L'ubl'u is...

***

«Беда не приходит одна: напарник таскается за бывшим террористом, как приклеенный, а я линяю. Командир сокрушался, мол, мы, кроме Тачихары, без него убьёмся. Накаркал», — вздохнул Дзёно, изо всех сил удерживая ладонь расслабленно лежащей на колене. Кто бы знал, чего это стоило! Сложно было сидеть спокойно и мирно пить третью чашку чая подряд, когда из-под кожи пробивались к свету сотни крошечных зёрнышек. Они, маленькие, острые, выпускали ростки, и даже от легчайшего прикосновения рубашки зуд нарастал. Сайгику проклинал утреннее решение надеть пиджак: заломы ткани только усиливали трение. «Никто не подсаживается. Должно быть, выражение лица у меня зверское, — раздражённо оскалился бывший Ищейка. — Чёртово солнце, чёртовы выходные, чёртовы поездки на отдых. «Будет весело», — говорили они. «Погода замечательная», — говорили они. «С таким защитным кремом можно в открытый космос выходить без скафандра», — говорили они. А кто страдает теперь? Я страдаю! Этот идиот, Тэттё, сбегает от меня к заместителю директора, чтобы не попасть под горячую руку, хотя заслужил. Проклятье! Да перестаньте вы все на меня таращиться!» От хватки жестких, чересчур сильных для человека пальцев по краю чашки пошла трещина, и, не успел незрячий вздрогнуть, как ручка отломилась, и остатки напитка плеснули на стол и на светлые летние брюки. — Потрясающе. Просто потрясающе, — пробубнил под нос Дзёно, взбешённый окончательно. Продолжая скалить зубы, он медленно поднялся с места и, ступая, как кошка, грациозно проследовал к выходу. Официантки и владелец кафе застыли там, где стояли, не смея шелохнуться, чтобы не привлечь внимание озлобившегося эспера. У них бывали прецеденты с Дазаем, но обычно Куникида работал буфером между простыми людьми и напарником. Впереди негромко зацокали каблуки. Со сдавленным аханьем в одарённого врезался кто-то пониже него и окатил правый бок холодной водой. В грудь впился острый край вазы и, судя по жалобному треску, сломал ручку в кармане: её бывший преступник носил как украшение, но вещь было жаль. Нос забила сладость духов. — Какого?! — с невыносимо вежливой улыбкой вспыхнул незрячий, как вдруг маленькая, но сильная рука жестко стиснула плечо. — Действительно. Я-то за водой для букета спустилась, а ты какого чёрта полдня в кафе сидишь, Дзёно, и валяешь дурака? Хочешь, подлечу? Мигом на задание понесёшься! Рампо не помешает сопровождающий нынче, — насмешливо отметил хриплый знакомый голос. — С удовольствием, — прошипел эспер, и только потом осознал, каким тоном, что и кому сказал. Мелкие волоски на загривке от этого поднялись дыбом. — О, так у меня пациент! — широко оскалилась Йосано и, вцепившись в предплечье Сайгику, неумолимо потащила будущую жертву в лазарет. — И тебя подлатаю, и одежду подсушу заодно. Какой чудесный день, если подумать! Я успела постоять в пробке, мне прислали не тот заказ, туфли жмут, я врезалась в хама и вымокла, зато есть доброволец! Впервые за всё время существования Агентства, надо же! — У меня осталось право на последнюю просьбу? — Дзёно было непросто подавить желание впиться в косяк двери кабинета, когда его провели на казнь мимо изумлённых детективов. — Будешь убивать — начни со спины, будь добра. — Раздевайся, раз уж ты здесь. Брюки и рубашку долой, потерпят ещё, — весело фыркнула Акико, на ходу сбросила с себя блузку и юбку, повернулась и помрачнела. Одарённый не всегда корректно считывал её эмоции, потому молчание вынужден был интерпретировать по-своему. В такие моменты бывший Ищейка по-настоящему скучал по зрению. Неуместный приступ ностальгии, однако, не помешал Дзёно по-военному быстро раздеться, лечь спиной вверх на стол и обречённо опустить лоб на предплечья скрещенных рук. — Эй? Ты чего молчишь? Моя способность исцеляет приближающие к смерти раны, — врач, шлёпая резиновыми тапочками по кафелю, подошла ближе, — я не уверена, что ты перестанешь чесаться. От солнечных ожогов никто не погибал, хотя спину ты, конечно, спалил. Чисто теоретически, если ободрать кожу, при воздействии дара нарастёт новая. Танидзаки однажды неудачно выпал из машины... Зрелище было весьма печальным, но мы справились. — Йосано-сан, — усмехнулся бывший преступник, пытаясь разозлить коллегу, — делайте, что нужно. Неужели Вам не хватает компетентности? В ответ — ни слова. Акико фыркнула, отдалилась и внезапно опустила тесак прямо на позвоночник незрячего... плашмя. Сайгику глухо вскрикнул и удивлённо замер: лезвие, прижатое к особенно раздражённому месту, немного остудило пыл семечек. — Знаешь, да, — помедлив, признала девушка. — У каждого здесь свои демоны. Я думала, что победила прошлое, когда привыкла использовать дар по своей воле, но я никогда не пытала никого просто так. — Как же Танидзаки? Как же прочие, попадавшие в этот кабинет? — поинтересовался Дзёно, повернув голову к источнику звука. — Вы довольно долго убиваете их время от времени, сэнсэй. — Перестану — отвыкнут бояться смерти, а в результате будут оказываться здесь чаще, — фыркнула Йосано. — Такое уже случалось в истории. Ни для кого из участников хорошо не закончилось, не проверяйте. Джуничиро часто заносит: «Мелкий снег» отлично водит за нос многих, прежде всего — обладателя. Вера в свою неуязвимость — опасная глупость. — Я вижу, — подначил Дзёно. Разозлённая часть его души требовала крови, тем более, доктор сама вручила экс-Ищейке оружие против себя, но любопытство победило. — Вот поэтому нет смысла тебя бить, — вздохнула Акико. — Ты слишком здравый, а я всё же не Мори. Пиджак, конечно, пал смертью храбрых, однако твою спину ещё можно привести в приемлемое состояние. Лежи, не дёргайся. Я точно помню, что Дазай не брал «Бепантен» из рабочего холодильника. — Почему мне не следует дёргаться, сэнсэй? — проворковал Сайгику. Обычно этот тон безотказно действовал на девушек: те смущённо хихикали и начинали генерировать глупости. — Если кончик лезвия разорвёт бельё и я увижу что-нибудь лишнее, я могу передумать, — плотоядно усмехнулась доктор, — и отрезать тебе что-нибудь полезное. — И оставить на память в банке? Полагаюсь на ваш вкус, — промурлыкал он, — но всё-таки начните, пожалуйста, сверху.