***
Айзава то и дело, да посматривал на сына. Изуку справлялся просто отлично, по крайней мере за время проведённое в одной комнате с ними он расслабился и сбежать не пытался. Ямада успел всучить малышу купленную им коробочку с игрушкой. Попавшийся брелок Сущего Мика был показан абсолютно всем, даже "пугающим незнакомкам". — Ух ты, какой чудесный брелок, Изу! — Немури улыбалась. Мальчик заметно нервничал, прежде чем заговорить с ней и Шуткой. Он бросал на них взгляды, затем сжимался и прятал свои глаза. Открывал рот, что бы заговорить, но затем закрывал и неравно сжимал брелок в ладошках, смотря на него и кусаю губу. — Чудесный брелок! Тебе нравится Сущий Мик, да? — Полночь не собиралась нарушать его личное пространство, но Шутка, видимо, была иного мнения. Девушка медленно, чтобы ребёнок это видел, положила руку на его голову, погладив. Изуку не отстранился, но кажется на секунду запаниковал. Шота кинул в них недовольный взгляд. Мальчик отреагировал лучше, чем ожидалось. Он улыбнулся, и его плечи опустились. — Да, но у него глупая причёска. — Эй, малыш, это разбивает мне сердце! Ребёнок увлечённо рисовал в своём маленьком блокноте, поглядывая на свою "модель" в виде нового брелка. У него была завидная коллекция канцелярии: маркеры, карандаши, мелки, разного вида скотчи и наклейки. Изуку не был капризным или наглым ребенком, просто взрослые вокруг были слишком мягкотелыми. Баловали его не только отец и Ямада, но и детектив Тсукаучи, который, как оказалось, был очень щедр на подарки. Стоило только узнать о любви малыша к рисованию, как детектив решил, видимо, скупить весь возможный ассортимент канцелярского магазина. Так что да, большая часть его детского стеллажа была забита различной канцелярией. — Изу-чан, чего бы ты хотел на ужин? — Шутка пересела с дивана на пол, рядом с мальчиком. Тот сперва отстранился, но завидев нежную улыбку и расслабленную позу успокоился. Эми опустила руку с телефоном так, что бы Изуку смог заглянуть в него. Мальчик подполз ближе и через несколько минут обсуждений, прислонился головой к руке героини. — Курица с ананасами? Почему там ананасы? Это фрукт, разве нет? — Ага, но его часто добавляют в блюда. Это очень вкусно! Если хочешь, можешь выбрать это блюдо и если тебе не понравится мы просто вытащим ананасы, — Ребёнок погрузился в раздумья, смеша Эми своей серьёзной мордахой. Приняв решение, ребёнок кивнул, соглашаясь и Фукукадо добавила блюдо в заказ. — Оно острое? — Только попробуй заказать ему острое, — Айзава не оторвал взгляда от бумаг, протягивая одну папку Мику. — Я и не собиралась! — Стёрка удостоил её осуждающим прищуром, девушка надула щёки. Мальчик рядом с ней тихо посмеялся и героиня быстро оттаяла, возвращая всё своё внимание ему. Разбирать завалы на столе не было желания, но места за их маленьким кухонным столом всем не хватит, поэтому добрых 10 минут герои занимались перекладыванием своих многочисленных документов на пол. Шутка, споткнувшись об одну из стопок бумаги благополучно обвалила её, за что получила шлепок по ягодице от Немури и ненавидящий взгляд от Шоты. Изуку непонимающе уставился на героев, на что Ямада попросил "не обращать внимания на игрища взрослых". Изуку сидел между Айзавой и Ямадой, достаточно близко к ним обоим чтобы мужчины могли приглядывать за ним. Мидория ел очень аккуратно, хотя всё равно умудрялся пачкать своё лицо. Ему очень понравилось сочетание сладкого с солёным, да и сам ананас в принципе, так что ребенок был полностью доволен, и Шутка вздохнула с облегчением. Айзава, не отвлекаясь от беседы, продолжал следить за сыном. У Изуку всё ещё были проблемы с питанием и наблюдать за ним было необходимо. — Ты наелся? — Шота заглянул в лицо сына. Его тарелка была наполовину полной. Мальчик отрицательно покачал головой и виновато опустил глаза. — Изуку, ты должен есть столько, сколько тебе необходимо, пока ты не почувствуешь себя сытым, — Айзава положил ладонь на голову ребёнка, поглаживая того в утешении. Кажется, он повторял это не в первый раз и несмотря на лёгкое раздражение, промелькнувшее лишь на секунду, был абсолютно спокоен. Мидория послушно кивнул, хотя всё ещё выглядел виновато. — Хочешь попробовать моё? — Вновь кивок. Шота убрал руку с головы ребенка и взял свои палочки, перекладывая немного мяса с овощами на его тарелку. — О, Изуку, хочешь и моё тоже попробовать? — Мик даже не дождался кивка, прежде чем положить на его тарелку немного лапши с грибами в кисло-сладком соусе. Полночь, даже не спрашивая, потянулась через стол, кладя пару кусочков курочки терияки. Шутка так же взялась за палочки, потянувшись. — Эми, не смей давать Изуку острого. — Я и не собиралась! — Женщина вновь надулась, кладя Изуку на тарелку немного салата, а не своей острой лапши с креветками, пока Полночь и Ямада заливались смехом под недовольную перепалку двух героев( — Я что, по-твоему настолько тупая? — Да.) Шутке не нужно задавать вопрос, чтобы удовлетворить своё любопытство. Она прекрасно осознаёт причины подобной чрезмерной опеки в отношении ребёнка. Она не глупая, опыт помогает простроить параллели, а внутренняя чуйка сигнализирует о правильности выводов. Шота продолжает следить за сыном. Ямада прячет грустную улыбку за жеванием своего ужина. Каяма бегает взглядом по маленькому тельцу, цепляясь глазами за шрамы и торчащие вены, которых быть у ребенка не должно. — Психотерапевт Изуку сказал, что детям нужна стабильность, для ощущения безопасности, — Шота медленно поглаживал спящего сына, запуская пальцы в тёмные кудряшки. Его пустой взгляд дырявил стену. Голос был тихим и усталым, с лёгкой хрипотцой. Мальчик уснул практически сразу, после позднего ужина. Он остался сидеть на полу, облокотившись о тумбу с телевизором за своей спиной, прижимая ребёнка к своей груди. — У Изуку были лишь две стабильности в жизни — голод и боль. Никто ничего не сказал. Айзава осторожно поднялся с ребенком на руках, медленной тихой поступью уходя из гостиной, чтобы уложить его в постель.***
Изуку не любил больницы. Шота тоже. Мальчик был слишком юн и пережитый опыт диктовал ему, что людям в халатах доверять нельзя. Они злые и причинят боль. Шота был отцом-новичком и, если верить Наомасе, был слишком чувствителен к стрессу своего ребёнка. Возможно, это правда, но Айзава отказывается это признавать. Плановые мед-осмотры Изуку необходимы, он достаточно умён, чтобы понять это, но страх сильней и тот не в силах сдержать дрожь. Он не плачет и не истерит, просто молча ждёт подставы, хоть и знает, что папа всегда рядом и защитит. Мидория перерос свой страх не сразу. Громоздкие медицинские аппараты его пугали, а необходимые заборы крови и капельницы причиняли дискомфорт. Но всё же, Изуку очень быстро привык к этому, перестав забиваться в углы и цепляться за родителя. Психотерапевт Изуку сказал, что мальчик очень хорошо проходит через это, быстро привыкая к больницам и начиная простраивать положительные ассоциации, связанные с врачами. Однако Айзава не переставал волноваться, даже когда Изуку был абсолютно спокоен и просто сидел в детском уголке с расписанными стенами, рисуя что-то в своём блокноте. Айзава всё ещё ненавидит больницы, хоть его сын больше не напуган до потери сознания. Раньше просыпаться в больнице Айзеве нравилось больше. Пару дней выходных и сон, который он может себе позволить. Даже не смотря на раны, ужасную боль, а порой и провальные миссии. В этом было хоть что-то хорошее. Своего рода маленькая терапия, позволяющая, хотя бы пару часов, не думать ни о чём кроме бинтов и катетере с обезболивающим. С появлением Изуку пробуждения в больнице приносили лишь панику и невыносимую тяжесть в груди. Оставить Изуку одного, напуганного и заплаканного, ещё такого маленького и беззащитного. Он с ранних лет видел бессознательное тело своего отца с ранами разной степени паршивости. Слишком рано осознал, что Айзава — не бессмертен и в любой момент может просто не открыть глаз. Сотриголова изо всех сил старается избежать лишних травм. Всё, что угодно, лишь бы не спровоцировать очередной приступ паники у своего ребёнка. Ямада, конечно же, был отличным помощником, даже тогда, когда Шота лежит на больничной койке в отключке. Изуку всегда расслаблен рядом с ним, потому что Хизаши — член семьи. Достаточно спокойной улыбки на лице Мика и мальчик невольно перестаёт реветь, будто бы на подсознательном уровне веря его спокойствию. Тсукаучи был тем, кому мальчик всегда доверял. В мировоззрении Изуку детектив не мог лгать и его словам Изуку верил, невольно расслабляясь от услышанного "он в порядке". Шутка всегда была оптимистична. Она окружала Изуку своим голосом, мягкими касаниями и всем подряд, что попадётся под руку, удивительно мастерски концертируя его внимание на чём-то кроме лежащего на койке отца. Каяма это олицетворение материнской любви. Той самой, которой у Изуку никогда не было. Она мягко улыбалась, гладила по волосам и обнимала, рассказывая что-то своим тихим и убаюкивающим голосом. Даже без использования причуд она была мастером в успокоении нервов и усыплении маленьких плаксивых мальчишек. Как-то она обмолвилась, что использовать причуду на Изуку в таких обстоятельствах она ни за что не будет. Ей кажется это неправильным, каким-то пренебрежением с её стороны, и даже если это не так — от своего она не отступит. Айзава правда любит своих друзей, но никогда им не скажет об этом, ведь иначе они будут доставать ещё больше. А нервотрёпки ему и так хватает***
— Вот ты где! — Изуку счастливо взвизгнул, унося ноги из своего укрытия. Каяма растягивала губы в улыбке. Когда ты бегаешь за маленьким мальчиком по пустым кабинетам школы очень тяжело оставаться в образе роковой красотки. Полночь в повседневной жизни от своей героической ничем не отличалась, разве что, конечно же, она не всегда была секси дивой. Всему есть место и время, и наедине с друзьями или в играх с маленьким ребёнком кокетству не место. Ямада как-то сказал, что рядом с Изуку она теряет 70% своей сексуальности при этом увеличивая свою очаровательность на 80%. Она не до конца поняла его аналогии с процентным соотношением, но основную суть уловила и этого было достаточно. Она не обязана быть секс-бомбой 24/7, а особенно рядом с Изуку. Каяма быстро его нагнала, подхватывая на руки и подкидывая к себе в объятья. Изуку засмеялся ей в шею. — Ладно малыш, скоро будет перемена, так что нам пора возвращаться в учительскую, — Мидория кивнул, обхватывая шею героини. Изуку был идеалом послушания — сидит себе тихо-мирно в уголке, рисует, пишет что-то. Если бы Немури не утащила его бегать по коридорам, он бы так и сидел до конца уроков. Изуку была необходима физическая активность, особенно сейчас, когда он так слаб и мал. Ему нужно было прийти в норму, и движение пойдёт ему на пользу. Малыш прижал голову к её плечу, щекоча ключицу и шею волосами, даже через костюм. Каяма усадила ребёнка за офисное кресло рядом с собой. Даже на максимальном подъёме Изуку не доставал до стола нормально, поэтому героиня положила туда подушку с дивана в углу. Мальчик продолжил рисовать в своём блокноте, забавно морща носик когда брал не тот цвет. Немури занималась своей работой, поглядывая на мальчика между делом. О, она уверена, что этой привычкой она обязана Айзаве. Его нервозность заразна. Эктоплазм проплыл в учительскую с печально-усталым вздохом. Мужчина так погряз в своих мыслях, что даже не сразу заметил необычного гостя — ребёнка. Герой остановился, удивлённо смотря на мальчика, который тоже его заметил, оборачиваясь. — О, привет, Эктоплазм, — Каяма улыбнулась. Герой указал на ребёнка пальцем. — Это Изуку, сегодня Ямада его папочка на день, но у него два первых урока идут подряд, так что я приглядываю за ним. Изуку кивнул в подтверждение слов, лёгкая улыбка растеклась по его лицу. Мальчик, непривычно для себя, протянул руку для рукопожатия, как Ямада-сан ему объяснял. Вообще-то, Изуку сегодня пожал руку каждому работнику школы, которому его представляли. Мик сказал, что нужно учится социализации, а Айзава плохой учитель в данной сфере. Мидория, не то что бы очень хотел знакомится с каждым и социализироваться, но к мнению Мика прислушался. Эктоплазм пожал маленькую ручку, с удивлением для себя подмечая его ужасную бледность. Мидория оторвался от руки героя, осматриваясь по сторонам. Он сполз с своего стула, убегая к диванчику в углу на котором лежал маленький рюкзачок. Порывшись в нём, ребёнок вытащил толстую потёртую тетрадку. Он вернулся к героям, раскрывая тетрадь на одной из страничек. Изуку поднял ручки над головой, протягивая раскрытую тетрадь Эктоплазму. — Что тут? — Эктоплазм наклонился, принимая тетрадку из рук мальчика. Сверху страницы аккуратно написанная хирагана "Эктоплазм", служащая заголовком. На страничке был немного кривоватый, но узнаваемый рисунок самого героя с описанием его причуды, особенных приёмов, которые Изуку мог увидеть по телевизору и каких-то битв, которые кто-то выложил в интернет. Герой удивлённо моргнул, смотря на странички. Изуку смотрел на него с сиянием в глазах и вместе с тем его щёки порозовели, выдавая смущение. Полночь рядом хихикнула, протягивая ручку с своего стола герою. — Он хочет твой автограф. Ему нравится анализировать героев и автограф на страничке с анализом — его маленькая гордость, — Изуку улыбнулся, опуская красное лицо. Немури вновь засмеялась гладя мальчика по голове. Эктоплазм не сдержал улыбки, хоть и понять его выражение лица проблематично. Герой оставил аккуратный автограф в углу странички приписав "так держать" рядышком. Детям Эктоплазм не очень нравился. Он может это понять, в конце концов его мутация специфична, а костюм и вовсе выглядит странно и отчасти даже жутко. Но ребёнок перед ним не был напуган, он был искренне счастлив когда увидел автограф и очень часто повторял "спасибо", кланяясь. И когда Изуку попросил показать свою причуду герой не мог отказать.***
Шота открывает дверь квартиры вваливаясь в неё и сразу же впечатываясь в стену коридора. Конечности будто бы налиты свинцом, болят и тянут вниз ненужным грузом. Глаза сухие и горят от жгучей боли и усталости. Капли не помогают, глазные яблоки настолько высохли, что высасывают жидкость, как губка, не даруя приятной прохлады и расслабляющего пощипывания. Герой видит пляшущие цветные пятна в глазах и всё что может это упасть на колени, чудом скидывая обувь. Прежде чем подняться герой даёт себе передышку, сидит на полу и всматривается в темноту то и дело закрывая глаза, пытаясь избавится от ряби. Будто бы мир вокруг — водная гладь, а Шота всего лишь мусор брошенный в водоём. Когда глаза привыкли к темноте, а пятна прекратили свои дикие пляски, мужчина усмотрел тело, лежащее на полу. Его сын лежал у стены в коридоре, сжавшись в позу эмбриона в своей маленькой забавной плюшевой пижаме. Лицо Сотриголовы исказила боль. Он подполз к мальчику, игнорируя ужасную боль в отбитых коленях. На красных щеках виднелись дорожки стянутой кожи, ресницы подрагивали. Мальчик спал неспокойно и дрожал, даже его тёплая пижама не спасала от холода пола. Герой прислонился к стене, стараясь как можно аккуратней поднимать Изуку на руки. Руки болят, будто бы мышцы изорваны и совсем не держат кости, чтобы просто управлять конечностями нужно приложить усилия. Айзава прикусывает губу и пыхтя встаёт, всё ещё используя стену как поддержку. Не важно, насколько он устал. Не важно насколько ему больно. Он не собирается оставлять сына на полу чёртовой тёмной квартиры, ведь причина его слёз это глупый отец, ушедший посреди ночи. Изуку был не против оставаться один. Он, как и Айзава, расслаблялся в тишине и уюте квартиры. Даже в столь юном возрасте мальчик был самостоятелен, таковы обстоятельства его жизни и здесь ничего не поделаешь. Первое время Мидория напугано смотрел на уходящего в ночной патруль родителя, плохо спал, а иногда и вовсе дожидался отца до последнего, пока просто не отрубался. Но даже к этому он привык. Каждый вечер перед сном получая поцелуй в лоб и обещание на мизинцах, что папа поспит больше двух часов и не получит никаких травм в этот раз. Что сегодня вызвало такую реакцию понять было сложно, и Шота решил оставить это до утра. Герой, буквально, упал на кровать, лишь чудом удержавшись на ногах пока клал сына рядом и накрывал одеялом. Он так и уснул, поперёк кровати в своём потрёпанном костюме. Изуку сидел на коленях Шоты, сжимая его домашнюю кофту в руках и используя его, как большую грелку. Айзава не был против, его сын может греть свои холодные руки об него сколько захочет, но мальчик был непривычно молчаливым, что настораживало. С самого пробуждения Изуку ходит попятам, будто бы боясь что если он отойдёт слишком далеко отец просто исчезнет. Что ж, Стёрка оттягивал этот разговор достаточно, но он больше не может это игнорировать. В квартире было тихо, лишь стиральная машина на грани слышимости стирала постельное бельё, испачканное геройским костюмом. — Малыш, почему ты спал на полу? — Айзава гладил ребёнка по голове в успокаивающем жесте. — Ты исчез и даже не предупредил, — Изуку надул щёки. — Я знаю что у тебя работа и что ты герой, но я не знал что тебя нет дома. И когда я проснулся от кошмара тебя не было и.. я испугался, потому что ты не сказал мне что уйдёшь. О. Шота сгорбился, затягивая Изуку в полноценные крепкие объятья. Изуку фыркнул, но обида отступила и ребёнок уткнулся в шею героя, крепко его обнимая. — Прости Изу, ты спал, я не хотел тебя будить. — Ты мог оставить записку. — Ты прав. Тогда, я буду оставлять записки на холодильнике, если соберусь уйти куда-то и не смогу сказать тебе лично, хорошо? — Шота почувствовал его улыбку, потому что Изуку всё ещё утыкался в его шею, слишком увлечённый объятьями. Мальчик кивнул, сжимая руки на отцовской шее крепче. — Спасибо.