не идеальные

apetitelle

эйчи душно. до невозможного душно, а вместе с каплями пота градом из глаз непроизвольно текут слёзы.  он не знает почему, вследствие чего и не имеет малейшего понятия о том, почему лежит на собственной кровати в гордом одиночестве, в далеко не самом потребном виде, с оголенным торсом, взмыленными волосами и спущенными наполовину брюками. в самой комнате прохладно и, возможно, будь все иначе, он не позволил бы себе мерзнуть и дрожать в выжидании простуды. как назло, все тело невероятно ломит, а конечности предательски не слушаются. должно быть, их ему отрезали в ту секунду, в которую он позволил себе сомкнуть глаза, и в это как никогда хотелось верить.  теншоуин медленно поворачивает голову, затем поднимает и вновь падает на мокрую простыню.  мерзко. противно. во что он вообще превратился. эйчи всхлипывает и вновь прокусывает и без того пострадавшее месиво, что когда-то было губами. он правда не знает почему плачет. по крайней мере, почему не плакал в их первую встречу. в тот самый момент, когда до беспамятства влюбился в эти красные глаза. не знает, или, видимо, знать не хочет. поцелуи сакумы жадные, острые.  такие же, как и его давно очерствевшее сердце. отпечатки зубов остаются практически везде, и уже даже сам эйчи не знает, есть ли на его теле место, которого не касались чужие клыки. эйчи обнимает себя за плечи, находя силы для того чтобы встать и посмотреть в своё отражение.  шея, что усеяна следами от пальцев, засосами, укусами, кровоподтеками, от ключиц до подбородка.  точно такие же плечи, грудь, живот и спина, и все это многократно незаживающее до конца, чесаное, натираемое грубой одеждой. эйчи смеётся, хватаясь свободной рукой за лицо. теперь он и впрямь прокаженный. труп, восставший из мёртвых, чьё тело, давно разлагающееся, насильно было извлечено из земли.  эйчи мертвец, оболочка без души, чувств и переживаний. таким он себя сделал сам. сакума кусает его за плечо глубже, больнее и ощутимее чем обычно и теншоуин впервые за долгое время чувствует боль.  такую приятную, перебиваемую лишь головокружением, что в свою очередь являлось следствием того, что рей пьёт его кровь.  они уже очень давно живут в подобном симбиозе. своеобразном, выгодном обеим сторонам.  эйчи бьется в накатывающем оргазме, стонет на выдохе бессмыслицу ещё даже тогда, когда вампир давно покинул его. эйчи лежит, словно тряпичная кукла, перемазанная в собственной крови и прочих телесных жидкостях. и ему это нравится. ему нравится умирать, видя в отражении уже в прямом смысле отсутствующую руку, из остатков которой хлещет кровь и на пол падает мясо. — приятного аппетита, сакума-кун ♪ эйчи не знает, когда все пошло не так.  как будто мертвым это надо.