И я упаду, Побежденный своею победой, И ткнусь головою, как в пристань, в колени твои. А. Галич
В день, когда Юрген улетает домой, Йоги чувствует одновременно облегчение и досаду. Ему грустно от того, что больше они не встретятся — даже мельком. Зато он больше не будет постоянно думать о том, что с Юргеном здесь, в этой чужой и диковатой стране с ужасным климатом, что-нибудь случится. Теперь самое время сосредоточиться на футболе, тем более, что впереди у них встреча со сборной Бразилии. К матчу они готовятся основательно. Накануне все стараются шутить, но напряжение не спадает. Кажется, не спадает оно даже тогда, когда в ворота бразильцев влетает первый мяч. И только 4 следующих, забитых с разницей в несколько минут, кардинально меняют атмосферу. Ханси нервно смеётся, Анди довольно улыбается, Олли не понимает, что происходит, Йоги не верит собственным глазам. Всё это слишком похоже на сказку. В перерыве Йоахим получает на приобретённый в Бразилии телефон несколько смс от Юргена. В них удивление, радость, поздравления и такая сумасшедшая энергетика, что он начинает верить: ещё немного и кубок будет его. Во втором тайме его команда доводит количество забитых мячей до семи. Такого он даже предположить не мог. Только что ребята обыграли потенциального чемпиона мира по версии всех аналитиков. Теперь главное снова начать дышать... Ночь после победы они проводят шумно и весело. Утром всё резко меняется: Йоги объявляет команде, что с этого дня и до финального свистка финального матча у них строгая дисциплина и никаких вольностей. Так начинается их кропотливая подготовка к матчу века. 4 дня проходят как в тумане. Йоги всё делает механически, ни на что не реагирует и ни о чём не думает. Мысленно он уже там, на поле Мараканы. Накануне матча к нему заходит Ханси. Кажется, на этом чемпионате они общались вдвое меньше, чем на всех предыдущих. Слишком многое изменилось, в первую очередь сам Ханси. Он знал, что совсем скоро ему предстоит покинуть сборную. И эта мысль последний месяц не давала покоя. Он понимал, что принял своё решение под влиянием эмоций, разозлившись на Йоги, решив, наконец, покончить с их утомительным романом навсегда. В Бразилии Ханси понял, что всё ещё очень привязан к Йоахиму. Он понятия не имел о том, кто станет новым помощником бундестренера, но заранее ненавидел этого человека. Ханси вдруг осознал, что, уходя, он оставляет в сборной лучшие годы своей жизни, самые светлые воспоминания и самое дорогое, что у него есть. Но пути назад уже не было. Они сидят в комнате Йоги и больше молчат, чем разговаривают. Йоги слишком занят собственными мыслями, Ханси слишком хорошо это видит. Он знает, что должен сказать Йоги кучу всего важного — того, что, может быть, потеряет своё значение завтра. Что он, вероятно, уже никогда не сможет ему сказать… Но Ханс молчит. Потому что Йоахиму не нужны его слова. Ему нужен кубок. — Пожалуй, я пойду. Тебе нужно отдохнуть, — Ханси неохотно поднимается с кресла. — Постарайся заснуть, Ханси. Нас ждёт тяжёлый день. — Я знаю. Ты тоже постарайся заснуть, хорошо? Йоги кивает. Ханси делает шаг к двери, потом вдруг резко оборачивает и выпаливает: — Йоги, я хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось завтра, послезавтра, через год, я всегда буду рядом, если буду нужен тебе. Йоахим улыбается и ласково сжимает руку помощника. — Спасибо, Ханси. Ты знаешь, как я это ценю. Ханси сглатывает застрявший в горле комок. Он хочет обнять Йоги, почувствовать его запах, коснуться его губ… Хочет, чтобы Йоахим попросил его остаться — на ночь или навсегда... Но Йоги молчит. Ханси выходит из его комнаты. Йоги запирает дверь на ключ.***
Ему кажется, что этот матч длится слишком долго. Он знает, что всё решит один мяч. Вопрос только в том, будет ли это мяч в их ворота или в ворота аргентинцев. Всё идёт не совсем так, как он думал, но ему удаётся сохранять внешнее спокойствие. Ханси и Олли смотрят на него почти с благоговением. Анди, как всегда, знает его мысли лучше него самого. Где-то среди потока мыслей о финальной игре и её вероятном исходе у Йоги мелькают мысли о Юргене. Он зол на него за то, что Клинсманна нет на стадионе. Юрген позвонил утром и сказал, что не приедет. Йоги понимал, что это логично: появление Клинсманна привлекло бы слишком много ненужного им обоим внимания. И всё-таки ему было обидно. Несмотря на смс со словами поддержки и жизнерадостную фотографию в Фэйсбуке, Йоги чувствовал себя покинутым на этом огромном стадионе среди тысяч болельщиков: своих и чужих. Когда мяч влетает в сетку ворот Аргентины, Йоги понимает, что мантра сработала. Он выдыхает с облегчением, которое длится не больше минуты. Потом его охватывает волнение, и ему с трудом удается с ним справиться. Время до финального свистка тянется бесконечно. Как в замедленном фильме, Йоги следит за каждым движением судьи. Наконец, тот подносит свисток к губам. Стадион взрывается. Только что они стали чемпионами мира. Йоги смеётся, обнимает Ханси, потом Швайни, потом ещё кого-то... Олли сжимает его руку, Анди не может ничего сказать от счастья. Их поздравляют, им говорят какие-то важные, но лишённые всякого смысла слова. Мир перестаёт дышать, когда Йоахим Лёв поднимает над головой кубок. В этот момент на соседнем континенте Юрген Клинсманн замирает у телевизора. По его щекам текут слёзы радости.***
Он победитель. Весь мир и огни ночного Рио у его ног. Ему нужно разделить с кем-нибудь свою безмерную радость. И нет, не по смс. В нём снова вспыхивает злость на Юргена. Он должен сейчас быть здесь, ведь он живёт всего в нескольких часах лёта! Да, его сообщения нежны и прекрасны, но Йоги хочет гораздо большего, чем голос в трубке и текст на экране. Он входит в свой роскошный номер, включает свет. На диване возле выключенного телевизора спит Даниэла. Он молча подходит к ней, садится на подлокотник, касается пальцами её длинных растрепанных волос. Дани открывает глаза, и, сонно щурясь от яркого света, смотрит на мужа. — Йоги... Который час? — Не знаю, — произносит он каким-то не своим голосом и вдруг целует её в губы. Долго. Жадно. По-настоящему. От него пахнет дорогим парфюмом и коньяком. Даниэла вдруг отстраняется. В её взгляде — удивление и боль. Он давно не касался её так... Слишком давно. Откуда-то из глубины небрежно засунутых в самый дальний угол воспоминаний вдруг всплывают эти пьянящие, почти нереальные ощущения от его близости. И она вся вдруг становится мягкой и покорной в его сильных руках. Сейчас им обоим всё равно, что будет дальше. Он слишком пьян, чтобы анализировать. Она слишком счастлива. Утром Дани просыпается первой. Йоги лежит рядом, вернее, преимущественно на ней в силу не слишком внушительных габаритов дивана. От неудобной позы у неё ломит всё тело, и она спешит освободиться от крепких объятий мужа. Меньше всего Даниэле сейчас хочется искать объяснение этому внезапному приступу страсти. Почему он пришёл именно к ней? Почему не попытался наладить отношения с Ханси, который точно был бы не против? Или... он решил наладить отношения с ней? Эта мысль оказывается пугающе невероятной. Дани смотрит на себя в зеркало и отрицательно качает головой. Она помнит переписку Йоги с Юргеном, которую однажды имела неосторожность прочесть. Если между этими двоими не любовь, тогда она не знает, что такое любовь. Хотя, чёрт, нет: она знает... Йоги просыпается через час. Дани заботливо ставит на журнальный столик стакан с аспирином. Потом звонит на ресепшен и заказывает завтрак. Они сидят друг напротив друга, время от времени перекидываясь парой ничего не значащих фраз. Йоги читает газету. Даниэла делает вид, что страшно увлечена книгой. Они оба боятся посмотреть друг другу в глаза. Через два дня Даниэла Лёв будет стоять в толпе фанатов у Бранденбургских ворот и смотреть на счастливого Йоги на сцене. Он будет из всех сил избегать её. Она будет чувствовать себя постаревшей на тысячу лет. Дани выдержит череду торжественных ужинов и встреч с друзьями. Она будет улыбаться и делать вид, что у них с Йоги всё прекрасно. И лишь дома, во Фрайбурге, когда Йоги заведёт разговор про отпуск, она оборвёт его на полуслове и отчеканит: — Уезжай. — Что? – отзовётся Йоахим, искренне не поняв, в чём дело. — Я сказала, уезжай. Пожалуйста, Йоги. — О чём ты, Дани? Куда уезжать? — К нему. Она молча выйдет из комнаты, подумав, что расплачивается за ту ночь по счетам.