В заросшем парке Стоит старинный дом Забиты окна И мрак царит извечно в нём Сказать я пытался: «Чудовищ нет на земле» Но тут же раздался Ужасный голос во мгле…
***
Девять утра. Везде тихо. Даже ветра нет. Окно первого этажа приоткрыто, но занавешено черными шторами. А в мрачной комнате, что скрывается за темными, тоненькими занавесками, на небольшой кровати лежит Ольга Якубович. Спит, как будто мертвая. Короткие волосы небрежно распластались на белой подушке. Хоть что-то есть светлое в её жизни. Не считая тех совсем неярких солнечных лучей, плавно просачивающихся через шторки. Они так и говорят: «Пусти!», «Открой нам путь!», но разве кто-то хочет вставать с уютной постели? Девушка лежит лицом к стене. Абсолютно белой стене. На ней нет ничего. Абсолютно ничего. По правде говоря, обои были, но их пришлось снять, ну, как снять, сорвать, хоть и не хотелось. Абсолютно не хотелось. Из-под белоснежного одеяла выглядывают тоненькие руки с длинными чёрными коготками, частично лежащие на подушке. Тихо, очень тихо. Будто город вымер ещё несколько сотен лет назад. Оля не задумывалась ни о чём, сейчас ей этого и не нужно. Девушка с головой окутана царством Морфея. Но сладкую идиллию оборвал стук. Он был совсем негромкий, но требовательный. Ольгу трудно разбудить, но этот звонкий звук слишком настойчив. Пришлось не спеша разомкнуть глаза. Обычный потолок. Хм, а что она ожидала увидеть? Но как можно задаваться какими-либо вопросами, если тебя всё время тревожат мерзким стуком?! Осторожно закрыв глаза, Ольга выдохнула. С самого утра все бесят… Пришлось опять долго моргать, чтобы сон прошёл. Девушка оторвалась от подушки, при этом оголяя всё тело. А так не хотелось убирать теплое оделяло… Ее тонкую талию облегала черная, почти прозрачная ночнушка. Но вмиг Ольга закрыла своё тело белым халатом, что валялся, как ненужная тряпка на полу, возле ножки кровати. Завязав на тугой узел вещицу, девушка неохотно поднялась с кровати и со злым видом подошла к шторам, будто это они ей спать не дают. Уже подобрав матные слова для недалекого человека, что стоит прямо под её окном, она резко распахнула занавески. Стекло показало ей во всю улыбающуюся Лину и противный свет. Якубович уже не так яростно открыла окно. — Как же ты меня заебала… — грустно проговорила Оля, смотря своими опять сонными глазами на подругу. — Нехуй спать, лучше помоги мне подняться, — недовольно закатив глаза, Ольга открыло окно нараспашку и села на широкий подоконник. Не до конца выпрямленными ногами она уперлась в белую стенку. Сдвинуть девушку было почти невозможно. В такой позе Якубович вытянула руку на улицу. Джебисашвили подпрыгнула и схватилась за конечность. Ольга быстро протянула вторую руку, и они повторили тоже самое. Теперь Лина висела на руках подруги, как какое-то покрывало. И кажется, это покрывало сейчас упадёт. Своими коленями Джебисашвили уткнулась в подоконник, что находился на улице, и тут же встала на них. Схватившись за створку окна Лина без труда проникла в квартиру. Уже закрыв окно, Ольга недоуменно просила: — Что ты так рано припёрлась? — Собирайся и пошли гулять. — Ты издеваешься? Семь утра! — Пока ты соберешься, уже будет вечер, да и я тебя не тороплю, может даже помогу. Да и кому ты там втираешь? Девять утра так-то. А спать много — вредно для фигуры, — Якубович раскрыла шкаф. — А куда мы пойдём? — выгребая старые вещи из шкафа, в надежде найти свои чёрную одежду, спросила Ольга. — На заброшку какую-то. Я, честно, даже не представляю, что она из себя представляет, но Саша сказал, что там клёво. — Он ходил туда без нас? — девушка уже была в черных штанах и ботфортах. Принцип прост — надеть вчерашнее. — Нет, они с Олегом пока ехали домой, увидели её, вот сегодня нас позвали туда, — Лина направила свой взгляд на подругу, что уже во всю красила длинные ресницы. — Быстро ты… — Ольга лишь усмехнулась. Она бы сама удивилась, если бы не знала, что все вещи лежат на стуле и ждут своего череда. — Так это, мы туда одни пойдем что ли? — Походу, но парни сказали, что встретят нас. — Вот суки, — Ольга демонстративно громко закрыла тушь. — Я готова, как тебе? — Якубович улыбнулась, оголив белоснежные клыки. — Ахуенно, пошли, — бросила Джебисашвили и быстро подошла к приоткрытому окну.***
Девушки шли по горячей, во всю истоптанной тропинке. Вокруг была тишина. Не хватало только холодного ветерка, что дул в лицо, расправляя короткие волосы во все стороны. Подруги шли медленно, нетерпеливо. Тихо смеялись над только что нахлынувшим безумной волной воспоминанием, что давностью было старше, чем экспонаты краеведческого музея. Они шли по безжизненной улице. Слева был большой пустырь, что как-то успел зацвести в конце августа. На нем были всякие полевые цветки, что так нравились Лине. Там были лазурные бабочки, летевшие с цветка на цветок. Пчелы, собирающие пыльцу на приближавшуюся холодную осень. Трепетал зеленый кузнечик, играл на своей скрипке какую-то тонкую мелодию. Справа были старые гаражи, обмотанные с верху до низу огромной проволокой. Безопасность была на высшем уровне. Так даже президента не охраняют, как старые, никому ненужные дряхлые маленькие помещения для таких же старинных жигулей. Железный забор уже не выдерживал. К этой осени его смоет проливной дождь и от него ничего не останется. Жаль, правда жаль. Будто старый друг предал тебя спустя столько лет дружбы. — А помнишь, как Олег залез на какую-то ржавую трубу и забыл, как слезть? Весело было, — в очередной раз улыбнулась Лина, непринужденно посмотрев на подругу, что тоже улыбалась. — Да-а-а, особенно было эпично, как он оттуда свалился, — не выдержав, девушки в очередной раз засмеялись. Время встало вспять. Всё будто неживое. Мёртвая улица, мёртвая природа, мёртвые истории… Лишь один, такой родной, живой смех. — Оль, мы походу пришли, — заметила Джебисашвили, глядя куда-то вверх. Перед глазами девушек предстал старинный дом. Складывалось такое впечатление, что неоднократно здание пытались сжечь. Оно было полностью черное, с примесями старой золы, но может, этого всего лишь пыль, что копилась здесь веками. Растения росли прямо внутри заброшенного места, они обматывали своими толстыми стеблями дряхлую черную древесину, что совсем скоро, с огромной гордостью и большим грохотом рухнет на чёрствую землю. В больших панорамных окнах совсем не было целых стекл. Каждое окно рассекали большие трещины с маленькими отростками в виде корней дикорастущих растений. Вообще, было трудно что-то рассмотреть из-за большого черного забора из кованого металла с острыми защитными пиками. Странно, но он выглядел прочнее, чем само здание. Мрачная обстановка нагнетала большой ужас на девушек. Так могло показаться… — Девочки! — громко раздался мужской голос. Вмиг подруги обернулись. К ним приближались братья Шепсы. Они тоже не стали заморачиваться и надели вчерашнее. По традиции — чёрное. — Привет, — хором произнесли парни, как только подошли к девушкам. — Привет, а Ларионов не придет? — рассматривая дом, спросила Оля. — Да у него ж мать дома, а она, сами знаете, хер куда отпустит, — со вздохом произнес Саша. — Пошлите уже, — прибавила Лина и все дружно двинулись к дому. Старая каменная дорожка привела компанию прямо ко входу. Привела бы, если бы не калитка, которая не открывалась. Ни девушки, ни парни не могли даже пошатнуть ее. Будто вкопанная. — Сука, откройся! — с силой дергал тоненькие железные прутья Олег Шепс. — Может можно как-то по-другому? — насторожено спросила Джебисашвили, смотря на неудачные попытки Олега открыть путь. — Можно, — пронеслось прямо перед носом младшего из компании. Олег поднял глаза и увидел прямо перед собой Якубович, что наблюдала за его стараниями. — Отойди, — попросила девушка. Как только Шепс отошел в правую сторону, Ольга отошла на несколько метров. Резко побежала. И вмиг с ноги выбила противный забор. Калитка от сильного удара мерзко скрипнула и молниеносно открылась, чуть не задев удивленную Лину. — Нихуя себе, блять, — после минутного шока решил произнести Александр Шепс. — Заходите. Что стоим, как вкопанные? — любезно пригласила всех Ольга.***
Изнутри дом выглядел лучше. Компания будто попала в музей. Старые вещи из СССР немного пугали, но и придавали некую атмосферу тех лет, когда люди не знали, что такое интернет. Свет почти не проникал в здание, он был только в тех местах, где были трещины, растения и окна. Правда, через окна свет тоже мало был виден, из-за толстого слоя пыли, можно подумать, что стекла (где они еще были) затонированы. С восхищенно-удивленными лицами друзья разбрелись по вместительной комнате. Каждый с неимоверно умным лицом начал рассматривать какие-то старинные вещи. Ольге досталась старая, пыльная картина, что держалась на добром слове. На ней были изображены рыжие коты, сидящие рядом на какой-то веранде, украшенной небольшими голубыми цветами. — Ребят… — Олег, что стоял дальше всех от входа, попятился назад. Якубович услышала из другой комнаты тихое рычание. — Олег, что ты опять натворил? — прошептала Оля и попятилась назад от картины. Вмиг из другой комнаты выглянула большая собака с длинными, острыми как пики, ушами. Ее тело было очень худое. Шерсть короткая, черная. Длинная, острая морда сразу повернулась на компанию, что уже стояла вместе с ужасом на лицах. С грозного рычания собака перешла на громкий лай. — Твою мать, — Лина закрыла рот рукой. — Так, спокуха, мы сейчас все потихоньку идем в разные стороны, понятно? — медленно проговорил Саша, не отводя взгляда от собаки. Но дворняга медлить не намерена. Она приближалась. — Похуй! Я на улицу! — Шепс младший резко подбежал к разбитому окну и выпрыгнул, доломав кусочки стекла, что еще остались спустя столько лет. Собака залаяла еще громче, но испугавшись резких движений, отошла. — Лина, ты иди к лестнице на второй этаж, а я к этому окну, так и выбежим, — предложил старший. — А мне… — только подала голос Ольга, как ее друзья резко рванули в разные стороны. Саша сразу скрылся через тоже окно, что и Олег, а Джебисашвили, перепрыгивая ступеньки, убежала наверх. — Куда бежать?.. — девушка осталась одна. Оля попятилась назад, но вскоре уперлась в угол, где на нее посыпалась пыль. Собака же, не переставая издавать страшные звуки, только приближалась. Ольга медленно сползла на пол и закрыла глаза. Умирать — так с закрытыми глазами. Но вдруг рычание прекратилось. Испуганная девушка разомкнула глаза, как тут же ее лизнули в щеку. — Щекотно! — улыбнувшись, Ольга отвернулась. Дворняга тут же отдалилась. Теперь собака выглядела не так устрашающее, скорее испуганной. — Ну ты чего, иди сюда, — поднимаясь на ноги, Оля протянула руки к зверю. Немного жалостно поскулив, собака подошла обратно. Девушка, воспользовавшись моментом, нежно прикоснулась к дворняге и начала так же аккуратно гладить по мягкой шерсти. К удивлению, собака не испугалась и продолжала пристально смотреть своими черными глазами на человека. — Пошли этих тварей, которые меня бросили, напугаем, — хитро улыбнулась Ольга. Она пошла к двери, а за ней и собака…***
Якубович гордо вышла из дома. Она сразу увидела своих друзей, правда, за оградой. Как только Ольга приблизилась к забору, Лина чуть ли не сломала железную ограду. — Оля! Господи, ты живая! Как ты выбралась?! — Втащила собаке да и ушла. Она там валяется на полу, — с невозмутимым видом сказала девушка. — Оля… По-моему она не в доме… — с выпученными глазами проговорил Олег. И как несколько минут назад, он попятился назад. — Оля, блять! — Джебисашвили рванула от ограды к парням, что стояли сзади. — Видишь, никто нас не любит, —повернув голову назад, подметила Якубович. В нескольких шагах стояла собака. Похоже, она искренне не понимала, почему все так боятся ее. Подумаешь порычала на них немного, ну и что? — Пойдем, страшный зверь, — улыбнулась девушка и открыла калитку.***
— Я до сих пор не понимаю, как ты, Лина, оказалась на улице? Ты же на второй этаж побежала, — компания, в сопровождении нового друга — собаки, шла домой. — Да там долго объяснять, — отмахнулась подруга. — Ты лучше скажи, что с этим делать будешь, — внезапно спросил Шепс старший, кивая в сторону собаки. — «С этим»? Это разве не она? — удивленно уставилась на друга Ольга. — Боюсь тебя расстроить, но это он, — теперь на собаку смотрели все. А она, а точнее он, как ни в чем не бывало, шел с гордо поднятой мордой на вечернее солнце. — Ну, так-то я думала сдать его в приют. Не бросать же его на улице, — вмиг пес остановился и внимательно посмотрел на Олю. В темных, звериных глазах читалась грусть. Казалось, что собака сейчас заплачет. — Ну, Оль, может его оставить? — поддалась на животные глаза Лина. — Лучше бы оставила его там нахер, — обиженно сказал Олег. — Ты сам виноват, что он тебя чуть не укусил, — отрезал старший брат. Порой Олег выбешивал так, что хотелось его укусить, что почти осуществил этот пес. — Все! Перестаньте ссориться! — закричала Якубович. Похоже собаке тоже не нравятся ссоры, поэтому дворняга решила гавкнуть, в знак согласия. — А тебя, так уж и быть, я оставлю, — пес завилял хвостом и радостно пошел вперед. — И как ты его назовешь? — спросила Лина, наблюдая за веселой собакой. Ольга сразу хитро улыбнулась. — Ларион. — Хах, это в честь нашего Ларионовича? — развеселился Олег Шепс. — Ага. Будет знать, как не выходить на улицу.