lost children

      Следующий день был совершенно непримечательный. Юускэ проснулся, позавтракал, поиграл с новыми друзьями, поужинал, пошел спать. Рикуто спал, а ночью его снова забрали на лечение. И следующий день был таким. И послеследующий. Но дни не проходили зря, потому что мальчик потихоньку узнавал, что происходило до его прибытия.       Такаши рассказал, что Хиро всегда был таким агрессивным и сторонился других детей. И глаз он потерял очень давно. Роккаку хотел было сблизить его с Такаши и Юки, но у него совсем не получалось, потому что Хиро сопротивлялся. В конце концов, он попросил немного подождать, пока сам Хиро не смягчится, и всегда говорить ему, если он начнет буянить. Мальчики последовали совету и рассказали про выходку ровесника, и Роккаку тем же днем побеседовал с Хиро. Раненый мальчик после разговора был мрачен.       Хиро позже подошел к ребятам и извинился, явно чувствуя себя не в своей тарелке.       — Мне очень жаль, что я причинил вам вчера боль. Больше я этого не буду делать.       Харука немного боязно отреагировал, когда мальчик предложил ему помириться, а Юускэ вообще не принял извинений Хиро. Ситуация была ужасная.       После этого Хиро снова извинился и уже молчал, нежели как-то участвовал в играх, а позже его увел на долгий разговор Роккаку. Только спустя время мужчина вернулся с Хиро и, пока того не было, попросил детей:       — Дайте ему немного времени. У него тяжелый характер, но он когда-нибудь успокоится. А если что-то случится — говорите сразу мне.       Юускэ тут же воскликнул, что ему не хочется дружить с мальчиком, который может побить их, на что Роккаку твердо сказал:       — Будет гораздо хуже, если он останется отвергнутым. Я буду дальше говорить с Хиро, но и вы тоже идите с ним на диалог.       Хиро после этого и вправду стал мягче, и Такаши был первым, кто простил его. Юу, правда, все еще напрягался рядом с одноглазым мальчиком, но старался не подавать виду. Ну а дальше мальчики продолжили жить как ни в чем не бывало.       Следующие дни Роккаку и Сайто уделили больше внимания детям.       Роккаку вместе с детьми рисовал и показывал искусно изображенных птиц, словно сошедших с картин, а Сайто помогал с письмом. От Сайто еще мальчики узнали, что за пределами больницы находится огромнейший город — Гокуто, где он, Сайто, и Роккаку живут и работают. В Гокуто живут различные ёкаи, которых мальчики могли уже ранее видеть. Сами они работают в полиции, помогают жителям Гокуто и ловят злых духов. Порой они не могут проведать ребят, потому что у них очень много работы, духи иногда причиняют вред другим людям, и отлов затрудняется. А еще они сейчас тренируют других мальчиков, которые старше их, чтобы они тоже стали охотниками на злых духов.       После этих рассказов Юускэ уже рисовал себе в голове картины, как солдаты в зеленых униформах бьются с громадными чудовищами, нападающими на Гокуто. Ему даже захотелось покинуть стены больницы как можно скорее и тоже стать охотником на духов, но его отговорили: сказали, что пока он не выздоровеет и не окрепнет, ему ни в коем случае нельзя появляться в Гокуто. Мальчик хотел знать, что будет, если он прямо сейчас выйдет наружу, но Сайто улыбнулся и сказал:       — Некоторые ёкаи в городе враждебно относятся к людям и понимают это по запаху. Поэтому лучше будет в больнице переждать, пока твой человеческий запах не выветрится.       Юускэ спросил в ответ:       — А вы, Сайто-сан, тоже человек?       — Разумеется. Но мой запах уже давным-давно пропал, так что духи считают меня за своего.       — И как долго вы тогда живете в Гокуто?       Мужчина задумчиво посмотрел на Юускэ.       — Очень давно. Но попал я сюда в таком же возрасте, что и ты.       — А сейчас вам сколько лет?       — Ох, это я уже не помню, к сожалению. Но можешь погадать. Потом расскажешь, сколько мне лет?       Юускэ надул щеки, потому что это звучало слишком заумно для него, так что решил позже подумать насчет вопроса Сайто. Но на следующий же день забыл вчерашний вопрос и только хлопал глазами, когда Сайто спросил, догадался ли Юускэ, сколько ему лет.       — Ну, оно и к лучшему, — усмехнулся Сайто.       Еще был один раз, когда Такаши спросил, какими Роккаку с Сайто были, когда были младше. Управляющий на следующий же день принес им две фотографии, на которых были изображены люди в такой же форме, что и он с Сайто.       На первой фотографии были изображены двое юношей в зеленой военной униформе. Оба стояли рядом с кирпичной стеной. Первый, тот, что слева, выглядел сурово. Он держал руку на ножнах с саблей и грозно смотрел в камеру. Рядом стоявший юноша, облаченный в плащ-накидку, держал ружье в руках и мягко улыбался. Оба были в пыли, а одежда в некоторых местах была порвана. Роккаку спросил, кого они напоминают детям, и Хиро первым же ответил, что слева Роккаку, а справа Сайто. Мужчина кивнул в ответ и показал следующую фотографию. Уже здесь был запечатлены три ряда парней. В общем количестве их было тридцать восемь. Все в одной и той же униформе, только все они были без фуражек. Роккаку показал пальцем на второй ряд с краю, где сидел он и Сайто. Те переглядывались друг с другом, когда все их сослуживцы смотрели в камеру. Даже создавалось впечатление, что они сделали это нарочно. Такаши спросил, почему так, и Сайто ответил:       — Управляющий пихнул меня ногой в тот день, вот я и посмотрел на него, а он на меня.       — Вообще-то это был ты.       Сайто усмехнулся.       — А мне казалось наоборот.       За эти дни, что они провели за небольшими уроками чтения и письма, Юускэ хорошо подтянул свои знания, набил руку в письме и начал писать аккуратнее, а еще смог самостоятельно написать свое и Рикуто имя с помощью кандзи. В тот же день он уже грезил поделиться своими знаниями с Риккуном. С мечтой он заснул, и снова без Рикуто. Доктор сказал, что это будет последний раз и осталось совсем немножко.       Ему приснилось то самое поле, которое он пересек по пути в Гокуто. Алые лилии полыхали в свете умирающего солнца, и вид этот что-то навевал знакомое и далекое, но что именно — непонятно. И с неясной ностальгией чувствовалось умиротворение. Он продвинулся вперед по полю, но через несколько шагов провалился под землю. Мальчик понял, что падает в пропасть, и, осознав неизбежность, раскрыл рот, чтобы закричать, но резко сон прервался.       Юускэ проснулся. Его сердце билось, как бешеное. Он вытер холодный пот со лба и встал с кровати. Завтрак на прежнем месте. Взяв поднос в руки, он подошел к кровати Рикуто и…       — Что?       Юускэ спросонья показалось, будто бы Рикуто в сознании сидел на кровати, заморгал недоуменно, но Рикуто продолжал сидеть. Поначалу он смотрел куда-то в точку и потом медленно перевел взгляд на Юускэ. Слабо он позвал его по имени.       — Юу?       Юускэ выронил поднос вместе с едой и кинулся к кровати. Определенно, его кожа была теплая и вполне осязаемая, но чтобы убедиться, тянул друга за щеки. Рикуто скуксился. Он снова вгляделся в лицо друга, выдохнул и перестал мучать его. Наверное, мальчик так расчувствовался, что даже не поверил своим глазам, ведь только вчера Риккун спокойно спал. Он принялся спрашивать, как тот себя чувствует, все ли хорошо, удобная ли кровать, проголодался ли он. Однако на каждый вопрос Рикуто отвечал односложно или не мог выразиться словами.       — Не знаю, — зазевал Рикуто.       — Все точно хорошо? — Юускэ обеспокоился, потому что Рикуто точно выглядел вяло.       — Я устал. Хочу спать.       — Ох, ну ты же недавно проснулся, конечно. Отдыхай, а я пока позову взрослых.       Но Юускэ не успел договорить, как Риккун лег обратно и быстро уснул. «Ему нужно время, наверное», — подумал Юускэ, покидая палату. Однако в этой мысли было больше огорчения, чем надежды.       Несколько минут спустя с Юускэ в палату пришел не только Роккаку с Сайто, у которых был выходной, но и сам Доктор. Он внимательно осмотрел мальчика. Риккун слабо реагировал на вопросы, не хотел есть и просился спать. Рыжий мальчик поглядывал то на Роккаку, то на Сайто, но не было похоже, что кто-то из них был спокоен. Юускэ слабо понимал атмосферу, но даже так он чувствовал что-то неладное.       Доктор завершил обследование и положил ребенка обратно в постель. Юускэ немного неуверенно спросил, все ли будет хорошо с Рикуто, и Доктор ответил уже в привычной до боли манере:       — Ему нужно еще время. Пожалуйста, прояви терпение.       Юускэ ощутил тяжесть в животе, но не стал говорить об этом, подумав, что сейчас будет лишним об этом говорить.       Рикуто совсем не играл с другими детьми. Юускэ пытался уговаривать его, но тот отказывался и засыпал где-то рядом. Это удивило ребят, потому что Юускэ говорил о нем совсем обратное, за что Хиро подколол за это.       — Не похож он совсем на Риккуна, которым ты прожужжал нам уши.       — Не говори такое! — восклицал Юускэ. — Ему просто нужно время. Он очень долго болел.       — Как хочешь. Только не думаешь, что он спит СЛИШКОМ много?       И мальчик не мог поспорить с этим.       Поэтому он продолжил терпеть.       Юускэ помогал Рикуто в приеме пищи, помогал ему мыться, менять одежду, с собой таскал по больнице, чтобы тот находился более-менее в движении. Рикуто редко говорил с ровесниками и только один раз пожелал доброго утра, а потом снова пошел спать. Казалось, у мальчика не было сил ни на что. Юускэ хотел узнать, почему же так, и раз за разом спрашивал Риккуна, но получал один и тот же ответ. «Не знаю», — бросал он эту фразу и замолкал.       Но мальчик не терял надежду. Такаши тоже решил помочь новому другу и вместе с Юу всеми усилиями пытался вовлечь в игру и вытащить из подавленного настроения. Чем они хотели взбодрить Рикуто? Всем. Подвижные игры, рисование, письмо, чтение, пазлы, мягкие игрушки, кубики, складывание животных из бумаги, еда, подарки, постройка фортов из мебели, головоломки — однако ничего, абсолютно ничего не интересовало Рикуто. У Такаши опускались уже руки, потому что он не знал, чем еще заинтересовать, но Юу словно до самого конца хотел вдохнуть новую жизнь в Рикуто. Читал ему книги (с грубыми ошибками, конечно), показывал свои рисунки, делился своей едой и рассказывал о том, что произошло до его пробуждения. Хотя со стороны создавалось впечатление, что Рикуто внимательно слушал своего лучшего друга, было совершенно непонятно, что творилось в голове мальчика. Юу хотелось бы залезть тому в голову, чтобы понять, в чем проблема, но это был бы очень эгоистичный поступок. Вот если бы Рикуто сам изъявил желание рассказать ему, тогда было бы другое дело.       В последнее время Роккаку и Сайто не появлялись в больнице, а просить о помощи других взрослых он не решался, потому что никого больше не знал. Детям оставалось самим справляться с трудностями.       — Риккун, эй, Риккун, — тряс его Юускэ, чтобы показать тому рисунок. — Я попробовал нарисовать вазу с перс… пепс… спект… ай, ну его! Короче, вот! Как тебе? Как настоящая, да?       Юускэ протянул лежавшему на кровати другу листок бумаги с разноцветными каракулями, которые должны быть вазой с цветами. Вяло Рикуто глянул на листок бумаги и кивнул, отчего Юу готов был подскочить от радости. После этого он потащил за собой друга, чтобы показать черную коробку в комнате для отдыха. Вместе с ними пошел и Хиро, к большом удивлению, и он даже не стал задирать ребят. В коробке этой показывали, как они потом узнали, «мультфильм» про четырех друзей, путешествующих по мирам из сновидений. Мультфильм был очень красочным, что мальчики не могли оторваться от него. Юу спросил у Рикуто, что он думает. Тот похлопал глазами и спросил:       — Там что-то показывают?       Юу переспросил его.       — В смысле?       — Я ничего не вижу.       Такаши, услышав от Юу, что Рикуто, по всей видимости, не видит быстро движущиеся картинки, подумал, что это все очень странно. Он показывал мальчику другие картинки, быстро менял их местами, пролистывал, но реакция Рикуто была неизменной.       — Да не вижу я. Что-то меняете, а ничего по сути не меняется… Я не понимаю.       С этими словами он хотел уйти в свою палату, однако только он хотел слезть с кровати, как кубарем полетел на пол. Юу мгновенно кинулся к нему и спросил, больно ли ему, но Риккун слабо помотал головой и невнятно что-то сказал. Он пытался встать с пола, однако не мог по какой-то причине. Все вместе они помогли ему встать и положили обратно на кровать. Рикуто закрыл глаза и спустя короткое время засопел.       Чем больше странностей прибавлялось в поведении Рикуто, тем сильнее мальчики убеждались в том, что им не обойтись без помощи взрослых дальше. Юускэ сохранял улыбку, однако в то же время что-то съедало его изнутри. Он не понимал точно, почему и как. Поведение Рикуто вроде и не удивительно, потому что он долго спал. Но не может же человек находиться в этом состоянии каждый день?       Рикуто назначили больничный режим. Юускэ не покидал свою комнату, поэтому все игры переносились в их палату. Но ничего, по большей части, не поменялось. Риккун не участвовал в играх и лежал в кровати, а Юу продолжал улыбаться, играл и просто старался получать удовольствие от жизни.       — Давайте построим самую высокую башню и посмотрим, как долго она продержится! — с горящими глазами предлагал Юу.       — Мы уже строили башни. Давайте порисуем сегодня, — предложил Такаши. — Мне Сайто-сан подарил новые карандаши.       — Может быть, посмотрим картинки в книжке с растениями? — робко спрашивал Харука, кидая взгляд на толстенную книгу, которую он взял с собой.       — Но там очень сложный язык. Я думаю, мы не справимся…       — Мы можем просто посмотреть картинки.       — Тогда давайте посмотрим мультики в комнате для отдыха, — предложил Хиро.       — Но Хиро, мне нельзя покидать Риккуна, — посмотрел на своего лучшего друга Юускэ.       — А он сам не может справиться без тебя?       — Не то чтобы… Просто я не хочу оставлять его одного, вот и все. Вдруг ему станет плохо?       Повисло молчание. Хиро недовольно фыркнул и принялся собирать разбросанные по полу кубики, а Харука от скуки свесил ноги с кровати и качал им туда-сюда. Вдруг Такаши что-то вспомнил.       — О! Может быть, полепим из пластилина? Мы еще не пробовали это делать. Юки, принесешь, пожалуйста? Он должен быть в тумбочке.       Спустя время все мальчики начали лепить фигурки из пластилина. У Юу получалось неважно, но все же у него получилось слепить то, что он хотел. Он подсмотрел, что делали другие. Харука сделал что-то похожее на кошку, Юки лепил человечка, Такаши старался построить домик, а Хиро тоже делал человечка со смуглой кожей и даже слепил ему одежду: зеленый плащ, фуражку с золотым глазом…       — Подожди-ка, Хиро, ты что, делаешь маленького Роккаку? — спросил вдруг у него Юу.       Уши Хиро загорелись огнем.       — Ну-ка не подглядывай!       Некоторое время спустя ребята показали друг другу свои работы, и самой интересной был, конечно, пластилиновый Роккаку. Весьма детальный в исполнении. Свою слепленную корову Юу поставил потом на тумбочку, со стороны Риккуна. Коровы — благородные и миролюбивые существа, как рассказывала ему мама, и они иногда могут приносить удачу и притягивать здоровье.       Так и проходили дни. Юу улыбался каждый день и делился своей энергией с каждым. Кушал вкусную еду, делился ею с Рикуто, получал новые знания, делился успехами с Рикуто, играл с друзьями, рассказывал Рикуто о прошедшем дне. Риккун многое терял, поэтому он восстанавливал эти пробелы и не оставлял Рикуто в полном одиночестве. Юускэ боялся, что в одиночестве Рикуто чувствует себя слабым и ненужным. Риккун вставал лишь изредка, чтобы поесть, попить, а потом снова ложился спать, а Юу составлял ему компанию и не упускал момента, чтобы снова рассказать тому, как наконец-то научился в правильном направлении писать слоги «ки», «са», «чи»*. Но по правде говоря, чем больше он старался поднять настроение Рикуто, тем сложнее ему приходилось улыбаться.       Словно повторялся цикл. Он что-то делает, делится с Рикуто, его друг слабо реагирует и ложится спать. И так заново. Юускэ вроде бы и не оставляет Рикуто одного, но что он есть, что его нет — не было никакой разницы.       Однажды после ванной он спустился было на первый этаж, чтобы попить воды, но потом остановился и присел на лавочку в регистрационной. Посетителей уже давно не было, и туда-сюда брели по своим делам или работники, или пациенты. Мальчик даже не знал, зачем сюда пришел. Но и уходить ему не хотелось. Да и по правде говоря, мало чего уже хотелось. Кто-то вдруг похлопал его по плечу. Он поднял глаза и встретил перед собой знакомого юношу. Он держал в другой руке кружку, от которой шел пар.       — Давно не виделись.       Юускэ не сразу узнал старшего мальчика, помогшего Харуке успокоиться и умыться в тот раз.       — Что делаешь здесь?       — Да ничего, просто сижу, — буркнул Юу.       — Ничего страшного, если займу здесь место?       — Угу…       Юноша присел рядом и спросил:       — Как с твоим другом?       — У Харуки все хорошо. Он больше не плачет, и Хиро его не обижает.       — Это отлично.       Парень вспомнил что-то и тут же об этом сказал.       — Ах, точно! Я же совсем не говорил, как меня зовут. Меня Коичи зовут, а тебя?       — Юускэ.       — «Юу» как «друг»? ** — усмехнулся он. Юускэ, правда, не понял юмора и не ответил на вопрос. Коичи кашлянул. — Прости. Вредная привычка. Не часто увидишь здесь других пациентов вечером. Я сюда спускаюсь обычно, чтобы проветриться. Ближе к этому времени людей становится меньше, и тебе не приходится волноваться о посторонних шумах.       Коичи помолчал, после чего пригляделся к ребенку.       — О чем-то грустишь?       Юускэ кивнул в ответ.       — Расскажешь, если не против?       Юускэ задумался, после чего понял, что даже не знает, как объяснить свою грусть. Очевидно, что Рикуто было плохо, поэтому и ему было плохо. Но даже будучи ребенком, он думал, что еще что-то волновало его душу, отбирая все силы.       — Мой лучший друг болеет и не встает с кровати. Он сначала сам ходил и ел, но потом ему стало хуже, он перестал сам двигаться и теперь спит целыми днями. Я стараюсь каждый день общаться с ним, чтобы не было скучно. Я верю, что он обязательно выздоровеет, но теперь не знаю, что еще делать. Он ведь никогда не был таким! Риккун всегда веселился, и мы могли общаться до самой ночи.       — А Доктор ничего не говорил про твоего друга?       — Он сказал, что нужно потерпеть немного. И все.       Сказав это, Юускэ вдруг почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, а дышать стало тяжелее.       — Я терплю. Каждый день терплю! Не покидаю Риккуна, помогаю как могу. Жду и жду, когда ему станет лучше, верю, что скоро все будет как прежде, но почему-то моему другу становится только хуже!       — Очень многие люди лечатся долго, Юускэ-кун, — добро ответил ему Коичи.       Юу чаще задышал, словно чем-то ужаснувшись, и уже навзрыд он спросил Коичи.       — А вдруг Риккун умрет? Как его родители, как все в деревне, как мама…! Я, я–, — слезы потекли ручьем по раскрасневшимся щекам ребенка, — что же мне делать без Риккуна-а-а-а?! Он ведь мой самый лучший друг!       Юу закрыл лицо руками и задрожал на месте. На его плечо легла рука юноши. Мальчик плакал, а Коичи поглаживал его плечо, чтобы тот успокоился чуть-чуть.       — Я не хочу терять Риккуна-а-а-а! — заревел во весь голос Юускэ.       Притянув к себе, Коичи обнял мальчика. Когда рыжий мальчик стал реже дрожать и всхлипывать, Коичи выпустил его из объятий и вытер слезы с щек Юу.       — Мне очень знакомы твои переживания. Знаешь, я сам горевал, когда моему дорогому человеку было плохо. У меня опускались руки, когда я понимал, что ничего не могу сделать. Однако здесь отличное лечение, и Доктор вернет твоего друга в то же состояние, что и раньше. Конечно, не будет как прежде, потому что Риккуну придется еще долго восстанавливаться, но он обязательно выздоровеет. Слышишь меня, Юускэ?       Мальчик кивнул, тихо всхлипывая.       — У твоего друга беда, но я уверен, что он и сам борется со своей болезнью благодаря тому, что ты не бросаешь его. — Коичи помолчал и после спросил: — Сдается мне, ты просто устал делать вид, что все будет хорошо, не так ли?       Юускэ даже не знал, что еще добавить. В груди так ныло, что и говорить он не мог. Он кивнул, потому что именно последнее так точно отозвалось в нем.       — Так и думал.       Вновь Коичи обнял мальчика и долго гладил его по голове, пока Юускэ, обхватив руками спину парня, постепенно успокаивался, пускай и переменно плакал тому в рубашку. Наконец, лишь спустя время мальчик задышал ровно, а дрожь прошла. Тут же Коичи спросил:       — Какао будешь?       — Хочу, — кивнул Юу.       — Держи. Только боюсь, какао немного остыло.       Он протягивает большую для Юу кружку, которую он поставил на другое сидение. Кружка была наполнена теплой светло-коричневой жидкостью. От нее пахло так сладко, а еще на поверхности плавали маленькие белые подушки.       — А что это за штучки?       — Это маршмэллоу.       — Кто?       Коичи кашлянул.       — Мягкие сладкие подушечки.       — О-о-о-о! Круто!       Залпом он выпил полкружки и с большим удовольствием облизнул губы.       — Да, какао очень вкусный. Когда мне самому грустно, заказываю в буфете и пью его.       Будто задумавшись, он замолкает, а потом спрашивает:       — Как себя теперь чувствуешь?       — Немного лучше. Спасибо. — Юускэ посмотрел сначала на Коичи, после на какао, а потом снова на Коичи. — А я могу забрать какао с собой?       — Конечно, бери! Тебя отвести в палату? А то боюсь, такую большую кружку ты не донесешь до комнаты.       Доведя Юускэ до палаты, Коичи спросил, не нужна ли его помощь, на что Юускэ ответил отрицательно. «Но если вдруг что-то будет, то обращайся ко мне, хорошо? Уж я чем-нибудь помогу», — сказал ему напоследок подросток.       Юу попрощался со старшим мальчиком и вернулся в комнату, забрав с собой кружку с какао. Оставшийся сладкий напиток он дал попить Рикуто. Лишь ненадолго мальчик проснулся, допил до конца, поблагодарил и лег обратно. Совсем скоро он засопел, вновь погрузившись в сон. Юускэ погладил друга по голове, а потом сам пошел спать.       Мальчику было интересно, что снится его другу. Может, виноваты все сны? Неужели Риккуну так понравились сны, что он перехотел просыпаться? Нет, бред…       Резко раздался стук в дверь.       Юускэ повернулся к двери. В комнату вошел Сайто. Мужчина как и всегда улыбался. Однако как потом мальчик понял…       — Юускэ, здравствуй! Не спишь? А то у меня к тебе дело.       …Сайто не пришел с хорошими новостями.       — Сайто-сан! Наконец-то вы пришли! — радостно Юу выпрыгнул из кровати и обнял мужчину. С горящими глазами он было расспрашивал, как проходит у него и Роккаку работа и почему они так долго не были, как помощник управляющего прервал его, присел на колени, взял за плечи и попросил внимательно его выслушать.       — Юу, я обязательно расскажу все, что хочешь, но сейчас критическая ситуация. Твоему другу срочно нужна помощь, и ты должен помочь ему.       Мальчик встревожился.       — Риккуну стало хуже?       — Боюсь, что это так. И я с Доктором не справлюсь без тебя. Окажешь услугу?       Услуга? Да разве помощь другу была когда-то для него услугой? Сейчас, когда Юускэ стало намного лучше и груз был снят, хоть и неуверенно и с легкой болью в груди, мальчик не мог вот так бросить друга.       — Конечно! Риккун мой друг как-никак!       — Вот и отлично, — улыбнулся Сайто. — Тогда пойди за мной.       Сказав это, Сайто аккуратно взял на руки Рикуто, вышел из палаты, а вслед за ним пошел и Юускэ прямиком в кабинет Доктора.       С момента, когда Коичи помог тогда мальчикам, он усерднее отнесся к ведению дневника. На этот раз он заполнил целые две страницы тетради тем, что ему жаль было слышать, как Юу перед ним плакал и горевал, потому что его лучший друг мог умереть. Ему и самому хотелось заплакать. Что-то в памяти прояснилось, отчего непроизвольно на глаза навернулись слезы и в горле встал ком. Сейчас он не может вспомнить, что именно так ошеломило его, и теперь сидит за столом, уткнувшись в дневник. Первая страница — его размышления, правильно ли он помог ребенку, другая страница — размышления, что же он все-таки увидел. Он перечитал свои записи и разочарованно вздохнул.       Кто-то постучался в палату, несмотря на столь поздний час. Он отворил дверь и удивился, потому что его на входе ждал Роккаку. Поначалу они как обычно говорили ни о чем и обсуждали состояние Коичи, после чего юноша сам спросил, все ли хорошо с теми двумя друзьями. На вопрос, что его так встревожило, Коичи решил полностью выложить, что сегодня было. Роккаку внимательно его выслушал и мягко улыбнулся.       — Я вижу. Ну, можешь не волноваться, ты сделал все, что было в своих силах. Скажу так: я даже не ожидал, что ты решишь помочь детям. В положительном смысле говорю, если что.       — Так что будет с его больным другом?       — Сегодня и посмотрим. По всей видимости, душа этого ребенка ослабла и не смогла вынести груза физического тела. Сам-то Рикуто в сознании, но вот от истощения он рискует снова впасть в состояние, подобное коме. И тогда мы не вытащим его из сна, а потом он станет блуждающим огоньком.       Он сделал паузу.       Для Коичи это звучало странно, но основную суть он уловил.       — Сейчас Сайто готовится к последнему этапу. Он взял и его лучшего друга. Его участие будет решать главную роль в этом деле. После нашего разговора я присоединюсь к Сайто. Боюсь, Юускэ один не справится.       — Бедные дети… Как же их угораздило вообще здесь оказаться? Тем более в таком состоянии… Я, правда, ничего не могу сделать?       — Ты чувствуешь ответственность за них?       — Не то чтобы. Просто я очень обеспокоен и боюсь, что с ними что-то может случиться. К тому же… что же с ними такого случилось, когда они умерли? Не знаете?       Роккаку промолчал.       — Наверное, это не то, что я должен спрашивать, я прав?       — Тут я не могу точно сказать, — произнес Роккаку. — Однако я тоже волнуюсь, Коичи.       Юноша, до сей поры цепеневший от одного присутствия Роккаку в комнате, неожиданно для самого себя обмяк. От этих слов напряжение в атмосфере снизилось. Это сила эмпатии?       — Тем более они судьбой связаны. Если что-то случится с одним, второй этого точно не переживет.       Мужчина тяжело вздохнул.       — Однако сейчас не время расстраиваться. Мы постараемся сделать все, что в наших силах. Очевидно, что для этих детей ничто не будет прежним, однако они смогут нормально жить в этом мире. И их связи не будет угрожать опасность.       Взглянув на настенные часы, Роккаку встал с кровати Коичи и направился к двери.       — Что ж, мне пора. Спокойной ночи.       — Удачи вам, Роккаку-сан.       Юноша провожал того взглядом, как ненадолго Роккаку остановился у двери и бросил эту фразу:       — Советую помолиться за них. Нам придется сделать очень много.       Потом вышел и скрылся где-то во тьме коридора. Коичи не успел сказать мужчине, что он давно перестал верить в Бога, но почему-то именно сейчас он захотел помолиться. Он не надеялся, что Бог услышит его. Тем более, что Коичи находился сейчас в Аду. Просто Коичи, словно инстинктивно, почувствовал ответственность за этих двух детей. А также вину, причину которой он пока не мог объяснить. Склонившись над столом, он сложил руки в замок и обратил к Богу свою молитву.