***
Миа с трудом заставляла себя думать о чем-либо другом. Она не понимала, отчего Альба переняла все ее внимание на себя, становясь своего рода одержимостью. Джонс лишь надеялась, что эти пару месяцев пролетят слишком быстро, она сдаст экзамен по живописи и уже в следующем году со спокойной совестью перейдет к миссис Фостер. Женщине, которая не станет заигрывать с ней в странные, совсем непрофессиональные игры. Которой, в конце концов, не нужно будет что-то доказывать. — Миа, что это? — мать, внезапно вернувшаяся с работы раньше обычного, тут же наткнулась взглядом на работу, оставленную Мией прямо у входа в гостиную. До этого Джонс неохотно делилась своими работами: родители не то чтобы интересовались этим, но иногда Миа все же питала необходимость показать хотя бы видимость какого-то процесса. Видимо, в отличие от скучных натюрмортов и непонятных для обывателя абстракций — новая работа рождала гораздо больше заинтересованности. — Это моя работа для живописи, — Миа выглянула из-за дивана, в глубине души внезапно надеясь, что мама оценит ее работу. Натали сделала несколько шагов назад, чтобы полностью осмотреть полотно, и недовольно нахмурилась. — Слишком вызывающе, — быстро кинула она и тут же проследовала к холодильнику. — Значит, такому вас учат в университете? Что дальше — протесты на Таймс Сквер с голой грудью в поддержку современного искусства? Миа вздохнула. Иногда она с трудом понимала: у матери не было настроения или она действительно рассуждала подобным образом. — Мам, это всего лишь картина для моих классов, какие протесты? — Будто ты не в курсе, что так все и начинается, — Натали ловко достала свой заранее заготовленный ланч, отправляя его в микроволновку. — Я правда не знаю, зачем тебе это сдалось. Ты могла выбрать абсолютно любой университет и факультет в штатах, мы с отцом без проблем оплатили бы твое обучение, но ты намеренно выбрала ту сферу, где людям плюют в лицо. — Как здорово, что в нашей семье уже есть этот золотой мальчик, которым вы невероятно гордитесь. Присев напротив Мии, Натали закинула ногу за ногу, наблюдая за дочерью. Выкрашенная в темно-рыжий цвет волос — она была совсем не похожа на Мию. Слишком высокая, слишком худая, слишком требовательная и жесткая — Миа вообще сомневалась в их родстве. Разве что пухлые губы и аккуратный нос были в точности, как у мамы. — Будь у тебя дети, тебе бы не хотелось гордиться ими? — Натали приподняла бровь в удивлении. — Я бы позволила им быть теми, кем они хотят. — Обычно так говорят до тех пор, пока не обзаводятся собственным чадом, — мама беззлобно усмехнулась. — А затем записывают его на изучение пяти языков, водят в конный клуб и на фигурное катание, внезапно вспоминая, что всю юность и сами хотели стать фигуристами, но что-то пошло не так. — У тебя ведь есть уникальная возможность быть другим родителем! — Миа всплеснула руками, начиная злиться от того, что ее мать так спокойно и даже вроде бы логично рассуждала о воспитании. — А разве мы воспитывали тебя иначе? В итоге ты пошла учиться туда, куда захотела, наперекор нашим пожеланиям и опасениям. Разве не этого ты хотела? — Натали чуть повысила голос. — Ты еще молодая и многого не понимаешь, дорогая. Амбиции — это, конечно, хорошо, но на одних амбициях никуда не уедешь, и мир устроен гораздо сложнее, чем тебе кажется. Именно поэтому мы с папой настоятельно рекомендуем тебе подумать над магистратурой в более прикладной специальности, ты всегда будешь знать, что у тебя есть запасной вариант. Сил продолжать этот спор не было, и Миа тут же вскочила на ноги, желая как можно скорее оказаться в своей комнате. Она не понимала, почему мама была не в силах понять того, как Миа чувствовала себя в собственной семье, где не интересовались ничем, кроме успехов и выгоды. Миа чувствовала себя ребенком второго сорта, которым не могли гордиться за то, какой она просто была — неидеальной, желающей стать художницей, а не торговать на криптобиржах, не выигрывать самые громкие дела в Нью-Йорке, не строить величайшие архитектурные здания. Миа просто хотела быть собой, и ей казалось, что этого должно быть достаточно.***
Вернувшись в классы Альбы в конце недели, Миа обнаружила в себе больше решимости, чем прежде. Упорство — было определенно выдающейся чертой девушки, за которую она цеплялась и шла вперед напролом. Удивительно, но Альба больше не цеплялась к ней — или же давала привыкнуть к возвращению. Рисовала Миа дерзко и уверенно, стараясь не сравнивать себя с остальными. Она видела, как Альба смотрела в ее сторону, но по-прежнему не подходила: ходила кругами и молчала. «Не знаешь, что сказать — не говори ничего», пронеслось в голове Джонс, и она всеми силами постаралась не думать об этом, словно ей смертельно необходима критика каждые пять минут ее работы. Уже когда Миа выходила из класса, Альба окликнула ее всего на секунду, чтобы, улыбнувшись, коротко кинуть: — Рада, что ты вернулась на занятия. «Еще бы», — подумалось Мие, ведь кроме нее никто в классе не реагировал так остро на комментарии преподавательницы, никто не устраивал ей показательных выступлений и уж тем более не вступал в конфронтацию. — Думаю, Альбе стало просто скучно, — заключила Миа, сидя с одногруппниками на ланче и обсуждая ее возвращение. — И все же, что заставило тебя вернуться? — Эмма не отрывалась от зарисовки своего нового комикса, разложив на столе кучу маркеров. — Ты была так категорично настроена. Саймон и Джоэл не особо-то и вовлекались в этот разговор, продолжая параллельно обсуждать совместную работу над книгой Джоэла. И вообще в последнее время Миа заметила, что друг стал проводить меньше времени с ней и Эммой, постоянно пропадая в квартире Саймона. Эмма же была поглощена своими комиксами, которые выкладывала в инстаграм, и набрала уже внушительную аудиторию, монетизируя свое творчество. — Мисс Родригез нажаловалась на Мию на кафедру, — бросил Джоэл, поднимая голову и ухмыляясь, словно в этом было что-то забавное. — Похоже, ее нехило задел твой уход. — Поверить не могу, — Эмма даже отвлеклась от рисования, глядя на Мию и не веря своим ушам. — Альба всегда говорила, что ей нет никакого дела до того, посещаем ли мы ее классы, и что она не собирается бегать за нами, если кому-то не интересно. — Альба много чего говорит, — заметил Саймон. — Не стоит верить всему, что она скажет. Миа поджала губы. Она не знала, стоило ли рассказывать друзьям о задании, внезапно предложенном Альбой. В конце концов, они попросят показать получившуюся работу, а Миа вряд ли сможет объяснить, что на самом деле имела в виду, изображая шею, которую она сдавливает в своих руках. Удивительно, что спустя даже несколько дней Джонс смотрела на эту картину и каждый раз думала лишь о том, что могла бы делать с Альбой — не прерви их на кухне. Эти фантазии казались ей иррациональными и дикими, что она даже перевернула картину лицом к стене, стараясь не вспоминать о ней. Странная зависимость, в которую превратила Миа Альбу — пугала. Миа не могла объяснить себе, почему стала думать о женщине так часто. Она посещала другие предметы, прилежно училась, изредка ходила на утренние пробежки, гуляла с друзьями, ходила в кино и на локальные выставки — и все равно вспоминала об Альбе неприлично часто. Раньше Миа никогда не думала о своей сексуальности всерьез — это не имело никакого значения, поскольку она была уверена в том, что свяжет свою жизнь со славным парнем, заведет собаку и состоится как хорошая художница. Все ее связи с другими девушками были случайными и несерьезными — пьяные поцелуи на вечеринках, игры в бутылочку и «правда или действие». Мие даже никто не нравился. Как художница она могла отмечать чью-то красоту и привлекательность, но это никогда не выходило за рамки ее сексуального интереса. С Паулой все произошло спонтанно, но даже тут Миа скинула все на действие алкоголя. Быть может, будь это кто-то другой — произошло бы все то же самое. Другой парень или другая девушка — Миа просто нашла выход в скопившемся напряжении. Но рядом с Альбой она постоянно ощущала себя как натянутая струна, раздражаясь и злясь на то, что никак не может расслабиться. Миа даже держала выше голову, чувствовала, как напряжен ее позвоночник, как она непроизвольно выпрямляет плечи, когда Альба подходит ближе. В груди все сжимается в маленький колючий комок, и это неприятное чувство не покидает Джонс до тех пор, пока она не выходит из аудитории. Альба смотрит на нее так, словно знает какую-то тайну, и Миа злится на эти маленькие ухмылки, после которых не следует ничего. «Да чему вы ухмыляетесь?», — хочется спросить у мисс Родригез, но Миа опускает голову ниже, дергает окостеневшими лопатками и пытается дышать. Быть может, если игнорировать ее — то она уйдет?***
— По-моему, вышло хорошо, — Альба любовалась получившимся результатом, ощущая, как чужая ладонь ползет вниз по ее обнаженному животу. — Ты даже занимаясь сексом думаешь только о себе? — разочарованно протянула девушка, внезапно остановившись. Альба рассмеялась такому откровению и перевернулась на бок, вовлекая Сэм в долгий поцелуй. Она приходила к Альбе время от времени для того, чтобы позировать, но однажды сорвавшись на спонтанный страстный секс, это вошло в хорошую привычку. Родригез была уверена в Сэм и в ее молчании, потому что деньги отлично забивали даже самые разговорчивые рты. — Ну почему же, иногда я еще думаю о том, какие художники получаются из моих студентов. — Ты неисправима, — Сэм лениво отстранилась и опустила ноги с кровати. — И извращенка. Думать в постели о студентах — это ненормально. — Ты не первая, кто говорит мне об этом. Наблюдая за хрупкой спиной девушки, Альба удовлетворенно потянулась в постели. Она закончила работу, над которой работала уже больше месяца, и сейчас, глядя на результат, мечтала о том, чтобы картина висела в какой-нибудь галерее. Слишком вызывающая и провокационная — она привлекла бы к себе много внимания. Иногда Альба не была уверена в том, хотела ли она его. Ей нравилось восхищение, но не сплетни, рождающиеся за ее спиной с какой-то невероятной скоростью. — Почему ты все еще не ушла к Патрику? — поинтересовалась Родригез, лениво смотря на тем, как одевается Сэм. Патрик рисует Сэм стабильно раз в неделю, а затем трахает ее на пропахшем перекисью диване. Альба не очень понимает, почему Сэм вообще соглашается на это. Он совсем непримечательный — Альба даже назвала бы его отталкивающим, но, быть может, если твой рот забит купюрами, то это недоразумение можно счастливо не заметить. — У него жена и дети, — Сэм улыбается. — И он все еще посредственный в сексе. — То есть ты ищешь призрачные перспективы остаться со мной, раз я не обременена этими обязательствами? Сэм смеется вместе с Альбой, надевая на себя легкий тренч и отправляя деньги в карман. Альба на секунду задумывается — соврет или скажет правду? — Ты слишком проницательна, — Сэм оставляет короткий поцелуй на губах женщины и исчезает так же стремительно, как объявляется в ее доме. Альба прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Она определенно должна это прекратить. Встречаться с Сэм стало слишком опасно, учитывая то, что с недавнего времени она начала позировать и Патрику. С Патриком ее связывала слишком долгая и не совсем приятная история, продолжения которой Родригез не хотела ни под каким соусом. Она только поступила в университет, а он был молодым художником, проходящим практику. Альба сразу понравилась ему — дерзкая, свободолюбивая, совершенно неординарная в своих идеях. Он влюбился в нее по уши, совершенно не думая о субординации, к тому же разница в возрасте у них была совсем небольшая. В кругах художников он не был так известен, но его отец владел сетью галерей по всем штатам, и Альба, конечно же, увидела в этом перспективу. Патрик, ослепленный своей любовью, не видел или совсем не хотел признавать то, что Альба не видела в нем того же, что он видел в ней. Альба была добра к нему и даже иногда флиртовала, но никогда не допускала Патрика ближе. Лишь однажды, когда Патрик познакомил Альбу со своим отцом, показывая ее работы и умоляя выделить ей пару мест в одной из галерей — Родригез позволила поцеловать себя. Превозмогая брезгливость, она старалась не думать о том, что делает, если в конечном итоге это позволит ей впервые выставить свои картины без всяких сопутствующих сложностей. Спустя месяц картины Альбы висели в небольшой галерее в Остине. Затем отец Патрика выставил их Атланте и Портленде, и когда получил еще несколько восторженных отзывов, привез новые картины Альбы в Чикаго и Нью-Йорк. Патрик, затуманенный своим обожанием, видел в этом лишь шанс для того, чтобы Альба, наконец, ответила на его чувства, с каждым разом отдавая все больше и больше. Он, казалось бы, утратил интерес к собственной карьере и картинам, которые Альба начала затмевать слишком быстро. Но чем больше проходило времени, тем очевидней становилось то, что Альбе интересна лишь выгода — а Патрик лишь шаг к ее получению. Выкручивая руки, прижимая к себе, он кричал, что Альба обязана ему карьерой, что без него она никогда не пробьется дальше, на что Родригез лишь отмахнулась. Поговорив с отцом, Патрик умолял покончить с Альбой и больше не выставлять ее картины, но несмотря на то, что отец мог пойти на эту сделку — Альбу уже приглашали другие галереи. Ее популярность разрасталась с геометрической прогрессией, и Патрик никак не мог справиться с кипящей в крови ненавистью. «Ты не окончишь этот университет», — сказал он однажды, поймав за руку и наклоняясь так близко, что у Альбы поползли мурашки. Она действительно поверила в это. Альба не была всемогущей, а Патрик имел огромное влияние в университете на кафедре. Тогда она и испортила ему жизнь. Сознательно делая этот шаг и понимая, что это перечеркнет ему всю преподавательскую деятельность. Поделившись с вышестоящим руководством о том, что Патрик недвусмысленно приставал к ней, убеждая, что только таким образом Альба добьется хоть какого-то успеха — она поставила крест на его преподавании. И закрыла себе вход во многие галереи в штатах. Их ненависть была обоюдной, и долгое время Патрик и Альба вели постоянную вражду в прессе, которая постепенно стихла. Но Родригез также знала, что мужчина все еще не простил ее, а месть чаще всего подавалась холодной.***
Паула стояла под зонтом и дрожала как осиновый лист. Ее темно-рыжие волосы развевались на ветру и то и дело лезли в лицо, отчего она морщилась, переживая, что скоро измажет все волосы в помаде. Заметив девушку, ожидающую ее около ларька с дымящимися хот-догами, Миа вылетела из метро, чувствуя себя виноватой. — Извини, я не рассчитала дорогу, — мягкий поцелуй в щеку будто бы тут же сгладил всю вину. — На такси пришлось бы ждать тебя еще дольше, — беззлобно улыбнулась она и, взяв Мию под руку, прижала к себе поближе, чтобы та не промокла под дождем. Еще несколько дней назад они договорились сходить на дебютную выставку диджитал художника, которого Миа знать не знала, в то время как Паула следила за его творчеством в инстаграм. «Как ты можешь не знать Даниэла? У него почти миллион подписчиков», — причитала Паула по телефону, когда Миа задала вопрос о том, что это вообще за художник. Пауле нравилась его провокационность, граничащая с пошлостью — Миа могла бы оценить последнее. В последнее время она не слишком часто выбиралась из дома, если не считать походов в университет и редкие вылазки в квартиру Саймона. — Я уверена, что тебе понравился, — улыбнувшись, Паула открыла дверь в небольшую галерею, пропуская Мию внутрь. — Смотри, мы как раз успели на открытие! Мие нравилось то, как глаза Паулы загорелись огнем обожания. Она очень легко понимала это чувство, сама с восхищением разглядывая работы Уоррена Чанга и Мэтью Вонга. Выставка Даниэла Грасиа была внушительной, но уютной. Два этажа галереи разделял лестничный пролет: на первом этаже вещал сам Даниэль, а на втором Миа рассмотрела крошечные столики с шампанским. Кажется, она выиграла бинго! — Не понимаю, как у него получается быть таким обаятельным? — Паула улыбалась во все тридцать два зуба, внезапно сжимая ладонь Мии и даже не стремясь отпускать ее. — Как думаешь, нам удастся с ним познакомиться? Миа пожала плечами. Людей в галерее было достаточно и, кажется, каждый мечтал пообщаться с Грасиа. Когда тот закончил вступительную речь, народ медленно стал разбредаться по выставке. Паула что-то без остановки рассказывала о его творчестве и живо рассуждала об экспозициях, вывешенных в зале. — Тебе нравится? — с ухмылкой спросила Паула, когда они с Мией подошли к картине, на котором были изображены две женщины. Эта картина напоминала скорее библейскую, с отголосками Рубенса «Грехопадение» — похожие оттенки и сюжет, вот только в центре композиции две обнаженные женщины, между которых обвивается огромная змея. Сорванное с дерева яблоко падает из рук одной, пока вторая женщина пытается ухватиться за голову змеи. — Мне нравится то, как он передает настроение через цвет, — с серьезным видом Джонс изучала картину, не в силах оторваться от изучения мельчайших деталей. — И только это? — игриво толкнув плечом девушку, Паула нагнулась к ее уху. — Можешь сказать как есть. — Я думала мы тут обсуждаем искусство, — Миа обернулась к ней с мягкой улыбкой, кокетничая в ответ. В конце концов, она любила флирт — это всегда заставляло чувствовать ее такой живой и привлекательной. Даже если в нем не было никакого продолжения, это было отличным способом поднять кому-нибудь настроение. Паула была прекрасна в своей легкости и заигрывании, и Миа никак не хотела препятствовать этому ребячеству. — Ну и конечно, где, если не около этой работы, я могла встретить своих студенток, — насмешливый голос Альбы раздался аккурат за спиной Мии, отчего она едва не подпрыгнула на месте. Она тут же сделала шаг в сторону от Паулы, словно ее застукали за чем-то интимным, и Альба усмехнулась про себя. То, насколько Миа была настороженной, даже умиляло. — Мисс Родригез! — Паула развернулась к ней с широкой улыбкой, едва не кидаясь в объятия. — Как неожиданно увидеть вас здесь! Не думала, что вы знакомы с творчеством Даниэла! — Неужели я произвожу впечатление человека, который не идет в ногу со временем? Миа смотрела на Альбу и не могла вымолвить ни слова. С уложенными волосами, завязанными в тугой пучок, в брючном костюме — она создавала впечатление строгой училки, с которой было страшно даже заговорить. Ее острые черты лица, высокие скулы, полные, чуть подкрашенные губы — пленили, и Миа позволила признаться самой себе, что мисс Родригез была невероятно привлекательна. — Нет, что вы! — Паула тут же махнула рукой, смущаясь от собственных слов. — Я имела в виду, что Даниэл совсем молодой художник и рисует в основном в диджитал. Я просто думала, что вы поклонница больше классической живописи. Взгляд Альбы медленно скользнул к Мие, заставляя их встретиться глазами. Миа, облаченная в блузу, заправленную в штаны, выглядела потрясающе. Чуть вьющиеся блондинистые волосы касались ее плечей, на щеках застыл едва заметный румянец. — Так как вам выставка? — Альба обращалась точно к Мие, заставив ее отвести взгляд и почувствовать себя неловко. И пока Паула распылялась в своем бесконечном восхищении, Миа только и смогла, что выдавить из себя пару слов о том, что несмотря на всю провокационность некоторых картин, ей нравилось то, что создает Грасиа. В какой-то момент она даже почувствовала себя лишней, поскольку Паула вела настолько оживленную беседу с Альбой, что Мие стало неловко. Она чувствовала себя будто бы глупой и замкнутой, не способной поддержать разговор или сказать нечто больше, чем то, что работы художника были хороши. — Я вижу, что тебе очень нравится Даниэл, — заметила Альба, обращаясь к Пауле с мягкой улыбкой. — Хочешь, я познакомлю вас? Ты так интересно рассуждаешь о его работах, что я уверена, ему было бы интересно и полезно послушать это со стороны. Паула едва не запрыгала на месте, ее глаза загорелись невероятным огнем, а улыбка не сходила с ее лица. Миа даже почувствовала укол ревности, но никак не могла понять почему. То ли оттого, что она была такой заразительно восхищенной, то ли потому, что Альба уделила ей столько времени, то ли из-за того, что Родригез еще и предложила познакомить Паулу с Даниэлом. — Конечно, да! Это все, о чем я могла бы мечтать, — сложив руки, она закивала головой, поглядывая на Мию. — Ты же пойдешь вместе со мной? Джонс почувствовала себя ужасно. Она не хотела быть просто безмолвным приложением, которая лишь мешается в компании людей, способных поддержать беседу. Но Альба взглянула на нее с полной уверенностью, словно ожидая, что та согласится. — Я могу подождать тебя здесь… — Не глупите, мисс Джонс, — Альба сделала это серьезное лицо и закатила глаза, словно только что услышала самую глупую вещь на свете. — Пойдемте, я познакомлю вас с Даниэлом.***
Если бы Миа могла догадаться, чем закончится этот вечер, то наверняка прочла перед их встречей книгу о том, как понимать современное искусство. Обосновавшись в баре после выставки, они все еще обсуждали работы Даниэла и других художников, сравнивали современное искусство с прошлыми столетиями и долго спорили о том, должен ли художник писать о политических и острых темах. Миа никак не могла поверить в реальность происходящего: как она могла оказаться с этими людьми в этом странном, весьма сомнительном баре? Альба явно не выглядела так, словно предпочитала такие места, а вот Даниэл явно чувствовал себя как рыба в воде. Он пил пиво и хрустел обыкновенными гренками, в то время как Альба остановила свой выбор на бокале вина и небольшой тарелке с закусками типа орехов и сыра. Миа же с Паулой выбрали себе по сладкому коктейлю, и, конечно же, это не обошлось без комментария Альбы, которая тихо хихикала о том, что это «так по-молодежному». — Альба считает, что не всякое искусство нужно показывать. Она, например, долго отговаривала меня от работы с женщиной-кошкой. — Это даже не концептуально, — Альба вновь закатила глаза и внезапно обернулась к Мие. — Что ты думаешь? Тебе понравилось видеть женщину, которая, склонившись над миской, пьет как кошка? — Перестань, ты во всем ищешь глубокий смысл, — запротестовал парень, откидываясь на диван напротив. — Но искусство не требует везде и во всем глубины. — Слушай, для этого люди создали мемы! Миа и Паула одновременно засмеялись над эти выпадом мисс Родригез. Миа не могла не признать, что ей нравилось, когда Альба была такой настойчивой и упрямой — ей нравилось, что она спорила не с ней, и поэтому им не нужно было воевать. — Я думаю о том, что это не очень уместно лишь по одной причине, — подала голос Джонс, привлекая к себе внимание остальных. — В работах мужчин-художников всегда было излишне много сексуализации женщин, что тогда, что сейчас. И это… Это просто так утомляет, вы знаете? — Альба, это ты рассказываешь им в классах? — Даниэл засмеялся, переводя взгляд от Родригез к Мие. — Ты говоришь прям ее словами. Мие каждый раз было неловко поворачиваться к Альбе, поскольку она сидела аккурат рядом с ней, а уже напротив, через стол, сидела Паула и Даниэл. Может, так оно было и лучше — они не играли весь вечер в переглядки, и Миа не смущалась от бесконечно долгих взглядов. Но когда Альба все же оборачивалась к ней, поддерживая разговор, Миа чувствовала, как ее колени предательски слабели. В интимном приглушенном свете бара Альба выглядела особенно зловеще. Хотелось вывалить ей все свои секреты, рассказать о том, что Миа на самом деле чувствовала, рисуя ту картину, о чем стыдливо фантазировала и что весь гребаный вечер она не могла перестать думать о том, как близко они находились друг к другу. Казалось бы, они могли бы рассесться чуть дальше, дав друг другу больше личного пространства, но бедра Альбы были настолько неприлично близко, а у Мии не было никакого желания отстраняться. Наверняка Альба поняла это тут же, смеясь про себя и признавая, что Джонс полна сюрпризов. — Поверь мне, Миа сейчас шокировала меня не меньше, чем тебя, — Альба скользнула взглядом по зардевшим щекам Джонс и, не удержавшись от соблазна, лишь на долю секунды опустила взгляд на ее губы. В груди заколотилось сердце, и Альба волнительно сглотнула, чувствуя, как во рту становится слишком сухо. Мечтать об этой девочке было нельзя — Альба знала, что поплатилась бы за роман со студенткой. Даже если бы никто не претендовал ни на что хорошее. Но держать себя в руках было ужасающе тяжело. Родригез, по правде говоря, невероятно забавляло то, как Миа реагировала на нее — как вздрагивала, смущалась, злилась, представляя, что хватает Альбу за шею. — Вот что Миа умеет, так это удивлять, — Джонс показалось, что брошенная вскользь фраза Паулы оказалась такой же двусмысленной, как и взгляд Альбы, направленный на нее. Едва разбирая то, о чем продолжали спорить Паула и Даниэл, Миа услышала, как Альба рассмеялась, а затем, словно в самом естественном движении на свете, ее рука опустилась на колено Мии. Мышцы под ладонью моментально напряглись — Родригез почувствовала это моментально, но Джонс не сделала ни единого движения, чтобы отстраниться. Она даже не шелохнулась. Казалось, будто бы Миа вообще перестала дышать. Кровь словно отхлынула от всех конечностей и прилила к низу живота, сводя резким приятным спазмом. Еще никогда Миа не чувствовала, что возбуждалась так быстро. Что она вообще была способна на такое из-за руки, легшей на ее колено. Она сделала глубокий вдох и ухватила зубами трубочку, делая несколько коротких глотков коктейля. Впервые ей захотелось приложить холодное стекло к щекам и не выдать себя настолько смущенной. В каком-то дурмане ей показалось, что рука Альбы лежала на ней целую вечность, хотя в реальности это продолжалось от силы секунд двадцать. Двадцать секунд, которые превратили нижнее белье Мии во что-то неприлично мокрое. Альба изо всех сил старалась не выдать себя, заметив то, как тяжело стала вздыматься грудная клетка Джонс. Сквозь музыку и разговоры она будто бы слышала, как часто дышала Миа, и как только отдернула свою ладонь от чужого колена — Джонс тут же вышла из-за стола, извиняясь. — Надеюсь, она не обиделась, — встревоженно протянул Даниэл, и Альба даже сначала не поняла, что он имеет в виду, поскольку сама перестала слушать его споры с Паулой. Через минуту после накатившего возбуждения Альба вновь разозлилась на себя. Она видела и понимала по реакции Мии все то, что она испытывала, и чем больше Джонс делала вид, что все в порядке, тем больше Альбе хотелось ее. Эгоистично и упрямо — хотелось нагнать Мию в уборной бара, прижать к старой раковине и поцеловать ее так, чтобы ее ноги еще какое-то время дрожали. Но Джонс вернулась обратно, а вскоре засобиралась домой, оправдываясь тем, что в ее планы не входило засиживаться в баре до утра. Она уехала, крепко обнимаясь с Паулой и пожимая руку Даниэлу — Альбе же просто кивнула головой, держась на безопасном расстоянии. Всю дорогу домой Альба думала о том, зачем ей все это нужно? В ее жизни хватало любовников и коротких связей, она не спешила обзаводиться отношениями после невесты и разрешала себе жить на полную катушку. Случайных романов со студентами у нее еще не было, если не считать как однажды, когда она еще преподавала в небольшой художественной школе, девчонка постоянно бегала за ней. Но той было семнадцать, она была совсем юна и невинна, а Альба не страдала любовью к детям. Миа же была уже сформированной девушкой, несмотря на то, что по статусу все равно была ниже Родригез. Когда тебе двадцать пять — совсем естественно желать невероятных страстных романов с преподавателями. Альба была такая же. Молодая, безбашенная, готовая на все ради достижения своих целей. С другой стороны, Альба не была глупа и легкомысленна, она понимала, что любой роман со студенткой может поставить под угрозу не только ее преподавательскую карьеру, но и профессиональную. В эпоху «отмен» опасаться этого было более, чем разумно. Но если бы Миа предложила ей ничего не значащий секс, Альба с радостью бы согласилась.***
Все последующие занятия Альба старалась как можно меньше пересекаться с Мией, насколько это было возможным. Чувство азарта и влечения буквально щекотало все внутренности, как крыльями бабочек. Альбе нравилось играть, нравилось, как Миа старается украдкой смотреть на нее, а когда попадалась — вступала в соперничество. Альбе нравилось дразнить ее, улыбаться мягкой улыбкой и, беря кисть в руки, вести тонкую линию поверх того, что Миа уже нарисовала. — Сосредоточься, — бархатный, низкий голос Альбы никак не способствует тому, чтобы Миа хоть как-то собралась. — Вы говорили, что нужно перестать думать, — Миа не оборачивается, чувствует чужое дыхание рядом и удерживает себя от грехопадения. — Ты думаешь не о том. Альба знает. И оттого, что Альба знает, Миа дрожит всем телом, дышит через раз и прощает мисс Родригез все красные линии поверх ее работы. Миа сдается, льнет к Пауле и едва слышно шепчет ей на ухо: — Хочешь, я приеду к тебе вечером? Паула удивленно оборачивается, застенчиво смеется и смотрит на Мию так, словно ожидает, что это глупый спор, который Джонс с позором проиграла — Не шутишь? — Паула игриво исследует ее взглядом и кокетливо закусывает губу. — Приезжай. Мие кажется это единственным логичным продолжением своих мыслей, которые буквально сводят ее с ума, мешая жить. Альба все понимает, помнит все засосы и кокетничество с Паулой еще на выставке. Но так безопасней для них всех. Когда Миа ловит ее взгляд, Альба ухмыляется. Все заворачивается в какой-то странный круговорот событий, в котором Миа никогда не думала, что окажется. Она не понимает, почему странные чувства относительно мисс Родригез свалились на нее как снег на голову. Никогда прежде она не смотрела на Альбу в подобном ключе, но та словно разожгла невероятный интерес в Мие своей провокационностью. Миа была уверена, что Альбу просто забавляло быть такой демонстративной и получать удовольствие каждый раз, когда Миа реагировала на ее уловки. Джонс много думала об этом: разве бывает так, что прежде не привлекающий тебя человек вдруг мог завести тебя за долю секунды. И чем вообще был обусловлен такой интерес к Альбе? Не находя на это никаких рациональных ответов, Миа списала это на банальный интерес, раздутый благодаря тому, что Альба дразнила ее в ответ. Будь она более сдержанной и холодной — Миа забила бы на эту идею в ту же минуту, сосредоточив все свои мысли на живописи, а не на близости мисс Родригез за ее спиной. Несмотря на то, что Миа никак не могла перестать думать о своих чувствах, делиться с Эммой или Джоэлом она до сих пор не решалась. Во-первых, она не планировала, чтобы ее больные фантазии хоть как-то перетекли к реальность, а во-вторых, с Альбой она уж точно не планировала ничего серьезного. Даже перепихоны с Паулой казались ей более перспективными, несмотря на то, что они обе никогда не задумывались об отношениях с девушкой. Альба для Мии слишком взрослая, слишком свободолюбивая и провокационная. Крутить с ней роман — это как курить у бензобака. Ко всему прочему, она даже ничего не знала о личной жизни Альбы. Настоящей жизни, не собранной из кусков сплетен из интернета, которые мисс Родригез счастливо игнорировала. Сидя в кафетерии с Джоэлом и Эммой, Миа рассказывала им о прошедшей выставке Даниэла и о том, как закончился этот вечер. Эмма сидела чуть нахмурившись, как будто обдумывала в своей голове нечто серьезное, в то время как Джоэл едва не ронял свою челюсть на стол от рассказов Мии. — Так вы с Паулой теперь вроде как подружки? — нарушила первой тишину Эмма, и Джоэл тут же кинул на нее такой многозначительный взгляд. — Эмма, ты серьезно? — спросил тот, делая это смешное лицо. — То есть во всей этой истории тебя действительно больше всего волнует Паула? — Эм… пожалуй, да? — кинув злобный взгляд на парня, Эмма вновь обернулась к Мие. — Слушай, мне просто кажется, что она слишком странно стала к тебе относиться. Миа, не понимая, к чему клонит подруга, даже опешила. — Ты о чем? — Ну, знаешь, три курса ей не было до тебя дела, а тут она прилипла к тебе как банный лист после вашей совместной ночевки и постоянно носится за тобой, — Эмма неловко постукивала по своему стаканчику с кофе. — Или произошло что-то, о чем я не в курсе? Сердце Мии пропустило удар. Она до сих пор не хотела рассказывать друзьям о произошедшем, не желая влипать в длительные дискуссии по этому поводу. — Нет, — коротко ответила Джонс, отводя взгляд. — Просто мы с Паулой провели больше времени и поняли, что нам нравится компания друг друга. — Да ладно-ладно, мы поняли, — тут же затараторил Джоэл. — Но Альба познакомила вас с Даниэлом? И вы, черт подери, пошли вместе в бар? Ты что, попала в альтернативную вселенную? Миа заметно расслабилась, засмеявшись. — Слушай, тебя бы она тоже познакомила, судя по твоей реакции, — легонько пнув парня в плечо, Джонс улыбнулась. — Это все Паула, а я затесалась среди их компании интеллектуалов совершенно случайно… Миа хотела было продолжить, но заметила, что в толпе студентов Альба выцепила ее взглядом, уверенно приближаясь к столу. — Ну, блять, только ее не хватало, — опустив голову, чтобы мисс Родригез никак не прочла по губам, Миа хотела провалиться под землю. Джоэл и Эмма, конечно же, не упустили возможность, чтобы подколоть Мию. Для них было совсем неочевидно, отчего Джонс продолжала избегать общества мисс Родригез, даже когда та вела себя вполне дружелюбно. — Мисс Джонс, вы, кажется, сейчас сползете под стол, — под предательское хихикание друзей протянула Альба, глядя на девушку. — Я отдыхаю, — буркнула Миа, не поднимая головы, чтобы случайно не столкнуться со смеющимся взглядом преподавательницы. — Вам, я смотрю, так претит моя компания. Эмма и Джоэл наблюдали за этой сценой с особым интересом. Вряд ли Альба подошла к ним из скуки и явно чего-то хотела, но их взаимодействие с Мией было таким увлекающим, что никто не смел нарушить их диалог. — В вашей компании я просто редко слышу что-то приятное в свой адрес, — все-таки подняв взгляд, Миа недовольно посмотрела на мисс Родригез. — Я знаю, что не успела закончить прошлую работу, и сейчас работаю над этим. Альба искренне улыбнулась и, ничего не ответив Мие, обернулась к Эмме, заполучив ее внимание. — Вообще я подошла сказать, Эмма, что твои работы заинтересовали моего знакомого, который хотел бы посмотреть их чуть больше и, возможно, договориться о том, чтобы выставить их в галерее. Эмма тут же приковала к себе взгляды друзей, которые впервые слышали о том, что та кому-то показывала свои работы. Миа осознала это не сразу, но почувствовала даже укол ревности и зависти. Ей-то было далеко до того, чтобы ее картины кому-нибудь по-настоящему понравились, а уж тем более, чтобы сама Альба рассказала о них своим знакомым. — Я… Да, конечно! — растерянно забормотала Эмма. — Я могу зайти к вам чуть позже, чтобы мы могли обсудить это подробнее? — Конечно, приходи сегодня после классов, — Альба коротко кивнула головой, собираясь уходить. — Я буду тебя ждать. Как только она ушла, Джоэл тут же набросился на Эмму с расспросами о том, что это было и почему Альба вообще показывала кому-то ее работы. Миа же не понимала, почему Эмма не рассказала об этом им с Джоэлом. — Послушайте, не кричите, — подняв руки в попытках успокоить друзей, Эмма нахмурилась. — Во-первых, это было тысячу лет назад, когда я показывала мисс Родригез некоторые свои наработки в инстаграме, и она попросила прислать их на почту, чтобы показать знакомому. Во-вторых, я всерьез не относилась к этому, поэтому и не стала рассказывать вам. Вы же знаете, что я терпеть не могу трепаться о чем-то, в чем у меня нет уверенности, а потом знать, что я облажалась. — Так что, у Альбы есть твоя инста? — не унимался Джоэл. — Вы там типа обмениваетесь лайками и все такое? — Боже, Джоэл, — Эмма закатила глаза. — Я просто показала ей фотографии, никто ни на кого не подписывался! Успокоившись и откинувшись на стул, парень сложил руки на груди, выдыхая. — Жаль, было бы прикольно.***
Миа злилась на себя за собственную трусость. Сердце клокотало в груди так, словно она пробежала целый марафон. За дверью аудитории разносилась тихая мелодия. Это было впервые, когда музыка играла в студии мисс Родригез, разбавляя порой угнетающую тишину. Тихо скрипнув дверью, Миа проскользнула внутрь, прикрывая за собой дверь, но не закрывая ее до характерного щелчка, словно от этого ей становилось спокойнее. Есть куда сбежать. — Эмма, это ты? — раздался голос из маленького помещения в аудитории, в которой обычно хранился весь инвентарь для рисования, студенческие холсты и запасные мольберты. — Нет, это я, — хмуро ответила Миа, когда голова Альбы появилась в проеме двери. — Извини, я забыла, что Эмма должна прийти завтра. Ничего не ответив, Джонс принялась распаковывать свой холст, чтобы показать мисс Родригез свою последнюю работу, которую она вымучивала последние несколько занятий. Перспектива оставаться с женщиной наедине — пугала и завораживала одновременно. Миа никак не могла перестать думать о случившемся в баре, но в то же время начала сомневаться в своей адекватности — быть может, это произошло случайно? Быть может, Альба опустила руку на нее, не думая ни о чем двусмысленном, или сделала это случайно, не подразумевая ничего плохого? В конце концов, Альба вела себя как обычно, словно произошедшее в баре — это всего лишь больной плод воображения Мии. — Так, значит, у Эммы будет выставка? — пытаясь унять тишу разговорами, спросила Миа. — Возможно. Альба возилась с кистями, подготавливая свое рабочее место для работы. В университете она писала не часто, но когда это случалось, то задерживалась до глубокого вечера, пока вдохновение не покидало ее. — Здорово, — Альба и без взгляда на Мию понимала, что та испытывала совершенно другие эмоции, а учитывая то, как она оценивала себя, вполне вероятно, что Джонс ревновала. — Хотела бы быть на ее месте? — улыбка Альбы злила. С чего эта женщина взяла, что Миа хотела бы быть на ее месте? — Чтобы видеться с вами еще чаще? — едко уточнила она, не оборачиваясь. — Пожалуй, нет. — Да, я уже успела запомнить, что тебе совершенно не нравится моя компания, — Альба, наконец, разложила все по местам и медленно подошла к Мии сзади, заставив ту напрячься. — Нет повода повторять это так часто, я запомнила с первого раза. Родригез держала себя в руках, понимая, что соблазн прикоснуться к Мие слишком велик, и чем больше та демонстративно говорила о своей незаинтересованности, тем больше Альбе хотелось поцеловать ее. Она помнила, как на самом деле, реагировала Миа на ее компанию и прикосновения — как робела, затихала пугливым зайчиком, напрягала все мышцы и едва дышала. — Давай посмотрим, что у тебя получилось, — Альба подошла совсем близко, почти касаясь плечом плеча Мии, и, не глядя на ту, продолжила. — Стало лучше. Работа стала заметно чище, но это, конечно, небо и земля по сравнению с тем, что ты принесла недавно по моему личному заданию. Миа внутренне сжалась. Она даже не хотела вспоминать о той картине и об эмоциях, которые испытывала в момент, когда писала ее. Альба не отходила от нее ни на шаг, продолжая смотреть на холст и разговаривать о чем-то постороннем. Она вновь подчеркнула то, какой живой вышла прошлая работа, настоящей и цепляющей. — Я не могу перестать думать о ней, — Альба внезапно обернулась, и Джонс обнаружила ее лицо слишком близко. От тихого, чуть хриплого голоса Альбы Миа едва устояла на подкосившихся ногах. На секунду ее будто парализовало — она не знала, как смотреть мисс Родригез в глаза и при этом не испытывать удушающей неловкости. Вероятно, ее реплика требовала какого-то ответа, но Миа не могла найти нужных слов. Сделав глубокий вдох, она отошла от мольберта и Альбы, стремясь создать между ними какое-то пространство. Мисс Родригез медленно опустилась на стул, наблюдая за беспокойными шагами Джонс. — Сейчас я вижу отличное развитие для твоих способностей, — продолжила она, прочистив горло, как ни в чем ни бывало. — Ты показала, как точно у тебя получается проживать картины и передавать их настроение, когда в них есть твои честные эмоции. — И что вы предлагаете, написать серию работ «Мисс Родригез на каждый день»? — Миа нервно усмехнулась, чувствуя, как ее живот крутит от волнения, а к горлу подкатывает тошнота. Она ощущала себя зверьком, загнанным в клетку, оставаясь наедине с Альбой, и та, кажется, отлично это замечала. — Ты боишься меня? — внезапно спросила Альба вполне серьезно. — Нет, почему? — Тогда почему мечешься по кабинету так, словно тебя ожидает какая-то пытка. — Не знаю, — раздраженно отозвалась Миа, пытаясь впиться ногтями в ладонь и хоть как-то привести себя в чувство. — Так что на счет развития моих способностей? Миа попыталась переключить тему для разговора и даже подошла ближе к Альбе, как бы всем видом показывая, что она не напугана. Музыка внезапно кончилась, и Джонс туго сглотнула. «Прекрати, ничего страшного не происходит», — повторила она про себя несколько раз, но внутренняя дрожь так и не ушла. Глядя на Альбу, она чувствовала себя так странно: словно эта женщина одновременно презирала и обожала ее. Только Альба могла смотреть на нее так долго и пытливо, вглядываясь в самую душу и желая узнать обо всех потаенных желаниях. — У тебя есть время? — не повышая тона голоса, тихо спросила Родригез. — Что? — Сейчас у тебя есть время? — переспросила она, медленно снимая свой пиджак и будто бы назло побуждая Мию соврать. Против своей воли Джонс кивнула головой, и Альба указала рукой на угол кабинета, в котором стояли чистые холсты, а затем приказала взять один из них и поставить на мольберт. — Давай начнем с небольшого скетча с натуры. Повесив пиджак на спинку стула, Альба села на него, чуть сползла корпусом ниже, вальяжно расставила ноги и откинула руку на подлокотник. Миа едва могла дышать, она не понимала, как эта женщина могла иметь такое влияние на нее лишь позой, в которой она сидела, взглядом, которым смотрела на нее. Вызывающе и провокационно, с расцветающей на губах ухмылкой. — Я… Я не очень хороша в работе с натуры, — попыталась оправдаться Джонс, не зная, что предпринять. — Уверена, что у тебя получится отличный результат. Возьми карандаш, — мягкость Альбы внезапно сменилась строгостью и чем-то властным в ее голосе. — Начни набрасывать с общих форм. Наметь общие оси тела в пространстве, свяжи их с предметами. Миа изо всех сил пыталась слушать Альбу, хотя все, что было в ее голове — это бесконечные мысли о том, почему Альба вообще это делала. Почему осталась здесь, после всех классов, вместе с Мией, пытаясь научить ее рисунку с натуры. Все это было так нелепо и вместе с тем — интригующе. Какое-то время они не разговаривали, Миа старательно выводила тонкие линии карандашом, но каждый раз вместо того, чтобы рассмотреть общую фигуру мисс Родригез, скользила взглядом по ее рубашке, нагло расстегнутой на две пуговицы. Ее взгляд исследовал каждую пуговицу и каждую складку, скользил вдоль шеи, изучал острый подбородок и пухлые губы. Альба по-прежнему смотрела на нее, улыбаясь, словно понимала и слышала все то, о чем в этом момент думала Миа. — Ты когда-нибудь уже рисовала с натуры? — в тишине голос Альбы прозвучал слишком провокационно, будто еще секунда, и она сама скинет всю одежду, решив, что рисовать с обнаженной натуры куда продуктивней и правильней. — Нет, — Миа сжимает губы в тонкую полоску и пытается сосредоточиться. — Я думаю, в следующем семестре мы будем приглашать натурщицу, — от Джонс не укрылось то, как Альба обвела свои губы и вновь улыбнулась. — Жаль, что ты будешь уже в классе миссис Фостер. Миа не ответила. Она знала, что Альба провоцировала ее, но не понимала, для чего ей это было нужно. — Думаю, миссис Фостер была бы в ужасе, — глядя точно в глаза Мии, Альба медленно расстегнула еще одну пуговицу, и Джонс чуть открылся вид на бюстгальтер женщины. — Если бы узнала, что я сама позирую своим студентам. Миа божьими усилиями заставила себя не останавливаться и продолжать рисовать, будто происходящее никак не тронуло ее. Однако в ее груди сначала резко похолодело, а потом будто обдало огнем. Она почувствовала, как внизу живота все сжалось, стоило Альбе чуть приоткрыть свою блузку. Ее смуглая кожа так контрастировала с темным бельем и белой блузкой, заставляя Мию думать о чем угодно, но не о том, что происходит на ее холсте. — Сказала бы, что это непрофессионально и недостойно, — Альба хрипло рассмеялась, скользнув по своей шее и запуская руку в волосы, собранные в плотный пучок. — Не двигайтесь, — Миа не выдержала, хмурясь и злясь на то, что она позволила всему этому происходить. Альба повиновалась, вернувшись в исходное положение и продолжая сверлить Мию взглядом. Казалось, будто в аудитории стало слишком душно — Альба смотрела на нее выжидающе, готовясь к прыжку. — Тебе нравится то, что получается? — спустя какое-то время молчания мисс Родригез вновь подала голос. Миа сначала посмотрела на холст, а затем перевела взгляд на Альбу, чувствуя, как ее живот моментально скручивает от желания. Эта женщина определенно знала, что делала — и делала это целенаправленно. — Выходит не так хорошо, как я это вижу, — честно призналась она, и через несколько секунд оглушающей тишины Альба низко произнесла: — Подойди. На ватных ногах Миа сделала несколько шагов вперед, стараясь смотреть женщине в лицо, но ее взгляд то и дело стыдливо скользил по вырезу рубашки, рисуя в своем воображении грудь Альбы. Небольшую, с темными сосками, покрывшуюся мурашками от сквозняка, который давно нужно было здесь устроить. — Миа, подойди ближе, — вновь подала голос Альба, хотя Миа уже стояла совсем близко. — Возьми меня за горло. Джонс будто бы окатили ледяной водой. Она посмотрела на эту женщину как на безумную. Что она несла? — Нет, я не… — в сопротивлении забормотала Миа, но Альба неожиданно подалась вперед, хватая ее за запястье. — Возьми. Миа взмолилась, чтобы Альба не почувствовала, какими холодными стали ее руки от волнения. Ее пальцы дрожали, в груди истерично стучало, а колени подкашивались от переполняющих эмоций. Что она себе вообще позволяет? Почему Миа просто не уходит домой? Нет ничего сложного, чтобы развернуться и выйти из кабинета — и Джонс понимает это. Миа не была уверена, был ли в ее жизни более приятный момент, чем тот, когда ее пальцы обхватили теплую шею женщины, и ее горло дернулось под ладонью. Альба смотрела на нее снизу вверх, дразня, развращая, путая мысли и заставляя делать что-то неправомерное. — Сожми. Альба смотрела ей в глаза, и Миа, не отрывая взгляда, медленно, но уверенно сжала пальцы на чужой шее. Она была не уверена в том, можно ли испытать оргазм, когда тебя не касаются, но, держа мисс Родригез за горло, готова была поспорить о том, что это возможно. Альба определенно этого хотела, и осознание того, что Альба получает от этого наслаждение — заводило сильнее всего. — Сильнее, — облизывая пересушенные губы, женщина не позволяла Мии оторваться от ее взгляда. — Что ты чувствуешь? «Я чувствую, что сейчас кончу, если ты не прекратишь эти игры», — подумала про себя Джонс, но озвучить это вслух не решилась. Она не знала, какого ответа от нее ждут. — Не знаю. Альба улыбнулась. Миа готова пойти на попятную, даже если приз лежит прямо перед ней. — Миа, — в этот раз тон был еще более требовательным, чем обычно. — Сделай то, что хотела сделать на кухне. Больше шанса у тебя не будет. Дрожа как осиновый лист, Миа отказывалась верить в реальность происходящего. Конечно, Альба была провокационной и, очевидно, не вела себя как примерная училка, но это… Это переходило все границы, за которыми Джонс совершенно не знала, чего ожидать. В следующую секунду Альба почувствовала, как пальцы на ее шее сжались сильнее и Миа нагнулась к ней, совсем медленно касаясь ее губ. Альба не секунду перестала дышать, чувствуя, как ее сердце ускорило ритм, стоило Джонс нагнуться к ней. Осторожно обхватив ее нижнюю губу, Альба сжала ее зубами, чуть потягивая на себя и слыша, как Миа шумно выдыхает ей в рот. Ее рука мгновенно переместилась с шеи на челюсть, сжимая щеки и сильнее впиваясь в губы женщины. Мие казалось, что она рухнет прямо на месте, когда чужой язык медленно и дразняще коснулся ее языка. Внизу живота стянуло болезненным спазмом. Джонс едва осознавала все то, что она делала — что сидящая перед ней женщина, ее преподавательница, которая наверняка испортит всю ее жизнь и карьеру. И чем больше поцелуй набирал обороты, тем больше Миа понимала, что ей конец. Свободной рукой Альба протянула ее за затылок, углубляя поцелуй и заставляя практически задыхаться. Целовались они жадно, словно дорвавшиеся до чего-то запретного, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди, а голова становится абсолютно пустой. Никакого стыда, никаких угрызений совести, никаких предрассудков. Миа прижала к себе Альбу непозволительно близко, впиваясь ногтями в ее спину и собираясь совершить настоящее преступление. Сквозь неясный стон Родригез нехотя отстранилась, и Миа поймала лихорадочный блеск в ее глазах. А затем всю ту же привычную ухмылку. Гадая, что же эта женщина выкинет в следующий момент, Джонс даже не удивилась, когда Альба самодовольно протянула: — Ну что, эмоций хватит на новую работу? Выжженный пепел в грудной клетке осел на самое дно. Сука, какая же она сука. Мие даже не хватило сил на то, чтобы разозлиться по-настоящему. Она тут же выпрямилась в спине, тыльной стороной ладони вытерла рот и сделала шаг назад. — Пошла ты, — подобрав свою сумку с пола, оставляя мольберт и холсты на местах, Миа вышла из студии, демонстративно хлопая дверью.