***
В квартире отца дышится пылью, воздух совсем тяжелый — Альбе кажется, будто он никогда не открывает окна. Серые редкие волосы аккуратно причесаны, на столе ее любимые расписные кружки, которые он хранил с допотопных времен. Отец улыбается и крепко целует Альбу в щеки, поглаживает ее плечи и разглядывает с ног до головы. — Моя красавица, — приговаривает он, и сердце Альбы тает под взглядом сияющих глаз. Еще ни в ком она не видела столько любви, сколько видела в родном отце. Повесив сумочку на спинку стула, Альба выставила на стол небольшой тортик. Это была их особенная традиция: собираться в родном доме, пить чай из красивых кружек и обязательно есть какой-нибудь торт, обсуждая все последние новости. В последнее время Альба много рассказывала об университете и редких коммерческих заказах, от которых она порядком устала. Заказчики, зачастую ничего не смыслящие в искусстве, диктовали свои правила и уродовали прекрасные картины руками Альбы. — Нарисуй что-то свое, галереи с руками и ногами оторвут твои картины, — отец беспокойно поглаживал руки. — К черту коммерцию! — Выставки та же коммерция, только под другим углом, — Альба грустно улыбнулась, разглядывая, как морщины на руках отца становятся все больше и глубже. Старость не щадила никого. Альба отлично помнила, каким молодым и энергичным был папа, как он впервые отвел ее за руку в художественную школу, еще девочкой. Помнила, как отец выслушивал бесконечно осуждение — Альбе нужно образование, а не рисунки, которые не прокормят ее в жизни. Будучи обычным рабочим, ремонтирующим сумки и обувь, отец отдавал последние деньги на маленькую Альбу, чтобы та росла счастливым и беспечным ребенком, насколько это возможно. Из-за предрассудков общества, в котором она росла, Родригез пришлось бороться за то, чтобы ее всерьез воспринимали как художницу. Уже после она смогла получить стипендию и поступить в престижную художественную школу, где ее навыки по достоинству оценил ее преподаватель. Ее наставник и проводник в большой мир искусства. Альба до сих пор вспоминала его с огромной любовью и теплом, несмотря на то, что их пути в какой-то момент разошлись. — Ну с твоей работой все понятно, — отец тепло улыбнулся и сделал небольшой глоток чая. — А как в личной жизни? Ты давно ничего не рассказывала. — Давай не будем, — Альба сдвинула брови и потупила взгляд, не желая обсуждать это снова. — Я беспокоюсь о тебе… — Нет, ты просто хочешь внуков, — Альба усмехнулась, глядя в пронзительные отцовские глаза. — Не говори так. Я беспокоюсь о тебе и о том, как ты переносишь одиночество. Пожалуй, только отец знал о том, что Альба была совершенно омерзительна в своем одиночестве. Она разбрасывалась на случайные связи, которыми даже не всегда наслаждалась, она не питала никакой нежности ни к кому и не задумывалась о том, что чувствуют к ней другие. Был лишь секс, пылающая похоть, было просто: хочу — беру. Альба знала, что она не такая, но в глубине души вяло признавалась самой себе, что самоутверждалась за счет других, за счет ощущения — быть желанной. Альбе нравилось играть, флиртовать, быть томной и сексуальной. Нравилось то, как на нее смотрят, что о ней мечтают — но на этом заканчивалось все остальное. — Дорогая, нужно двигаться дальше… — Я прошу тебя, не начинай, — казалось, все мышцы в теле Альбы напряглись, потому что последнее, что она хотела обсуждать — это ее бывшую. — Джесс сделала свой выбор, пора это принять, забыть и двигаться дальше. «Надеюсь, Джесс сейчас жрет свое дерьмо», — подумала про себя Альба, но озвучивать эту мысль не стала. Не каждый раз тебе изменяет женщина, на которой ты собиралась жениться. Джесс определенно заслужила жрать дерьмо и не вспоминать об Альбе ни минуты своей жизни. — Я ценю, что ты волнуешься обо мне, но я буду в порядке, папа, — Альба мягко, но настойчиво сменила тему. — Давай я лучше расскажу о своих невероятных студентах? Вот, у меня в телефоне некоторые фотографии их работ…***
В квартире Саймона все суетились: Эмма в очередной раз проверяла, что все приглашенные принесли с собой персональные холсты и инструменты для работы, Вероника раскладывала снеки по тарелкам, в то время как Томас нарезал сыр и рассказывал о своих любимых коктейлях. Джоэл же довольно протягивал Саймону несколько пластинок, которые он принес специально к этому вечеру. — ABBA? Ну серьезно, Джоэл? — Саймон недовольно скривился. — Ну прости, я принес свое любимое. У тебя вон инструмент, — парень кивнул на угол комнаты, где стоял синтезатор. — Будешь нас развлекать самостоятельно. — Поверь мне, развлекаюсь самостоятельно я без лишних глаз. Джоэл, привыкший к подобным шуткам еще со школы, внезапно порозовел и тут же развернулся в сторону кухни, чтобы помочь ребятам накрыть стол. И только Миа чувствовала себя растерянно, не переставая думать о том, что Альба действительно согласилась прийти. Благо компания у них была внушительная — около десяти человек, и, быть может, среди других Миа могла бы затеряться и не привлекать к себе излишнего внимания. Пока она возилась с подготовкой рабочих мест и раскладывала кисти, стаканы с водой, акварельные карандаши и прочие мелочи, она не могла перестать улыбаться тому, как Саймон продолжал шутить над Джоэлом. Их отношения были странными, но теплыми, и Миа была рада видеть своего друга таким воодушевленным. Джоэл как-то поделился с Саймоном короткой написанной историей — поскольку имел невероятную страсть к писательству — а Саймон сочинил для него большую композицию, и этот дуэт был настолько вдохновляющим для Мии, что она по-доброму завидовала парням. — В этот раз никакого пива, — громко провозгласил Саймон, залезая на кресло и пытаясь привлечь к себе внимание. — Я выбрал лучшее вино из того, что знаю, и оставил его на кухне. Так что следите за тем, чтобы у всех всего хватало, и если что, тащите его сюда. — Мне нравится богемность нашего сегодняшнего вечера, — довольно протянула Миа, обращаясь к Эмме, которая уже расставляла зажженные свечи по всей квартире. Приглушенный теплый свет, треск свечей, гранатовое вино и виниловые пластинки под неспешное рисование — что может быть лучше? За окном медленно темнело, а ребята уже обложились холстами и рисовали под непрекращающуюся болтовню. Миа нервничала, но никак не хотела выдавать своего состояния, зная, что Эмма и Джоэл, скорее всего, не поймут. По правде говоря, у нее не было никакого плана — хотя в глубине души она просто надеялась, что Альба увидит ее, сжалится и вновь предложит посещать ее классы. Это было бы идеальным выходом из идиотской ситуации. Это было бы идеально, если бы Альба вообще обратила на нее хоть какое-то внимание. Задержавшись, мисс Родригез объявилась только после второго бокала вина. Джоэл вызвался открыть ей дверь и затем появился в проходе, приподнимая в руке пакет с закусками, которые Альба купила по пути. — Мисс Родригез, мы уже подумали, что вы не придете, — Вероника подала голос из гостиной, вытягиваясь так, чтобы заметить раздевающуюся Альбу. — Да, Джоэл очень переживал, что купил лишний холст и придется тащить его домой, — засмеялся Саймон, заставляя парня в очередной раз смутиться. — Что ж, я рада, что спасу одинокий холст от этой участи, — из темноты коридора вышла она, улыбаясь так широко и искренне, словно оказалась в кругу лучших друзей. Миа не могла отвести от Альбы взгляда. В пиджаке, в излюбленных брюках и блузке — она выглядела так, словно появилась на самом помпезном мероприятии. Джонс почувствовала себя глупо, разглядывая свою рубашку, надетую поверх обычной футболки и вытянутые джинсы. Эмма суетливо освободила место около себя и потянулась к бутылке с вином. — Надеюсь, вы не против? — на всякий случай, уточнила она, глядя на Альбу, которая, казалось, была удивлена алкоголю на столе. — Думала вы, ребята, пьете газировку. Кажется, все сочли это за шутку, и смех эхом разнесся по квартире, но Альба моментально добавила уже серьезней: — Я уйду, если кто-то напьется. Так что давайте держать все в рамках приличия. — Конечно, у нас всегда все прилично, — заверил Саймон, приподнимая руки вверх в примирительном жесте. Альба коротко кивнула. Сев рядом с Эммой и сделав небольшой глоток вина. Она даже сделала ему комплимент, хотя на ее вкус вино было слишком сладким — скорее подростковым. Светлые, словно океаны, глаза смотрели на нее не отрываясь. Медленно изучали каждый миллиметр кожи, движение губ — Альба чувствовала это, вовлекаясь в беседу со студентами. И лишь короткий, совсем мимолетный взгляд на Мию, заставил Альбу осознать, что она намеренно игнорировала девчонку. Что-то нехорошее, тяжелое, слишком запретное было в их взаимодействии. То, как Миа пила, почти не участвовала в разговорах, молча рисуя и иногда поглядывая на женщину. — Миа, ну разве ты не соскучилась по классам живописи? — словно из толщи воды прозвучал сбоку чей-то голос, и Джонс растерянно моргнула. Почему Томас вообще интересовался этим? Зачем спрашивал об этом в присутствии Альбы? Удивительно, каким катализатором это стало для Родригез, которая медленно перевела свой взгляд на Мию, впервые смотря на нее так долго. С распущенными светлыми волосами, в круглых очках и этим совершенно невинным взглядом — Миа выглядела обворожительно. Альба очень хотела вставить язвительный комментарий, но сдержалась, заинтригованная тем, что на это ответит Джонс. Та неловко почесала нос, нервно усмехнулась и моментально выпрямилась в спине. — Я много рисую самостоятельно. Уголок губ Альбы дрогнул. Самонадеянная девочка, это даже очаровательно. — Это ведь все равно не одно и то же, — возразил Томас, и Эмма кинула на него многозначительный взгляд, не понимая, почему тот докопался до Мии, ведь прежде он ни разу не интересовался об этом. — Но мне так спокойней, — настойчиво повторила Миа, не глядя на Альбу. — Звучит так, что я обязана возместить мисс Джонс моральный ущерб, — женщина беззлобно засмеялась, не пытаясь накалить обстановку еще больше. — Я рада, что у Мии не пропал запал к живописи. Упорство зачастую важнее таланта. В грудной клетке горело. Миа не понимала, что испытывает — она злилась, но при этом она хотела, чтобы Альба разговаривала с ней. Она не хотела обсуждать это в присутствии всех, но отчаянно желала, чтобы Альба повторила эту фразу снова, признала, что она хороша. Не зная, что сказать, Джонс промолчала, и Саймон, перехватив инициативу, поднял бокал, считая, что это достойный тост. Альба смотрела на девушку исподлобья, наблюдая за тем, как та торопливо пьет вино, как что-то хаотично рисует на холсте и жует нижнюю губу, очевидно, нервничая. Светлые волосы спадали на юное лицо, розовый румянец красиво ложился на щеках — не то от смущения, не то от выпитого вина. «Альба, нельзя», — внутренний голос бил по щекам, заставляя прекратить затянувшиеся мысли. Вернув разговоры в непринужденное русло, вечер протекал в дружеской атмосфере. Чуть устав от монотонного сидения за холстами, некоторые из ребят вышли перекурить на балкон, Вероника и Эмма танцевали, пока Саймон устроился за синтезатором. — Принеси еще вина, — Джоэл нагнулся к уху Мии, говоря тихо, чтобы Альба вдруг не услышала этого. Под всеобщее веселье подменить пустые бутылки было проще простого. Улыбнувшись, Джонс коротко кивнула и встала с дивана. Она почувствовала, как ее голова немного кружилась от выпитого, а во всем теле была такая приятная мышечная легкость. По крайней мере, она больше не проигрывала миллионы фраз в своей голове и то, как могла бы подступиться к Альбе, чтобы вернуться в классы. Пошла к она к черту, Альба и ее занятия! Пошла она! Со своими молчаливыми взглядами, будто Миа последняя тупица на планете, раз решила бросить уроки живописи и заниматься самостоятельно. Миа нагнулась к ведру со льдом, чтобы вытащить очередную бутылку вина, когда сзади послышались шаги, и в следующую секунду Альба появилась на кухне. Приглушенный свет от вытяжки едва освещал ее черты лица, и это придавало женщине еще больше загадочности. Джонс сглотнула и моментально нащупала поверхность столешницы позади себя. Показалось, будто бы она пьянее, чем думала изначально. — Не жалеешь о своем решении? — Альба сделала несколько шагов вперед, останавливаясь в непосредственной близости. Миа чувствовала, будто бы ее глаза горели. Пылали щеки, шея, уши, горело все внутри. Наверное, все из-за вина. Она смотрела на Альбу и едва соображала — в тусклом свете, вдали от шумной компании друзей, говоря так тихо, неприлично интимно, Миа считала это ненормальным. Неправильным. — Не жалею, — подняв голову, гордо. Врать на пьяную голову так легко, даже приятно. Миа смотрит в глаза напротив и чувствует, что едва в состоянии дышать — грудная клетка кажется такой тяжелой, что едва поднимается, а сердце с силой стучит по ребрам. «Да что со мной такое!», — думает Миа и злится. Она не понимает, как можно испытывать к человеку столько презрения и странного желания внимания, слов, прикосновений. Совершенно нездоровое желание в том, чтобы Альба схватила ее за запястье, дернула на себя и сказала: «Перестань корчить из себя дуру. Я жду тебя в классе в следующий понедельник». «Дура, дура, дура», — Миа пообещала себе больше не пить. Альба даже не улыбнулась, хотя ехидство так и нарастало в ее груди. Как же Миа напоминала ей саму себя! Как дикий звереныш с горящими глазами, своей правдой, раздутым эго и гордостью. Миа думала, что правда всегда за ней. — Хорошо, если так, — спокойно протянула Родригез и потянулась к шкафчику рядом с Мией. — Я пришла за стаканом воды. — Я напилась, — Миа не дала ей опомниться, не спуская глаз. — Поздравляю? Девчонка обвела языком губы, чувствуя, как во рту противно сухо. — Я напилась, — повторила она, глядя в темные, как омут, глаза Альбы. — Вы обещали уйти. Альбе все в мгновение стало ясно. В животе потеплело против ее воли. Миа стояла всего на расстоянии вытянутой руки и смотрела на нее с таким вызовом, словно была готова ввязаться в драку. Вот только Мие совсем не хотелось драться. Альба смотрела на нее несколько долгих секунд, прежде чем ответить: — Ты не хочешь, чтобы я уходила, — совсем тихо. — И мы это обе знаем. Но ты и вправду пьяна, а я не люблю пьяных. Не отдавая себе отчета и совсем не соображая, что делает, Миа протянула руку, хватаясь за пиджак Альбы. Дыхание стало слишком частым, а веки тяжелыми, словно налитыми свинцом. Она вдруг потянула женщину на себя и в тот же момент выпрямилась сама, сокращая расстояние. — Миа, ну где ты пропа… — Джоэл моментально замолчал, заметив, как Альба сделала резкий шаг назад, пытаясь восстановить дыхание. Что эта девчонка только что собиралась сделать? — Я что-то напилась, — глупо повторила она, глядя на Джоэла и улыбаясь во все тридцать два зуба. Миа готова была поспорить, что не была такой пьяной, когда отправлялась на кухню. — Ты в порядке? Может, воды и присядешь? — Джоэл обеспокоенно вошел внутрь кухни. — Или вызвать тебе такси? — Нет, я попытаюсь прийти в себя, — качнула головой Миа, заметив секундное беспокойство во взгляде Альбы. — А я как раз хотела попрощаться, — подала голос женщина, прочищая горло. — Дома меня ждет сумасшедшая собака, которую нужно выгулять перед сном. Альба стремительно ушла, прощаясь со всеми и благодаря за чудесный вечер. Возвращаясь домой, она много думала о Мие и о том, что могло бы произойти, не зайди на кухню Джоэл. Альба видела, что Миа по-настоящему недолюбливает ее, это было искреннее, но то, какой она была в этот вечер — выходило из рамок ее поведения. Прикрыв глаза, Родригез тщетно пыталась выбросить из головы студентку. Может, даже хорошо, что Миа отказалась от ее классов.***
Миа проснулась от аккуратного прикосновения к ее плечу и тут же вздрогнула в страхе, что опоздала в университет и мама не увидела ее за завтраком. Распахнув глаза, она тут же натянула на себя одеяло и вжалась в подушку. — Что ты делаешь в моей комнате? — хриплым, еще сонным голосом спросила Джонс, глядя на Паулу, ее одногруппницу. — Эм… вообще-то мы у меня, — неловко улыбнулась она, мгновенно понимая, что Миа, вероятно, не помнит ничего со вчерашнего дня. — Я так понимаю, что ты не помнишь, как мы приехали. Миа в ужасе заглянула под одеяло и тут же натянула его до самого носа, умоляющим взглядом смотря на девушку. Судя по всему, она не помнила. И даже не подозревала, что могла докатиться до этого. Паула, в отличие от нее, сидела облаченная в свободные шорты и футболку и выглядела явно свежее Мии. — Блять, родители, наверное, мне обзвонились, — Джонс замотала головой, пытаясь найти свой телефон. Паула взяла его с ближайшей тумбочки, протягивая девушке и чувствуя себя совсем неловко. Она не рассчитывала на то, что утром будет все вот так. Хотя и Миа, и Паула были выпившими, Паула все-таки соображала и даже несколько раз спрашивала у Джонс, уверена ли она в своих желаниях. — Я звонила им вчера? Или кто-то предупредил, что я останусь у тебя? — заметив, что в телефоне нет ни одного пропущенного, Миа устало потерла лицо. — Звонила, еще у Саймона дома, — Паула неловко провела ладонями по коленям, стараясь не смотреть на Мию. — Слушай, мне очень жаль, что ты ничего не помнишь. Вышло безумно неловко. — Да уж, — согласилась Миа. — Такого я от себя не ожидала. Но я так полагаю было прикольно? Паула рассмеялась, коротко кивая головой в знак согласия. Прикольно, ничего не скажешь. Джонс помнила все какими-то отрывками: то, как уходила Альба, как Джоэл умолял ее пить больше воды, фрагмент в такси… Помнила, что они с Паулой целовались, но никак не могла понять, как и почему это произошло. — Значит, ты лесбиянка? — забирая из рук Паулы свою одежду, Миа старалась не оголяться лишний раз, натягивая белье под одеялом. — Ну, этой ночью явно была ей, — мягкая улыбка скользнула по лицу девушки. — А вообще нет. Что насчет тебя? — До тебя я была гетеросексуальна. Миа почувствовала себя глупо. Прежде она никогда не спала с девушкой, и даже если бы когда-то всерьез задумалась об этом, то не хотела бы, чтобы это произошло вот так. По крайней мере, она рассчитывала запомнить эту ночь, а теперь оставалось надеяться только на рассказы Паулы. — Как это произошло? Темноволосая девушка усмехнулась, медленно вставая с кровати и обнимая себя руками. — Ты поняла, что не в состоянии ехать домой, и я предложила остаться у меня, потому что оставлять тебя с Саймоном почему-то не хотели. Мы вызвали такси, доехали до дома, и ты спросила у меня, целовалась ли я когда-то с девушками. Я сказала, что делала это кучу раз, и потом ты стала рассказывать о том, что целоваться с девушками тебе всегда нравилось гораздо больше, ну и все такое. А потом ты поцеловала меня, я поцеловала тебя… и… В общем, не знаю, как это произошло. Миа не могла поверить, что на пьяную голову была способна на такое, учитывая, что она никогда не смотрела на Паулу как-то по-особенному, чтобы внезапно изъявить желание целовать ее. Надев штаны и встав с кровати, Миа заметила даже засосы, оставленные на чужой шее как какой-то трофей. — Извини за это, — указав пальцев на кожу, Миа виновато закусила губу. — Да ты тоже извини, — повторила Паула, и подойдя к зеркалу, Миа обнаружила несколько засосов у шеи и ключиц. Слишком больших, чтобы надеяться, что они не будут видны под слоем тонального крема. Она вообще не понимала, как объявится в университете в таком виде и что скажет родителям, вернувшись домой. Несмотря на то, что Мие должно было исполниться двадцать пять, она все еще чувствовала острую зависимость от родителей, а общий дом взваливал на нее кучу обязательств. — Миа, я просто хотела уточнить… — стоя позади Джонс, Паула неловко замялась, глядя в чужое отражение в зеркале. — Мы сохраним это в тайне и не будем болтать никому в группе? Или тебе все равно? — Мне не хочется неловкостей и тупых расспросов, которые, я уверена, будут. Поэтому давай счастливо вернемся в университет и сделаем вид, что сняли симпатичного парня на ночь? Паула засмеялась, согласно кивая головой, и вышла из комнаты, чтобы собрать сумку на учебу.***
Ребята уже сидели в кафетерии, обсуждая прошедший вечер, когда к ним подошли Паула и Миа, рассаживаясь по разным углам. Джоэл встревоженно окинул взглядом подругу, пытаясь убедиться, что она в порядке. — Вы, ребята, уехали вчера вместе? — спросила Эмма, которая ушла чуть раньше Мии. — Я была не в состоянии добираться домой, и Паула предложила остаться у нее, — кивнула Джонс, размешивая сахар в стаканчике с кофе. — Простите, что я вчера стала такой проблемой… Мисс Родригез уехала из-за меня. — Миа, брось, — добродушно протянул Саймон. — Со всеми случалось! Главное, что вечер получился обалденный, я предлагаю повторить! Думая о том, что если каждый вечер будет заканчиваться как предыдущий — Миа бросила быстрый взгляд на Паулу, которая, кажется, думала о том же самом. Она улыбнулась уголками губ и тут же опустила взгляд в телефон. Джонс с трудом верилось, что никто из ребят действительно не увидел засосы на их шеях — хоть Паула и старательно замазывала их, но очертания все же просвечивались. Чтобы не вызывать неловкости, Миа положила руку на свою шею так, чтобы уж точно скрыть следы преступления. — Поддерживаю предложение, — вступилась Эмма, толкая Джоэла в бок. — Джоэл наверняка бы ходил на наши встречи хоть каждый день, вы посмотрите, как он сияет! Что ты пьешь по ночам, чтобы выглядеть утром как огурчик? Кровь девственниц? — Я ограничиваюсь бокалом вина вечером, — парень весело развел руками. — Весь секрет. Немного приходя в себя, Миа медленно вспоминала события вчерашнего дня. То, как она потянулась к Альбе на кухне, как позволила себе вести себя так развязно и безрассудно, словно они больше никогда не пересекутся. Стыд окутывал ее с самой макушки до кончиков пальцев. Вряд ли она сможет взглянуть мисс Родригез в глаза и не умереть от неловкости. Может, Альба вообще спишет все это на алкоголь и сделает вид, что этого никогда не было? «Было бы славно», — подумала про себя Миа, встречаясь со взглядом Паулы. Та чуть улыбалась ей и вела безмолвный разговор, который могли понять только они. Было что-то интригующее в том, чтобы хранить этот секрет от остальных. Наверное, не было ничего дурного в том, что произошло — с Паулой было приятно целоваться и, наверняка, заниматься сексом было тоже приятно. Зависнув в своих мыслях, Миа даже не поняла, когда Альба подошла к их столику, глядя сверху вниз. Мие захотелось скатиться под стол, прячась от нежелательного взгляда, который не то чтобы как-то фокусировался на ней. Разговаривая о прошедшем вечере, Альба не могла не отметить, что Джонс все это время молчала, что-то печатая в телефоне, и ни разу не поднимая головы на нее. Такое поведение было объяснимо, и даже умиляло женщину. Но также от Альбы не укрылось и то, как смотрела на девушку Паула — смущенно, почти тут же опуская взгляд и глупо хихикая, когда Миа нашептывала ей что-то на ухо. — Надеюсь, Миа вчера удачно добралась до дома? — внезапно произнесла Альба, переключая свой взгляд на Джонс. — Кажется, тебе вчера было нехорошо. Миа чуть вытянулась, задирая подбородок и будто бы снова бросая очередной вызов женщине. Каждое ее слово она воспринимала как издевку. Для Альбы — это лишь шанс подтвердить свои догадки. — Да, все отлично, — кивнула она, не улыбаясь. Глаза Альбы смеялись над ней. Чуть прищуренные, цепкие — Джонс точно ощущала, что женщина над ней подтрунивает. — Тогда я рада, что ты славно провела прошлый вечер, — широко расплывшись в улыбке, мисс Родригез лишь на секунду коснулась своей шеи, точно показывая, где просвечивал ее засос. Никто из ребят так и не понял, что она имела в виду, и даже Миа сохранила свое лицо спокойным, в отличие от Паулы, которая моментально покраснела и опустила взгляд. Пожелав студентам хорошего дня, Альба тут же ретировалась, не в состоянии перестать думать о том, насколько же Миа была предсказуема.***
Альба практически никогда не испытывала угрызений совести, в своей голове она как-то вмещала это в логичную, полную объяснений историю, которая просто могла не нравится кому-то, кроме нее. Когда Альба шла на кафедру, она думала о том, что вообще-то делает благое дело, раз у Джонс раздутое до небес эго и она откровенно не понимает, чем грозят ее пропуски живописи. Альба думала и о себе — о том, как самодовольно она будет смотреть на девчонку, когда та в ярости прибежит в ее кабинет. А Миа определенно прибежит, с раскрасневшимися щеками, полная справедливой злости. Постучав в кабинет, в котором восседала миссис Келли, Альба дружелюбно улыбнулась той, обещая, что она не займет много времени. — Сидни, твой парфюм такой изумительный, — начала с комплиментов женщина, втягивая носом сладкий аромат. — Это, кажется, шанель? — Альба, брось, — Сидни беззлобно рассмеялась и отодвинула от себя ноутбук, готовясь выслушать художницу. — Я купила его на воскресной распродаже в одном секонд хэнде, но спасибо за комплимент. Так что ты хотела? Сложив руки на стол, Альба наигранно вздохнула, всем своим видом демонстрируя обеспокоенность. — Одна из моих студенток, Миа Джонс, перестала посещать классы, и я нигде не могу найти ее, чтобы узнать о том, что случилось. Ее одногруппники говорят о том, что Миа посещает остальные предметы, но не могут ответить на вопрос, почему она прогуливает живопись. Сидни задумчиво нахмурилась и перевела взгляд в монитор, поправляя очки. Она быстро начала что-то вбивал в компьютер, попутно расспрашивая Альбу: — Как думаешь, у нее могли возникнуть проблемы с твоим предметом из-за чего она не хочет его посещать? — Не знаю, — Родригез облокотилась на локоть, чуть прикусывая мизинец и выглядя так, словно эта ситуация действительно очень тревожила ее. — Миа переживала о своей успеваемости и прежде, но ее прогулы явно не пойдут на пользу. Она уже пропустила слишком много занятий, и я боюсь, что она будет не в силах сдать экзамен, а это будет серьезной преградой к переходу на следующий курс. — Да-да, конечно, ты права, — согласно закивала головой женщина. — Я вижу, что у мисс Джонс как раз основное направление это архитектура и живопись, и без этих предметов она не сможет обучаться дальше. Но у меня также отмечено, что она уже приходила на кафедру и просила о переходе к миссис Фостер. Ты что-нибудь знаешь об этом? — О переходе? — Альба прикрыла рот рукой, выглядя изумленной в глазах женщины. — Нет, мисс Джонс не сообщала мне об этом. По всей видимости, она решила, что до перехода к другой преподавательнице ей не обязательно посещать мои классы. Но я ведь правильно понимаю, что переход возможен только в следующем семестре, который будет в новом году? Сидни кивнула. Она что-то быстро выписала на бумажный стикер и приклеила к своему монитору. — Да, все верно. Ей в любом случае нужно сначала сдать экзамен у тебя, а затем, если все будет хорошо, переводиться к миссис Фостер в следующем году. Я обязательно свяжусь с Джонс и объясню эту ситуацию. Спасибо, что сообщила мне, Альба! С широкой улыбкой Родригез вышла из-за стола и, поблагодарив женщину, покинула кабинет.***
Погода стояла необычно солнечная, Нью-Йорк жил своей повседневной суетой и бесконечным трафиком на дорогах. Центральный парк даже в будний день был забит до отказа: гуляющие пары, люди, выгуливающие своих собак, студенты и дети со своими нянями. Миа улыбалась всю дорогу, пока они гуляли с Джоэлом — им двоим было так комфортно и легко в компании друг друга, что Миа готова была поклясться, что он единственный человек, с которым она могла бы провести неделю наедине и ни разу не устать. — Так что да, Саймон помог мне с редактированием этой истории, и я думаю написать в издательство, чтобы они рассмотрели мою рукопись, — Джоэл счастливо улыбнулся Мие. — Даже если не получится, то я хотя бы попытаюсь. — Я горжусь тобой, Джоэл, — Миа крепко обняла друга. — Я каждый раз удивляюсь тому, каких невероятно талантливых ребят собрала вокруг себя. — Рядом с тобой, не менее талантливой! — поправил Джонс парень. — Я знаю, ты обожаешь недооценивать себя и накручивать ситуации серьезней, чем они есть. С момента вечеринки на квартире прошла почти неделя, но Джоэл до сих пор не решался спросить у Мии о том, что видел на кухне. Он не был уверен в том, что именно собиралась сделать Джонс, но все факты указывали на то, что она потянулась к мисс Родригез явно не для того, чтобы помочь ей убрать остатки соуса из уголка губ. — Слушай, ты не обидишься, если я кое-что спрошу? — аккуратно спросил парень, замечая замешательство во взгляде напротив. — Мне уже страшно. Ты знаешь, что обычно после таких вопросов идет что-то чрезвычайно странное? — Да, ну… В общем, если не захочешь отвечать, то я не настаиваю, — Джоэл, явно нервничая, засунул руки в карманы джинсов и попытался не звучать как идиот. — Что тогда произошло на кухне, когда мы были у Саймона? — На кухне? — Миа даже растерялась. Не то чтобы она не ожидала, что Джоэл ничего не понял или не задаст ей такого вопроса, но она была удивлена, что эта тема поднялась неделю спустя. Будь она на его месте, то допрашивала бы друга как только Альба вышла из квартиры. Настоящий джентльмен. — Ну да, когда я вошел… Альба буквально отскочила от тебя, как от огня. Ты… Ну ты… Собиралась поцеловать ее? — Миа будто бы переняла все неловкость Джоэла на себя, моментально ощущая, как в грудной клетке забилось сердце, а руки начали потеть. Собиралась ли она на самом деле поцеловать Альбу? Миа почти не помнила об этом, словно та часть вечера самым ужасным способом стерлась у нее из головы, оставив место для фантазий. Она помнила, что злилась, что хотела, чтобы Альба ушла — или делала вид, что хотела этого. Она хотела, чтобы скопившееся напряжение, наконец, отпустило. Альба убила бы ее, если бы Миа посмела поцеловать ее. — Я не знаю, что на меня тогда нашло, — смеясь, чтобы скрыть волнение, Миа не смотрела на друга. — Я была пьяна и так зла на Альбу, что мне хотелось сделать что-то, чтобы она ушла. — Не понимаю, что тебя так бесит в ней? — задал вопрос Джоэл, на который Миа никак не могла найти ответ. — Она буквально не сделала ничего плохого тем вечером и никак не задела тебя. Вы даже фактически не общались! Джонс не знала, что ответить. Она понимала, как это выглядело со стороны, и что ее раздражение в адрес Альбы выглядело инфантильным психозом в попытке заполучить долю внимания. Джонс не могла объяснить, почему Альба поднимала в ней это конфетти из эмоций, и было так тяжело сдерживать себя. — Наверное, я разозлилась из-за вопроса Томаса и того, что Альба отвечала мне. Я знаю, что она не думает обо мне так, а считает, что я совершила ошибку, перестав посещать ее классы. — А сама ты как думаешь? — осторожно спросил Джоэл, не желая озвучивать Мие, что с мисс Родригез она действительно росла гораздо быстрее. — Да не знаю я, Джоэл! — воскликнула Джонс, злясь на ту правду, которую совершенно не хотела говорить. — Может, Альба и охренительно талантливая, но ее комментарии заставляют меня думать, будто бы у меня нет ни таланта, ни вкуса, ни ощущения прекрасного… Миа хотела продолжить свой монолог и дальше, но в кармане завибрировал телефон, высвечивая на дисплее короткую подпись: «Кафедра». Извинившись перед парнем, она взяла трубку, мечтая о том, чтобы ей сообщили, что она может перейти в классы миссис Фостер раньше положенного. Но чем дольше продолжался их разговор, тем быстрее блекла улыбка Мии, рождая ту самую неприятную дрожь в груди. Попрощавшись и нажав сброс звонка, она перевела взгляд на парня, коротко сообщая: — Какая же она конченая сука, твоя мисс Родригез.***
Миа прокручивает в голове все, что скажет Альбе, уже сотый раз, повторяя фразу за фразой, чувствуя интонацию и собственную ярость. Она несется по университетским лестницам на третий этаж и спешит в самый дальний класс в коридоре. Миа знает, что у Альбы окно, так что надеется, что она просто будет в аудитории. Уже чуть притормаживая у двери, она чувствует, как колотится ее сердце — не то от быстрого подъема на этаж, не то от нахлынувших чувств. Миа не церемонится, громко стучит в дверь и, даже не услышав приглашения войти, с силой дергает ручку на себя. Альба не поворачивается. Стоя одинокой фигурой в классе около мольберта, она продолжает писать давно начатую картину. Миа злится даже на это — что Альба не реагирует, не оборачивается в попытках понять, кто к ней зашел. Альба будто бы постоянно демонстративно безразличная. — Вы… Вы это сделали? — спрашивает Миа срывающимся громким голосом, пересекая класс слишком стремительно, чтобы оказаться лицом к лицу с Родригез. — Я знала, что это ты, еще когда ты шла по коридору. Вряд ли можно вообразить себе менее раздраженную ходьбу, чем у тебя, — Альба легко улыбается и переводит взгляд на девушку. — Миа, ну что ты смотришь как обиженный ребенок? Слова про то, что Джонс недостаточно зрелая для этой женщины — задевают еще сильнее, словно эмоциональность — это табу и будто бы все «взрослые» такие же холодные и безразличные, как Альба. Миа глотает обиду и раздражение, эта женщина больше не получит удовольствия издеваться над ней. — Зачем вы ходили на кафедру? — упрямо, глаза в глаза. Альба смотрит на упрямо шевелящиеся губы и чувствует, как медленно тлеет тепло внутри ее живота. Возможно, это просто ее фетиш — упрямые и свободолюбивые, отдающиеся в постели как в последний раз. Мие, конечно, это не светит, но это не мешает Альбе фантазировать о том, что устроила Джонс после ее ухода из квартиры. Фиолетовые засосы так пошло и неаккуратно замазанные на чужой шее, кричащие о том, что происходило в ту ночь. Альба это запомнила. — Я понимаю, что бурлящие гормоны иногда затмевают голову, — Родригез намеренно делает паузу, наблюдая за реакцией Мии. — Но ты ведь хотела стать художницей? — Не вижу связи, или что — хорошие художницы не трахаются? Миа сама не понимает, как ее рот это выдает, но это рождает ощущение такой власти над ситуацией, что все остальное ей кажется бесстрашным. Альба усмехается, про себя восхищаясь этой смелостью, которой набирается Джонс. — Тебе необходимо сдать экзамены, — пропуская последнее мимо ушей, Альба напоминает о самом важном. — Но ты ведь не посещаешь классы. — И, конечно же, ваше предложение о том, что вы поставите мне экзамен, уже неактуально? — Уже неактуально. Альба улыбнулась и пожала плечами. «Стерва», — пронеслось в голове у Мии, хотя другого она и не ожидала. Иногда ей казалось, что Альба получает особое удовольствие, выводя ее из себя и провоцируя на несдержанные фразы. — Смотрю, вам ужасно не хватает меня на занятиях. Иначе откуда такое беспокойство? — Безумно, — почти мурлыча протянула Альба. — Ты, Миа, способная, но такая упертая. Давай попробуем еще раз? Противоречивые слова мисс Родригез сбивали с толку — она то была невыносимой училкой, о которой не хотелось слышать, то сбавляла обороты и становилась мягкой, как кошка. «Давай попробуем еще раз?» — словно гладить по шерстке взбесившегося котенка. — Боюсь, у нас с вами ничего не выйдет, — в том же духе. — Можешь забыть о несчастном натюрморте, и я дам тебе задание, в котором можешь сублимировать все то, что не высказываешь мне в лицо, — Миа сложила руки на груди, ожидая продолжения. — Нарисуй то, как относишься ко мне. Никаких рамок, любые материалы и стиль. Джонс усмехнулась. Задание от Альбы действительно удивило ее — совсем нетипичное для их занятий, к тому же, она никогда не слышала, чтобы мисс Родригез задавала подобное той же Веронике, которая рисовала откровенно слабо. Или это новый способ раскрыть творческий потенциал? — Постараюсь не повредить холст, — саркастично выпалила Миа и, поправив рюкзак, отправилась к выходу из аудитории. — И, Миа, — окликнула ее Альба в последний раз. — Постарайся не думать слишком много. Пожалуй, этот совет был хорош. Хорош, но только не для Джонс, которая имела привычку жевать мыслительную жвачку в своей голове, прокручивая диалоги снова и снова, представляя, что она могла бы сказать иначе, вспоминая все ухмылки мисс идеальности и ее колкости. Уже придя домой, Миа пропустила ужин и тут же направилась в свою комнату. Достав из кладовки самой большой имеющийся холст, она поставила его на мольберт и какое-то время стояла неподвижно, рассматривая белое полотно. Думая об Альбе, она ощущала горячий комок раздражения где-то в груди, который горел с каждой секундой все сильнее, медленно опускаясь ниже. Альба определенно рождала в ней ярость, граничащую с желанием заткнуть рот женщины ладонью, толкнуть за плечи, намотать ее волосы на кулак. Мие было страшно и любопытно — ощущать в себе столь противоречивые эмоции, учитывая то, что для всех она всегда была хорошей девочкой. Миа почти никогда не слышала своего голоса — со всем соглашалась, подстраивалась, терпела. Но Альба искусно выводила ее из себя, заставляя рычать, кусаться, чувствовать, что есть и другая правда — ее собственная. Краски хаотично ложились на холст: сначала брызгами от кисти, затем широкими движениями. Миа использовала руки, мешая оттенки прямо на холсте, царапала ногтями и бесконечно злилась. Она думала о том, что могла бы схватить Альбу за шею, прямо на той кухне, сжимая теплую кожу, чувствуя, как горло дергается под ее ладонью. Эти мысли настолько прочно засели в ее голове, что Джонс никак не могла оторваться от холста, быстрыми движениями набрасывая крупным планом подбородок, шею, сжимающую ладонь. Какое-то странное садистское чувство заставляло Мию испытывать наслаждение. Во рту быстро пересохло, и она обвела языком губы, пытаясь не отвлекаться. В наушниках играло что-то эпичное, завораживающее, бушующее эмоциями. От широких мазков Миа перешла к более детальным и небольшим, создавая мрачную картину. Холодного оттенка кожа отлично контрастировала с темно-красным фоном, кончики пальцев также были алыми, как если на них была чужая кровь. В какой-то момент Миа так живо представила себя в том же положении, сжимающую шею Альбы, что больше не могла это развидеть. Она думала об умоляющем взгляде, устремленном на нее, думала о тяжелом дыхании женщины и о том, как та удерживает ее за свободную руку. Она представила их так близко, в каком-то одержимом безумии. Представила, как Альба злилась на нее и внезапно целовала, вкладывая в это все эмоции, бушующие стаей птиц в груди. Миа на секунду прикрыла глаза и свободной рукой обхватила свою шею, вновь облизала губы и задышала так часто, представляя, будто ее собственная рука — могла бы принадлежать Альбе. Пальцы пробежались по рубашке, зло дернули на себя, погладили ключицы. Миа едва могла дышать. Она представляла Альбу страстной и яростной, забирающей — не спрашивая. Низ живота внезапно свело ноющим чувством, и Миа от неожиданности открыла глаза, пытаясь прийти в себя. Злясь на себя и на свои фантазии, зашедшие слишком далеко, она посмотрела на почти законченную картину и со всей ярости прошлась по ней рукой, смазывая некоторый слой краски. — Ненавижу, — тихо прошептала Миа, глядя на холст и точно ощущая, будто бы именно там и есть — Альба. — Как же я тебя ненавижу.