Feels like fire

OST: Sting — A Thousand Years OST-2: Freddie Mercury — Love Me Like There's No Tomorrow

I still love you I still want you A thousand times the mysteries unfold themselves Like galaxies in my head Sting

Январь 2012 Ханси так до конца и не понял, когда именно это произошло, но что-то в их отношениях с Йоги вдруг пошло не так. Он больше не чувствовал ни боли, ни обиды. Он просто ощущал, что всё, что он с таким трудом строил, рассыпается как карточный домик. Он снова терял Йоги. И это снова было чертовски больно. Йоги ничего не говорил о том, что их отношения зашли в тупик. Он не предлагал ни расстаться, ни попытаться начать сначала. С прошлого лета он с головой ушёл с подготовку к Чемпионату Европы. Ханси казалось, что Йоги живёт исключительно футболом, а в остальное время существует просто по наитию. Он изо всех сил пытался соответствовать: терпеливо был рядом, всегда старался помочь и поддержать. Он был всё тем же незаменимым Ханси, что и два года назад. Но Йоги изменился. Йоги стал суровее и резче. На поле он вёл себя сдержаннее, в нём появилась какая-то деловитая серьёзность, которой не было раньше. Молодые игроки побаивались его, а старый состав испытывал смешанные чувства уважения и недоумения. Йоахим спрятался за крепкой бронёй непроницаемости. Она помогала ему не выпускать чувства на волю. Она помогала быть таким, каким должен быть бундестренер. У Йоги снова была цель. И он решил, что на этот раз опять будет тянуться к ней изо всех сил. Ведь в прошлый раз им не хватило совсем чуть-чуть. В глубине души он знал, что кубок Европы – это не совсем тот кубок, о котором он мечтал. Но и он будет очень кстати ему и его команде после шести лет разочарований. Чем ближе был отъезд в Польшу, тем сильнее замыкался в себе Йоги. Иногда Ханси смотрел на него, пытаясь разгадать, что твориться в душе у дорогого ему человека. Но Йоги больше не подпускал Ханса так близко, как раньше. Все попытки поговорить разбивались о непроницаемую стену, так ловко выстроенную Йоахимом. Иногда Ханси чувствовал, как у него опускаются руки, но мысль о предстоящем чемпионате придавала ему силы. После возвращения из Польши они обязательно что-нибудь придумают. Обязательно. В то время, как Йоги всё больше дистанцировался от Ханси, в его жизнь постепенно входил новый персонаж. Тренер дортмундской «Боруссии» Юрген Клопп внезапно для самого Йоги стал одним из тех, кто составлял его близкое окружение. Клопп был молод, энергичен и болен футболом настолько, что иногда это казалось невероятным. Но самое главное, с ним было интересно. Когда они встречались с Йоги, им всегда было, что обсудить — тактику, игроков, удачные и неудачные матчи… Йоги нравилось то, что его новый приятель далеко не во всём с ним соглашался. В нём не было покорности верного Ханси, который ненавидел спорить и всегда был рад уступить. Несмотря на авторитет бундестренера и его немаленький опыт, Клопп вёл себя с ним на равных. Иногда они спорили до хрипоты, каждый как мог, доказывал свою правоту, и, стоит признать, Клопп нередко выходил из спора победителем. Постепенно Йоги стал ловить себя на мысли о том, что заряжается от Клоппа как от аккумулятора. Когда они несколько дней не виделись, он чувствовал себя подавленным и опустошённым без этой молодой кипящей энергии. Чем ближе был Чемпионат Европы, тем чаще становились их встречи. Йоги казалось, что у них появилось больше поводов видеться: Клопп нередко подмечал ошибки и недочёты, которые допускали игроки, он давал дельные советы и, по всей видимости, был не на шутку озабочен судьбой сборной на ближайшем турнире. Анди и Олли посмеивались над новым увлечением Йоги и в один голос утверждали, что бундестренер сотворил себе довольно странного кумира. Оба они недолюбливали Клоппа и считали его весьма скользким и чересчур эксцентричным типом. Ханси полностью разделял их мнение, но его неприязнь к Клоппу была помножена на 100. Он понимал, что Йоги всё сильнее привязывается к своему дортмундскому коллеге, и его это бесило. Он никак не мог понять, что Йоахим — его выдержанный, утончённый, безупречный Йоахим — нашёл в этом небритом парне с неприятным голосом и кривой усмешкой. Неужели он мог забыть мерзости и колкости, которым Клопп награждал их команду во время прошлого Чемпионата Европы? А ведь когда-то Йоги так сильно возмущался по этому поводу! Теперь же возмущение уступило место абсолютному восторгу, с которым Лёв постоянно описывал работу Клоппа в «Боруссии», а заодно и его самого. Их отношения развивались бурно и стремительно. Казалось, оба они были несколько удивлены, когда в первый раз оказались в одной постели, но удивление довольно быстро уступило место полному удовлетворению друг другом. Их роман был напрочь лишён романтики, в нём не было надрыва и никакого намёка на сильное чувство. Для Йоги это был способ снять напряжение. Для Клоппа — любопытный эксперимент. Они не давали друг другу обещаний, не строили совместных планов и не вели задушевных бесед. Они просто занимались сексом, и это на короткое время помогало обоим. Йоги мог отвлечься от мыслей о Чемпионате, проблем с Ханси и желания полететь в Штаты, чтобы просто увидеть Юргена. Клопп наслаждался своей близостью с одним из самых влиятельных людей в футбольной Германии. Это льстило его самолюбию. И это доставляло удовольствие. Несмотря на то, что Йоги всячески пытался скрыть их с Клоппом отношения, получалось это (как и в случае со всеми предыдущими отношениями) довольно неважно. Ханси продолжал злиться и отдаляться, вездесущие Анди и Олли продолжали недоумевать. — Господи, Анди, что он в нём вообще нашёл? — спросил однажды Олли и беспомощно развёл руками. Вся эта история с Клоппом казалась ему нелепой и неестественной. Анди ответил не сразу. Он отрешённо смотрел в потолок: — Может быть, имя? — тихо произнёс он. Олли удивлённо посмотрел на друга. Он ждал, когда тот, наконец, рассмеётся, но Андреас Кёпке был серьёзен как никогда. Имя... Конечно, Йоги тоже тысячи раз думал об этом дурацком совпадении. Одно имя, одни инициалы… и совсем другой человек. Зато в постели с Клоппом наконец-то можно было полностью расслабиться: Йоги больше не боялся ошибиться и ляпнуть что-нибудь не то. Нигде, кроме спальни, Йоги не называл Клоппа по имени. Он записал одну только фамилию в телефонную книгу. Он всегда использовал местоимение «ты» в разговоре с Клоппом и «он», если говорил о нём с кем-то другим. Он начинал телефонный разговор с простого «привет», которое могло звучать официально или почти нежно, но за которым никогда не следовало продолжения в виде имени. Он вёл себя так, как будто имя Юрген было секретным паролем, табу, которое он не смел нарушить. Юргеном могли звать только одного человека. И Йоги содрогался от одной только мысли, что может назвать так кого-то другого. Июнь-июль 2012 Этот чемпионат давался им нелегко с самого начала. Казалось бы, на этот раз вместо далёкой Африки была соседняя Польша, но это ничуть не меняло ситуацию. Весь групповой этап они выигрывали, но выигрывали с таким минимальным счётом, что хвастаться особо было нечем. Йоги был недоволен, и команда это чувствовала. Сильным раздражающим фактором был Юрген Клопп, который постоянно критиковал тактику Лёва. Он охотно делал это и в глаза и за глаза, а у Йоги не было сил даже обижаться на него за критику, как всего два года назад он обижался на Клинсманна. Впрочем, мнение Юргена номер два вообще беспокоило Йоги куда меньше, чем мнение его тёзки. Йоахим пытался утешать и себя, и коллег тем, что это «всего лишь» Чемпионат Европы. И внешне он действительно выглядел очень спокойно — так, как будто эта мантра правда работала. Мало, кто знал, какой ценой давалось ему это мнимое спокойствие. Всё время чемпионата Йоги, как мог, избегал Юргена Клинсманна, который прилетел в Киев ещё до начала матчей. Иногда ему очень хотелось набрать знакомый номер, чтобы просто спросить, что думает Юрген об их игре. Но потом он вспоминал, что Клинсманн теперь тренирует совсем другую команду. И желание звонить пропадало. Ещё во время сборов Йоги пообещал себе, что на этот раз он научиться обходиться без Юргена Клинсманна. И у него это даже получалось. До самого полуфинала. Нет, сборная Италии не наводила на них ужаса. Многие из тех, кто играл в нынешней команде, никогда не испытывали эмоций 2006-го. А те, кто испытывал, старались об этом не вспоминать. Но что-то сразу пошло не так, Йоги с первых минут матча почувствовал это кожей. Несобранность, усталость, эйфория... Он не знал точных причин, и в этом, казалось, была его основная ошибка. Помимо того, он ошибся с тактикой, ошибся с составом... Эксперимент, который на тренировках выглядел блестяще, напрочь провалился на поле в Варшаве. Первый гол итальянцев был судьбоносным. И без того не слишком собранные в этот день игроки растерялись окончательно. Синдром 2006-го всё-таки настиг старый состав, а «новички», как эхо в лесу, подхватили настроение товарищей по команде. Второй гол итальянцев разгромил остатки боевого духа хвалёной немецкой машины. Главные фавориты турнира снова не стали первыми. И снова он видел разочарование в глазах болельщиков и слёзы в глазах игроков. Он снова чувствовал участие коллег, и ему снова до дрожи хотелось остаться одному. Пожалуй, хотелось ещё сильнее, чем в ЮАР. Сегодня Йоги в очередной раз постарел на 10 лет. И впервые в автобусе он не занял место рядом с Ханси. На этот раз им просто нечего было сказать друг другу. Утром после очередной бессонной ночи Йоги и его сборная улетели домой. В аэропорту его встречала Даниэла, но на этот раз Йоги не находил в обществе жены, как и в обществе Ханси, никакого утешения. Впрочем, Дани, как обычно, даже не собиралась обижаться на мужа. Она знала, что вернувшись из Польши, он захочет побыть один. И она решила предоставить ему эту возможность. — Йоги, милый, мне нужно съездить к сестре в Ганновер. Ты не будешь против? — спросила она, едва они добрались до дома. Йоги в очередной раз удивился мудрости этой женщины. — Поезжай, Дани. Только, пожалуйста, будь осторожна, — Йоги небрежно поцеловал жену в щёку. — С тобой точно всё будет в порядке? Он натянуто улыбнулся и кивнул: — Не беспокойся. Оставшись наедине с собой, Йоги вдруг почувствовал всю усталость прошедших месяцев, которая внезапно обрушилась на него. Он думал о том, что будет делать дальше. Может быть, честнее всего сейчас было бы уйти. Плевать на футбольный союз и их уговоры: пусть поищут себе нового главного тренера. Пусть говорят, что хотят и катятся ко всем чертям. Может быть, нужно просто начать новую жизнь. Хотя бы попытаться. Вернуться, наконец, к жене. Забыть про футбол. Покончить со всем этим адом внутри. Может быть... Слишком много мыслей, слишком много сомнений. Впрочем, была одна вещь, которую — он знал — нужно было сделать наверняка: снять трубку и позвонить Юргену. Его Юргену. Несколько секунд, которые понадобились телефону Йоги, чтобы установить соединение с вызываемым абонентом, показались вечностью. — Йоахим.., — спокойно произнёс Юрген в трубку, — как ты? Было ясно, что Юрген ждал этого звонка. Его голос звучал просто и естественно, так, как будто ничего не произошло, и сборная Германии накануне вечером не проиграла Италии в полуфинале. — Юрген.., — Йоги вдруг понял, что к горлу подступил комок, с которым он ничего не мог поделать. Ему было трудно дышать, трудно говорить, трудно думать... Он просто хотел без конца слушать этот голос. — Ты дома? — спросил Юрген. — Да, — хрипло ответил Йоги. — Один? — Да. — Хорошо. Я скоро приеду, — произнёс Юрген, и в его интонации можно было если ни расслышать, то разгадать взволнованные нотки. Йоги молчал. Комок в горле давил всё больнее. Юргену понадобилось 5 часов, чтобы оказаться на пороге дома Йоахима. За весь Чемпионат они с Клинсманном виделись всего раз, мельком, успев перекинуться лишь парой ничего не значащих фраз. Он даже в какой-то момент подумал, что смог, наконец, избавиться от своего помешательства на этом человеке, ведь та встреча не вызвала у него почти никаких эмоций. Казалось, что и Юрген тогда остался совершенно холоден. И вот теперь он был здесь. Юрген вошёл в прихожую и молча сделал осторожный шаг к Йоги, как будто тот был диковинной птицей, которую он боялся спугнуть. — О, Юрген, — выдохнул Йоги, утыкаясь лицом в плечо Клинсманна. Юрген нежно обнял его и провёл ладонью по спине. Потом провёл через полутёмный коридор в спальню и аккуратно усадил на кровать, стараясь ни на секунду не прерывать контакт между ними. Йоги издал звук, который напоминал то ли тяжёлый вздох, то ли всхлип. Юрген взял его за руку: — Тише, милый, тише. Я с тобой. Скоро всё будет хорошо, обещаю. Он помог Йоги раздеться и накрыл его одеялом. Ему очень хотелось заняться с ним сексом, но он не хотел пользоваться положением и торопить события. Они не были друг с другом почти год. Возможно, сейчас был не лучший момент начинать всё сначала. Он знал, что для Йоги сейчас главное — успокоиться и хотя бы немного поспать. Юрген целомудренно поцеловал Йоги в лоб и погладил по волосам. Так он поступал со своим сыном Джонатаном, когда тот был малышом. — А теперь постарайся заснуть. Я буду рядом. Голос Юргена утешал, он баюкал Йоги как колыбельная. Он постепенно возвращал его жизни. Йоги поймал руку Юргена: — Юрген, пожалуйста... Я так хочу тебя... Юрген улыбнулся. Это было лучшее, что он мог услышать этой ночью. Казалось, он никогда и ни с кем не был нежнее, чем в этот раз с Йоги. — Я так соскучился по тебе, — шептал Юрген, давая волю эмоциям. — Я чуть с ума не сошёл без тебя. Они любили друг друга, несмотря на усталость, стресс и свои клятвы «никогда больше». Они заснули в объятиях друг друга — абсолютно опустошёнными и совершенно счастливыми. Когда Йоги проснулся, за окнами вставало раннее летнее солнце. Юрген лежал рядом, наблюдая за попытками Йоги открыть глаза. — Йоахим, — тихо произнёс Юрген и нежно провёл рукой по волосам любовника. — М? — сонно отозвался Йоги. — Ты очень устал. Давай уедем. Йоги понадобилась минута, чтобы окончательно проснуться: — Куда уедем? — Куда хочешь. Йоги помолчал. Потом приподнялся на локте и посмотрел на Клинсманна. — А куда обычно бегут от себя, Юрген? — казалось, в этом вопросе была вся та невероятная тоска, которую Йоги впитал в себя за последние месяцы. Юрген улыбнулся. Он ждал этого вопроса. И у него был на него ответ. — Я знаю, куда, — произнёс он тоном человека, который абсолютно уверен в том, что говорит.