Feels like fire

Они меня, знаешь, в последнее время часто спрашивают: А что это у вас, Йоахим, глаза такие печальные? Вы же вот кубок выиграли, добились, чего хотели... Так чего же вам не хватает для полного счастья-то? И я слушаю их, мой милый друг Юрген, и совсем не знаю, Как объяснить, что внутри у меня такая пустота и пропасть, Что никакими победами она уже давно не заполняется. Скорее, наоборот: расширяется от них ещё больше. И я хожу на всякие встречи и мероприятия, Становлюсь почётным, заслуженным, знаешь, этаким памятником... И улыбаюсь старательно, говорю какие-то банальности в камеру, чувствую себя големом. А самому хочется стать незаметным, неузнаваемым, невидимым. Меня окружают родные и близкие, даже мама иногда приходит на все эти шоу. (Она, кстати, говорит, что гордится мной до ужаса. И ей-то я как раз верю. Только ей и тебе). Иногда я нахожу глазами пустое кресло в зале и думаю, что это твоё место. Ты должен быть там. Я сколько живу, всё время надеюсь: а вдруг на этот раз ты придёшь? Но ты не приходишь. И пустота внутри продолжает разрастаться. А иногда я просыпаюсь среди ночи и думаю: что с нами сделала эта слава, Юрген? Зачем она вообще на нас обрушилась? И когда она нас уже, наконец, прикончит? Я всё яснее понимаю, что с радостью отдал бы все кубки, титулы, звания... Всю эту мишуру из рекламных съёмок, роликов про дорогие часы и фотосессий с логотипом Mercedes За простую возможность просыпаться с тобой каждое утро, а не раз в столетие. И говорить тебе всякие глупости. И слушать, как закипает кофе. И жить такой, знаешь, обычной жизнью. Чтобы без званий и приёмов, но и без катастроф. Но так, наверное, не бывает. Чёрт. Разумеется, так не бывает.