***
— Вы и в Диснейленде были? — отставив в сторону фото с маленьким Хонджуном, Сонхва потянулся к следующей рамке. Смахнув пылинки, он с интересом вгляделся в глянцевую поверхность: подросший Хонджун в обруче с ушками Микки Мауса сиял улыбкой на фоне облицованных стен и изящных башенок замка. — Круто! — Были, ага, — Хонджун четырнадцатилетний лишь фыркнул, лениво переворачивая страницу учебника. — Так, заехали пофоткаться, я даже прокатиться нигде не успел — у отца командировка была, мы там толком никуда сходить и не смогли. — Все равно круто, — убежденно сказал Сонхва, весь опыт путешествий которого сводился к летним поездкам к бабушке. Еще раз взглянув на вереницу фотографий, венчавшую изголовье хонджуновской кровати, он вернулся к хозяину комнаты и с обреченным вздохом упал в кресло рядом, подтягивая ближе школьную сумку. Нельзя было, впрочем, сказать, что их с Хонджуном совместные занятия доставляли Сонхва такой уж большой дискомфорт — начиная с прилежного штудирования учебного материала, они неизменно заканчивали смехом, валянием дурака и болтовней обо всем на свете, и по мере того, как слабли оценки Сонхва, крепла его дружба с Хонджуном, начавшаяся полгода назад столь необычным образом. Наследник обеспеченного и уважаемого семейства, избалованный ребенок и любимчик учителей, Хонджун, как выяснилось, не мог похвастаться слишком широким кругом друзей — громкое имя его отца отпугивало от мальчика любых потенциальных приятелей из числа менее успешных сверстников, — а потому легко сумел найти общий язык с лишенным предрассудков Сонхва. Тому, в свою очередь, оставалось только удивляться непринужденности, с какой развивались их дружеские отношения: застенчивый и робкий Сонхва давно заслужил среди одноклассников репутацию нелюдимого заучки, и появление в его жизни друга стало неожиданностью для всех — и более всего для него самого. Привыкнув коротать вечера в одиночестве, он с неуверенной радостью принимал все предложения Хонджуна прогулок и посиделок в кафе, и вскоре уже не представлял себя без его присутствия, такого уютного и такого естественного. Рядом с ним Сонхва впервые за долгое время не чувствовал себя лишним чужаком; с ним он мог говорить на любую тему, ему одному поверял свои тайны и секреты, к нему шел в слезах после очередного разноса, устроенного учителями, — и мало-помалу к симпатии, что испытывал он к Хонджуну, стал примешиваться страх. Сонхва боялся — боялся потерять того, кого смог назвать своим лучшим другом тогда, когда детская надежда обзавестись друзьями давно сгинула под ворохом подростковых комплексов. Гуляя с Хонджуном плечом к плечу по вечерним проспектам, он искоса поглядывал на часы, и сердце его сжималось в ожидании подвоха. Неужели у Хонджуна нет других дел, кроме как таскаться с одноклассником из бедной семьи? Не может же он и в самом деле получать удовольствие от визитов в его скромное жилище? Что вообще такой, как Хонджун, мог найти в таком, как Сонхва? По первому этажу дома разнеслась короткая трель дверного звонка, а затем в коридоре послышались торопливые шаги домработницы Кимов. — Это отец, наверное, — Хонджун нехотя отодвинул служивший ему подушкой учебник и поднял голову от письменного стола. — Это ничего, что я здесь? — встревожился Сонхва, тоже вскакивая на ноги и придирчиво осматривая себя в зеркале. Несмотря на то, что Сонхва проводил с Хонджуном каждый вечер на неделе, встречаться с его отцом ему пока не приходилось, и встреча эта, которой он так жаждал прежде, теперь вселяла в мальчика почти благоговейный ужас. Что, если господин Ким не позволит сыну дружить с кем-то с совершенно иной ступени общества? — Что такого-то, — дернул плечом Хонджун, приоткрывая дверь. — Моя комната, кого хочу, того и вожу. Я наверху! — крикнул он, не утруждая себя спусканием по лестнице. — Уроки делаю. Ответом ему была недобрая тишина. Многозначительно выкатив глаза, Хонджун вернулся к столу и демонстративно уткнулся носом в учебник, изображая крайнее усердие. Последовавший его примеру Сонхва прикусил губу, сдерживая смех. Несколько секунд они сидели в молчаливом ожидании, а затем шорох страниц заглушила тяжелая поступь за дверью. — Хонджун, — в проеме распахнувшейся настежь двери выросла невысокая, но весьма внушительная фигура. — Что это еще за шестьдесят три балла за тест по математике? Я говорил сегодня с учителем Хваном, и это, поверь, был не самый приятный разговор. Почему я должен выслушивать подобное о моем сыне? — И тебе привет, — отозвался Хонджун, не оборачиваясь. — Это обычный недельный тест, ну, недотянул, бывает, тема дурацкая попалась. — Бывает? — Если бы подобное выражение лица появилось на лице отца Сонхва, последний счел бы за благо сползти куда-нибудь под плинтус и не вылезать оттуда ближайшие лет пятьдесят. Затаившийся в уголке мальчик от души позавидовал выдержке своего друга. — Ты не «недотянул», балбесина, а даже не пытался! Чем ты занимаешься вместо уроков? Шляешься по вечерам черт-те где, а меня потом твои учителя за тебя отчитывают! — Прямо сейчас я занят именно уроками, если ты не заметил, — Хонджун помахал учебником. — Так что будь добр, дай мне с Сонхва подготовиться к следующему тесту. — Здравствуйте, — робко подал голос Сонхва, когда господин Ким круто развернулся к нему. — Мы с Хонджуном одноклассники, я… — Пак Сонхва, знаю, — кивнул отец Хонджуна, смягчаясь. Слегка отступив назад, он смерил Сонхва оценивающим взглядом, и тот порозовел, физически чувствуя дурацкие обтрепанные рукава своей водолазки, что перешла к нему по наследству от брата. — Ты хорошо учишься, верно? Надеюсь, хотя бы тебе удастся научить моего оболтуса уму-разуму, раз уж я в этом не преуспел. А ты, дурень, брал бы с друга пример, если у самого в голове пусто! Чтобы больше я о твоих оценках ничего подобного не слышал, ясно? — Больше и не услышишь, — свирепо пообещал Хонджун в закрывшуюся дверь. Едва шаги его отца стихли вдалеке, он беспечно откинул учебник и выудил из кучи тетрадок надежно запрятанную игровую приставку. — Ну что, еще разок? — А как же хороший пример, который я должен тебе подавать? — поинтересовался Сонхва, дрогнув уголками губ. Хонджун скорчил гримасу. — Формально ты этим и занимаешься — ты обещал показать, как пройти тот уровень, помнишь? Давай, пай-мальчик, я весь внимание, поучи меня уму-разуму. — Спихнув Сонхва на край кресла, он плюхнулся рядом и решительно щелкнул кнопкой пульта. — Твой отец… всегда такой? — осторожно спросил мальчик немного погодя, окончательно оправившись от вызванного встречей смятения. Хонджун редко говорил об отце, не высказывая к нему никаких теплых чувств и никогда не упоминая о событиях, казавшихся Сонхва само собой разумеющимися, — семейных пикниках, рыбалках, совместных поездках и праздниках… Сонхва вспомнил разговор, что состоялся у них получасом ранее, и вздохнул. Для него, страстно желавшего стать врачом, господин Ким был едва ли не идолом, примером для подражания, человеком, воплотившим в жизнь все самые отчаянные мечтания мальчика. Но кем он был для собственного сына? — Ага, — кивнул Хонджун, не отрывая глаз от экрана. — Видимо, считает, что его отцовский долг заключается в том, что раз в полгода он устраивает мне головомойку и читает очередную нотацию. К счастью, мы редко видимся. — И тебе не бывает одиноко? — Ну, у меня ведь есть ты, — улыбнулся ему Хонджун. Смутившись, Сонхва отвернулся. Он был рад тому, что в комнате царил полумрак — жар его щек, казалось, вполне мог иссушить небольшое море. Некоторое время они играли в тишине, нарушавшейся лишь сосредоточенным сопением, а затем Хонджун неожиданно отбросил джойстик и вскочил с кресла. — Слушай, а оставайся на ночь у меня! — оживленно предложил он, глядя на растерявшегося Сонхва. — Если доиграем сегодня, сможем немного позаниматься, а утром поедешь в школу со мной, не придется в поезде трястись. — Как это?.. — пришел в замешательство Сонхва, пока Хонджун рылся в шкафу, извлекая наружу мятые футболки и измазанные краской джинсы. — Я же не планировал, и родители твои будут против… — Они не будут против, они вообще ничего не заметят, опять полночи отношения выяснять будут, — отмахнулся Хонджун и, лучась улыбкой, протянул Сонхва комплект пижамы. — А твои нормальные, ты им позвони, они наверняка согласятся. — А где я лягу? — беспомощно спросил Сонхва, неспособный противостоять сокрушительному обаянию Хонджуна. — Со мной и ложись, кровать большая, поместимся. — Как это? — с ужасом повторил Сонхва, очень явственно представив себе предстоящую ночь. — Вот так, — стряхнув с постели крошки пиццы, Хонджун откинул одеяло приглашающим жестом. — Так и быть, уступлю тебе место у стены. Не переживай, я не храплю вроде как. Иногда, правда, ноги и руки раскидываю, но это же ничего? — Ничего, — пробормотал Сонхва, остолбенело уставившись в спину упорхнувшего в сторону ванной комнаты Хонджуна. Пожалуй, в некоторых своих секретах он не был готов признаться даже лучшему другу.***
— …в общем, если сегодня я задержусь, ничего? Детка, я знаю, что ты очень ждал этого выходного, но ситуация обязывает, я и сам расстроился… — Все нормально, — перебил Сонхва, угрюмо постукивая ногтем по экрану телефона. — Я тогда позвоню, отменю бронь. — Мне правда очень жаль, — покаялся динамик голосом Джихёка. — Ты спроси, может, есть возможность перенести на другой день? — Спрошу, — согласился юноша и перекатился на спину, упираясь взглядом в линялый потолок. Что ж, они с Джихёком уже неделю собирались вскрыть банки с побелкой — вот и случай подвернулся. Провести единственный выходной за ремонтом, что может быть увлекательней? — Может, я тогда к тебе заеду, завезу что-нибудь перекусить? До ночи будешь сидеть голодный. — Не стоит, — даже не видя Джихёка, Сонхва мог с легкостью вообразить его обычное упрямое выражение лица. — Чем меньше буду отвлекаться, тем быстрее закончу. — Как знаешь, — не желая выдавать своего огорчения, Сонхва быстро попрощался с парнем и нажал иконку отбоя. На краю подсознания назойливо крутилась мысль о том, что раньше его визиты Джихёка ничуть не отвлекали. И как всего за два года они докатились до подобного? Ладно уж, не начинай, велел себе Сонхва. Он прав, а ты навязчив и смешон, отказ в пятиминутной встрече — не трагедия вселенского масштаба, а возможность провести время с пользой. Джихёк на работе, Хонджун проводит свободный день с дочерью; что ж он, не найдет, чем заняться? Не найдет — к этому неутешительному заключению Сонхва пришел спустя пять минут усиленного рассматривания потолка. Привыкнув круглосуточно возиться с Миён, он, оставшись в одиночестве, решительно не представлял иных занятий и маялся бездельем, приправленным невеселыми мыслями. Досадуя на себя, Сонхва вновь извлек телефон, намереваясь скрасить часы ожидания листанием соцсетей, и тут же оживился, заметив значок пропущенного звонка от Хонджуна. Улыбаясь отчего-то от уха до уха, юноша немедленно набрал номер в ответ. — Привет, — Хонджун, как и всегда, говорил на ходу, успевая при этом попутно с кем-то переговариваться и чем-то приглушенно гремя. — Сонхва, знаю, это свинство с моей стороны, у тебя наверняка дела… — О, думаю, я могу их ненадолго отложить, — заверил Сонхва, продолжая счастливо улыбаться. — Что-то случилось? — Пока нет, — хмыкнул Хонджун, — но случится, если я останусь с этим исчадием ада один на один еще хотя бы полчаса. — Вы по магазинам за украшениями собирались вроде? — припомнил Сонхва, окидывая унылым взглядом все еще пустынную комнату — хлопоты с переездом исключали всякие приготовления к Рождеству, столь любимые юношей. — Собирались, — подтвердил Хонджун. — И я уже успел об этом пожалеть. Поедешь с нами, пожалуйста? Я оплачу сверх обычного. — Ну конечно! Я и сам хотел съездить, подарки поискать, — беззастенчиво солгал Сонхва, вихрем подлетая к шкафу и пытаясь нащупать в куче одежды приличного вида свитер. — Сбросишь адрес? Спустя полчаса наспех собранный и изрядно потрепанный толкучкой в метро Сонхва уже стоял у стеклянных дверей лифта, задрав голову и пытаясь рассмотреть среди подвесных декораций молла знакомые силуэты. Вечерело, и торговый центр понемногу начинал наполняться толпой; разноцветная река покупателей стремительно неслась вдоль блестящих витрин, струилась по эскалаторам, шурша ворохом пакетов и журча разноголосой болтовней. Если верить Хонджуну, они с Миён ждали Сонхва в кафе на пятом этаже — мысленно повторяя название места встречи, юноша зашагал в нужном направлении, нетерпеливо протискиваясь сквозь сутолоку. Он старался убедить себя в том, что и в самом деле планировал закупить подарки заранее, а подвернувшийся случай был всего лишь удачным и ничего более, что клокотавшее внутри радостное возбуждение было порождением охватывавшей центр суматохи, а вовсе не близости нежданной, но такой приятной встречи… А, впрочем, кого он хочет обмануть? Да, он соскучился по Миён, по ее остроумной непосредственности, по их разговорам и совместным занятиям, где не было места рутине… и да, черт возьми, по Хонджуну он соскучился тоже. Последний сидел за столиком у входа в кафе, пытаясь сунуть трубочку молочного коктейля под нос насупленной девочке; завидев Сонхва, он приподнялся с сиденья и с заметным облегчением замахал рукой. — Она устроила истерику, когда я сказал ей надеть варежки, — наябедничал Хонджун приблизившемуся к столу Сонхва. — А потом — когда корн-дог из фудкорта оказался слишком острым, хотя до этого я десять минут ей это втолковывал и говорил, что она не станет его есть. — Я хотела другие варежки, с пони! А эти колючие и мальчишечьи! — Варежки с пони ты носила в прошлом году и давно из них выросла, сколько можно повторять? И если они синего цвета, это не значит, что они мальчишечьи! — Мы прямо здесь купим новые, ладно? — вмешался Сонхва, заметив угрожающие пятна гневного румянца на щеках Миён. — Сама выберешь, какие понравятся. — Нечего ее разбаловывать, — пробурчал Хонджун, явно обрадованный тем, что на сей раз ситуация разрешилась без потерь. — Пусть приучается носить то, что есть, не то я всю зарплату на один ее гардероб спускать буду. — Я могу купить за свои деньги, — предложил Сонхва и немедленно получил пустым стаканчиком по лбу. — В подарок! Это будет рождественский подарок! — Твоим деньгам найдется лучшее применение, кроме как тратить их на капризы этой несносной малявки. Ты ведь подарки собирался покупать, нет? — С трудом удерживая рвущуюся к магазинным дверям Миён, Сонхва кивнул, задавшись вдруг вопросом — насколько уместным будет сделать подарок Хонджуну? — Будешь своему парню что-то подыскивать? — Да нет, я в общем-то еще не… — неопределенно пробормотал Сонхва, вмиг возвращаясь с небес на землю. С чего он вообще думает о презентах для постороннего человека, тогда как над идеями для подарка собственному парню даже и не начинал размышлять? — В другой раз, наверное. Сегодня просто посмотрю что-нибудь из украшений — хотя вряд ли он одобрит… — Твой парень не любит Рождество? — полюбопытствовал Хонджун. Расплатившись и угомонив, наконец, Миён, они покинули кафе и двинулись вперед по коридору, огибая торопливых покупателей. Сжимая ладошку девочки в одной руке и слегка касаясь притиснутого к нему Хонджуна другой, Сонхва испытывал неясное, но довольно приятное чувство. — Не то чтобы… Просто сейчас мы переезжаем, и развешивать все эти красивости по сути и негде, — пояснил Сонхва, с сожалением провожая взглядом очередную витрину в искусственной зелени остролиста и огоньках гирлянд. — Думаю, и елку ставить не будем. — Как-то грустно, — заметил Хонджун, утягивая Сонхва к дверям магазина с товарами для дома. Отпустив приметившую отдел игрушек Миён, он неспешно свернул к полке с пышными венками всевозможных размеров и цветов. — Я имею в виду, главное, конечно, с кем ты отмечаешь, а не где, но ведь так здорово хотя бы ненадолго создать вокруг сказку. — Ну, ты в этом эксперт, — усмехнулся Сонхва, невольно заражаясь энтузиазмом вовсю изучавшего разнообразие декораций Хонджуна. — До какого класса ты в Санту верил, до девятого? — До десятого почти, — прыснул Хонджун. — И это та позорная страница моей жизни, которую определенно не стоит вспоминать. — Это было мило, — с улыбкой возразил Сонхва. Отложив упаковку с усыпанными блестками колпаками, он развернулся к Хонджуну и осекся на миг, зачарованный отражением цветастых лампочек в темных зрачках напротив. — Ты всегда спорил с теми, кто пытался тебя переубедить, почти до драк доходило. — А ты меня всегда защищал, — улыбнулся в ответ Хонджун. — Единственный, кто не смеялся надо мной из-за этого. Кто хотел продлить мою веру в волшебство. — Ты помнишь? — удивился Сонхва, уверенный, что Хонджун давно избавился от воспоминаний об их неуклюжей школьной дружбе за ненадобностью. Тот покачал головой и подступил ближе, глядя Сонхва в глаза; привстал на цыпочки, легко стряхивая с его волос осыпавшиеся блестки. По спине юноши пробежали мурашки. Опустив ресницы, он позволил мгновению подхватить себя в объятия чужого тепла и древесного аромата такого привычного еще со школы одеколона. — Конечно, помню, Сонхва, — мягко сказал Хонджун, утягивая его в омут своих глаз все глубже. Еще несколько секунд они стояли неподвижно, молча смотря друг на друга, а затем Хонджун отстранился и как ни в чем не бывало двинулся дальше по ряду, внимательно разглядывая ценники. Несколько оглушенный Сонхва последовал за ним, не чувствуя в себе сил для продолжения разговора. Действительно ли Хонджун задержал свою руку дольше, чем полагалось для обыкновенного приятельского жеста, или же это время замедлило свой ход, позволяя Сонхва вновь пережить сладостные минуты былой близости? В любом случае, чрезмерно увлекаться этими минутами было совершенно ни к чему: как справедливо сказал Хонджун, эта страница их жизни осталась в прошлом. Остаток наполненного беготней по магазинам дня пролетел незаметно, и к вечеру Сонхва напрочь позабыл не только о случившемся с Хонджуном разговоре, но и о Джихёке, вспомнив о нем лишь тогда, когда разряженный в ноль телефон отключился окончательно, мстительно выдав напоследок уведомление о десятке пропущенных звонков. Затолкав ставший бесполезным аппарат поглубже в карман, Сонхва настрого запретил себе даже думать о поджидавшей его дома буре и справился с этой задачей вполне успешно: разведенная совместными усилиями Кимов суматоха лишала его всякой возможности устроить себе очередной сеанс душевных терзаний и угрызений совести. Когда они вышли из центра, снаружи уже зажглись фонари. Волочивший коробку с искусственной елкой вдвое выше него самого Хонджун вышагивал впереди, и семенившая рядом Миён руководила транспортировкой ценного груза, важно помахивая новенькой варежкой. Снаряженный охапками пакетов Сонхва замыкал процессию; с его лица не сходила усталая, но счастливая улыбка. На парковке им также пришлось задержаться: пока Хонджун с Сонхва заталкивали покупки в багажное отделение, оставленная без присмотра Миён невнятно копошилась у передней дверцы, время от времени что-то сосредоточенно бормоча. Захлопнув, наконец, багажник, Сонхва обогнул автомобиль и испустил тяжкий вздох. На пассажирском сиденье возвышался снеговик с длинным носом-стаканчиком и белой шапкой волос из кропотливо собранных веточек. — Ну как живой, — умилился Хонджун, заглядывая через плечо Сонхва. — Может, мне Ён и на скульптуру отдать, а? Заверив огорченную девочку в том, что снеговику будет куда лучше с сородичами на парковке, и клятвенно обещав навещать его каждый день без выходных и праздников, Сонхва уместился на заднем сиденье и почти сразу же уснул, склонив голову к креслу Миён. Утомленная долгим днем девочка сопела рядом; проносились мимо за заснеженным стеклом размытые огни ночного города. Хонджун сидел впереди, барабаня пальцами по рулю в такт мелодии из динамика. Изредка он бросал взгляд на салон через зеркало и тихо чему-то улыбался. — Извини, что вытащил вот так на весь день, — попросил он еще раз, выйдя с Сонхва на подъездную дорожку его дома. Юноша покачал головой и плотнее укутал Хонджуна в шарф, ощутив на мгновение острую потребность коснуться. — Все в порядке, это же моя работа. — Переминаясь с ноги на ногу, Сонхва помолчал, разглядывая снежную опушку ресниц Хонджуна и морозный румянец на тонком вздернутом носу. Отчего-то он совсем не чувствовал холода. — Завтра как обычно, да? — До девяти, постараюсь не задерживаться, — кивнул Хонджун, не торопясь возвращаться к машине. Неожиданно он улыбнулся. — Украсим тогда квартиру вместе? Как всегда раньше. — Я буду рад, — тепло отозвался Сонхва и снова смолк, недвижно стоя напротив Хонджуна в озерце фонарного света. С ним он мог молчать сколь угодно долго, не испытывая неловкости — как и всегда раньше. Хонджун тоже притих и перестал улыбаться, глядя на Сонхва прямым серьезным взглядом. Он стоял почти вплотную, и срывающиеся с его губ облачка пара касались лица Сонхва легким мятным дыханием. Совершенно некстати юноша вспомнил вдруг такой же зимний вечер восемь лет назад — хлопья снега, мотыльками мечущиеся у решетки фонаря, сплетенные озябшие пальцы и ветвь омелы над заиндевевшим окном. Тогда им тоже не было холодно. — Ну, я пойду? — быстро сказал он, испугавшись выросшего перед внутренним взглядом воспоминания. Снежный вихрь поднял, закружил, рассеял силуэт семнадцатилетнего Хонджуна, и перед ним остался лишь Хонджун нынешний — задумчивый, спокойный и все такой же невыносимо притягательный. Могли ли они думать в эту секунду об одном и том же? Хонджун, сбросив с себя оцепенение, неловко похлопал Сонхва по плечу на прощание и побрел через занесшие дорожку сугробы обратно к машине. Юноша постоял еще немного, глядя вслед удаляющемуся отблеску фар, а затем развернулся и направился к подъездной двери. Квартира встретила его безмолвной темнотой комнат: похоже, Джихёк уже спал, так и не дождавшись своего невесть где гулящего парня. Прежде это расстроило бы Сонхва, что любил засыпать в обнимку, спасаясь от зябкой стылости неотапливаемого пола, но сейчас он был рад столь удачному обстоятельству — не только из-за избавления от возможного разбора полетов, но и из-за странного чувства вины, горьким послевкусием оставшегося от разговора с Хонджуном. Рассеянно выводя круги на обнаженном плече Джихёка, Сонхва вспоминал ощущение ладони Хонджуна на своей собственной руке и жмурился от пронзавшего тело стыда. Но разве то не было простой беседой старых школьных знакомых? Отчего ему было чувствовать себя виноватым? Обнять Джихёка он так и не решился.