И я уже, в общем, знаю, чего я стою, Плевать, что никто не даст мне такой цены… Вера Полозкова
Like hate and love World's apart This fatal love was like poison Right from the start Like light and dark World's apart This fatal love was like poison Right from the start The Rasmus
Июль-август 2011 Анди вбежал в штаб, размахивая ворохом каких-то распечаток. — Йоги, он согласился. Он всё-таки согласился! — Кто согласился? С чем? — Йоги лениво оторвал взгляд от бумаг. — Юрген! Он подписал контракт! — Какой контракт? — в глазах Йоги появилась заинтересованность, — Анди, ты можешь выражаться яснее? — Контракт со сборной США. США — это Соединённые штаты Америки, если что. — Не делай из меня идиота, — рявкнул Йоги и порадовался, что они с Анди были одни. Он был удивлён. Поражён. Раздосадован. И скрыть это никак не получалось. Хорошо, что прятать свои чувства от всезнающего помощника было излишне. — Откуда ты узнал? — Из интернета. Вот, можешь почитать, — Анди протянул Йоги распечатки. — Верю на слово, — хрипло отозвался тот, но листы всё-таки взял. С первой страницы на него смотрел улыбающийся Юрген. Он швырнул распечатку на стол. Йоги не знал, что было больнее: узнать, что Юрген будет тренировать сборную потенциального противника или узнать это не от него. — Почему он согласился? — вопрос прозвучал глупо и как-то беспомощно. Анди развёл руками. Он знал, почему. Потому что для Юргена быть тренером — это всё равно, что дышать. Потому что он устал был бесполезным, незаметным и почти забытым. Потому что ему нужна самореализация, внимание прессы, любовь команды, восторг толпы и… кубок. Проклятый кубок любой ценой. Даже ценой их с Йоги прошлого. — Мы не имеем права его обвинять, — неуверенно произнёс Анди. — Вы — нет. Конечно нет. Для вас это просто ЕГО ВЫБОР. Очередной выбор, на который ОН. ИМЕЕТ. ПРАВО. А для меня... Господи, Анди, ты хоть понимаешь, что это значит для меня?! Что я буду чувствовать, стоя с ним по разные стороны поля?! — Да, будет нелегко. Но он тоже будет это чувствовать. — Не уверен... Они помолчали. — А потом, — продолжал Анди, — давай рассуждать здраво: когда это будет? США не участвует в Евро, а до Чемпионата мира ещё 3 года. Три! Это слишком много. К тому же, у США, скажем так, не самая сильная сборная. И, знаешь... едва ли они пройдут дальше 1/8. Впрочем, всё это прогнозы на слишком далёкое будущее. А надо жить настоящим, Йоги. Попытайся просто жить здесь и сейчас. И подумать о том, что будут тренерские сборы, конференции, поездки... Вы сможете чаще видеться, причём совершенно официально, не вызывая подозрений! — Нет, Анди. Не хочу я с ним больше видеться. Мы теперь в разных лодках... и всё, хватит! Анди картинно закатил глаза: — Сколько раз я это слышал... Да, сколько раз…Сколько раз он говорил себе «хватит», пытался вычеркнуть, вырезать и начать сначала. Без Юргена. Без этой опостылевшей любви, которая превратилась в его наркотическую зависимость. Юрген всегда приезжал также внезапно, как исчезал. Он заставал его врасплох, обезоруживал своей улыбкой и говорил, что любит. Противиться Йоги не мог. Он каждый раз сдавался без боя. И всё начиналось сначала: короткие встречи, жаркие ночи, следы от ногтей на спине, кофе в постель и бесконечные недели ожидания следующей встречи. От этих мыслей стало совсем плохо. — Ладно, Анди... К чёрту Америку, к чёрту Юргена. Пойдём лучше выпьем чего-нибудь... Я не хочу об этом думать. Я вообще не хочу думать. Ночью Юргену не спалось. Он чувствовал себя школьником, получившим двойку, о которой предстояло сообщить родителям. Подписать контракт было лишь половиной дела. Вторая половина заключалась в том, чтобы сообщить об этом Йоги. Как на зло, в этот день у Юргена был день рождения. Нарочно не придумаешь, чтобы всё так по-дурацки совпало! Он вспоминал свой прошлый день рождения. Тогда он сбежал от Дебби к прилетевшему на несколько дней Йоги. Они почти весь день не вылезали из постели. Йоги был измотан чемпионатом в ЮАР и затяжным гриппом, который подхватил там же. Он сильно похудел и казался бледнее, чем обычно. Его хотелось защищать, оберегать и бесконечно ласкать. Последнее удавалось Юргену особенно хорошо. В этом году Йоги был далеко. Он не смог вырваться в Штаты из-за отборочных матчей к Евро. Интересно, когда-нибудь эти чемпионаты перестанут портить им жизнь? А тут ещё этот контракт... Ну что за чёрт?! Почему он согласился? Хороший вопрос. Потому что послушал совета Дебби. Потому что хотел устроить своим детям достойное будущее в этой до мозга костей капиталистической стране. Да, в Германии его денег могло бы хватить до конца дней. Но это в Германии, а здесь всё не так. Здесь другая экономика и другая психология. Поэтому нужно крутиться. Он не может всю жизнь работать в должности специалиста по непонятно чему в ESPN. Он должен делать то, что ему нравится. А ему нравится быть тренером. Почему он не сказал Йоги раньше? Наверное, он сам до последнего не был уверен, что поставит эту подпись. А ещё, как ни стыдно было признаваться, он испугался. Испугался, что Йоги не поймёт, и всё, что он по крупицам восстанавливал этот год, снова пойдёт прахом. Он не хотел его больше терять. Он слишком устал. Он давно привык и смирился с тем, что их отношения — утопический бред. Он просто старался об этом не думать. Жизнь без Йоги была жизнью только на 20 процентов. Его это не устраивало. Плевать, что они не могли видеться каждый день. Плевать на океаны, расстояния и общественное мнение. Даже на угрызения совести насчёт своей жены ему уже давно было плевать. Он давал ей всё, что мог. Ничего другого у него всё равно не было. Его сердце принадлежало мужчине по имени Йоахим Лёв. Это было ужасно, но также бесспорно и естественно как испытывать жажду или голод. По-другому он не мог. И бороться с собой было слишком тяжело. А главное, бесполезно. Дебби уже не удивлялась его внезапным приступам хандры. К тому же, на этот раз у странного состояния Юргена было простое, на её взгляд, объяснение: несколько часов назад он стал главным тренером сборной США по футболу. Ему предстоял долгий и, вероятно, тяжёлый путь. Но это было лучше, чем бездействие напополам с самобичеванием и жестокими приступами ностальгии. Дебби редко задавалась вопросом, насколько правильной была их с Юргеном семейная жизнь. Внешне всё было гладко. Юрген много времени проводил с детьми, он никогда не забывал про семейные годовщины и праздники, дарил дорогие подарки и роскошные букеты... И всё-таки время от времени он вёл себя так, будто между ним и Дебби была стеклянная стена. Они проводили вместе много времени, но он все реже касался ее. Иногда Юрген впадал в состояние странной отрешенности, какой-то меланхолии, которая раз за разом все больше тревожила Дебби. Она изо всех сил старалась быть хорошей женой, но это никак не помогало ей понять Юргена и разгадать причину его глубокой и необъяснимой тоски. Она списывала всё на тоску по тренерскому прошлому, и ей казалось, что теперь, когда он снова стал тренером, всё изменится. Она была права только наполовину. Как только наполовину угадала причины его бессонницы. Юрген действительно не мог заснуть из-за того, что стал тренером сборной США. Слишком много мыслей. Но эти мысли очень сильно отличались от тех, какими их представляла себе его жена. Юрген думал не о будущем команды. Не о том, что ему предстояло сделать и какую тактику нужно было выбрать. Даже не о кубке. Почти не о кубке. Он думал о Йоги. О том, правильно ли поступил, приняв это решение внезапно и единолично. Он нарушил данное себе однажды обещание: всегда в сложных ситуациях советоваться с Йоги. На этот раз у него просто не было времени — все произошло слишком быстро. Разговоры о его назначении велись больше года, но это походило скорее на слухи, чем на реальное предложение. Вероятность заключения контракта стала осязаемой лишь в начале июля. Американский футбольный союз проявил удивительную настойчивость. 29 июля они сказали, что у Юргена было достаточно времени на раздумье и положили перед ним красивую папку с бумагами. Юрген прочитал их и поставил свою подпись. Он так решил. Йоги разбудил телефонный звонок. За окном только начало светать. Голова была тяжёлая и болела нещадно — вторая бутылка виски явно была лишней. Он протянул руку, взял телефон с тумбочки и не глядя нажал на зелёную кнопку. — Привет, Йоахим. Этот голос Йоги узнавал всегда. Даже без подсказки от определителя номера. Даже ночью. Даже с похмелья. Даже когда собеседник находился в тысяче миль от него. Юрген Клинсманн. — Ничего, что сейчас четыре утра, и я хотел немного поспать? — поинтересовался Йоги. — Извини. Просто мне захотелось услышать тебя прямо сейчас. Раз уж не получается увидеть. — Ты хочешь, чтобы я тебя поздравил? — Постой, так ты уже знаешь? — Не поверишь, но в Германии есть интернет. — Всё время забываю, что мы в 21 веке, — попробовал пошутить Юрген. Повисла пауза. Юрген слышал, как Йоги дышит в трубку. — Йоги, почему ты молчишь? — Извини, я ещё не успел подготовить торжественную речь. — Вообще-то, я надеялся, что ты за меня порадуешься... — Я радуюсь, Юрген, радуюсь... Я радовался, когда ты решил уйти из сборной, потому что думал, что делаешь это мне во благо. Радовался, когда ты уехал в Штаты и воссоединился с семьёй. Радовался, когда ты расхваливал сборную Англии во всех южноафриканских газетах. Вот и теперь, когда мы по разные стороны баррикад, я тоже, конечно, радуюсь. Я вообще мазохист, Юрген. Я всегда радуюсь, когда мне делают больно. — Не думал, что ты так это воспримешь... — А как? Как, скажи на милость, я должен был это воспринимать?! — Йоги, я не хотел тебя задеть, обидеть или предать. Понимаешь, я не могу всё время жить великим немецким футболом и пытаться внести в него посильный вклад. Вы, в сущности, не нуждаетесь в моём вкладе. Ты прекрасно справляешься без меня. И остальные тоже. Я больше не нужен в Германии. А здесь я нужен. Здесь я могу заняться любимым делом. Но в первую очередь, для меня это работа. Просто работа, ничего личного. И чем скорее ты этой поймёшь, тем лучше для нас обоих.., — Юрген замолчал. — И вообще... у меня день рождения через 6 часов. Если хочешь сделать мне подарок, просто посмотри на вещи иначе. И прости меня. Йоги молчал. Если бы Юрген в эту минуту видел его лицо, он бы понял, что Йоги простил. Простил, но не смирился.