Закон Окделла-Алвы

Ричард тоскливо взглянул в окно. Утреннее ноябрьское небо заволокли плотные свинцовые тучи. Дождь равномерно стучал в стекло, нагоняя сонливость. Сегодня было воскресенье. Ричард сидел за столом у себя в комнате и пытался сосредоточиться на задаче из учебника по космологии. Автор учебника предлагал посчитать температуру Вселенной на эпоху рекомбинации. Ричард с грустью посмотрел на приведённый рядом график и подумал, что автор был слишком оптимистичен в оценке умственных способностей бедных студентов. Лично Ричард понимал в этой задаче только её условие, что, конечно, было уже неплохо, но всё же как-то недостаточно. Чтобы мотивировать себя на учёбу, Ричард выложил рядом на стол результаты недавней письменной контрольной. Там рука Рокэ Алвы аккуратно вывела красными чернилами его оценку: 6 баллов из 20. Если Ричард срочно не возьмётся за ум, то такими темпами завалит зимнюю сессию по профильному предмету, а это уже станет серьёзной проблемой для получения диплома. Оценка эта, была, увы, справедлива. Решив не ходить на занятия, Ричард очень быстро отстал. В конспектах, что приносил Паоло, он перестал что-либо понимать уже спустя неделю, а разобраться с предметом только по книгам оказалось не так-то просто. С момента их последнего разговора с Рокэ прошло около двух месяцев. Ричард не был ни на одном занятии по космологии и больше ни разу не видел Рокэ. Они не встретились даже на той злосчастной контрольной, на которой Ричард решил всё-таки появиться и которую нещадно завалил, — раздавал задания и собирал ответы в тот день месье Шабли. Ричард облокотился на стол и положил голову на согнутые руки. Он бы солгал, если бы сказал, что не хотел увидеть Рокэ. Очень хотел. Его чувства, которые поначалу он даже не до конца осознавал, мечась между враждой и симпатией, постепенно устаканились, утвердились и заполнили всё его существо, как спокойные тёплые воды. Они стали его неотъемлемой частью, срослись с его душой. Он скучал по Рокэ так сильно, что иногда готов был выть в голос. Немного помогали вечерние пробежки, на которых Ричард выкладывался по полной, а вернувшись, без сил валился на кровать. Тогда боль за грудиной немного отступала, но позже всё равно возвращалась. Ричард полагал, что если подождать достаточно долго, если перетерпеть, то со временем его чувства сойдут на нет. Но этого, увы, не происходило. Может, два месяца — это слишком мало? Может, он ещё недостаточно подождал? Рокэ несколько раз присылал ему сообщения. Сначала извинялся за произошедшее и просил встретиться, чтобы поговорить. Потом беспокоился, что Ричард не ходит на занятия. Ричард не ответил ни разу. Он не был готов к встрече. Боялся, что если снова увидит Рокэ, то не справится со своими эмоциями, что опять наделает глупостей и — не ровен час — поставит карьеру Рокэ под удар. В коридоре общежития послышались неуверенные шаги, как будто кто-то искал нужную комнату. Прямо перед его дверью шаги стихли. Ричард напрягся: он никого не ждал, а Паоло обычно носился по коридору быстрее ветра и уж, конечно, прекрасно знал, где находится комната Ричарда. Это явно был не он. Некоторое время не было слышно ни шороха, а затем в дверь осторожно постучали. — Войдите, не заперто, — громко произнёс Ричард. Дверь открылась, и на пороге появился Рокэ Алва. Ричард мельком отметил, что его куртка успела намокнуть под дождём, а влажные пряди волос слегка завивались. Скорее всего, Рокэ без зонта шёл от остановки автобуса до здания общежития. Алва был верен своим экологическим принципам и не использовал автомобиль без крайней на то необходимости даже в дождливые дни. Не здороваясь, с хмурым видом он снял в коридоре мокрую куртку и обувь, затем прошёл в комнату и без разрешения хозяина сел на единственное свободное место — на край заправленной кровати. Ричард подскочил со стула. — Ричард, присядь, пожалуйста, — жестом остановил его Алва. — Нам нужно поговорить. Дик снова опустился на стул и склонил голову, пристально рассматривая свои ладони, будто не было на свете ничего интересней. К разговору он готов не был, но и избежать его теперь не представлялось возможным. — Ты пропустил много занятий, — сразу перешёл к делу Алва. — Это из-за меня, верно? Не дождавшись от Ричарда ответа, он продолжил. — Я хочу принести извинения. Твоя подруга права, моё поведение в тот день было недопустимым. Я твой преподаватель и не имел права прикасаться к тебе. Я… потерял контроль, прости. Обещаю, что ничего подобного больше не повторится. Пожалуйста, вернись на занятия. Из всей этой тирады Ричард выхватил «я твой преподаватель» и «ничего подобного больше не повторится». Что ж, по крайней мере, Рокэ недвусмысленно очертил границы их отношений, за которые Ричарду заходить не полагалось. Наверное, так даже лучше. Не то чтобы Ричард на что-то надеялся, но сейчас, когда всё было высказано явно, эти слова словно резали по живому. Почему же так больно? Только бы выдержать этот разговор... Ричард сделал глубокий вдох и заставил себя поднять на Рокэ глаза. — Катарина Ариго мне не подруга, — ответил он, стараясь, чтобы голос не задрожал, — а ты не сделал ничего предосудительного. Я сам набросился на тебя, и это мне нужно извиняться. «И поцеловал бы тебя, если бы эта драная кошка не зашла в аудиторию», — пронеслось в голове. Какой же он идиот! Рокэ только покачал головой. — Что тебя так разозлило? Ричард помолчал. Говорить об отце или нет? Что толку ходить вокруг да около? Лучше им выяснить всё раз и навсегда. По крайней мере, он узнает, что обо всём этом думает Алва и почему он не в курсе того, что случилось с отцом. — Это из-за моего отца, — начал Ричард и, слово за слово, обстоятельно рассказал всю историю, произошедшую с Эгмонтом. По мере того, как он говорил, на лице Алвы появлялось всё более ошеломлённое выражение, но он ни разу не перебил рассказчика. А Ричард, выговорившись, почувствовал огромное облегчение. Он обсуждал подробности трагедии только с сестрой, но она не разбиралась в физических теориях и не могла до конца его понять. Матушка же вовсе отказывалась говорить на эту тему. Алва некоторое время сидел молча. — Ричард, скажи мне прямо, — наконец произнёс он, — ты считаешь меня виновником трагедии, которая произошла с Эгмонтом? Ты считаешь, что я виноват в его смерти? Рокэ пристально смотрел Ричарду в глаза. Ни один мускул не дрогнул на его напряжённом бледном лице. Если бы Алва задал этот вопрос в их первую встречу, Ричард бы не задумываясь ответил «да, именно так и считаю». Но теперь, когда он снова подробно изложил все факты, у него возникли сомнения: а правильно ли он всё понял тогда? Что именно было в той статье? Он решил выложить Рокэ всю правду как есть, раз уж они начали этот разговор. — В течении шести лет после трагедии я считал тебя виновным в том, что случилось, — признался Ричард. — Я ненавидел тебя, считал своим злейшим врагом. — Понятно, — резко выдохнул Алва и замолчал, опустив голову. Ричард почувствовал укол совести. Не слишком ли поспешно он нашёл виноватого? — Рокэ, ты можешь мне объяснить, что было в этой проклятой статье? Теория, которую предложил мой отец, действительно ошибочна? — Не в этом дело, — отозвался Алва. — Физики создают новые теории сотнями. Большинство из них ошибочны, но никто их за это не преследует. Наоборот, создавать непротиворечивые гипотезы очень сложно. Это неотъемлемая часть нашей работы. Он провёл ладонями по лицу и после небольшой пуазы продолжил. — Если ты читал мою статью, то знаешь, что в ней я разобрал две наиболее перспективные теории: теорию суперструн и теорию квантовой гравитации, сторонником которой был твой отец. Для каждой из них я привёл аргументы, почему именно они самые успешные на данный момент, а также их недостатки. Недостатки, разумеется, есть и у той, и у другой теории, и они существенные. Всё это обычная практика в науке. Такая статья не могла причинить вред твоему отцу. Дик встал, порылся в тумбочке и выудил из неё восемь листов, заполненных с обеих сторон мелким шрифтом в две колонки. Это была та самая статья Алвы, где он подчеркнул для себя жёлтым маркером основные моменты. Действительно, когда Дик читал статью, он обратил внимание и подчеркнул только ту часть, в которой Алва разбирал недостатки теории Эгмонта, и пропустил остальное. Видимо, он слишком эмоционально отреагировал на критику отца, зацепившись только за негативную часть, и не увидел при этом полной картины. — Тогда почему моего отца отстранили? — в недоумении обратился он к Рокэ. — Ричард, послушай, то, что произошло с твоим отцом, очень странно, — голос Рокэ звучал серьёзно и уверенно. — Тебя, возможно, это удивит, но среди учёных тоже случаются склоки, зависть, вражда и сведение счетов. Высокий интеллект вовсе не гарантирует высокие моральные качества. Более того, такие люди довольно опасны, так как действуют хладнокровно и продуманно. Думаю, твой отец мог оказаться мишенью для подобного человека. У Эгмонта были враги? — Насколько я знаю, нет, — растерялся от неожиданного вопроса Ричард. — Отца все любили! — Любили?! Вот уж вряд ли! — зло рассмеялся Рокэ, но тут же осёкся, увидев, как вытянулось лицо его собеседника. — Прости, Ричард, я не хотел тебя задеть. Твой отец был хорошим человеком. Дело в том, что он был исключительно талантлив, а талант часто вызывает зависть. Со временем Эгмонт мог бы стать руководителем отдела, а позже — и директором института. Не сомневаюсь, что у него были завистники и соперники, о которых он мог не подозревать. Если у Эгмонта, как ты говоришь, не было врагов, то, может, были те, кто навязывался в друзья, особенно перед трагедией? — В последние месяцы перед исчезновением отец сильно сблизился с господином Августом Штанцлером, коллегой с работы. Он несколько раз был у нас дома, и потом заходил, уже после трагедии, чтобы нас поддержать. Но я не понимаю. Мне он показался вполне приятным человеком. — И где теперь этот приятный человек? — холодно поинтересовался Рокэ. Ричард запнулся. Об этом он не подумал. — Август Штанцлер возглавил научную группу вместо отца после его смерти, — почти шёпотом произнёс Дик. — Вся группа работает теперь по другой теме — по той, что разрабатывал Штанцлер. Несколько минут Рокэ и Ричард молча смотрели друг на друга. — Вот тварь! — прорычал Ричард сквозь зубы. — Ричард, не спеши! — Алва предупреждающе поднял ладонь. — Я не утверждаю, что именно этот человек воспользовался аргументами из моей статьи, чтобы дискредитировать твоего отца, но такое не исключено. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем это наверняка. Ты же понимаешь: то, что кто-то другой занял место Эгмонта ещё ничего не доказывает. — Похоже, я так и не узнаю правду, — расстроено подвёл итог Ричард. Алва улыбнулся. — Давай-ка для начала займёмся насущными проблемами. Обещай, что со следующей недели каждые выходные будешь навёрстывать вместе со мной пропущенные занятия. Если хочешь, можем начать прямо сегодня. Дик просиял, тут же забыв, что он собирался избегать встреч с профессором. После разговора об отце Ричарду стало гораздо легче на душе. Как будто всё это время он нёс на плечах неподъёмный груз, а Рокэ разделил его ношу. Алва был прав: если он хочет продолжать дело отца, ему нужно в первую очередь учиться, получить диплом и думать о будущем. Даже если Август Штанцлер каким-то образом навредил репутации отца, доказать это сейчас, спустя шесть лет, практически невозможно. Да и Эгмонта уже не вернуть. — Хочу, — Ричард испытывал искреннюю благодарность и за разговор, и за то, что Алва собирался ему помочь. — Спасибо! Коротко кивнув, Рокэ поднялся с кровати, собираясь уходить. Ричард тоже встал и проследовал за ним до двери. — Да, вот ещё что, — прибавил Рокэ, обернувшись на пороге. — Ты уже нашёл место, где будешь проходить стажировку? Ричард вздохнул и отрицательно покачал головой. — Нет, не нашёл. Я хотел бы заниматься темой отца, но такой стажировки никто не предлагает. — Думаю, я знаю к кому тебе нужно обратиться. В Марселе работает Лионель Савиньяк — мой коллега и хороший знакомый. Они с твоим отцом несколько раз публиковали совместные статьи. Думаю, он с радостью возьмёт тебя на стажировку. — Правда? — в глазах Дика загорелись радостные искорки. — Правда, — Рокэ ласково улыбнулся и уже было поднял руку, чтобы провести по волосам Ричарда, но тут же резко её отдёрнул и отвёл взгляд. — Я схожу за ключами от классной комнаты. Встретимся в главном здании через час. Теперь они занимались дополнительно каждые выходные. Благодаря этим занятиям Ричард сильно продвинулся вперед, быстро догнал свою группу, а в последнюю их встречу даже заслужил от Алвы скупую похвалу. Сессия неумолимо приближалась, но теперь Ричард был уверен, что экзамен он не провалит. В качестве тренировки Рокэ предлагал на время решать экзаменационные задачи прошлых лет. Сам Алва, как правило, не уходил, а сидел чуть поодаль за соседней партой и делал расчёты на ноутбуке. Дик незаметно любовался его изящными пальцами, быстро набиравшими на клавиатуре компьютерный код, украдкой рассматривал прямой нос и тонкие изогнутые губы, скользил взглядом по длинной пряди чёрных волос, то и дело падающей на сосредоточенное лицо, которую Рокэ время от времени заправлял за ухо привычным жестом. Дик мог бы его рассматривать бесконечно. — Ну что, как успехи? — Алва подошёл сзади, наклонился к Ричарду и положил руки на спинку стула. Ричард нервно заёрзал. В такой близости от Алвы сосредоточиться на учёбе было совершенно невозможно, в горле сразу пересохло, а мысли путались. Было стыдно признать, что последние десять минут он в основном пялился на Рокэ, напрочь забыв о задачах. Усилием воли он заставил себя вернуться к заданию. Требовалось что-то рассчитать для группы облаков тепловой плазмы в космосе. Дик сам себя сейчас ощущал лужицей разгорячённой плазмы и ничего считать был просто не в состоянии. — Здесь нужно использовать уравнение переноса? — брякнул он наобум первое, что пришло в голову. Алва был слишком близко, его щека чуть ли не касалась уха Ричарда. Дик выдохнул и как бы невзначай подался слегка назад, чтобы полнее ощутить через ткань рубашки тепло чужой груди, прикрыл глаза и вдохнул родной запах Рокэ. Как хорошо, когда Рокэ рядом. Он согласен писать любые уравнения, лишь бы это мгновение не прекращалось. — Можно, но это решение в лоб, — хмыкнул Рокэ. — Оно верное, но слишком долгое, а экзамен будет на время. Смотри, если учесть, что у облаков одинаковая оптическая толщина, то можно сразу написать ответ, — Рокэ похлопал его по плечу. — Давай, у тебя осталось десять минут. В период сессии они почти не виделись. Ричард с утра до вечера готовился, Рокэ тоже был изрядно занят составлением экзаменационных вопросов и организацией самих экзаменов. Ричард вышел из аудитории после последнего экзамена в приподнятом настроении с радостным ощущением, что он всё успешно сдал, и заметил в коридоре Рокэ и ещё одного статного мужчину — примерно того же возраста, может быть, слегка моложе. Чёрное классическое пальто контрастировало со светлыми волосами. Внимательный цепкий взгляд карих глаз прятался за тонкими круглыми очками. Мужчина был элегантен и красив. Это друг Рокэ? Ричард почувствовал укол ревности и нахмурился. Заметив Дика, двое мужчин тут же направились к нему. — Дикон, как прошли экзамены? — спросил Рокэ, одновременно протягивая ему руку для приветствия. — Мне кажется, что я всё сдал, хотя результаты пока неизвестны. — Я в этом не сомневался. Ты молодец! — улыбнулся Рокэ и обернулся на своего знакомого. — Позволь представить тебе Лионеля Савиньяка из марсельского Центра теоретической физики. Мы ждали тебя, чтобы пойти вместе на обед и поговорить о твоей стажировке, если ты не против. — О! Я с радостью! — отозвался Ричард. Рокэ отвёл их в маленький уютный ресторан в стиле французского шале, столик в котором он успел забронировать заранее. Столики, стулья, пол, стены и даже балки на потолке — всё было выполнено из добротного тёмного дерева. Создавалось ощущение, что они находятся в деревенском домике. Узнав, что Ричард — сын Эгмонта, Лионель немало удивился, оживился и стал расспрашивать о его дальнейших учебных и профессиональных планах. Ричарду показалось немного странным, что тот ничего не спросил об отце, но эта мысль быстро затерялась в ходе разговора. Как выяснилось, Лионель участвовал в некоторых научных проектах, которые курировал Эгмонт. Будучи тогда ещё совсем молодым учёным, он делал подсчёты для проверки гипотез отца. Савиньяк отзывался об Эгмонте Окделле с большим уважением и, казалось, был искренне рад предложить Ричарду стажировку. Решено было, что Ричард продолжит разрабатывать идеи, предложенные Эгмонтом, рассматривая пространство как дискретную величину. Все трое увлечённо обсуждали детали проекта и не заметили, как пролетело время. — В Марселе у меня есть небольшая квартира, — сообщил Рокэ, когда они вышли из ресторана. — Я на всякий случай не стал её продавать. Ричард сможет там жить во время стажировки. — Отлично! — одобрил Лионель раньше, чем Ричард смог что-либо возразить. — С оформлением бумаг, думаю, разберёмся быстро, — он повернулся к Ричарду. — Дикон, ты сможешь переехать в Марсель через две недели? Ричард так глубоко погрузился в научную дискуссию, что до сих пор мысленно бороздил необъятное космическое пространство. Реплика Ли вернула его в реальный мир. Только сейчас Ричард осознал, что ему предстоит скорый переезд. Шесть месяцев стажировки, с марта по август, он проведёт в Марселе. — Да, думаю, это вполне возможно, — неуверенно произнёс он. Вещей у него было мало, быстро собраться в дорогу не представляло трудности. — Тогда через две недели и начнём, — заключил Лионель. — Кстати, Рокэ, ты собираешься на конференцию в Гренобль в июле? Думаю, Ричард мог бы там выступить с докладом, если работа будет продвигаться успешно. Ричард только рот раскрыл. Какой доклад, когда он ещё даже не приступил к работе? Но ни Лионеля, ни Рокэ это, по-видимому, нисколько не смущало. — Прекрасная идея, Ли, — одобрительно кивнул Алва. — Разумеется, я приеду. Получалось, что Лионель предоставлял уникальную возможность для стажировки, о которой Ричард мог только мечтать. Он должен был бы быть счастлив, но вместо этого сердце болезненно сжималось при мысли, что он больше не увидит Рокэ. Ведь Алва оставался работать в Париже. За те месяцы, что они вместе занимались, Ричард настолько привык, что Рокэ рядом, настолько сросся с ним всей душой, что не мог даже помыслить о расставании. Рокэ стал родным, близким человеком. «Это надо пережить, — убеждал себя Дик. — Будет больно, но так лучше, чем бесконечно мучиться от неразделённых чувств».