***
Миа, сидящая с Эммой в библиотеке уже целый час, слушала, как подруга общается по телефону с мамой. Делая вид, что она по-прежнему занята подготовкой к классам, Миа не могла не могла сосредоточиться ни на чем другом. Эмма тихо смеялась, обсуждая с мамой Джоэла и общежитие, рассказывая обо всех классах в университете и о предстоящей встрече в среду. Казалось, будто бы она рассказывала обо всем, делая это так легко и непринужденно, вызывая при этом искренний интерес. Миа лишь на секунду приподняла голову, чтобы увидеть счастливое лицо Эммы, разговаривающей с мамой. Джонс правда завидовала. Подобное общение с семьей было чем-то недостижимым для нее. Даже раньше, когда Миа только училась в школе, она всегда ощущала себя будто бы наедине с собой: родители вроде и были внимательными, но между ними словно было непробиваемая стена. Они почти никогда не были с ней эмоциональны. Сдержанность, присущая юристам, ощущалась и в семье — в какой-то момент Миа просто перестала ждать чего-то большего, а всю необходимую теплоту и поддержку начала находить в учителях. Ей казалось, что всегда нужно быть лучшей, яркой, громкой — чтобы тебя заметили, чтобы тебя любили. — Ну что, ты разобралась? — Эмма, широко улыбаясь, выдернула Мию из воспоминаний. — Почти, — Джонс взглянула на часы, осознавая, что живопись вот-вот начнется. — Я сегодня пропущу класс мисс Родригез, останусь тут и подготовлюсь к галерейному делу. Лицо Эммы вопросительно вытянулось, а брови приподнялись. Наверное, это было последним, что она ожидала услышать от Мии, погруженной в живопись иногда сильнее остальных дисциплин. — С чего вдруг? — Я до сих пор не притронулась к работе после последнего класса, а идти ни с чем, чтобы в очередной раз выслушивать от Альбы — не хочу, — Джонс умоляюще взглянула на подругу. — И если что, ты не знаешь, где я. — Неужели тебя так задели ее слова в прошлый раз? — Эмма до сих пор выглядела удивленной, к тому же она знала, что Миа была не сторонником прогулов, в отличие от нее и Джоэла. — Да пошла она в зад, — Миа фыркнула, складывая руки на груди и хмурясь. — Я просто не готовилась и не хочу ее видеть, а уж тем более удивлять. Пусть ее удивляет Саймон, вот его она, похоже, готова облизывать. Ты заметила, как он с ней флиртует? Эмма засмеялась, искренне удивляясь каждому новому выпаду от Мии. Она действительно не могла представить, что Джонс что-то так сильно цепляло в Альбе, что она на полном серьезе решила прогулять класс, а еще придраться к Саймону, который сам по себе всегда был весельчаком и имел привычку разговаривать абсолютно со всеми так, словно флиртует. Вряд ли бы Миа не знала об этом, ведь с ней он вел себя абсолютно так же. — Не думала, что ты такая ревнивая. Эмма шутила, игриво касаясь плеча подруги, но Миа аж покраснела, тут же начиная оправдываться, что Альба ужасна и неразборчива в своей оценке и ревновать ее — это последнее, чего она бы хотела. Но даже когда Эмма ушла в класс мисс Родригез, Миа не могла перестать думать об этом. Ревновала ли она? Скорее нет, но испытывала невероятную злость на то, что ей не уделяли должного внимания, а то внимание, которое она получала — выглядело скорее издевательством, нежели здоровой критикой или советами. Внезапно вспомнив о том, что в университете есть, по крайней мере, еще два преподавателя по живописи, Миа задумалась над тем, не стоит ли ей попробовать перевестись к кому-то другому. Раньше у них преподавала миссис Фостер, и это было замечательно. Женщина была тихой и мягкой, она часто приободряла Мию и никогда не выкидывала что-то такое, что отбивало всякое желание заниматься живописью. Заведенная этой мыслью, Джонс быстро собрала свои вещи и направилась в административное крыло, чтобы уточнить, не осталось ли у миссис Фостер свободного места в ее классы.***
— Не так я представляла себе нашу среду, — протянула Миа на ухо Эммы, вызывая смех той. Вместо маленькой дружеской встречи с Эммой и Джоэлом в общежитии они оказались в квартире Саймона — любвеобильного и флиртующего Саймона. Они бывали здесь и раньше — он часто собирал друзей и одногруппников в своем пространстве, закатывая лучшие вечеринки, на которых Миа когда-либо бывала. Несмотря на то, что Миа иногда завидовала вниманию, которое получал Саймон, сам он был невероятно интересным, творческим парнем — как и его квартира. Повсюду развешанные картины, необычная, даже чуточку странная мебель, арсенал пластинок и бутылки из-под вина, использующиеся как подсвечники — все делало это место особенным. Но больше всего Мие нравилось, что они никогда не напивались до безумства и их вечеринки были похожи скорее на интеллектуальный вечер студентов-задротов. Они много общались об искусстве и галереях, обсуждали художников и преподавателей, устраивали арт-вечера с небольшими зарисовками под вино. — Планы менялись на ходу, — Джоэл, подслушавший разговор подруг, обнял за шею Мию и моментально протянул ей бутылку пива. — Не говори, что тебе не нравится. Я знаю, что ты обожаешь квартиру Саймона. — Я уеду рано, — тут же предупредила Миа. — Как скажешь, — промурлыкал парень, поднося к губам бутылку и делая несколько жадных глотков. Атмосфера располагала к тому, чтобы расслабиться. Миа не очень активно участвовала в разговорах, но с удовольствием слушала ребят, вдохновленных недавней выставкой в галерее Гладстоуна. В приглушенном свете, с горящими свечами и играющей на фоне Blondie, Джонс ощущала себя героиней в сериале. В какой-то момент ей стало интересно, не спрашивала ли Альба про нее на прошлом занятии, учитывая тот факт, что Миа еще ни разу не пропускала ее классы. Нагнувшись к Эмме, она осторожно поинтересовалась об этом. — К моему удивлению, она ничего не сказала, — Эммы улыбнулась, словно это было хорошей новостью, и Джонс не стоит тревожиться на этот счет. — Даже не спросила, где я? Или типа… не знаю. — Нет, вообще ничего, — качнула головой Эмма. — Может, она вообще не заметила моего отсутствия? — ухмыльнулась Миа, не зная, какие эмоции она испытывает, рада ли тому, что Альба ничего не заметила, или же, наоборот, расстроена тем, что осталась серой мышью для преподавательницы. Эмма пожала плечами. Альба не выглядела так, словно была озадачена отсутствием Мии, к тому же, кроме нее в классе не было еще несколько человек, но у мисс Родригез это не вызвало никакого интереса. — Я клянусь, я видела его с молоденькой студенткой, — Вероника во всех красках рассказывала о том, что видела одного из их преподавателей, который якобы встречался с кем-то моложе себя. — О ком речь? — тихо шепнула Миа, тут же испытывая странный острый интерес к этому разговору. — О мистере Брауне, — Джоэл довольно улыбался. — Вероника работает в ресторане и видела, как он пришел с какой-то студенткой. Ну ты посмотри, какой наш старичок ловелас! Миа сморщила лицо, всем своим видом показывая отвращение. Мистер Браун вел у них колористику еще в прошлом году, и, казалось, ему было далеко за шестьдесят. — Может, это была его дочь? — предположил кто-то из толпы, но Вероника уверенно закачала головой, уверенная в своих догадках. — Они весь вечер держались за руки, и он выглядел так, словно пытается флиртовать или что-то такое… — Ты поняла это, стоя за барной стойкой? — Саймон хохотнул, и Вероника тут же метнула многозначительный взгляд в его сторону. — Ну, наверное, по части парней тебе понятно гораздо больше, — одобрительный гул и свист прошелся по комнате. — Я знаю, что видела. В конце концов, не думаю, что он единственный, кто предпочитает романы со студентками. Миа ухмыльнулась. Она не была занудой, но никогда не понимала, как можно встречаться со своим преподавателем, от которого у тебя буквально зависит все. У одного есть власть — а у другого ничего. К тому же это могло стать причиной для манипуляций и опасностью потерять работу. Несмотря на то, что у Мии часто были теплые отношения с преподавателями, которые зачастую выходили за рамки учебных, у нее никогда не было мыслей о том, что это может быть в каком-то романтическом ключе. Все они были ее друзьями и наставниками. — Мистер Браун просто на любителя, — Эмма заулыбалась, подав голос. — А если не он, с кем бы вы замутили из преподов? — Миссис Фостер, — Джоэл моментально оживился. — Она просто милашка! Я даже разочарован, что нас привели к Родригез. — А я наоборот рада, — Вероника смущенно пожала плечами и, откинувшись на кресло, наслаждалась вниманием одногруппников. — Будь я лесбиянкой, я бы замутила с ней. Я не знаю, как вам, ребята, но я думаю, что она охренительно горячая. — Ага, особенно когда говорит, что твой проект полная херня. Дружный смех разнесся в комнате, отталкиваясь от стен и проникая будто бы в грудную клетку Мии. Ей внезапно стало так дискомфортно и неприятно от того, что кто-то всерьез обсуждал отношения с преподавателями. Но в то же время что-то совершенно противоестественное ей, зажигало огонек интриги, и Джонс попыталась понять — а с кем бы она смогла замутить? Ей нравилась миссис Фостер своей теплотой и мягкостью, нравился мистер Брукс — учитель по скульптуре, он был галантным и невероятно творческим. Миа бы купилась на огонек в его глазах. — Томас хорош, жаль, что его классы всего раз в неделю, — Эмма мечтательно вздохнула. — Я тоже голосую за Альбу, — Саймон улыбнулся, и Миа тут же уловила странную ухмылку Джоэла. — Ну он и позер, — прошептал тот едва слышно на ухо подруге. — Вероника, выстоишь конкуренцию? — намекая на то, что девушка тоже согласилась с тем, что Альба горяча и она бы замутила с ней, Саймон вызывающе кинул взгляд на Веронику. Миа почувствовала, как сердце в ее груди забилось сильнее. Это было иррационально и странно. Альба могла вызывать в ней только раздражение, и уж точно Джонс было по барабану на ее личную жизнь, но обсуждение преподавательницы в таком контексте — все же что-то всколыхнуло внутри. Против собственной воли Мии. Альба была зрелой — старше их всех на лет двенадцать, и Мие казалось, что у них не было бы шансов найти точек соприкосновения, кроме искусства и живописи. О чем они могли бы разговаривать? Обсуждать недавно просмотренные сериалы? Комиксы Марвел? Утренние пробежки и йогу? Интересно, какая музыка нравилась Альбе? Чем она занималась в свободное время? Миа тряхнула головой, убирая от себя бутылку пива и делая вывод, что на сегодня с алкоголем нужно завязывать. Альба не была ей интересна, Альба только раздражала и вызывала перманентное желание завязать с живописью. Пока Джонс рассуждала обо всем этом, она почти пропустила обсуждения ребят о личной жизни Родригез. — Я читал, что у нее был роман с самим владельцем музея современного искусства. Она, кстати, выставлялась там довольно часто, совпадение ли? — Но она этого никогда не подтверждала, — Джоэл как главный знаток подал голос. — Ей также приписывали романы с этой художницей… как ее… Ну, вы помните? Азиатка, писавшая всякую порнографию. — Точно, Като, — подхватил Саймон. — Но Като такая… на любителя. — Мисс Родригез тоже на любителя, — вырвалось случайно у Мии. — Не знаю, что вы в ней нашли. Ну да, выглядит она ничего, но по характеру… Это же полный кошмар. — Зато тебя она обожает, Джонс, — Саймон широко улыбнулся. — Трудно себе представить химию больше вашей. Миа всеми силами пыталась не раскраснеться и даже не знала, что на это ответить. Благо что у нее была Эмма. — Ну уж нет, я не отдам свою подружку в лапы этой женщины! Смех вновь наполнил помещение, а Миа окончательно осознала, что пора собираться домой. На сегодня разговоров об Альбе ей более чем достаточно.***
Альба устало перевела взгляд на настенные часы. Почти четыре утра. Благо что утром не нужно было спешить в университет и в сотый раз говорить студентам о том, какая беда у них с композицией. Нет, Альба любила преподавание, но осознавала, что совершенно нетерпелива в своих ожиданиях, словно забывала о том, какой огромный путь прошла сама, как с ней ровно так же возился ее наставник и ругал за грязные оттенки в пейзаже. Может, именно поэтому ее не особо жаловали, а в преподавательском составе шептались за спиной, что Родригез нетрадиционна в методах своего обучения. Впрочем, за свою жизнь Альба привыкла, что за ее спиной непременно кто-то рождал слухи и догадки о ней. Вряд ли могло складываться иначе, когда ты стремительно набираешь популярность в кругах художников, а о тебе знают лишь твое имя. Альба не любила болтать и никогда не пыталась привлечь к себе больше внимания из-за своего молчания. Вновь взяв в руки кисть, она начала осторожно наносить новые и новые слои краски, иногда отходя от холста на несколько шагов, чтобы целиком оценить картину. Получалось чувственно — словно Альба сама проживала этот сюжет: лежа с другой обнаженной женщиной в постели, вдыхая запах ее теплой кожи, смешанный со сладким шампунем. Альба ощущала это так остро, по-настоящему проживая каждый мазок краски и сожалея лишь об одном. Она никогда не сможет выставить это в какой-либо галерее. Альба писала много политического и социального, но такого рода картины хранила лишь у себя в студии, наслаждаясь ими какое-то время, а затем продавая их анонимно. За столько лет в ней так и не нашлось смелости заявить о себе, рассказать, что ее ничего не связывает ни с галерейными магнатами, ни с владельцами частных коллекций. Потому что Альба Родригез — известная своей скрытной личной жизнью — всю жизнь предпочитала женщин. Альбе казалось, что она любила их с самого детства. Соседских девочек, с которыми копалась в песочнице и ревновала к мальчишкам, школьную соседку по парте, учительницу математики, подругу из художественной школы. Альба не знала, что это плохо, но когда отец поймал ее за тем, как она вскарабкалась на девчонку, пытаясь через силу расцеловать ее, то объяснил, что в обществе это неприемлемо, а на Альбу будут показывать пальцем. Общественное порицание сделало свое дело, и Родригез долгое время жила в стыде за саму себя, пока не встретила Елену, приехавшую из России, чтобы построить карьеру юристки. «С тобой все в порядке» — однажды сказанная фраза Елены засела в голове, и Альба больше не думала, что с ней что-то не так. Однако заявлять о себе открыто и громко она так и не стала, даже имея влияние и голос. Альба также понимала, что карьера весьма хрупкая вещь, и любое неаккуратно сказанное слово может неминуемо разрушить все, к чему она так стремилась десятки лет.***
Миа так и не нашла в себе сил прийти на следующий класс живописи. И на последующий тоже. Она могла часами находиться в своей комнате, пытаясь перерисовать чертов натюрморт, но ничего так и не выходило. По правде говоря, ей было стыдно появляться в кабинете Альбы — та наверняка потребует объяснений, а Миа не хотела оправдываться. Спустя две недели она сдалась, Эмма сказала, что это не закончится ничем хорошим, а Джоэл пугливо добавил, что мисс Родригез ни разу не поинтересовалась о том, где пропадает Джонс. Все давно сдали свои картины и работали уже над новыми проектами, пока Миа чувствовала себя белой вороной. Накануне ночью она перерисовала задание — совсем не стараясь и не думая над тем, что скажет ей Альба. Вероятней всего, прокомментирует в своем духе, что это никуда не годится, что Мии здесь нет и все в этом духе. Джонс было плевать, для себя она уже решила перевестись в группу, где преподавала миссис Фостер — дело было лишь во времени. К сожалению, перейти в середине семестра было невозможно, поэтому Миа ждала его окончания, чтобы раз и навсегда забыть о строгости нравов Альбы. В аудиторию, заставленную мольбертами и художественными принадлежностями, светило заходящее солнце, отражаясь от стен оранжевым светом. Расслабленные после основных пар студенты лениво писали новые работы, Миа же дорабатывала злосчастный натюрморт, злясь на то, что Альба нарочно ее игнорирует. Мисс Родригез медленно обходила класс, разглядывая работы студентов, делала редкие замечания и возвращаясь к собственной картине, которую писала в углу аудитории. Словно как назло ее мольберт стоял практически напротив мольберта Мии, и каждый раз, когда Альба возвращалась к своей работе, Джонс чувствовала напряжение во всем теле. Она не решалась подойти к преподавательнице, чтобы та взглянула на ее работу — на самом деле Миа была уверена, что та уже успела оценить ее, но оставила свое мнение при себе. Ко времени, когда все начали расходиться, Миа все еще оставалась в аудитории, все больше и больше раздражаясь. Прошло практически три часа, но Альба так и не подошла к ней, хотя прекрасно видела, что Джонс, наконец, объявилась в ее классе. Несколько раз они даже пересеклись взглядом, однако мисс Родригез ничем не выдала свою заинтересованность в студентке. — Уверена, что останешься? — тихо спросил Джоэл у Мии, глядя практически на пустующую аудиторию. — Уверена, — коротко кивнула та, целуя друга в щеку. — Если будет покушение на убийство, не оставляй следы… Миа широко улыбнулась, провожая взглядом друзей и мгновенно ощущая на себе взгляд Альбы. Это было странно, но интригующе — оставаться с ней почти наедине, не обмениваясь с ней ни единым словом и делая вид, словно друг друга не существует. Джонс не знала, что это за игра, но внутри она ощущала себя так, будто бы летела вниз на американских горках. Было что-то в их безмолвии и натянутости — как если бы Миа ходила по острию ножа, боясь упасть. Когда последняя студентка вышла из аудитории и Альба осталась наедине с Мией, Джонс почувствовала, как ее пальцы стали чуть дрожать. Мазки стали совсем неаккуратными и торопливыми, выдавая все волнение. В тишине слышалась только возня с палитрой и звуки воды, когда Альба прочищала свою кисть. С улицы тянулся гул машин, застрявших в вечерних пробках. Удивительно, как в таком спокойствии Миа чувствовала себя не в своей тарелке. — Вы так и не посмотрите мою работу? — набрав в легкие побольше воздуха, наконец выдохнула Джонс. Она не отрывала взгляда от холста, боясь увидеть реакцию Альбы, но судя по тому, как в воздухе слышались движения кисти по холсту, женщина даже не отвлеклась на нее. — Так тебе нужна моя оценка? — спокойствие и напускное безразличие в голосе мисс Родригез выводило из себя. Сжав кисть сильнее в руке, Миа попыталась прийти в себя. Эта женщина хочет, чтобы ее умоляли, или она просто сделает свое дело? — Я хочу сдать экзамен. — Могу поставить тебе автомат и освободить от дальнейшего посещения классов. Миа даже растерялась. Предложение, конечно, звучало заманчиво, но в глубине души Джонс призналась, что хотела совершенно другого. Чтобы Альба обратила на нее внимание, чтобы похвалила, дала долю вдохновения не бросать живопись. Миа хотела, чтобы в Альбе было что-то, кроме ее безразличия, и, кажется, Родригез видела это желание насквозь, играя с девчонкой по своим правилам. Джонс замолчала, пыталась совладать с эмоциями и подобрать слова. Дышала она тяжело, зная, что заранее проиграла в эту игру со взрослой женщиной, которая буквально сводила ее с ума. И словно предчувствуя это, Альба выглянула из-за мольберта, наблюдая за Мией. — Так что скажешь? — Проверьте работу, — слова дались Джонс с трудом, и она упрямо, подобно подростку, взглянула на женщину. С горящим цепким взглядом, в своем халате для рисования, Альба выглядела богично. В голове не укладывалось то, как такая красивая женщина способна быть такой сукой. Альба внимательно наблюдала за Мией, рассматривала ее так бесстыдно, словно перед ней стояла натурщица, и когда Миа заметила как мисс Родригез смотрит на нее, в груди будто бы все стянуло в тугой узел. Это было странно, неправильно, слишком двусмысленно. Мие хотелось верить, что это ее собственная разыгравшаяся фантазия. — Я не заинтересована в студентах, которым не интересно посещение моих классов. — Ну, кажется, вы даже не попытались узнать, где я и почему я не посещала их, — едко выпалила Миа, предчувствуя, что нужно бежать. — А ты, значит, разузнала о том, спрашивала ли я о тебе. Альба усмехнулась, и в ее взгляде было столько всего, что Джонс стало одновременно неловко и стыдно. Она так легко поняла, что Миа ждала этого внимания к себе, ждала, что Альба спросит о причине ее отсутствия, подойдет еще во время занятия, скажет, что думает о ее работе. Но ничего этого не произошло, и Миа осталась с ней в аудитории в качестве протеста, не зная, что делать с этим дальше. «Поздравляю, ты выиграла», — крутилось у Джонс на языке, пока она собирала кисти, нервными движениями отмывая их от краски. Альба не прерывала ее, спокойно наблюдая за действиями Мии и улыбаясь тому, насколько показательной была девчонка. Собрав вещи и зло отставив мольберт к окну — нарочито громко перемещая его по полу — Миа проследовала к выходу, до последнего надеясь, что Альба скажет ей хоть одно слово. Но Альба молчала, увлеченная своей картиной и, казалось, была абсолютно безразлична к студентке. Может, она и не врала о том, что не заинтересована в тех, кому не интересно помещение ее классов. В груди сжалось от обиды, и чувствуя, будто бы это последний козырь, который у нее остался, Миа выпалила: — Я написала заявление о переходе в группу миссис Фостер. Альба отвлеклась лишь на секунду. Медленно повернулась к Джонс, которая, казалось, была либо на грани истерики, либо на грани преступления. Уголки ее губ дрогнули и, несмотря на неприятное чувство в груди, мисс Родригез коротко кивнула головой: — Она потрясающий преподаватель. Удачи с ней. Громкий хлопок двери эхом разнесся по пустым коридорам университета.***
— Ты правда не собираешься больше ходить к ней на классы? — Эмма, Джоэл и Миа сидели в университетском кафе, начиная день с американо и ежедневных сплетен. — Правда, — коротко кивнула Джонс, чувствуя, как глаза болят после почти бессонной ночи, у Альбы явно получилось выбить ее из равновесия. — Она вообще предложила поставить мне автомат и освободить от занятий. — Ты шутишь? — Джоэл ухмыльнулся, но в его взгляде читалось полное замешательство. — Не могла она тебе такого предложить! Альба? Да в жизни не поверю! — Да уже насрать, я все равно сказала, что перевожусь к миссис Фостер. Две пары глаз уставились на Мию в полном замешательстве. Джонс до сих пор не рассказала друзьям, что сходила на кафедру, прося о том, чтобы поменять преподавателя. По реакции Джоэла стало понятно, что он считает это безумием, а Эмма просто была удивлена таким резким решением подруги. — Ну… это внезапно, — Эмма почесала затылок, не зная, что добавить. — Неужели Альба тебе настолько не нравится, что ты решила проблему так радикально? Миа вздохнула. Она не знала, как поступить иначе, ведь подобное отношение мисс Родригез тянулось уже несколько месяцев, и у Джонс складывалось стойкое ощущение того, что она полнейшее ничтожество, а ее нахождение в этом университете — случайность и заслуга родителей. Возможно, проблема была и в том, что Миа возлагала слишком много на Альбу, ища ее одобрение, когда опираться нужно было на себя. — За вчерашние три часа, которые мы были в аудитории, она не сказала мне ни слова. — Ты поэтому осталась? — предположил Джоэл, на что Миа коротко кивнула. — И что она сказала? — Ничего особенного. Сказала что не заинтересована в студентах, которые не посещают ее классы, что готова поставить мне автомат, если моя цель лишь сдать экзамен, ну а в конце, когда я рассказала про миссис Фостер, пожелала мне удачи. — В ее духе, — Эмма усмехнулась и сочувственно накрыла ладонь подруги. — Может, просто забить на нее и не принимать ее слова близко к сердцу? Ты же знаешь, это просто Альба, от которой не стоит ожидать никакой эмпатии, но мы с Джоэлом можем говорить тебе каждый раз, что ты самая невероятная! — Правда можем! — тут же подтвердил парень. Миа улыбнулась. Она была благодарна друзьям за поддержку, но и на ней далеко не выехать, если преподавательница, которая должна ее наставлять и направлять, делает это совершенно невовлеченно, не думая о чувствах других. — Спасибо, ребята, но я не думаю, что вынесу ее еще полтора года. Миа была не готова злиться так долго. Или же делать вид, что ей безразлично то, как в очередной раз отзовется Альба о ее работах. К ее собственному удивлению прошедший вечер в пустой аудитории дал Джонс такую энергию, на которой она писала новую работу всю ночь. Злость выливалась в красках и рваных движениях, незамысловатый сюжет подчеркивался в деталях и динамике. Мие хотелось злиться. Ей хотелось, чтобы эта злость была услышана, показана другим. Она прокручивала в голове слова Альбы снова и снова, вспоминала ее взгляды, холодные нотки в чужих словах, и при этом не могла отделаться от чувства, словно между ней и мисс Родригез сыпались искры. Альба охватывала огнем всех и сжигала до тла. И когда только эмоции Мии чуть успокоились, а она перестала вспоминать об этом инциденте каждый божий день, Альба застала ее в художественном магазине. Какова была вероятность столкнуться в одном из сотни магазинов в огромном Нью-Йорке в то время, когда все нормальные люди на работе? Миа вздрогнула всем телом, когда почувствовала на себе чужой взгляд, изучающий ее с ног до головы. — Вы меня преследуете? — тут же нападая и кусаясь, Миа вспыхивает как спичка. На Альбе теплого оттенка плащ и легкий шарф, шлейф духов по всему магазину и привычная ухмылка. Альба раздражает своим обыденным очарованием. Настоящая художница. Вся такая утонченная, властная — Миа готова поспорить, что за нее бились бы все, кто хотел писать с натуры. — Я закупаюсь в этом магазине десять лет. Миа не знает, чему возмутиться в ответ. Она рассматривает Альбу и замечает, что ее руки испачканы в краске — это словно изъян в ее идеальном виде. — Дома внезапно закончились краски, — поясняет она, улавливая взгляд девушки. — Приятно знать. Альба ухмыляется, берет в руки необходимые тюбики с маслом и разворачивается, чтобы уйти. «Сама вежливость», — думает про себя Миа и плетется за женщиной на кассу, держа в руках несколько внушительных по размеру холстов. У любимого братца в следующем месяце день рождения, и Миа не придумала ничего лучше, чем нарисовать ему картину. В отличие от родителей, Бен не осуждал ее выбор и всегда восхищался работами сестры. — Смотрю, работа с миссис Фостер внушительная, — комментируя холсты в руках Мии, Альба вынула из сумки банковскую карту, собираясь расплатиться. — Я еще не хожу на ее классы, вы же знаете. — Откуда мне знать об этом? — парировала мисс Родригез, собирая баночки с краской в маленький пакет. — Я не слежу за своими студентками. — Ну, может, иногда бы не помешало быть более внимательной. Миа кое-как вытащила карточку из кармана, прикладывая ее к терминалу. — Поверь мне, я крайне внимательна к тем, кто заинтересован в работе со мной, а не ходит в класс ради проставленного экзамена. — Ну что ж, — подхватив холсты и идя с ними на перевес к выходу, Миа даже не повела глазом, когда Альба придержала для нее дверь, выпуская на улицу. — Тогда вы обращаете внимание не на тех студентов. Мило поболтали, до свидания. И не давая Альбе шанса что-либо ответить, Джонс двинулась в сторону дома, который был расположен в соседнем квартале. Судя по тому, что мисс Родригез выбежала за красками с испачканными руками — жила она где-то по соседству, и не сказать, что Миа была рада этой информации.