Нас любят те, кого мы не любили, Мы любим тех, о ком не говорим. Кот Басё Говорит: уезжаешь? ты береги себя... Говорю: я люблю тебя. Такая Штука
Лето 2013 Йоги кажется, что самолёт летит до Вашингтона целую вечность. Они не виделись с Рождества. И неизвестно, сколько бы ещё не увиделись, если бы Юргену в голову не пришла безумная мысль устроить этот товарищеский матч. Кстати, сначала Йоги не оценил идею: ему была противна сама мысль оказаться с Юргеном по разные стороны поля. Но Клинсманн, как известно, умел убеждать. Он признался Йоги, что на сотую годовщину американского футбола ему хотелось играть исключительно со сборной Германии. Юрген не уточнил, почему. Он не хотел рассказывать Йоги о том, что это был вызов, который он бросил сам себе. Йоги тоже не во всём признался Клинсманну. Он давно решил, что этот матч должен стать подарком для Юргена. Он даст ему выиграть. Для сборной США это будет маленькой сенсацией — одержать победу над второй сборной мира. Ему же простят это поражение. Журналисты, конечно, заготовят пару ядовитых уколов, но они давно перестали быть для него болезненными. Первый день в Вашингтоне они виделись всего несколько минут. От рукопожатия Юргена по спине у Йоги пробежали мурашки. Он видел этот затуманенный страстью взгляд. Он знал, что Юрген хочет его, и сам хотел Юргена до сведённых скул. Вечером Йоги получил смс: «Не закрывай дверь, буду у тебя через 15 минут». Внутри сладко заныло. Юрген приехал даже раньше, чем обещал. — Не могу больше, — прошептал он, прямо на пороге гостиничного номера, забыв всякий стыд и отчаянно целуя Йоги. — Господи, Юрген, как я соскучился, — выдохнул Йоги, захлопывая дверь и увлекая своего любовника к двуспальному ложу. Одежда разлетелась по комнате. Йоги покрывал тело Юргена страстными поцелуями, не пропуская ни одного миллиметра бархатной кожи. Когда он вошёл в него, в синих глазах вспыхнул огонь, испепеляющий Йоахима изнутри. Как он жил без этого огня? Как он мог существовать без этого человека? Вне этого человека? Они кончили почти одновременно. Юрген почему-то подумал, что такое у него бывает только с Йоги. С его любимым, неповторимым Йоги. — Если бы я мог, — проговорил Юрген, целуя Йоахима в плечо, — Я бы приковал тебя наручниками к этой кровати и никуда бы больше не отпустил. Никогда. Йоги лукаво улыбнулся: — Наручники... Это звучит заманчиво. Оба беззаботно рассмеялись. На матче они выглядели как двое влюблённых: обнимались, держались за руки, постоянно улыбались друг другу... Их фотографии облетели весь мир. Журналисты наперебой говорили о счастливой встрече двух друзей. И только о горьком расставании в газетах не было ни слова, потому что они оба спрятали боль разлуки за тёмными очками. В аэропорту Вашингтона Юрген Клинсманн снова провожал глазами самолёт, который уносил его любимого человека за океан.***
— Слышал новость? — Какую? — Юргена дисквалифицировали на финал КОНКАКАФ. — Что он натворил? Анди с трудом сдерживал улыбку: — Ему не понравилось поведение судьи, и он не придумал ничего лучше, чем кинуть в него мячом. Йоги рассмеялся: — Господи, Юрген неисправим! — Кажется, ты единственный, кто умеет хоть немного сдерживать его энергию, - Анди улыбнулся. Йоги покачал головой: — У меня тоже не всегда получается. — По крайней мере, ты пытаешься. Когда Анди ушёл, Йоги открыл ноутбук и запустил почтовую программу. В почте его уже ждало письмо от Юргена с подробным описанием дневного происшествия. Йоги пожалел, что не проверил почту раньше. Возможно, Юргену хотелось поговорить. Проклятая разница во времени! Йоги нажал «ответить» и написал: Ты никогда не повзрослеешь. Спасибо, что не кинул в него ботинком. Й. Он помнил собственную дисквалификацию на Чемпионате Европы в 2008. Тогда он два часа жаловался Юргену на несправедливость. А потом они занимались сексом, потому что Юрген знал: только так можно заставить Йоги хоть немного забыться. Как странно... Юрген как по взмаху волшебной палочки оказывался рядом именно тогда, когда был нужен Йоги. Чего нельзя было сказать про самого Йоги и его появлениях в жизни Юргена... Ход мыслей Йоги прервало уведомление о получении нового письма. В графе отправителя значилась фамилия Клинсманн. Если бы ты видел эту мерзкую физиономию, ты бы меня не осудил. ЮК Я тебя и так не осуждаю. Но почему ты не спишь??? Й. Не спалось. Может быть, мне просто нужно было получить твоё письмо. ЮК Прости, что не ответил раньше. Пожалуйста, постарайся не думать о плохом. Я уверен, они прекрасно смогут справиться, даже если тебя не будет на поле. Этот кубок будет твоим, обещаю. А теперь иди спать. Я люблю тебя. Й. Ничего, я ведь знаю, как ты ненавидишь современные технологии. Я не думаю о плохом, но получилось ужасно глупо. Местные журналисты уже начали недоумевать, куда это подевалась моя хвалёная немецкая выдержанность. Как ты думаешь, будет слишком, если я скажу им, что подарил её всю Йоахиму Лёву? ЮК Так и скажи. PS: ИДИ СПАТЬ!!!! Кажется, кому-то терпения тоже не хватает. Ладно-ладно, я не люблю, когда ты злишься. Считай, что ты победил. Спасибо за поддержку, Йоги. Ты лучшее, что случалось со мной. ЮК Йоги перечитал последнюю фразу и улыбнулся. Про себя он подумал, что то же самое может сказать и о Юргене.***
Дождь лил уже, кажется, вторые сутки. Йоги сидел на кухне и ждал Ханси, который внезапно попросил его о встрече: у помощника был к нему серьезный разговор. Ханси вообще был слишком серьёзным в последнее время. Постоянно уезжал на какие-то переговоры, с кем-то встречался и ничего не рассказывал. Но Йоги был слишком увлечён очередным витком отношений с Клинсманном, чтобы замечать происходящее. Когда Ханси появился на пороге, Йоги интуитивно почувствовал неладное. Флик своей мрачностью превосходил тучи, которые сгустились на небе. — У тебя что-то случилось? — спросил Йоги, когда они расположились в его кабинете. С минуту Ханси молчал, уставившись на собственные руки, сложенные на коленях. Потом он поднял глаза: — Йоги, — Ханси тяжело вздохнул и произнёс следующую фразу на выдохе, — я хочу уйти из сборной. Йоги видел профиль своего помощника. В игре теней и света он вдруг показался ему ужасно похожим на Юргена Клинсманна. Это было как дежа вю: «Йоги, я хочу уйти из сборной». Он уже слышал это когда-то. И эта фраза снова била током как старая розетка. — Куда? — хрипло произнёс Йоги, и его вопрос прозвучал, пожалуй, слишком спокойно. — Меня пригласили стать спортивным директором Немецкого футбольного союза, — Ханси не поворачивал головы и не смотрел на Йоги. Он сидел как изваяние — отрешённое и холодное. В его тоне, жестах, позе — везде был Юрген Клинсманн образца 2006 года. Такая же сосредоточенность и ледяная непреклонность. Йоги понимал, что Ханси пришёл не дискутировать по поводу своего решения. Он пришёл поставить Йоги перед фактом. Что ж, он сам во всём виноват. Он терял Ханси из-за своей неосмотрительности и неумения ценить по-настоящему важных для него людей. Удивительно, как Даниэла до сил пор не подала на развод... — Ханси.., — Йоги потёр рукой переносицу с таким усердием, как будто это жест действительно как-то стимулировал работу разбежавшихся напрочь мыслей, — если ты считаешь, что для тебя так будет лучше... — Я считаю, что так будет лучше для всех, — перебил Ханси. — Я устал, Йоахим. Я хочу начать всё сначала. Йоги кивнул и едва заметно улыбнулся. Он подумал о том, что его Ханси повзрослел. И больше не хотел от него зависеть. — Если это твоё окончательное решение, то я не буду препятствовать, — спокойно произнёс он. — Но я прошу: останься до тех пор, пока мы разберёмся с Бразилией. Ребятам сейчас ни к чему перемены и посторонние люди. Сразу после чемпионата ты сможешь занять новую должность. — Хорошо, Йоги, — Ханси встал, по-прежнему стараясь не смотреть на Лёва, — спасибо за понимание. Йоги молча кивнул. Ханси молча вышел из кабинета, оставив на столе кружку с недопитым кофе. Тучи на небе сгущались всё сильнее.