Но я всё прощу, если это ты. В. Набоков «Дар»
Дальше не будет дороги другой Если ты в пекло, я — за тобой Би-2
Сложнее всего расставаться с мечтой. Знать, что она не сбылась. Понимать, что уже никогда не сбудется. Когда раздался финальный свисток, перед глазами Йоахима на сотую долю секунды мелькнуло искажённое болью лицо Юргена Клинсманна. 2006 год. Германия. 2010 год. ЮАР. И он уже сумел взять себя в руки. Нет, его боли никто не увидит. Он останется спокоен перед вспышками фотокамер. Он даже улыбнётся, чтобы утром в газетах его увидели проигравшим, но несломленным. И только до побелевших костяшек сжатые кулаки выдадут его истинное состояние. Но этого никто не заметит. На пресс-конференции он скажет, что всё было здорово и что он гордится своими ребятами. Он не покривит душой. Он правда ими гордится. И это действительно было здорово. Потом они сядут в автобус. Он постарается подбодрить команду, но без громких слов. Главное, чтобы они поняли: они всё сделали хорошо. Потом он сочувственно взглянёт на сидящего у окна понурого Ханси. Улыбнётся ему молча и сядет рядом. А когда они вернутся в отель, первым делом отыщет Даниэлу, обнимет её, поблагодарит за поддержку и уйдёт в свой номер. Один. Ночью придёт смс: «Вы не проиграли. Вы победили. Спасибо за команду, Йоги. И прости, что я сомневался. Юрген». Утро принесло с собой солнце, головную боль и осипшее горло. — Пожалуй, мне стоит поехать с тобой, — присев на край кровати говорит Даниэла. — Не нужно, Дани, — возражает Йоги, — Это банальная простуда, ради которой тебе определённо не стоит менять планы. К тому же, у нас отличный врач. Он за день поставит меня на ноги, — Йоги улыбается для пущей убедительности. Ему совсем не хочется возвращаться в Порт-Элизабет вместе с женой. Ему вообще не хочется туда возвращаться. Но выбора нет, а значит, лучше всё-таки одному. Ни к чему Даниэле останавливаться в отеле, где ещё недавно Йоги проводил ночи с Юргеном Клинсманном. Но Дани непреклонна: она твёрдо решила не оставлять Йоги без присмотра, да ещё и в таком состоянии. Следующие три дня проходят как в бреду. Грипп, подкосивший не только Йоги, но и ребят, доставляет немало хлопот. Ханси мечется между тренировками, пресс-конференциями и номером Йоги. Несмотря на отвратительное самочувствие, Йоахим хочет знать, как идёт подготовка к матчу за третье место. — Мы должны выиграть, — повторяет он, и Ханси соглашается: они не могут финишировать хуже, чем в 2006-м. Это дело принципа. Даниэла почти не отходит от кровати мужа и сдаётся на его уговоры пойти поспать только после бессонных суток, отяжелённых перелётом. — Дани, клянусь, я не умираю, — улыбается Йоги, хоть улыбка и даётся ему с трудом, — тебе не стоит так изводить себя... В глубине души Йоги хочется остаться одному. Думать с температурой сложно, зато можно отдать себя во власть воспоминаний... и просто плыть по течению. Мечтать больше не о чем. То, чего он так хотел 4 года, не сбылось. И с этим придётся жить — это он уже понял, несмотря на то, что сознание после полуфинала, казалось, разлетелось на мелкие кусочки. Но побыть одному Йоахиму не удаётся. Очередную ночь в ненавистном Порт-Элизабете у его кровати проводит Ханси. Ханс невольно вздрагивает от каждого его стона и кривится как от физической боли, когда Йоги в бреду зовёт Юргена. Когда Йоги, наконец, засыпает не без помощи лекарства, Ханси погружается в свои мысли. Он думает о том, что вопреки всем убеждениям Олли, безумно ревнует Йоги к жене. Ему кажется, что эта женщина производит на бундестренера магическое воздействие. Она имеет на него огромное влияние, и если даже она не владеет его чувствами, она целиком и полностью владеет его разумом. Мысли о Даниэле наталкивают Ханса на воспоминания о своей жене. Весь этот месяц в Африке он жил так, как будто её вообще не существовало или, во всяком случае, как будто они давно были в разводе. Он скучал по дочерям, в какой-то степени даже скучал по дому. Но тоски по жене не было. А ведь когда-то он любил. Когда-то, в прошлой жизни. В той жизни, где не было Йоги. Был ли он счастливее тогда? Может быть. Но только рядом с Йоги он чувствовал себя по-настоящему живым. И это ощущение дорогого стоило. Когда утром Йоги открыл глаза, он сильно удивился, увидев спящего в кресле Ханси. Какое-то смешанное чувство нежности и благодарности наполнило его сердце. Сон Ханса был чутким, и он сразу же открыл глаза, когда услышал, что Йоахим собирается встать. — Йоги, — сонно произнёс он, — как ты? Йоги ласково улыбнулся: — Терпимо. Ты что, провёл здесь всю ночь? Смущённый взгляд Ханси ответил за него. — Спасибо, — тихо сказал Йоги, — Мне ужасно не хотелось напрягать никого своей болезнью, но, видимо, не получилось... — Ты не напрягал. Вёл себя тихо и почти не болтал лишнего, — шутливо соврал Ханси. — Надеюсь. Кажется, я даже выспался. Теперь твоя очередь. До последней тренировки наверняка есть ещё пара часов. Видя, что Ханс намерен сопротивляться, Йоги добавил: — И никаких возражений. Иначе я встану и сам пойду тренировать команду. А ты всё равно отправишься в номер спать. — Ладно, — покорно кивнул Ханс, — но обещай, что будешь вести себя хорошо. И если что…позовёшь меня. — Не беспокойся, — улыбка Йоги обнадёжила Ханси. Поспать Хансу не удалось: по дороге в номер он встретил Оливера Бирхоффа: — Ханси... Ещё рано... Тебе тоже не спится? — поинтересовался Олли. — Я только что от Йоги, — признался Ханси. — Как он? — Ночью бредил. Звал Юргена. Олли поморщился. — Ты провёл у него всю ночь? — Да. Пользуюсь отсутствием других желающих. — Ты про Даниэлу? — Про Даниэлу, про Клинсманна...Господи, Олли, как мне вернуть его? Олли пожал плечами. Сегодня ему совсем не хотелось давать советов. Да и какое право он имел их давать? — Ночью я понял, что не могу его отпустить. Понимаешь, это как отрезать кусок сердца. — Мне тоже так казалось.., — грустно улыбнулся Оливер, — Но я вот уже много лет живу с этой ампутацией. Мы можем вытерпеть гораздо больше, чем кажется. Олли подумал про себя, что лучше всего сейчас будет замолчать, но была одна мысль, которая третий день грызла его изнутри. Он должен был с кем-то поделиться своими опасениями: — А ещё... ты не думал о том, что наше братство скоро может вообще распасться? — О чём ты? — не сразу понял Ханси. — Сегодня вечером африканский марафон завершится. И дальше нам придётся решать. Всем нам, но в первую очередь, Йоги. Неужели ты не подумал о том, что он может просто не захотеть дальше быть главным тренером сборной? — Почему ты так думаешь? — Потому что... Юрген решил именно так. — Йоги — не Юрген. Он не будет повторять его поступков. — Наверное, — не очень уверено согласился Оливер, — В любом случае, пока мы здесь — мы команда. Остальное решим, когда вернёмся в Германию. Всё, что сказал Олли, не было для Ханси откровением. Когда-то он сам думал об этом. Думал, а потом забыл. Теперь ему вдруг показалось невероятной мысль о том, что Йоги может уйти. Если он уйдёт, всё рухнет. Настрой команды, сплочённость тренерского штаба, все его, Ханса, надежды, мечты, желания... Да вся его жизнь полетит к чёрту! Он уже почти три недели без устали бился за своё право быть счастливым. Он перешагнул через свои принципы, он сделал больно человеку, которого почти не знал. Он невольно ранил человека, которого любил. И всё это не дало ему никаких гарантий, что Йоги останется с ним. Ханси убедился, что Юрген впаян в сердце Йоахима слишком прочно и слишком глубоко. Сдаться, как сдался Оливер, он не мог. Отказаться от Йоги было выше его сил. На секунду ему показалось, что он сможет всё... абсолютно всё... Только бы Йоги остался. Они ещё получат этот чёртов кубок, точно получат... если он останется. Сердце бешено колотилось в груди. Хотелось немедленно вернуться в номер Йоги и умолять его остаться. Любыми путями, любой ценой. Он с трудом подавил в себе это безумное желание. И только тренировка — последняя тренировка на африканском континенте — вернула ему холоднокровие и способность трезво мыслить. За последней тренировкой последовал последний матч. Несмотря на проливной дождь, под которым пришлось играть, Йоги на 90 минут забыл про головную боль и температуру, которая не сбивалась никакими силами. Ханси стоял рядом и думал о том, что Йоги должен лежать в постели, а не торчать на бровке в эту треклятую промозглую погоду. Ещё он думал о том, что это, может быть, их последний матч вместе. От этой страшной догадки становилось трудно дышать. Ледяные капли дождя пробирали до дрожи, убивая в зародыше всякую мысль о том, что дождь всегда идёт к удаче. И всё-таки удача им сопутствовала: Африка сдалась под натиском молодой, талантливой команды и подарила им бронзовое призёрство. Когда Тео Цванцигер вешал на шею Йоахима медаль, улыбнуться получилось с трудом. Всё-таки есть воспоминания, которые нечем из себя не вытравишь... Тео был одним из таких. На фотосессию сил не хватило: Йоги почувствовал, что слабость возвращается. Он снял медаль, небрежно сунул её в карман и ушёл с поля. В раздевалке он прислонился к стене и несколько минут стоял неподвижно, чувствуя на губах горький привкус лекарства, терпкий привкус запоздалой победы и сладкий привкус поцелуя, которым 4 года назад, в раздевалке, Юрген Клинсманн сопроводил своё «спасибо за всё, Йоахим». Казалось, теперь всё было позади: игры, победы, поражения, ожидания... Отступили восторги, ушло отчаянье, исчезла эйфория... Фактически, чемпионат для него закончился ещё три дня назад, и сегодня была просто поставлена финальная точка. Пусть не такая, как ему хотелось, но поставлена. Осталось вернуться в отель, собрать вещи и улететь домой. Но впереди была ещё одна, самая трудная битва: с собой. Он знал, что нужен команде. Он знал, что Федерация хочет, чтобы он остался. Но чего хотел он сам? В отеле было на удивление тихо. Казалось, на шумный праздник по случаю третьего места ни у кого не осталось сил. Йоги понял, что сегодня силы по-настоящему кончились. Лимит был исчерпан, он слишком много отдал этому чемпионату. И не только чемпионату, пожалуй. Он слишком много себя оставлял здесь, в Африке. В дверь постучали. Вошёл Ханси. — Как ты? — Нормально, а ты? — Уже почти собрал вещи. — Видимо, не мне одному не терпится уехать отсюда... Наступила пауза. Казалось, слов уже тоже не осталось. — Йоги..? — Да..? — Что ты решил? — Я ещё ничего не решил. Давай сначала выберемся из этой Африки, а то она мне что-то осточертела за месяц. Приедем домой, соберёмся и поговорим. Ханс помолчал. — Я не хочу на тебя давить. И всё, что я хочу тебе сказать, ты знаешь сам. Может быть только одно: мне нравится быть твоим помощником. И я буду с тобой до конца. Хочешь ты того или нет, — Ханси улыбнулся своей светлой, немного детской улыбкой. — Спасибо, Ханси. Сплошное дежа вю. Всё это уже было. И испанцы, и третье место... И такое знакомое «Юрген, я не буду ничего говорить». На лице — маска холоднокровия. И желание закричать: «Не уходи! Не смей даже думать об этом! Я не хочу быть главным тренером. Я ничего не хочу без тебя». Теперь перед ним стоял Ханси. Растерянность читалась только в глазах. Бедный мальчик, он даже смог улыбнуться. Йоги сделал шаг вперёд и сделал то, чего 4 года назад не сделал Юрген: он обнял Ханса. Ханси прижался лбом к плечу Йоги. «Не уходи, ты нужен мне. Вспомни, как тогда, в Москве, ты говорил, что никогда не уйдёшь... Я прощу тебе Юргена, я прощу то, что ты сделал мне больно, я всё прощу. Только согласись остаться», — он говорил всё это про себя. Смысла говорить вслух не было. Он готов был вечно стоять, уткнувшись в это родное плечо, вдыхать запах Йоги, слышать, как бьётся его сердце. Нужно было что-то сказать... Что-то очень важное, глубинное, сокровенное... — Йоги, я.., — фразу оборвал стук в дверь. «Ни секунды покоя», — пронеслось в голове Йоахима. Ханси успел отпрянуть от бундестренера прежде, чем в номер вошла Даниэла. — Поздравляю, победители, — она мягко улыбнулась. Йоги улыбнулся в ответ, на лице Ханси появилось подобие оскала. Он понял, что сейчас выносить общество Даниэлы выше его сил. Он извинился и, сухо попрощавшись, вышел. — Я помешала? — поинтересовалась Дани. — Нет, что ты.., — Йоги чувствовал, как одна мысль сменяет другую, и он уже не успевает следить за их стремительным бегом. — В сущности, я просто зашла узнать, как ты себя чувствуешь... — Я чувствую пустоту, Дани, — вдруг сознался Йоахим. — Это всегда бывает, когда одна эпоха заканчивается, чтобы сменить другую. — Не уверен, что следующая эпоха будет моей... — У тебя будет достаточно времени подумать и принять решение, — Дани задумалась, — Только... знаешь, прежде, чем принять решение, спроси того, чьё мнение тебе действительно важно. Йоги вопросительно посмотрел на жену: она улыбалась. Они оба знали, кого она имела в виду. — Я в любом случае на твоей стороне. Что бы ты ни решил. — Спасибо, Дани. — А теперь ложись спать. Утром мы летим домой.