через огонь небесный и зимний хрустальный наст, через разницу опытов, кроме вот этой холодной дрожи; через морскую бездну, что разделяет нас - и всё никак, никак разделить не сможет Kaitana
Вернуться в прошлое категорически невозможно. Но кто сказал, что нельзя повторить один сюжет дважды?***
С того самого Рождества в Берлине Юрген Клинсманн не находил себе места. Он думал только об одном: как вернуться в Германию и остаться там. Ему осточертело притворяться, и он хотел быть рядом с Йоги. Когда он получил письмо от берлинской «Герты» с предложением войти в наблюдательный совет, то не стал долго раздумывать. Билет на самолет легко превратил разделявшие их километры в расстояние вытянутой руки. Наконец-то они были вместе. Вместе ужинали, смотрели футбол, гуляли по Берлину, ездили на матчи, смеялись, грустили, даже — совсем непозволительная роскошь! — строили планы. Юрген был рядом, когда Йоги выигрывал очередную игру. И когда внезапно для всех проигрывал следующую. Он ночевал в его палате, когда Лёв получил травму на тренировке в июне, и полетел с командой в Беларусь, потому что Йоги сказал, что так ему так было спокойнее. Юргену настолько нравилось быть нужным, что он всё больше проникался этим состоянием. Стряхнуть пелену удавалось лишь тогда, когда он уезжал куда-то один — например, в Швейцарию, где теперь тренировался его сын Джонатан. В остальное время мыслями, существом, разумом и телом Юргена Клинсаманна владел Йоги Лёв. Йоахиму льстила близость Юргена. Он знал, что тот перебрался в Берлин из-за него, и эта мысль заставляла сердце биться чаще. И всё-таки было то, что сильно его смущало. Йоги Лёв не хотел огласки. Он её боялся. В последнее время журналисты редко удостаивали его лестными отзывами: иногда критика была настолько жесткой, что он не мог сдержать эмоций, читая очередную заметку. Йоахим Лёв знал: стоит их отношениям с Юргеном стать достоянием общественности — это будет конец. Причём, для них обоих. Хвалёная немецкая толерантность превратиться в звериный оскал. И их сожрут заживо. Или сожгут (тоже заживо). Какая разница? Номинально в этом мире всем плевать, с кем ты спишь. Но по факту ты должен спать со своей женой. И если Йоги нечего было терять, кроме поста главного тренера сборной, то на весах у Юргена была ещё и карьера его сына — талантливого футболиста, испортить которому жизнь казалось совсем уж преступлением. И если раньше им многое сходило с рук из-за лояльности прессы к Йоги-великому-победителю, то теперь от прежней магии не осталось и следа. Кубок мира больше не защищал Йоги, а сам Йоахим больше был не в силах защитить Юргена. — Мне плевать, Йоги, — обычно раздражённо отвечал Клинсманн, когда речь заходила об осторожности. И продолжал носить кольцо на безымянном пальце. На Рождество в 2019 году Юрген вместе с сыном улетел в Лос-Анджелес. Йоги испытывал смешанные чувства горечи и облегчения. Юрген вернулся в январе, опалённый калифорнийским солнцем и готовый играть с «Баварией» под руководством Ханси Флика. На их совместной пресс-конференции тренер мюнхенцев был мрачнее тучи. Йоги следил за происходящим по телевизору и с горькой усмешкой думал о том, что колесо истории всё-таки сделало круг: эти двое снова оказались друг против друга — только теперь на футбольном поле. Для полноты картины оставалось только одно: в конце эпизода Юрген Клинсманн должен был опять уехать из Германии. Йоахим не знал, что его мысли окажутся пророческими и станут реальностью куда раньше, чем он мог себе представить.