***
Женщина тщательно закрыла за собой дверь комнаты. Села в кресло, откинула голову. Закрыла глаза. Только теперь, только когда она одна, можно ненадолго сбросить маску. Маску, почти приросшую к лицу. Можно стать самой собой, а не такой, какой должны ее видеть окружающие. Через открытое окно она слышала веселые, возбужденные голоса. Праздник Святого Эндрю… Она не любила этот праздник. По правде говоря, она никакие праздники не любила. Их семья жила бедно. Не голодали, но и лишних денег не было, чтобы наряжаться и дарить подарки. Другие дети радовались обновкам и хвастались подарками, а она… ей оставалось только делать вид, что все это ее не интересует. Это была первая маска, которую она примерила — маска серьезного человека, которому неинтересна вся эта ерунда. Но тогда же, в детстве, она поняла, в чем ее сила. Она, плохо одетая, некрасивая, слабая, одним превосходила всех сверстников, да и многих взрослых — умом. Ум помог ей найти союзников и одолеть врагов, помог выбраться из грязи, в которой она родилась. Всего, что у нее есть, она добилась своим умом — и еще большего добьется. И если на этом пути будут жертвы… Что же, ее, маленькую оборванную девочку, никто не жалел — почему же она должна кого-то жалеть?Часть 18
19 апреля 2024 г. в 16:54
Кажется, в бесхитростной легенде о чудесном спасении от страшного викинга таилось какое-то колдовство — иначе трудно объяснить, почему ей так увлечены были не только дети, но и взрослые. Упоминания о предстоящем празднике Джейсон слышал чуть не от каждого встречного. А когда в коридоре Кортон-холла он встретил мисс Донован с рогатым шлемом в руках, то не смог сдержать смеха.
— Мисс Донован, неужели в отряде Олава Хмурого были женщины?
Секретарша остановилась и посмотрела на доктора строго и внимательно, словно впервые его увидела, потом проговорила бесстрастно, как всегда:
— Вообще-то среди викингов были и девы-воительницы, и девы-мореплавательницы. Но этот шлем не мой, его собирается надеть мистер Кортон. А пока я должна осмотреть его, не надо ли подкрасить или починить.
— Мистер Кортон?! — изумился доктор. Мисс Донован едва заметно улыбнулась.
— Он заботливый отец и старается радовать свою дочь. Я думаю, Шарлотта все равно его узнает, но это не так уж важно.
Еще через день в Кортон-холле снова появился доктор Стенсби. На этот раз он обратился непосредственно к Джейсону.
— Так в какой дозе вы даете детям чилибуху? — сходу спросил он.
— То есть вы готовы воспользоваться моими догадками? — переспросил Джейсон.
— Да, судя по всему, вы правы, — неохотно признал Стенсби. — Ну так как?
— Я подбирал дозу титрованием, — обьяснил Джейсон, — но вам, я думаю, нет необходимости начинать, как я, с минимальной дозы. У Шарлотты улучшение появилось на двенадцати каплях, Энтони стало лучше на четырнадцати.
— И побочных эффектов не было? — уточнил Стенсби.
— У Энтони в какой-то момент отмечалось слюнотечение. Я думал уже назначить атропин, но, к счастью, не потребовалось, на следующий день все было нормально. А могу ли я спросить, почему вы вдруг согласились выслушать меня?
Стенсби ответил не сразу. Как и при первом разговоре, отвернулся, преувеличенно внимательно глядя в окно, а потом проговорил сухо:
— Похоже, что у Стоуна развивается пневмония.
Джейсон вздрогнул. Арчи, славный смышленый мальчик, который читает Дарвина и мечтает быть то ли врачом, то ли путешественником… И спокойный ровный голос миссис Стоун… Если Арчи умрет, это будет на его, Джейсона, совести. Он должен был настоять, убедить Стенсби… или прямо обратиться к миссис Стоун, и плевать, что после этого о нем думал бы коллега.
— Вы не возражаете, если мы вместе его осмотрим? — спросил он, стараясь скрыть волнение.
Миссис Стоун держалась спокойно — а может, просто не понимала всей серьезности ситуации. Наверное, она была хорошей медсестрой, но все же не врачом, и то, что Арчи постоянно чуть подкашливает, ее не слишком пугало.
А может, наоборот — опыт вместе с материнской интуицией подсказывали ей, что все не так уж страшно. Поскольку, тщательно выслушав мальчика, доктор Хейл пришел к выводу, что о пневмонии речь пока не идет. Инфекция уже спустилась в бронхи, но с этим можно было справиться.
Они вдвоем обсудили предполагаемое лечение. И пока доктор Стенсби выписывал рецепты, Джейсону вдруг пришла в голову одна мысль.
— Скажите, миссис Стоун, а к вам не заходил здешний проповедник, Чепмэн?
— Пытался, — женщина, казалось, вовсе не удивилась вопросу. — Но я не стала с ним разговаривать. Но вот его сестра несколько раз заходила. Она не пыталась читать проповеди или запугивать, а просто помогала мне, по-женски. Сидела с Арчи, когда мне необходимо было отлучиться, угощала нас пирогом.
— А когда она была у вас последний раз?
— Кажется, три дня назад, — неуверенно проговорила миссис Стоун.
— Четыре, — возразил Арчи. — Она еще имбирное печенье принесла. А почему вы спрашиваете?
— Сам не знаю, — честно признался доктор. И действительно, почему он спрашивает? Ведь они с Эмили уже убедились, что Чэпмен непричастен к этим событиям…
Между тем магия святого Эндрю, кажется, начала действовать и на самого доктора. Право, ничем другим невозможно было объяснить тот факт, что Джейсон с помощью Эмили мастерил себе из старой фетровой шляпы и оберточной бумаги рогатый шлем под беспечную болтовню сидящей на кровати Лотты. Теперь, когда лекарство было найдено, доза подобрана, и дети, все четверо, явно пошли на поправку, у доктора Хейла не было причины оставаться здесь. И как бы не огорчала его мысль о предстоящей разлуке с Эмили, ему, конечно, следовало вернуться в Лондон, к своим больным, к обычной, рутинной работе. Правда, Джейсон по-прежнему не знал, что — или кто — вызвало эту странную болезнь. Но с другой стороны, он решительно не имел ни малейшего представления о том, что еще можно было сделать в смысле поиска преступника. В конце концов, он не сыщик! И велика ли разница, чей это был умысел, если он не достиг цели?
В общем, Джейсон уже готов был уезжать, но мистер Кортон неожиданно предложил ему остаться до конца праздника — и тот с радостью согласился. Вот и пришлось теперь заниматься амуницией.
Узнав, что он задерживается, Эмили обрадовалась, но и смутилась. Проговорила чуть растерянно:
— Вам тут, наверное, скучно будет. У нас тут все, можно сказать, по-деревенски…
— Рядом с вами мне не будет скучно нигде, — искренне ответил Джейсон и поспешил добавить: — Да и вообще я с удовольствием побываю на, как вы говорите, деревенском празднике. В Лондоне я вряд ли увижу что-то подобное.
Праздник продолжался три дня, но, насколько понял Джейсон, кульминацией был третий день, именно тогда все ходили друг к другу в гости, непременно надев карнавальные костюмы, и дарили друг другу подарки. Впрочем, праздничная атмосфера в городке и в округе чувствовалась с самого первого дня. На улицах то и дело можно было увидеть ряженых, детей и даже взрослых, все смеялись, радовались, поздравляли знакомых и незнакомых.
Лотта действительно смогла сама выйти в сад, к всеобщей радости обитателей дома. Садовник в рогатом шлеме, который на нем смотрелся очень органично, гармонируя с небритым подбородком, даже преподнес девочке цветок — позднюю хризантему, как нарочно расцветшую к празднику. В сопровождении Эмили и Джейсона девочка дошла до пруда, посидела на скамеечке, а потом вдруг спросила:
— А Энтони тоже выздоравливает?
Джейсон нахмурился, пытаясь сообразить, обсуждали ли они здоровье мальчика при Лотте. Впрочем, тайны из этого они не делали, и она вполне могла услышать достаточно.
— Да, милая, — улыбнулась Эмили. — Он был болен сильнее, чем ты, и пока еще не встает, но ему тоже лучше.
— А можно мне его увидеть?
Вопрос был неожиданный. Хотя если подумать… Девочка столько времени не выходила из комнаты, не видела никого, кроме Эмили, доктора и отца. Теперь, когда Энтони не выглядит тяжело больным, встреча с ним будет, пожалуй, на пользу им обоим, порадует и внесет разнообразие в тоскливую жизнь.
— Если твой отец не будет против, я, пожалуй, готов проводить тебя к нему, — ответил доктор.
Мистер Кортон рассудил примерно так же, как и сам доктор.
— Встреча с другом ее порадует, а ведь в последнее время у нее было немного радостей, и если вы считаете, что поездка ей не повредит…
Поездка привела Лотту в полный восторг. Девочка без устали крутила головой, разглядывая окрестности, подпрыгивала на сидении, смеялась, глядя на ряженых. Энтони, разумеется, тоже был рад увидеть подругу.
— Ты уже совсем здорова!
— Не совсем, — возразила Лотта, — но лучше. А ты…
— Мне тоже лучше, — поспешил успокоить ее мальчик, — я уже сам сажусь.
— Я же тебе говорила, что Энтони болеет тяжелее, — вставила Эмили.
Лотта ненадолго задумалась, потом сделала вывод:
— Это, наверное, от того, что тогда ты меня прикрыл. Ну, тогда, в часовне.
Взрослые переглянулись в недоумении.
— О чем ты, Лотта? — спросил доктор. — От чего прикрыл?
— А я не говорила? — слегка удивилась девочка. — Когда мы были в часовне, и там с нами говорила Принцесса летучих мышей, и потом появился дым, то Энтони оттолкнул меня, а сам шагнул вперед и прикрыл меня. И, наверное, я меньше всех надышалась этого дыма, а Энтони больше всех.
Эмили и Джейсон обменялись быстрыми взглядами, и Джейсон сделал было шаг к мальчику, но девушка едва заметно отрицательно качнула головой. Присела на край кровати, проговорила ласково и строго:
— Энтони, ты молодец, я горжусь тобой. Может быть, ты спас Лотту. Но теперь подумай, и ты, Лотта, тоже — подумайте, что же вы там видели? Ведь вы оба знаете, что у летучих мышей не бывает принцесс, а если бы они и были, как королевы у пчел, то не говорили бы по-человечески. Ну, вспомните! Это ведь был человек, да?
Энтони нахмурился, добросовестно пытаясь вспомнить.
— Может, и человек, — сказал он наконец, — но у нее были крылья.
— И морда, — добавила Лотта.
— Какая морда? — быстро уточнил доктор. — На кого она была похожа? На собаку, или, может, на насекомое?
— Не знаю, — девочка помолчала и добавила: — У нее такие глаза… большие и круглые.
— И блестящие, — добавил Энтони. — А сама морда серая. И крылья.
— И голос странный. Не как у людей, — продолжала вспоминать Лотта. — Такой глухой, и с подвываниями.
— Такой голос бывает, если в банку говорить, — опять подхватил Энтони. — Знаете, банку приставить ко рту, тогда голос делается как у привидения.
Никаких других подробностей дети так и не смогли вспомнить…