***
Каждому новичку, принятому в отряд, Фукучи говорил одно и то же: «Предупреждаю, за время работы в этом подразделении с тобой произойдёт три вещи: ты перестанешь верить в мистику, забудешь слово «чудеса» и разучишься доверять людям, потому что они способны на любую глупость, разбираться с последствиями которой придётся уже тебе. «Чудо» — теперь ты». После инцидента в аэропорту Тэттё, к немалому своему сожалению, осознал, насколько командир был прав, ведь в Агентстве регулярно что-то случалось, а мечника не удивляло ничего.— Кенджи снова привёл корову? Сейчас выманим её отсюда, Куникида-сан, не нервничайте. Готовы пожертвовать тем фикусом?
— Дазай буянит? Так точно, отконвоирую на кухню в кафе и проконтролирую, чтобы перемыл посуду. В случае сопротивления заставлю отдраить пол, Фукудзава-сан. Отчёты уже написаны, Вы и сами их видели. С шестого раза, когда пришлось заполнять формы от руки и перечитывать написанное вслух до последнего иероглифа, чтобы не отжиматься, он догадался, что я умею добиваться поставленных целей. С Дзёно получилось с двадцатого, так что бывший исполнитель весьма сговорчив.— Да, Йосано-сан, я подниму ящики. В каких стекло? Какие лучше не ронять? Есть уронить себя с лестницы вместе с содержимым в случае чего!
— Кирако-сан, Вас подсадить, чтобы Вы смогли сделать новое фото Ми-чан с оптимального ракурса?— Рампо-сан, не подскажете, где инструменты? Кресло придётся перебирать. Ваши навыки впечатляют, но они не способны восстанавливать предметы офисного обихода одним касанием. Подскажите, пожалуйста, где находится ящик. Чем раньше я возьмусь за работу, тем выше шанс того, что Вы не полетите с моего стула, потому что у него нет спинки, а крутиться Вы любите.
— Минуту, Танидзаки, я помогу принести папки из архива, сложи нужные в стопку. Или в две, если стопка начала крениться. Не надо падать, как в прошлый раз.— Акутагава прибыл. Ацуши-кун, тебя подстраховать на встрече с мафиози?
— Наоми-сан, проводить? Тот подозрительный тип следит за Вами уже десять минут, Вы его знаете? «Исполнительность — наша визитная карточка. Мы должны действовать. Не имеет значения, насколько странными в процессе нас посчитают люди. Работайте», — говорил Оочи. После расформирования подразделения Суэхиро продолжал следовать инструкциям и всё чаще признавал, насколько Фукучи остро понимал жизнь. Прежнего наставника порой очень не хватало, хоть он и дурил. Последнее, правда, не помешало Оочи вбить мечнику на подкорку простую мысль: что бы ты ни чувствовал, будь занят, и тебя отпустит.***
— Как ты выжил, Дзёно? Тебя же в Токио взяли, — Дазай, запыхавшийся при мытье пола в коридоре, занёс ведро со шваброй в кладовку и принялся покачиваться из стороны в сторону, разминая поясницу. Концы пояса плаща, слегка подмокшие из-за окунания в воду, тяжёлыми щупальцами волочились за ним. — За столько лет ты должен был сбежать или хотя бы придумать, как заставить Тэттё-сана угомониться. Ни за что не поверю, что этого не случилось. — Ах, это, — слепой пригубил чай из тонкой чашечки. Он любил кладовку и архив из-за некоторой удалённости от шумного офиса. — Ну, так я и сбегал, и манипулировал. Знаешь, как меня этот несносный в своё время заставил действовать? Он всегда делал, не распинаясь. К такому рано или поздно привыкаешь и перенимаешь, как модель. Наказания, конечно, были, но пропорциональные причинённым неудобствам. Я раздражаю его — он тыкает меня. Командир мог присесть на уши, а Тэттё — нет. — О чём это ты? — Дазай подхватил свою чашку чая, заработанную тяжелым трудом на кухне, и оперся на подоконник. Поясницу прострелило, Осаму сдавленно охнул и стал потирать почему-то левую ягодицу. Ползанье под столами никого ещё не сделало здоровее. — Я как-то провел допрос не по протоколу: применил силу к подозреваемому. Не просто встряхнул за грудки, а, — Сайгику улыбнулся c нескрываемым наслаждением, — слегка попортил ему физиономию. Напарник прикатил пылесос, включил его в сеть, запер допросную и оставил мне пару «сувениров». Не на лице, но вплоть до первой ближайшей операции я вспоминал о той неприятной истории. Фукучи бы просто отчитал: не был сторонником применения силы, по крайней мере, до последних событий. — Обыкновенная муштра, — фыркнул Дазай, подсаживаясь ближе к незрячему. С некоторых пор компания товарища по несчастью — оба периодически получали взбучки от более «нормальных» коллег — стала для него наиболее предпочтительной. — Нет, — усмехнулся экс-Ищейка, даже не пытаясь отодвинуться. — Это работает в обе стороны. Если косячит Тэттё, потому что идёт в обход моих планов, он, фигурально выражаясь, подставляет щеку. У вас с Доппо не так. — Верно: мы сработались сразу. Так повелось, что я проверяю идеалы на прочность, а Куникида просто не сдает позиций. Должен признаться, мне попадает от него, но какая же это ерунда по сравнению с проблемами Портовой Мафии, — мечтательно улыбнулся Дазай. — Я могу опрокинуть его на лопатки буквально одной фразой, если захочу, но мне пока ни разу не хотелось. — Врёшь. Чем больше ты под его протекцией, тем меньше от тебя требуют, верно? Быть руководителем утомительно, — кивнул Дзёно. — Те же поставки сводят с ума всех, включая самых опытных. — И эти бесконечные претензии мелюзги, — Осаму зажмурился, осторожно повел плечами: из окна поддувало. — Денег хочется всем и сразу, а работать... Над чем ты смеёшься? Незрячий хихикал, прикрыв рот чашкой, и звук нарастал. В конце концов экс-Ищейка поставил приборы на подоконник и поднёс ладонь к глазам. — Тэттё повысил твою мужскую солидарность с Куникидой больше, чем все гончие Порта, однако! Ты согласился с господином Мори, — вытирая выступившие от смеха слёзы, заговорил он. — Дазай, ты понимаешь, что будет дальше? Смиришься с распорядком дня и начнёшь принимать ванну с уточками и пеной вместо заплывов в местной речке и заливе. Прикормишь Ацуши. Станешь разводить шампиньоны в мешках и есть их вместо поганок. Вот она, старость. — Не, не начну, — махнул рукой Осаму. — Куникида потерял сознание, когда я пришёл вовремя в первый раз, ко второму его жизнь пока не готовила. — Кстати, мы здесь уже пятнадцать минут, а заместителя директора не слышно. Куда делся? — Дзёно повертел головой. — В офисе нет тоже: каблуки не стучат об пол. Середина дня, мы где-то прохлаждаемся, а нас не ищут. — Слушай, а давай найдем его и подколем? Как же так, ответственный работник не на рабочем месте, ах, позор на голову Куникиды, — широко улыбнулся Дазай. Сайгику прищурился и потер подбородок, явно прикидывая шансы получить по шее от двух самых ответственных людей офиса. — Тэттё тоже не слышно, так что двойной позор, — просиял он. Сняв туфли, слепой осторожно ступил на пол, чтобы шагать тише, и поманил за собой Дазая. — У моего напарника — специфический дезодорант. В офисе похожим не пользуется никто, а запах идёт от туалета. Или нет. Подожди, — эспер резко развернулся, вцепившись в край плаща коллеги, потянул того в кладовку и притворил за собой дверь. — Идут. Смотри сквозь скважину. Нависнув над сложившимся втрое без пяти минут преемником Мори, оседлавшим пустое ведро, Сайгику, больно стукнувшийся плечом о верхнюю полку, сдавленно пожаловался на жизнь и окончательно затих, когда Осаму закрыл ему рот ладонью.***
— Все ушли? — стремительно обогнул комнату Суэхиро и нетерпеливо посмотрел на Куникиду, показавшегося следом. Разделение функционала потрепало экс-Ищейку: только на Осаму уходило не меньше трёх часов рабочего дня, а ещё нужно было выполнять свои поручения и помогать остальным, не забывая присматривать за ставшим близким человеком. — Да. В кои-то веки я рад отсутствию Дазая. Непременно подшучивать начнёт, — заместитель директора поправил очки. — У нас минут пятнадцать, садись. Высота твоего стула идеально подходит. — Ты не против, если я буду наблюдать? — Тэттё подкатил высокий табурет к столу Доппо, устроился там и уставился на одарённого так же пытливо, как ребёнок, впервые увидевший неведомую яркую бабочку, присевшую на раскрытую ладонь. — Да, но я ничего такого не делаю, — слегка смущенно выдохнул детектив, пошуршав страницами под пристальным взглядом мечника, вырвал лист и воскликнул, — «Поэзия Доппо», гребень! Бумага засветилась и, сияя ярко-зелёным пламенем, истаяла, превратившись в небольшую расчёску, легко уместившуюся на ладони Куникиды. Бывший полицейский слегка приоткрыл рот. Держась за кромку сидения обеими руками, чтобы не свалиться, Суэхиро во все глаза, начавшие слезиться от вспышки, смотрел на произошедшее перед носом чудо. — Поверить не могу, что Дазай привык к такому, — с благоговением прошептал он. Тэттё помнил, кто именно в аэропорту фактически из ничего материализовывал лекарства и перевязочные материалы для пострадавших людей. Через несколько суток с патологоанатомами и хирургами, в окружении трупов, схем и имплантов этот же человек создал полноценные глаза для Тачихары и принёс их в контейнере в главный офис мафиози. Прижились. Мори ничего не понимал и просто радовался, что ценный сотрудник вернулся в строй, а бывшие члены отряда, услышав об операции, долго пытались понять, как и где Портовые псы добыли «запас». — Ничего особенного, — пробормотал под нос Куникида. — Просто изменение формы вещи. Это никому не помогает, на самом деле. Не спасает жизни. Основную работу делаю не я, и уж точно не я здесь главный стратег. В принципе, если меня уволят, ребята быстро привыкнут. Не стоит смотреть на меня так. Суэхиро моргнул, изумившись ещё больше. — Тачихара видит. Те люди живы. Многие другие отделались лёгким испугом вместо по-настоящему тяжёлых травм. Это важно. Это имеет значение, — он поднял лицо. — Моя спина болит меньше. Даже самые гениальные стратегии не заменят адекватного исполнения. Разве идеалы... Заместитель директора медленно отступил на полшага. — Я не готов пока это обсуждать, — детектив нервным движением поправил чёлку: очки поймали блик и не дали Тэттё рассмотреть выражение глаз. — Скажу одно: Дзёно был прав. От моих идеалов не было толка на поле боя. Мои идеалы не спасли ни меня, ни Танидзаки от Фукучи. Те дети... Они могли бы выжить, обладай я чем-то действительно мощным или полезным. На данный момент следует принять, как данность, что я просто могу материализовывать нужное из бумаги, если вещь не превышает по размеру страницу блокнота, вот и всё. Стратегии и тактики Дазая обладают достаточной степенью гибкости, чтобы мы подстраивались друг под друга тогда, когда нужно. Ты, в прошлом главная боевая единица отряда, не поймёшь, что такое не выделяться из толпы. Предлагаю не тратить время понапрасну и приступать. Доппо осторожно двинулся за спину новичка. Встав ровно за затылком, он примерился к прядям. Сердце бывшего полицейского забилось чаще: эсперы ВДА совсем не замечали настоящих чудес, как Ищейки. Суэхиро по неведомой причине не хотел упустить ни секунды общения с местным Ками, который не считал себя таковым ни секунды и, кажется, ненавидел свою бесполезную особенность. — Не поворачивайся. Я с кончиков начну, — предупредил Куникида. — Нормально, что ты меня не видишь? Ты не любишь, когда люди стоят в слепой зоне. У меня зеркало есть. Если нужно, я достану. — Всё хорошо, — кивнул Тэттё. — Всё в порядке. Кстати, как нужно обращаться на людях? — На «Вы» и на «-сан». Что знают двое, не нужно знать третьему, — ответил эспер и, слегка наклонившись, стал тихонько прочёсывать волосы.***
— Ты слышишь, что происходит? — шепотом уточнил Дазай. Они с Дзёно сложились практически в одну из поз известной эротической книги, и оба дышали потихоньку, чтобы случайно не распахнуть створки дверей. Это мало помогало: скованные неподвижностью мышцы начинали ныть от напряжения, отчего конечности подрагивали. — Да, — почти беззвучно согласился Сайгику. Он прикусил губу, расстроенно нахмурился. — Рановато мы расслабились, согласен, но вопрос в другом. — О чём ты? — Дазай врезался макушкой в подбородок экс-Ищейки, пытаясь устроиться хоть немного удобнее. — Ничего не стало лучше! Вы не старались вообще. — Не станет ещё долго, будем честными, ведь это зависит не только от нас. Так-то мы паиньки: до сих пор никому не влетело. Вопрос такой: почему тебя, человека, наворовавшего и наубивавшего столько, что в пору деньгами и трупами набить архив под завязку, так задевает случившееся? — с лёгкой улыбкой прошипел Дзёно прежде, чем получил самый болезненный тычок локтем под рёбра в своей жизни.***
Куникида был невероятно занят: он скользил гребешком через неровно обкромсанные пряди Тэттё, отводил их от воротника рубашки и с лица, чтобы случайно не задеть зубчиками расчёски глаза, постепенно поднимался выше, осторожно вынимал из тяжёлых волос мелкий мусор — очевидно, в поисках объектов для наблюдения бывший Ищейка забирался в самые забытые уголки парков Йокогамы. В течение рабочего дня под это занятие Доппо выделил два двадцатиминутных перерыва, оставив коллеге на обед лишь двадцать минут, но Суэхиро уверенно приканчивал свои запасы за десять, чтобы общаться с природой дольше. — У тебя не только способность про сливы, — обронил Доппо. — Кожа совсем белая, точно лепестки. Волосы того же цвета, что и шкурка, глаза — как мякоть, золотистые. Тэттё не понял, что именно в этих словах смутило его, однако кровь стремительно прилила к ушам, кончику носа, скулам. Сердце в груди забилось быстро и резко, неуместно, точно его разозлили, и злость почему-то была совсем не злостью. Растерявшись, он стиснул ткань новеньких твидовых брюк, и волокна жалобно затрещали. — Прости. Мне следовало прикусить язык, — пошёл на попятную Куникида, отступивший на шаг и потянувший кисть с расчёской назад, но Суэхиро мгновенно поймал того за запястье и прижал гребень к макушке. — Нет. Нет! — возмутился мечник. — Это вместо муравьёв. Вторая двадцатиминутка. Можно руками. Бывший учитель замер, быстро что-то обдумывая. — Я могу спросить кое-что очень личное? — тактично начал Доппо, всё же отстранив руку. — Даже не один раз, — Тэттё повернулся, недовольно щурясь. Злость нарастала, а с ней накатывало неприятное ощущение брошенности, которое он, оказывается, испытывал, но загонял куда-то на задворки сознания, пока выполнял поручения коллег и помогал друзьям. — Когда и кто в последний раз тебя касался? Может быть, обнимал, гладил, — аккуратно уточнил Куникида. — Наоми случайно задела за руку — я шёл на обед. Вчера — ты, пока спину мазал, до этого — Дазай, когда мы занимались уборкой в кафе. Сегодня мыли пол порознь. Кота погладил, но кот был несговорчивый: сбежал к хозяйке. Местные коты словно ждут кого-то, так просто не даются, — деловито перечислил бывший Ищейка. — Коты ждут Фукудзаву-сана. Он их подкармливал, вот и привыкли. Мори-сан вернул его нам, но стал периодически забирать на какие-то разборки, — вздохнул заместитель директора и заговорил непривычно мягким, ласковым тоном. — Ты... Ты хочешь, чтобы я тебя погладил по макушке ещё, верно? Как думаешь, если я тебя обниму, станет легче? Я-то всегда много вожусь с бумагами и делами местных, но ты жил более уединённо, а тут всё резко поменялось. На тебя многое навалилось. Тяжело, наверное? — Если тебе не будет неприятно, — кивнул экс-полицейский. — После всего... — Вообще-то это я должен спрашивать, потому что не каждая первая встреча начинается с попытки переехать кого-то, — слабо улыбнулся Куникида, ответив смешком на смешок поднявшегося со стула одарённого, и аккуратно раскрыл руки. Тэттё не особенно понимал, почему положение «носом в плечо» оказалось таким комфортным. Ленточка краснела слева, ниже, от воротника рубашки слабо пахло какой-то туалетной водой и порошком, прядка, выбившаяся из хвоста, щекотала кончик носа. Правая рука надёжно придерживала его за спину, левая покоилась на макушке — пальцы ерошили волосы. Суэхиро словно пропал, хотя продолжал твёрдо стоять на ногах: запутавшись в ощущениях, эспер искал внутри малейшее возмущение и никак его не находил. — Почему ты всегда столько отдаешь? — тихо поинтересовался Тэттё в повисшем уютном молчании. — Это мелочь. Даже меньше, чем то, что я могу достать из блокнота, — негромко произнёс Куникида. — Если тебе будет нужно, скажи мне. Минут пять на перерыв найдутся.***
Если бы Тэттё не вспомнил, что директор вернётся ближе к вечеру, и они с Куникидой не ушли заказывать хоть что-нибудь ему на обед, невезучие одарённые, скорее всего, вывалились бы из кладовки, потому что сохранять скрюченные позы больше не могли. Под конец разговора у Дзёно уже гремело в ушах: если у людей, уединившихся в комнате, звуки имели примерно одну частоту, то у Дазая что-то всё время ёкало. Экс-Ищейка с раздражением подметил, насколько сильно подавлен недавно игривый коллега. Сам незрячий чувствовал глухую досаду: им с Йосано-сан ещё идти и идти до чего-то подобного. — Как насчёт чашки чая? Думаю, подколки отменяются пока, — легко предложил он, помогая Дазаю выпрямиться: сам помнил, как натирал полы в штабе до блеска и как потом ныли спина и колени. — С меня пирожное, — махнул рукой тот.