Персиковая птица

      Я очнулся под вечер вновь из-за жара, а не из-за того, что отдохнул. Сил во мне было ничтожно мало. Разве это жизнь? Смысл от нее, если я ничего не могу сделать напоследок от проклятой любви. Кажется, что силы остаются только на то, чтобы думать о Мафую и бояться его исчезновения. Отчего он не съест мое сердце сейчас, я был бы ему благодарен.       Я вздрогнул и испуганно повернул голову в поисках Сато. С другой стороны кровати моей щеки коснулись его холодные пальцы. Я выдохнул с облегчением и от этого ощущения, и от факта, что он рядом.       — Я здесь, — тихий голос. Он похоже наклонился ко мне, но повернуть голову было тяжело. — Сейчас я принесу тебе…       — Не говори, — я перебил его. Слово «кровь» вызывало тошноту. Похоже, он понял меня, потому что просто молча встал.       Он возился у стола. Я видел, как он отгибает рукав своей половинчатой рубашки и без колебаний режет запястье поверх старых ран. У него такая медленная кровь, ему приходится с болью сжимать все время ладонь в кулак, чтобы хоть немного ускорить процесс. Издалека в свете лампы его темная кровь похожа на вино с приправами.       Он, даже не остановив кровь, из-за чего его рубаха вновь и вновь напитывалась багровым, подошел ко мне с полным до краев гладким стаканом. Уже без уговоров он просто кладет мою голову себе на колени — холод растекается по затылку — прикрывает мне глаза. Я открываю рот, потому что, как бы противно мне ни было, но это средство помогало мне. Быстро, пока я не почувствовал этот предательский вкус, Мафую вливает мне все содержимое так, что я едва не давлюсь, и накрывает рот пальцами. С трудом я сдерживаю позывы.       Он отнимает руку от моего лица и успокаивающе говорит:       — Теперь отдохни, сейчас тебе станет лучше.       Я не хотел. В голове я уже подсчитал, что мне жить-то осталось полторы-двое суток.       — Сато, почему ты не съешь мое сердце сейчас? Мы этого оба хотим, — я с мольбой посмотрел на него.       — Я всего лишь шинигами. Мне нельзя вмешиваться в ход истории. Всевышний знает, какие мы жадные до тепла, поэтому запретил нам пожирать сердца всех людей без разбора, иначе нас ждет страшное наказание, которое только может сокрушиться на голову бессмертного.       — Какое? — я боролся с желанием уснуть.       — По-моему тебе итак хватает своего наказания, зачем тебе сейчас говорить о том, что ждет шинигами?       — Сато, когда мой конец?       — Скоро, потерпи немного. Сейчас падет луна, взметнется солнце, и когда оно раненой птицей начнет клониться к западу, я прекращу твои страдания.       — Давай убьем солнце завтра рано утром?       Сато тихо рассмеялся и обвил рукой шею. Мне стало тяжело дышать, поэтому спать захотелось сильнее. Нет, я не хочу вновь быть в забвении. Собрав последние силы, я рывком встал на четвереньки, положив голову ему на плечо. Задыхаясь из-за того, что в глазах у меня потемнело, я отрывисто попросил:       — Я… не хочу спать. Сато… подари мне кое-что… напоследок.       — Что же? — он провел по моей спине ладонью, удивительно, но от этого жеста мне стало легче.       — Подними меня высоко ночью, к небу. Я хочу плюнуть во Всевышнего, — я улыбнулся, мои последние силы ушли на шутку.       Мафую подхватил меня. На удивление он смотрел серьезно, может, шинигами не могли смеяться над своим начальником. А, может, я уже был настолько плох, что моя шутка была сравнима с плачем скорбящего.       Тем не менее, он встал, взяв меня на руки. Его крылья шлепнулись следом за ним на пол. Кое-как он протиснулся на балкон со мной. Солнце последними лучами сверкнуло по нашим лицам. Я посмотрел на Мафую, он был прекрасен. Я уже забыл как выглядит Мафую-паяц, но его серьезность так шла ему, я чувствовал себя в безопасности. Пожалуй, именно такому шинигами я готов отдать свое сердце.       — Ты уверен? — он внимательно посмотрел на меня. Я слабо кивнул.       Он велел мне обхватить его шею и скрестить ноги за спиной. С трудом я перебрался в нужное положение. Моя голова слабо держалась на его плече, готовая в любой момент откинуться, поэтому Сато одной рукой придерживал меня снизу, а второй подхватывал за спину и страховал голову.       Неведомыми для меня силами он вскочил на перила, балансируя на них. У меня уже закружилась голова, поэтому я сильнее сцепил руки. Я увидел, как крылья расправляются во всю свою величину. Прекрасное зрелище и такое воинственное. Шаг в пустоту. От неожиданности и испуга я, похоже, на мгновение потерял сознание.       Сато шептал мне что-то утешающее, но я не слышал, лишь смотрел на то, как мир уменьшается. Я впервые покидал этот мир, казалось, что я отказываюсь от всего того бренного, вещного, что было на земле, с каждым взмахом. Вокруг нас стремительно темнело небо, становилось все холоднее, Мафую все тяжелее взмахивал крыльями — его сносил ветер. Я видел, как напрягаются его плечи, как выворачиваются основания крыльев, видимо, я был слишком тяжелым.       — Давай! — задыхаясь, крикнул он. — Мсти этому чертовому миру.       Я оторвал голову от его плеча.       — Не хочу. Я хочу другое, — тихо прошептал я и потянулся к его лицу, но Мафую отпрянул.       — Нет, сейчас нельзя! Ты погубишь нас обоих! — он накрыл рукой мои губы и поцеловал через ладонь меня.       Я заплакал, не знаю от чего. И сердце взвыло болью после этого действия, и разочарование ребенка, которому дали не тот подарок, взвилось во мне, и восторг от этого момента ввел меня в очарование. Мне стало слишком тесно в этом теле, чтобы испытывать все это, я хотел освободиться.       — Ты почти готов.       С облегчением Мафую стал планировать к нашему балкону. Я еще крепче обвивал руки вокруг его шеи. Холод его крови и его касаний пронзили меня насквозь к этому моменту, поэтому я не помню, как и когда мы вновь оказались в моей кровати. Всевышний, молю, пусть все это окажется реальностью, а не сном!