Летучие мыши и прочие гады

      В многочисленных экспедициях, связанных с изучением летучих мышей, доктор Хейл давно заметил странную закономерность: в хорошую погоду, скажем, летом или в начале осени, за городом все выглядело значительно красивее, чем в Лондоне, небо чище и зелень свежее. Зато и ненастье, в Лондоне навевавшее хандру, в сельской местности казалось совершенно невыносимым. В большом городе тоскливый вой ветра не был слышен за гомоном толпы и шумом проезжающих мимо экипажей, и свет газовых фонарей разгонял тьму, а стоило отъехать подальше — и казалось, что во всем мире не осталось ничего, кроме низких туч и бесконечного дождя.       Джейсон помнил, каким безмятежным и уютным показался ему в свое время городок Милфорд. Помнил, как он в первый раз увидел Кортон-холл — старомодное, несущее на себе следы времени, но очаровательное здание, полускрытое пышными кронами высоких деревьев. А теперь дом как будто разом обветшал, стены потемнели от влаги, и растущие вокруг деревья угрожающе топорщили кривые голые ветки.       И в гостиной теперь было сумрачно, только чудовищная скульптура на стене таращила кровавые глаза, словно прислушиваясь к разговору доктора Хейла и мистера Кортона.       — Насколько я понимаю, вы нашли средство, которое может помочь моей дочери? — мистер Кортон держался сдержанно, привычно скрывая свои эмоции, и только во взгляде была надежда.       — Думаю, да, — кивнул доктор. — Но должен признаться, что это вещество, насколько мне известно, до сих пор при подобной болезни не применялось, а кроме того, само по себе является весьма токсичным. Разумеется, я буду контролировать процесс лечения, чтобы не допустить передозировки, но…       Он немного поколебался, не зная, продолжать ли. И решил, что отец больного ребенка должен знать всю правду.       — Брат мисс Кизлоу сейчас в более тяжелом состоянии, чем ваша дочь. В его случае мне не приходится сомневаться, оставлять его без лечения опаснее, чем рискнуть и использовать непроверенное средство. Но состояние Лотты на данный момент не является угрожающим, и можно подождать…       Мистер Кортон перебил его:       — Ждать, пока оно станет тяжелым? Пока возникнет угроза для жизни? Скажите, доктор, вы твердо уверены, что у моей дочери и у того мальчика одна и та же болезнь?       — Да, — твердо ответил Джейсон. — Без сомнений.       — В таком случае какой смысл ждать? — резонно проговорил Кортон. — Пока с ней всё не так плохо, ей, наверное, и доза лекарства понадобится не такая большая. Делайте, как считаете нужным, доктор, я вам доверяю.       В глубине души Джейсон сам не вполне доверял себе. Но отец его пациентки был в определенном смысле прав. Что же, теперь надо было поговорить с миссис Кизлоу… и, разумеется, с Эмили.       В дверях гостиной Джейсон почти столкнулся с хмурой мисс Донован. Все тот же строгий взгляд, та же почти мужская прическа, несколько папок в руках… И почему-то у Джейсона возникло ощущение, что она все это время подслушивала их разговор. Никакой причины думать так у доктора не было, как не было у нее и никакого смысла подслушивать. Но странное ощущение не проходило. И когда доктор шел по коридору, он, казалось, чувствовал чужой, недобрый взгляд в спину…       Доктор вошел в детскую. И опять, как и в первый раз, Эмили порывисто встала ему навстречу, а Лотта приподняла голову от подушки.       — Здравствуйте, доктор! — два голоса прозвучали почти в унисон, и он невольно улыбнулся. Поздоровался с обеими, привычно осмотрел Лотту… Симптомы явно нарастали. Общее состояние пока не ухудшилось, но без лечения это было только вопросом времени.       — Вы ведь вылечите меня, да, доктор? — голосок Лотты звучал не по-детски серьезно. Девочка едва ли могла сознавать тяжесть своего заболевания, но, видимо, ей передавалась тревога взрослых…       — Обязательно, — с искренней улыбкой ответил Хейл и с радостью увидел, как на лице Эмили появилась встречная улыбка. — Только лечиться придется довольно долго, но ты же терпеливая и умеешь спокойно ждать, правда?       Он поставил на стол склянку и тщательно отмерил в мензурку пять капель — с учетом веса пациентки доза меньше самой минимальной.       — Оно горькое? — осторожно спросила Лотта, внимательно наблюдающая за его действиями.       — Боюсь, что да, — с легким сожалением в голосе ответил Джейсон. На самом деле ему и в голову не приходило пробовать настойку на вкус, но большинство растительных препаратов содержат в том числе и горечи, и вряд ли чилибуха должна быть исключением.       — Я прикажу подать тебе теплого молока с медом, чтобы запить, — поспешила успокоить ребенка Эмили. — Если доктор не возражает.       Лотта, зажмурившись, проглотила содержимое мензурки. Помолчала, словно прислушиваясь к себе.       — Оно горькое, но не очень, — проговорила она наконец. — А я скоро выздоровлю?       — Может, недели через две или больше, — предположил Джейсон. — А пока выпей молоко и отдохни.       В этот раз Эмили опять сопровождала доктора Хейла, направлявшегося в Милфорд, к Энтони. Они сидели друг напротив друга. За окном экипажа медленно проплывали знакомые пейзажи, подернутые грустной осенней дымкой. И, несмотря на всю тревогу о брате, беспокойство о будущем, неопределенность того, что их ожидает, Эмили поймала себя на мысли, что ей нравится вот так ехать. Вместе, в уютном, лишенном неловкости молчании, слушать гулкое постукивание копыт...       За прошедшие дни Энтони заметно ослаб. И когда Эмили бросилась к нему, он едва поднял голову от подушки.       Джейсон осмотрел ребенка, с тревогой отмечая, как быстро прогрессируют симптомы.       — Так вы уже знаете, чем лечить Энтони? — миссис Кизлоу смотрела требовательно и строго.       — Да, — кивнул Хейл. — Но давайте выйдем, мне нужно кое-что обговорить с вами.       Они прошли в соседнюю комнату. Доктор снова повторил всё, что сказал Кортону — про то, что лекарство токсично, а его использование при подобном заболевании не изучено.       — Разве у меня есть выбор? — возразила миссис Кизлоу. — Мой Энтони чахнет на глазах, у него нет времени ждать, пока кто-нибудь изучит это средство. Если вы считаете, что оно может помочь, значит, надо попробовать!       — Я тоже так считаю, — кивнул доктор. — Но подбирать дозировку лекарства надо с большой осторожностью. Я буду приезжать каждый день, но не могу постоянно быть рядом с Энтони, поэтому надеюсь на вас, на вашу наблюдательность.       — Какие признаки должны меня встревожить? — деловито спросила женщина. — За чем именно я должна следить?       Она держалась уверенно, почти спокойно, и доктор в очередной раз поразился ее внутренней силе. Ее душу, несомненно, терзали страх, отчаяние, боль — но она сдерживала свои чувства… Можно было не сомневаться, что она точно и аккуратно будет выполнять все его инструкции.       На обратном пути Эмили спросила Джейсона:       — А что будет с теми двумя мальчиками? Их вы не будете лечить?       — Вы забываете, я не являюсь их лечащим врачом, — возразил Джейсон. — Неэтично с моей стороны было бы вмешиваться в проводимое лечение, тем более что я пока не вполне уверен, что моё будет более эффективно. Вот когда мы увидим результаты, а это будет, к сожалению, не так скоро... я начал с самой минимальной дозы, она вряд ли может помочь, зато и не повредит... Так вот, когда станет заметно улучшение, тогда я смогу обратиться к их врачу и поделиться с ним своими наблюдениями.       — Да, вы правы, так будет правильнее, — согласилась Эмили. — Но вы говорите, что не уверены… То есть если это лекарство окажется бесполезным…       — Тогда я найду другое, — твердо ответил Джейсон.       Наградой ему стал благодарный взгляд девушки.       По возвращению в Кортон-холл Эмили поспешила к своей подопечной, которая за это время, несомненно, должна была проснуться. А доктор в очередной раз с легкой досадой подумал, насколько все проще было бы, если бы он мог доверять здешнему врачу или хотя бы аптекарю. Вся его работа сейчас сводилась к тому, чтобы раз в день осмотреть обоих детей и отсчитать им несколько капель лекарства — и в то же время уехать он тоже не мог. Настойка чилибухи слишком токсична, чтобы оставить процесс титрования дозы без своего контроля, и он должен быть поблизости, чтобы успеть вмешаться в случае передозировки.       Впрочем, с другой стороны — грешно жаловаться, ведь это дает ему возможность несколько дней ежедневно видеться с Эмили.       А пока доктор решил заняться тем, что, возможно, следовало сделать с самого начала — разобраться, что же тут происходит с летучими мышами… и с пауками. Судя по тем трупикам, что принес ему в первый день мальчишка-грум, пауки существуют отнюдь не только в детском воображении. Но какое отношение они могут иметь к болезни детей? В природе существует немало пауков, яд которых опасен для человека, но во всех случаях отравление проявляется совершенно иначе. И уж точно не затягивается так надолго!       Почему-то вспомнилось, как рассказывал об их вылазке Энтони. Доктор прямо представил себе, как дети, охваченные одновременно страхом и любопытством, осторожно шли вперед, держась за руки, как радовалась удивительному приключению Лотта… Неожиданно в голове мелькнула нелепая мысль — позвать с собой Эмили. Может, ей тоже было бы интересно…       Глупости, конечно. Эмили не ребенок, которому позволительна подобная шалость, а взрослая, серьезная девушка. Она должна заботиться о Лотте. И, в конце концов, забираться вдвоем на чердак было бы просто неприлично! Да и что там интересного, если подумать? Пыль, хлам, запустение… и те самые мыши.       Ключ от чердака нашелся там же, где и должен был, судя по рассказу Энтони. Джейсон поднялся по черной лестнице, открыл дверь — ключ легко повернулся в замке.       Похоже, что после детей сюда никто не заходил. На полу до сих пор были видны дорожки маленьких следов, но их уже покрывал слой пыли. Летучие мыши, свисающие с потолка по углам, закопошились, встревоженные вторжением.       Доктор наклонился и поднял с пола мышиный трупик. Тот лежал прямо поверх следа, оставленного кем-то из детей, и под ним было уже достаточно пыли — значит, он появился не так давно. Иссохшее тельце в коконе из паутины… Что же за паук мог это проделать? Серебристо-белые нити были шелковистыми на ощупь и довольно прочными на разрыв. Шелковистыми… На самом деле они и тоньше, и прочнее шелка. Говорят, у Наполеона были перчатки, сотканные из паутины.       В специальной сумке Джейсон хранил дорожный набор натуралиста - пинцет, лупа, несколько бумажных конвертов и склянок для сбора образцов... Он достал конверт и аккуратно уложил туда пару прядей. Надо отослать Беллу, может, тот сумеет определить, какой именно паук это оставил. И подскажет, какой именно у этого паука яд. Все пауки ядовиты, но у разных видов яд действует по-разному… Есть ли среди них такой, действие которого может продолжаться месяцами? Ни у одного ребенка он не заметил следов укуса, хотя осматривал их весьма тщательно. Да они и не могли бы не заметить, не почувствовать укус, не могли бы о нем забыть. Уж точно не все четверо. И все же... Отравленные дети и ядовитые пауки - это не похоже на случайное совпадение.       Джейсон прошелся по чердаку, внимательно вглядываясь в темные углы. Нашлось еще несколько обмотанных паутиной трупиков. Пара мышей были еще живы — повинуясь невольному порыву, он освободил их от паутины, хотя и понимал, что это едва ли поможет, зверьки уже наверняка отравлены и не выживут.       Когда он приехал первый раз, грум вынес ему корзинку с двумя десятками мертвых мышей — и ему явно не пришлось выискивать их. Похоже, что с тех пор активность паука уменьшилась. Интересно, почему? Тогда было самое начало осени, с тех пор заметно похолодало — не в этом ли причина? Пауку-птицееду из тропических стран едва ли может быть комфортно английской зимой.       Пожалуй, завтра стоит поближе взглянуть на часовню. Правда, Нэт предупреждал, что излишнее внимание к ней может быть опасно. Но можно же не показывать своего интереса, а просто случайно пройти мимо, заглянуть в окна, послушать, не донесется ли изнутри подозрительный звук…       В это время сидящий за массивным столом с мраморной столешницей человек осторожно передвинул в сторону штатив с десятком пробирок, раскрыл толстую тяжёлую тетрадь, в задумчивости перелистал. Обмакнул перо в чернильницу и продолжил писать отчёт:       «По-видимому, наиболее целесообразно смешивать ядовитое соединение с водой, спиртом и белой глиной в указанных дозах. Полученную массу можно растереть в мелкий порошок, легко образующий взвесь...»