lost children

      Юускэ проснулся от того, что его кто-то навязчиво тыкал в щеку. Мальчик ведь любил поспать. Перевернувшись на другой бок и укутавшись одеялом, Юу снова засопел. Но приставания не прекратились. Теперь его ущипнули за щеку. Один раз, правда. Однако одного раза хватило для того, чтобы резко соскочить с кровати. Но в попытке отмахнуть от себя источник раздражения, Юускэ, ослепленный ярким светом больничных ламп, потерял опору и полетел вниз. В момент, когда он должен был упасть, его некто подхватил и уложил обратно в постель. Сердце мальчика вздрогнуло от неожиданности. Он услышал со стороны знакомый голос.       — Ох, аккуратнее, парень. Куда же ты так спешишь? — В мужском голосе послышалась усмешка.       Юу не сразу привык к яркому свету. Всякий раз, когда в его поле зрения попадалась лампа, он жмурился и отворачивался.       — Давай, приходи в себя.       Перед ним на табурете сидел Роккаку. Весь он был взъерошенный. Пряди темных волос падали на его широкий лоб. А еще Юускэ заметил, что на нем не было плаща. Без фуражки, в одной рубашке и штанах он выглядел так непривычно.       — Что такое? У меня что-то на лице?       — Нет, — покачал головой Юу, — просто странно выглядите. Без фуражки, плаща там…       Роккаку посмеялся.       — Понятно. Ну, для меня это приятная неожиданность — то, что ты сказал. Как ты себя чувствуешь?       — Не очень. Все тело болит и голова кружится.       Юускэ вдруг вспомнил.       — А где Риккун?       — Вон он, — Роккаку показал пальцем, где позади, уже в сознании, сидел Рикуто. Улыбнувшись, он помахал другу рукой.       — Утречка.       Юускэ не мог даже найти слов. Он молча смотрел то на Роккаку, то на Риккуна.       — Он наконец-то пришел в норму, так что причин для беспокойства больше нет. За исключением того, что у Рикуто воспоминания сейчас отрывочные, но уверен, это придет в норму. Теперь ему — и тебе в том числе — нужен полноценный отдых. Ну, а я, пожалуй, приведу себя в порядок. — Роккаку подошел к кровати напротив, где лежала его одежда. Быстро приведя себя в порядок, он прибрал после себя постель. Перед тем, как выйти из палаты, он сказал: — Я вам не буду мешать. Отдыхайте на здоровье. Но если что-то понадобится, я буду в больнице. Буду в комнате отдыха. Хорошо?       Юускэ кивнул головой. После мальчики остались одни в комнате.       Впервые за столь долгое время Рикуто вел себя как раньше. Разделив завтрак, они поначалу говорили ни о чем, прямо как и прежде: об этой комнате, о шумах вне ее, о больничной еде, о мягкой кровати и так далее. Но когда Юускэ заговорил о Роккаку, Сайто, об их друзьях, на лице Риккуна появилось замешательство. Действительно, про Роккаку он знал. Ну, он же и разбудил его, а про остальных он не имел никакого понятия. И тут слова Роккаку подтвердились. Рикуто не помнил ничего, что было до и после. Мальчик вздохнул, когда Юу пытался рассказать все, что было, пока тот болел, и он поник бы. Однако в ту же минуту его поддержал друг. Юускэ взял его за руки.       — Это ничего страшного. Я помогу тебе. Сегодня будем восстанавливать воспоминания и создавать новые! Одно за другим!       Риккун растекся в улыбке. Знакомое со времен жизни в деревне тепло будто обволакивало их и вновь заполняло пространство вокруг. Это было новое начало для них.       Так как Рикуто мало что помнил, Юу захотел освежить ему память. Но для начала нужно было поведать с того, где они вообще оказались, про Гокуто, про Роккаку и Сайто, а еще про других детей, которых они учат стать охотниками на демонов. Даже показал один свой рисунок, где человек в зеленой форме разрезает многоголовую змею мечом.       — Похожа на Орочи*, да? — спрашивал его Юу, на что получал довольный кивок.       — Очень похожа.       — А вот этот человечек — Роккаку-сан. Он очень сильный, поэтому я думаю, он и с громадными монстрами может управиться. Я помню еще, что у него были какие-то черные штуки, пистолеты… вроде так они называются, но я не знаю, что это такое.       Затем он показал еще один рисунок, который он сделал накануне первого пробуждения Рикуто. На нем Роккаку и Сайто колотили друг друга, и хотя они улыбались, все же создавался несколько абсурдный контраст. Рику спросил, почему они дерутся, на что Юускэ сделал свою догадку на примере того, что те рассказали. Они — заклятые враги, которые тем не менее помогают друг другу в беде. Просто они не показывают это им, детям.       Попались под руку и другие рисунки, которые он сделал, уже когда Риккун очнулся. Там была и ваза в перспективе, и животные, и пейзажи, и еще много чего, чем Юу пытался привлечь внимание друга, когда он уже не мог двигаться. Пока Юускэ рассказывал о каждом из них, тот не заметил, как Рикуто вдруг примолк.       — М? Что-то не так?       — Просто… Я немного вспомнил, как ты ухаживал за мной. Мне даже как-то… неудобно.       Юускэ удивленно посмотрел на друга, после чего похлопал того по плечу.       — Нет, все хорошо, Риккун. Главное, что ты сейчас точно-точно проснулся, ну?       Мальчик кивнул.       — Давай, не унывай. М?       Как раз, когда Юу хотел потянуться к другому рисунку, в дверь постучались. Из-за двери послышался голос Такаши, после чего вместе с ним в комнату зашли и другие мальчики. Все были возбуждены, когда встретились с пробудившимся мальчиком. Первым заговорил Такаши.       — Роккаку-сан сказал, что Рикуто проснулся, и мы решили проведать, — потянул за собой он стесняющегося Харуку. — Ну, Хару, не прячься.       Тут же Юускэ, увидев своих друзей, соскочил с места, взял Риккуна за руку и буквально потащил его к другим мальчикам. Заново он представил его ребятам. Но Юу затем бросилось в глаза, что сегодня Такаши носил медицинскую маску, и он спросил, что случилось.       — Просто я сегодня буду чаще кашлять, и чтобы вы не заразились, мне дали эту маску. Хе-хе, странно выгляжу, да?       — Немного, — подтвердил Юу. — Кстати, мне Роккаку-сан сказал, что вот теперь точно все будет хорошо! Верно, Риккун?       Мальчик в ответ кивнул.       — Главное, отдыхать чаще и не перенапрягаться, — улыбнулся Такаши. Он заглянул за плечо Юу. — О, у вас рисунки там раскиданы.       — А это я просто показывал Риккуну и рассказывал, что было, — Юускэ усмехнулся. — Ой, совсем же забыл!       Мальчик сорвался с места, взял со стола пластилиновую корову и вручил ее Рикуто.       — Для тебя лепил.       — Кстати, ты так и не сказал, как ее зовут, — отозвался сзади Хиро, глянув на коричневую поделку.       — Эм, ее зовут… ну, — замешкался Юускэ, — Ушико**.       — Какое-то дурацкое имя, — тут же ответил ему Хиро.       — А мне нравится, — погладил ее пальцем Рикуто. — Уши-чан вышла очень милой. Спасибо.       — Хи-хи! Вот видишь, Хиро? Риккуну нравится.       — Да я что, против? Нравится и нравится. Пусть радуется.       — Тогда как бы ты по-другому назвал Ушико?       — Любым другим именем, только бы не «Ушико».       — Ладно вам, ребята, — разнял их Такаши. — Лучше давайте подберем рисунки.       Мальчики прошли внутрь и сели вокруг раскиданной кучи бумаг. Долго разглядывали и говорили, как же много рисунков наделал Юускэ за время лечения здесь, а потом потихоньку начали собирать. Но что-то поймало внимание Рикуто. Он не сводил взгляда с одного рисунка.       На листе было изображено поле красных цветов в закате. Красного цвета здесь было достаточно много, судя по красным отпечаткам пальцев Юускэ. Чувствовалась здесь некая тревога даже. Рыжий спросил, нравится ли ему рисунок. Помолчав, Рикуто ответил, что видел это во сне. Будто бы он когда-то даже был здесь, и, пересекая это поле, он пережил чувство, словно он давным-давно был там, но когда — не помнит.       — Да? Так мы были там, когда Роккаку-сан и Сайто-сан проводили нас в Гокуто. Хотя… разве ты не спал тогда?       — Вы были в поле? — спросил их вдруг Такаши. — Странно, а я с Сайто-сан видел тогда горы. Никакого заката или поля. А цветы были? Манджушаге.       — Угу. Их было очень-очень много! Даже немного страшно было от их количества. Все-таки они там вроде связаны со смертью или чем-то подобным.       Такаши задумался. Мальчики переглянулись. Что-то встревожило и остальных, по всей видимости.       — Я видел реку, — произнес Харука. — Еще что-то было, но у меня память малость плохая. Но это точно была река.       Воспоминание это вызывало у него беспокойство, и по его растерянному взгляду это было видно. Такаши взял его за руку, и Хару сжал его ладонь немного в этот момент.       — Юки, ты тоже видел подобное? — спросил его мальчик.       — Нет, не помню такого…       — Хм-м-м, странно, — Такаши был озадачен. — А ты, Хиро, видел что-то подобное?       — У меня были рисовые поля.       Когда Хиро сказал это, тревога несколько снизилась, потому что… почему рисовые поля?       — Серьезно, что ли? — спросил его неожиданно Юки.       — Что? Вам никогда не нравилось, как выглядят рисовые поля?       — Ну если сравнивать с тем, что мы видели, выбор странный. Каждый видел природу или что-то вроде того, — начал Такаши, — что вызывает умиротворение, похоже. Но рисовые поля?       — Да ладно вам! Рисовые поля выглядят просто круто. Одинаковые, прямые и бесчисленные. Когда я смотрю на рисовые поля, мне становится спокойно.       Мальчики смотрели на него молча.       — Вы просто не понимаете, — надул он губы.       Все же мальчики спустя небольшое время прибрали рисунки и положили их на прежнее место, чтобы позже покинуть палату и продолжить игры снаружи.       Рикуто, очевидно, был дезориентирован в новом пространстве и не отходил ни на шаг. Со стороны могло показаться даже, что Рикуто, осматриваясь по сторонам, старался запомнить чуть ли не каждый сантиметр больницы, чтобы точно не заблудиться. Но и Юускэ почти не отрывался от своего друга, пребывая в состоянии, близком к эйфории. Показывал ему черный ящик с мультиками. Он потом узнал название его — «телевизор». А когда пришел час, когда вместе с Роккаку они под диктовку на хирагане записывали слова, Юускэ, придерживая руку Риккуна, вместе с ним писал слоги. Рука мальчика все еще была слабая, и ему было сложно держать ручку в руках. Но в этот момент к нему тут же подошел Роккаку и сказал: «Пусть пока Рикуто порисует что-нибудь. А хирагана подождет». Вот что посоветовал ему тогда мужчина, и Юускэ, послушавшись его, отложил карандаш.       Однако во время игры, когда Роккаку не видел, произошел инцидент.       Дети играли в дорогу. Юускэ с Рикуто водили пластиковыми машинками по полу, а другие строили вокруг домики. Вместе с ними водил и Юки. Он и заметил, что что-то было не так. Когда рыжий мальчик заметил, что колеса игрушки заело и он никак не мог исправить это, он, злобно фыркнув, заглянул внутрь. Маленькая деталька от чего-то застряла в колесах, и он пытался достать ее, но у него не выходило. В конце, Юу бросил неисправную машинку и из коробки с игрушками взял другую. Как вдруг к нему подбежал Юки и взял того за руку. Рыжий посмотрел на свою руку. Как оказалось, у него кровоточила ладонь. Юки побежал за помощью. Рикуто кинулся в этот же момент к другу и, недолго осмотрев рану, прильнул к ней губами.       Когда Роккаку вернулся в комнату, то застал интересную картину. Дети ошарашены тем. Те оба стоят друг напротив друга. Рот первого в крови, а второй непонимающе хлопает глазами, словно вся ситуация была в порядке вещей. Быстро перевязав рану Юу бинтами из аптечки, Роккаку решил узнать, что же случилось.       Он повел за собой сначала Юускэ для разговора, но за ними следом пошел и Рикуто. Мужчина повернулся назад, чтобы сказать, что между ним и его другом будет сейчас серьезный разговор, но сонный мальчик словно не слышал этого.       — Тебе страшно одному или…? — спросил его Роккаку, присев на колени.       — Да нет. Здесь хорошие мальчики.       — Может быть, ты немного озадачен? Я сейчас немножко поговорю с Юу и отпущу его. Подожди, пожалуйста.       — Просто я… я не могу без Юу. Без него я не чувствую себя целым. Вот.       Юускэ в этот момент заметил, как Роккаку застыл на месте, словно чего-то испугавшись. Но тот кашлянул и, выпрямившись, разрешил другу пойти вместе с ним.       Благо, рана была несерьезная и помощь Доктора не потребовалась. Но почему Юускэ поранился пластиковой игрушкой и не заметил этого — вот это озадачило мужчину.       — Юки сказал, что ты сжал машинку так сильно, что сломал и поранился. Это правда?       — Не знаю. Но наверное.       — Говори конкретнее.       — Я только потом понял, что произошло. Мне показалось, что я только бросил ее.       — А тебе не было больно?       — Не-а. И сейчас не больно.       — А ты, Рикуто? Что тебя заставило так повести себя? — спросил он, вытирая с его губ кровь Юускэ.       — Ну у него шла кровь. Ее надо было остановить…       — Начав пить его кровь?       — Мне мама так делала.       Роккаку тяжело вздохнул, после чего вытер лицо Рикуто. Пока мальчики в стороне ожидали, когда мужчина завершит объяснять детям, что все с ними в порядке, Юускэ и Рикуто также подглядывали из-за двери, внимательно вслушиваясь.       Юускэ несколько огорчила фраза, что им обоим еще нужно подлечиться, потому их поведение будет несколько нестабильным. Ведь если получается так, то им ничего и не помогло? Рикуто обнял его сзади, увидев, как на глазах Юу выступили слезы.       «Юускэ-кун и Рикуто-кун все равно же наши друзья, — вдруг услышал рыжий одним ухом. Он приблизился к двери еще раз. — Тем более они младше нас и чего-то не понимают, потому они странно для нас ведут. Просто чуток поддержим их, хорошо?» Фраза, сказанная Такаши, обнадежила его. Выйдя наружу, они встретили друзей, как они окружили их и спрашивали, все ли хорошо. В этот момент ладонь Юускэ начала побаливать, но немножко, и оба потихоньку вернулись играть.       Чуть позже…       Коичи решил оставить быструю запись в дневнике, сразу за завтраком. Как он волнуется за детей, которым тогда помог, как потом под действием лекарств дрых и наблюдал фантасмагорические сны. Отметил для себя также странный сон, где он видел полыхающие в огне дома и тянущуюся в бесконечность железную дорогу. Он идет вперед по ней, а края ей не было.       Закончив с записями, он захлопнул тетрадь и хотел было отнести поднос с опустошенной утварью, как в дверь ему постучался Роккаку.       — Да, входите, пожалуйста.       Мужчина прошел внутрь и спросил, как он поживает. Коичи ответил положительно.       — Вижу, стабильно ведешь дневник, — с радостью отметил он.       — Это отлично помогает собрать мысли в кучу. Тем более, в последнее время я лишь спал после новых лекарств.       — Говоря о лекарствах. Чувствуешь себя лучше?       — Немного. Но думаю, мне надо проветриться. Еще нельзя выйти за пределы больницы?       — Ты знаешь правила.       Коичи зря надеялся на прогулку, ведь он был слишком слабой блуждающей душой. А такая хрупкая душа, как он, просто будет стерта под давлением других ёкаев Гокуто.       — Да-да. Меня съедят, все такое. Подышу тогда на верхнем этаже. Там народа меньше.       — Может, сходишь в комнату отдыха? Суйгин что-то хотела от тебя.       Юношу это удивило, ведь главная медсестра не то что обращалась к нему часто — она навещала-то его редко. Но ему стало интересно, по какому же делу.       — Хм, загляну. Это что-то важное?       — Не знаю. Ты же знаешь, она недолюбливает нас и ничего нам не доверяет.       Вздохнув, юноша вышел из комнаты вместе с мужчиной. Тут они разошлись. Ему куда-то нужно было по делам к Доктору, а Коичи направился в комнату отдыха на этом же этаже.       Он пришел, встал и начал оглядываться. Суйгин нигде не было. Отошла куда-то? Спросил он себя. Однако стоявший в углу телевизор окружила толпа детей. Сегодня опять показывали мультфильм про друзей, путешествовавших в мире снов. Но Коичи не так сильно хотел смотреть телевизор и прошел дальше, к кофейному столику, из-под низа которого достал первую попавшуюся брошюру.       На ней был изображен строй одинаково выглядящих юношей и девушек в зеленых формах и фуражках с золотой эмблемой в форме глаза. «Вступай в ряды служителей Лорда Ямы! — было написано на ней сбоку. — Перспективная и высокооплачиваемая работа ждет тебя». Дальше шла лексика, неясная Коичи, и он перестал читать. Сложив несколько раз брошюру (она не была большой), Коичи сунул ее себе в карман брюк, решив прочитать позже. Уж слишком в ней было много текста и незнакомых слов. К парню подошла медсестра неожиданно и, обратив внимание на брошюру, которую он спрятал у себя, задала вопрос:       — Вы-ы-Ы з-АА-интер-е-соВА-ны-ы?       — Не прямо сильно. Просто я вытащил первую попавшуюся под руку бумажку.       — Г-гоКу-у-сООоц-у не хв-А-а-та-А-А-ет в Го-О-О-оку-уто-О.       — А что случилось?       Медсестра помолчала.       Ну, Коичи не стал докапываться, однако ее ответ навел на мысль.       — Душ. О-о-оч-Е-Нь мно-о-го.       «Ладно», — подумал Коичи. По всей видимости, работы много, и по этой же причине Роккаку и Сайто надолго пропадают. Кроме экзорцизма, однако, Гокусоцу и другим, наверняка, занимаются. А для этого нужны люди. Много людей. И как много их набирают в ряды Ямы? Коичи оставалось лишь гадать.       Зевнув, он потер глаза. Кажется, что таблетки до сих пор действовали на него. Была еще усталость, но не сильная. Так что можно было потерпеть. Парень оглянулся по сторонам. Наблюдая, как духи ходят по своим делам, Коичи не знал, как еще себя занять. Счет конкретных предметов надоел уже ему. Да и читать здешние книги было крайне сложно. Но и возвращаться в свою палату не хотелось.       А госпожа Суйгин все не приходила, что странно, потому что она не похожа на человека, который бы опаздывал или относился безответственно к другим. Если Роккаку хотел так подшутить над ним, то Коичи точно не оценил эту шутку.       — Хм? — Как неожиданно он ощутил на себе чей-то взгляд. К такому он был крайне чувствителен. Он осмотрел присутствующих, пока не обнаружил, кто же так пристально на него смотрел. И у Коичи щелкнуло в голове. Эту рыжую голову он узнает везде. Это же был Юускэ, и он вместе с другими детьми смотрел телевизор. Они долго смотрели друг на друга, не отрываясь, пока мальчик с широченной улыбкой не соскочил с места, нечаянно споткнувшись о другого мальчика, тем самым опрокинув и его на пол, и себя. Коичи привстал с кресла, но рыжий быстрее побежал к нему, пока ему в спину там крикнул малой, которого он уронил.       — Это же ты! — воскликнул улыбающийся мальчик. — Эй, Харука, помнишь же его? Давай, иди сюда.       С этими словами он побежал обратно и потащил Хару за собой. Но не то чтобы он сам протестовал. Встретивший Коичи мальчик замялся и, только пересекшись с ним взглядом, спрятался за спину Юускэ. Но тем не менее юноша пожелал мальчикам доброго утра.       — Как у вас дела, ребята? Больше не плакали?       — Не-а, — потряс головой Юу, — у нас все хорошо. Мой друг еще вылечился. Он вон там сидит. Хочешь познакомлю? Он такой крутой.       — Конечно, я не против. А ты, Хару, чего прячешься? — Коичи заглянул за спину Юу.       — Просто… это… спасибо, — чуть-чуть выглянул он.       — Да ладно, брось. Я делал тогда то, что любой ответственный взрослый сделал бы.       — Хе-хе… — отвел он взгляд в сторону, улыбнувшись.       — Э-э-э-эй, Риккун! — закричал Юускэ на всю комнату, махая ему рукой. — Иди сюда давай! Я покажу тебе своего друга.       Коичи отдернул рыжего, чтобы тот не кричал. И тут он заметил, что левая ладонь мальчика была перевязана бинтами.       — А ты где поранился? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Коичи, взяв того за руку.       — Ой, я просто сломал игрушку и вот…       — Надо же так поломать свою игрушку… — задумался юноша. — Ты в порядке? Не болит больше?       — Нет, уже не болит, — мотнул он головой.       Но не заметил он кое-чего другого — как неожиданно к нему приблизилось еще несколько детей. Скорее всего, все они — друзья Юускэ и Харуки. В глазах сразу же бросилось, что каждый из них имел свои болячки. Светловолосый мальчик носил медицинскую маску и держался за спиной другого мальчика, у которого под футболкой виднелись бинты. Но в целом, по нему не скажешь, что с ним было что-то не так. А вот у хмурого мальчика рядом была повязка на правом глазу. Кроме Рикуто. Он визуально выглядел здоровым.       — Юускэ, смотри, куда двигаешься! — нарушил тишину мальчик с повязкой на глазу.       — Прости, Хиро.       С улыбкой Юускэ попросил прощения, но все же Хиро не простил и потянул его за щеку, чтобы знал точно.       Коичи немного потерялся среди детей: «Их так много… Откуда вообще здесь так много детей?» — взволновался он.       — Эм… Меня зовут Коичи. А вас, ребята?       — Меня зовут Юки, — отвечает темноволосый мальчик с бинтами, — а это Такаши. Сегодня он немного заболел.       Мальчик в маске помахал рукой и кашлянул. Юноша кивнул в ответ. Коичи, однако, бросился в глаза интересный цвет глаз Юки — глубокий синий, почти ультрамариновый. Впервые он видел такой цвет. Но он вспомнил, что мельком этого мальчика он уже видел.       — Я Хиро, — отвлекся мальчик с раненым глазом от того, чтобы мучать Юускэ.       — Юускэ и Харуку я уже знаю, а вот ты… — посмотрел Коичи на оставшегося без представления мальчика, — Риккун, верно?       Риккун усмехнулся.       — Вообще Рикуто, но я не против и Риккуна, — улыбнулся он.       — Ха-ха, хорошо тогда. Вас остальных я впервые вижу в больнице. Недавно здесь?       — Да нет, мы давно уже, — ответил Юки. — А Такаши тут дольше нас будет.       — Странно. Вроде бы я лежу здесь чуть больше месяца. Или дольше…       Как оказалось, Коичи не замечал детей сначала, потому что они были на долгом лечении и толком не выходили за пределы своей палаты. Такаши мучился от кашля, Юки восстанавливался от ран, Хиро долго привыкал жить с одним зрячим глазом, а Харука просто боялся выходить наружу.       Юноша, честно говоря, даже не представлял, через что детям пришлось пройти до того, как они оказались в потусторонней больнице.       — Но нам не было грустно, потому что рядом были Роккаку-сан и Сайто-сан, — произнес Такаши через маску. — Если бы не они, то мы бы даже не познакомились.       — Погоди, вы что, знаете их? — удивился Коичи.       — Так они и привели нас сюда… — ответил ему Юки.       — Прямо как меня.       Коичи остановился на секунду. А зачем им столько детей? На работу ведь детей не берут.       — Роккаку… Сайто… Стоп. А зачем я вообще здесь сижу-то? — спросил себя Коичи. Дети ничего не ответили. — Ребята, а вы не видели Суйгин-сан?       — Высокую тетю с синими волосами? — спросил его Юускэ.       — …А разве ее не будет сегодня в больнице? Доктор вроде сказал, что она на выезде, — тихо ответил Харука.       — Ох.       Роккаку не знал? Или может быть, он соврал? Странная ситуация получается.       — Эй, Коичи-кун, а тебе зачем она? — обратился к нему Юускэ.       — Да Роккаку-сан говорил, что у нее дело ко мне. Но похоже, что ее сегодня не будет. Может быть, какое-то недоразумение? Кстати, я теперь заинтересовался, как же вас так угораздило оказаться в этой больнице. До меня был один мальчик, но он примерно одного возраста со мной, а вот младших я совсем не видел.       — А Коичи сколько лет? — сел рядом с ним Харука.       — Где-то восемнадцать.       Дети по возрасту разделялись так. Самые младшие (им по семь-восемь лет) были Харука, Юускэ и Рикуто. Хотя Юускэ был не уверен в своем возрасте. Такаши с Юки было по девять лет, и чуть старше был Хиро, которому было почти десять.       Слово за слово, и дети уже окружили Коичи, рассказывая ему, как их привели сюда Роккаку и Сайто. Было общее между ними, что они оказались совсем одни, а все люди вокруг них погибли.       Такаши одиноко сидел у своего дома и сильно кашлял. Он даже помнил, что кашлял он — кровью. Юки бежал из деревни в дождливый день, а потом рухнул посреди дороги и не мог больше встать. Юускэ тоже ждал своего конца, сидя на крыльце дома, от голода. Хиро же сбежал в лес и там мерз под дождем. А Харука сидел и плакал рядом со своим домом, когда его деревню покинули самураи.       Тогда-то в трудную минуту они встретились с мужчинами в зеленой военной форме. Затем их забрали в Гокуто и определили в больницу, где начали усиленно лечить. Отвечали они, правда, немного уклончиво, и Коичи понимал, что они не всё рассказывали. Но понятно дело, одного взгляда хватало, чтобы понять, что дети погибли наверняка крайне болезненно.       — А ты, Коичи-кун, — дернул его за рукав рубашки Юу, — как ты здесь оказался?       — Ну, это долгая история, — начал юноша. — С чего бы начать?       И тут он опешил, потому что память его стала расплывчатой и что было до, он едва помнил. «Что ж, попробую-ка более кратко», — решил он.       — Я не помню, как точно я умер, но в тот день я ехал к родственникам. Ехал я после работы, было поздно. Приезжаю в свою деревню, вижу — все в огне, а потом как в тумане. Дальше, что точно всплывает в голове, так то, что я в полном одиночестве, все люди мертвы, а потом встречаю Роккаку-сан. Как-то так.       Эта попытка ему трудно далась. Лишь бы не представлять все ярко, как обычно, но он вроде как справился. Однако дети посмотрели на него странно. Он спросил, что не так с его рассказом.       — Просто… — отвел взгляд Харука.       — Ты что, умер? — удивленно спросил Хиро.       — Ну… да? Тут же полным-полно таких, как я, ну? Потерявшиеся души, все такое… Сюда как-никак отправляются все умершие.       Дети переглянулись друг с другом.       — Впервые вижу живого мертвеца, — немного испуганно говорит Такаши.       «Впервые?» — встревоженно подумал Коичи. Он боялся думать об этом. Но все же… Дети, и вправду, не знают?       — Ах, простите, напугал, наверное. Но это так, я уже умер, а Роккаку-сан дал мне выбор или уйти в забвение, или переродиться. Вот я здесь и лечусь. Процесс недолгий, знаете. Особенно, для ослабших душ, как я. Но не бойтесь, я не причиню вам вред.       Напряжение чуть-чуть спало, когда он перевел разговор на то, что детям нравится. Но Коичи точно знал, что дети были потрясены услышанной информацией, а именно тем, что сюда приходят умершие люди. И если догадка Коичи была правильна, то значило ли это то, что дети перед ним не осознавали своей смерти? И ведь и вправду, они ни разу не говорили, что они именно что умерли. Может, в силу возраста это сказалось или из-за психологической травмы. Коичи не стал копать глубже.       После разговора мальчики успокоились и ушли играть в палату. Легкая тревога все-таки сохранялась у Коичи. Он точно не был уверен, что дети доверяли ему, и от этого у него начинала болеть голова.       Покоя не давало и то, что нежелательные воспоминания вновь всплыли в голове, когда он попытался быстро и аккуратно для самого себя рассказать, как встретил Роккаку. И чем сильнее росла тревога, тем яснее всплывали образы из прошлого. И ведь то, о чем он говорил детям, было немного далеко от реальности, потому что там была не просто сожженная деревня, а полуразрушенный город. Пламя. Отовсюду идет дым, слышны крики, плач, зовы на помощь. А он еле-еле перебирает ногами и глазами ищет родной дом. И среди неизвестному ему отвратительного запаха доносится гарь — запах жарящейся заживо человеческой плоти.       Тот самый запах, который запоминается на всю жизнь.       Он представил его настолько ярко, что от одного воспоминания его вырвало прямо в собственной палате. Чувство отвратное. Тебя мучают травмирующие воспоминания, а ты вытираешь собственную рвоту. Плюхнувшись на кровать, он скрутился в позу эмбриона, схватил себя руками и сжал веки так сильно, чтобы точно провалиться в сон. Но у него не получалось, и ему оставалось лишь беспомощно трястись в кровати, пока он не отключился.       Когда юноша проснулся, он не знал, как долго он был без сознания. Весь он был в поту. Тело ломило. Проще было умереть и больше никогда не терпеть эту боль, физическую или психологическую, однако он заставил себя встать и дойти до рабочего стола. Перед лицом его лежала тетрадь. Он распахнул ее и принялся записывать тут же.       Ему было дано: при любом важном случае пиши. Как бы ни было сложно или туго, пиши. И он записал, сквозь головную боль, сквозь тошноту, пускай и кратко записал, что чувствовал. «Вспомнил, как обнаружил себя в родном доме, и почувствовал запах горящей плоти. Чувствую себя отвратно. Как бы мне хотелось стереть этот период из своей жизни. Ненавижу.»       Его рука дрожит, когда он вспоминает, какие примерные чувства он испытывал за день до трагедии и как поссорился с кем-то. Он оставляет короткую запись. «Мог ли я тогда исправить?..»       Но бросив ручку, он захлопнул тетрадь и схватился за гудящую голову.       Вперемешку с головной болью добавилось теперь головокружение. Вставать точно было опасно, и он не мог уже возвращаться к кровати. Но ему нужно было отдохнуть. Избавиться от ненужных воспоминаний и забыться.       Коичи не замечает сперва, однако после он ощущает на своем плече чью-то тяжелую руку. Он поворачивается и видит Роккаку. Он выглядел взволнованно. Что-то говорил и, наверное, пытался выяснить, что случилось с ним, Коичи. Но парень даже не мог встать, что уж говорить. Мужчина после помог встать парню и уложил в кровать, укрыв одеялом.       Отдышавшись, Коичи стал потихоньку возвращаться в реальность.       — Коичи, ты в порядке?       — Да… — заговорил юноша, а потом передумал. — Н-нет. Мне плохо.       — Я слышал от детей, что ты рассказал о себе. Меня это сильно взволновало. Оно снова беспокоит тебя?       — Да. Как я хочу избавиться от этого. Роккаку-сан, когда это прекратится уже? Я так устал.       — Послушай, Коичи. Это состояние не будет с тобой вечно. Оно пройдет.       — А если нет? Что тогда?       — Боль пройдет. Она временная. — Роккаку берет парня за руку и легонько сжимает ее. — Ничего плохого нет, если тебе сейчас это дается с мучениями. Но чем ближе ты будешь подбираться к этой правде, тем легче ты будешь жить с этой болью. Слышишь меня, Коичи?       Юноша не отрывал глаз от Роккаку. В словах его был смысл. Они чуть успокоили его. Коичи чувствовал, как его веки снова закрываются, но через силу он спросил, знают ли дети, и тут же выпал из сознания.       Не знал он, сколько часов дальше проспит, однако все это долгое время он чувствовал горячие ладони Роккаку, сжимающие его руку. И спать, забываясь от травмы, становилось куда легче, пускай не без осадка.       Сайто искал нужный чайный сервиз. Вытащив из шкафа, две белые чашки с голубыми узорами, блюдца и ложки, он расставил их на столе, рядом с керамическим чайником.       — Тяжелый день, полагаю? — спросил он Роккаку.       Смуглокожий мужчина уставился в стол, осмысляя сегодняшний день. Вернулся он поздно и все не мог правильно проанализировать, что сегодня было. А проблемы было аж три. Во-первых, Танака Рикуто и Хирано Юускэ, обменявшись душами, стали слишком привязанными друг к другу. Это может развить нездоровую привязанность. Во-вторых, у того же Юускэ могут проявиться проблемы с гневом и восприятием реальности. А в-третьих, Кимура Коичи снова вспомнил самый ужасный момент в своей жизни — травмирующие моменты незадолго до его смерти.       — Это полный провал, — с разочарованием произнес он.       — Ладно, — успокаивал его Сайто. — Не все идет успешно с первого же раза. Ты сам это знаешь.       Сайто разлил по чашкам горячий чай.       — Лучше попей чаю и иди спать.       Он поставил перед мужчиной чашку ароматной, прозрачной оранжевой жидкости. Роккаку вдохнул запах.       — Ромашковый чай? Серьезно? — взглянул он на своего помощника.       — Он помогает снизить стресс, — но помолчав, он усмехнулся. — Ну, по крайней мере, я такое прочитал в книге.       Роккаку тяжело вздохнул.       — Ладно. Спасибо, — и выпил немного. Горячий чай приятно растекся по горлу, согрев затем глотку, грудь и живот. Запах навевал воспоминания из юности. Он слегка улыбнулся.       — А знаешь скрытое значение ромашки, Роккаку? — спросил его Сайто.       — Хм, а с каких это пор ты начал обращаться ко мне по имени, а, Сайто? — саркастически подхватывает мужчина.       — Знаете ли вы скрытое значение ромашки, управляющий?       — Нет, расскажи мне.       — …“Переносить невзгоды», — выпивает он чай. — Вот какое значение имеет ромашка, управляющий.       Молча они допили чай, а сервиз они оставили потом нетронутым, чтобы не шуметь ночью.       За окном шел дождь и завывал ветер. Когда с чаепитием было покончено, Сайто пожелал спокойной ночи и удалился в мрак коридора, а Роккаку остался в своем кабинете. Неподвижно он стоял напротив окна и наблюдал, как снаружи, среди туч, рассекал небесный поезд. Извиваясь, как змея, он плыл по небу. Но несмотря на непроглядный путь, он светил единственным фонарем, и этот свет направлял его двигаться дальше. Каким бы его ночной рейс ни был сложным.       «Пора бы пойти спать», — подумал Роккаку, после чего покинул кабинет и ушел отдыхать на верхний этаж.