Летучие мыши и прочие гады

      Доктор Хейл с некоторой растерянностью покосился на кучу вещей в руках у женщины. Выдумка Эмили дала ему время, чтобы спокойно осмотреть ребенка и поговорить с ним, но что дальше? Снова выпроводить мать под таким же надуманным предлогом едва ли получится. Да и весь этот хлам надо как-то использовать, чтобы женщина не заподозрила обмана. После недолгого раздумья доктор начал со спичек, сложив из них нехитрую фигурку. — Смотри, Колин, это домик. Сможешь переложить две спички, чтобы он повернулся фасадом в другую сторону? От такой неожиданной смены темы разговора мальчик растерялся, но и успокоился. Приподнял голову, потянулся к спичкам. — Это легко. Вот, смотрите! — А если так? — доктор сложил другую фигурку. Скоро Колин совсем успокоился, увлекся, глаза заблестели. А доктор замечал, что мальчик не удерживает вытянутую руку на весу, а опирается локтем о постель — то есть мышечная сила снижена больше в проксимальных отделах. Видел, что пальцы не дрожат, и спички он кладет на место, не промахиваясь, как следовало бы ожидать при полинейропатии. И мышление не нарушено, ребенок вполне сообразителен, рассуждает логично и связно — это практически исключает свинцовое или ртутное отравление. Потом доктор Хейл разложил соль по кулечкам из полотенец и закреплял эти импровизированные отягощения то на запястьях, то на щиколотках мальчика, проверяя работу разных групп мышц… Применения мылу он придумать не успел и надеялся, что миссис Фредиджер о нем не вспомнит. Вернуться к разговору о летучих мышах и пауках в ее присутствии было невозможно, но доктор надеялся узнать что-нибудь от других мальчиков. Впрочем, при чем здесь пауки? Миастения с ними, как, впрочем, и с летучими мышами, никак не может быть связана… На всякий случай доктор взял у Колина анализ крови. Мальчик даже не вздрогнул, зато его мать побледнела и схватилась за грудь, словно готовая упасть без чувств. И прежде, чем она успела отдышаться и начать новый поток стенаний, они с Эмили откланялись и вышли. Когда за ними закрылась калитка, Эмили сказала чуть виновато: — Я и не подумала, что вам придется действительно все это использовать — и соль, и спички… — Миссис Фредиджер, кажется, не блещет умом, — пожал плечами Хейл, — но даже она заподозрила бы неладное, если бы я не прикоснулся к этим вещам. А настраивать ее против себя нам не следует. И без того общение с ней слишком утомительно. — Что же, — Эмили улыбнулась, — в следующем доме вы отдохнёте. Миссис Стоун, мать Арчи, второго заболевшего мальчика, оказалась полной противоположностью миссис Фредиджер. Худощавая, подтянутая, с суховатыми манерами, в строгом темном платье, она встретила нежданных визитёров со смесью скепсиса и надежды. — Вы думаете, что сможете помочь Арчи? Я знаю, что отчаиваться не следует, но мне все труднее надеяться… Тем более, люди говорят, что все это не просто так. И что эта болезнь — особенная, неподвластная лечащим одно лишь тело. — Я уверен, что смогу понять, чем болен ваш ребенок, — на этот раз доктор говорил совершенно искренне. — А правильный диагноз поможет подобрать и правильное лечение! Расскажите для начала, как развивалась болезнь, с чего она началась! Доктор Хейл уже спрашивал об этом и миссис Кизлоу, и Эмили, и, судя по ответам, оба ребенка заболели примерно одинаково — сначала жаловались на быструю утомляемость, потом слабость стала мешать в ежедневных делах, а потом дети и вовсе перестали вставать… Однако рассказ миссис Стоун, сдержанный и немногословный, содержал много ценных деталей — о том, что в самом начале болезни мальчик жаловался, что устает, когда расчёсывается, о том, как изменилась походка… — Вы очень наблюдательны, — заметил Хейл. — Арчи — самое дорогое, что у меня есть, — все так же сухо ответила женщина. — Были ещё две дочки… Она не договорила, и доктор не стал уточнять, что именно с ними случилось. Корь, скарлатина или несчастный случай — какая разница? Эмили молча сжала руку миссис Стоун, и та ответила слабой улыбкой. Они втроем прошли в детскую. Худощавый черноволосый мальчик приподнял голову, с любопытством глядя на вошедших. — Вы теперь будете меня лечить? Это здорово! А то наш доктор думает, что я притворяюсь. — Я уверена, что он так не думает, — мягко возразила мать. — Но мама, ты же сама видишь, как он меня слушает! Как будто ему скучно до смерти. — Ну, я-то не сомневаюсь, что ты не притворяешься, — вступил в разговор доктор Хейл. — Так что рассказывай, что тебя беспокоит! За расспросом последовал осмотр. Миссис Стоун не вмешивалась, и доктор почти забыл о ее присутствии, когда услышал негромкий голос: — С этой стороны у него всегда была повышенная чувствительность, с тех пор, как он в младенчестве обварился кипятком. — Я смотрю, вы кое-что понимаете в медицине, — удивился он. — До замужества я работала медсестрой, — пояснила женщина. — Я тоже буду врачом, — заявил Арчи. — А может, биологом, как Дарвин. Я читал «Путешествие на «Бигле», а «Происхождение видов» ещё не читал, мама говорит, что для меня это слишком сложно. А вы читали эти книги? — Читал и думаю, что твоя мама права, — кивнул доктор и повернулся к миссис Стоун, торопясь проверить мелькнувшую в голове мысль: — Скажите, а этнографией вы не интересуетесь? — Что? — растерялась женщина. — К чему вы?.. Нет, к сожалению, у меня сейчас не так много времени на чтение, приходится выбирать. — Но этнография не менее интересна, чем биология, — настаивал доктор. — Например, у дикарей на Берегу Слоновой Кости очень интересные верования. У вас в доме нет книг, где они бы описывались? Миссис Стоун отрицательно покачала головой, с недоумением глядя на Хейла. А тот уже склонился к Арчи и спросил тихонько: — Так откуда же ты узнал про мистера Ананси? Мальчик вздрогнул, в глазах отразился страх. — Я не знаю! Откуда вы взяли? Я ничего не знаю! Эмили взяла его за руку, сказала мягко: — Арчи, постарайся вспомнить, это поможет понять, чем ты… чем все вы больны! Он нахмурился, кусая губы, потом сказал растерянно и недоуменно: — Я правда не помню толком! Неожиданно в разговор вступила миссис Стоун. Присела на край кровати, проговорила: — Не волнуйся, милый, и не пытайся сразу вспомнить главное. Начни с деталей. Вспомни, где это было, что ты видел, кто был рядом… Арчи кивнул. Помедлил и начал: — Было темно. Не совсем темно, а сумрачно. Пыль и паутина. Очень много паутины. И летучие мыши. И дохлые мыши, на полу. А потом она сказала, что защитит нас от паука. — Кто она? — переспросил доктор Хейл, чуть подавшись вперёд. — Кто, Арчи? Ты ее знаешь? Мальчик опять задумался. Мотнул головой, виновато вздохнул. — Я не помню. Может, Принцесса летучих мышей? Голова болела. Пыль и дым. — Вы думаете, это отравление? — с тревогой спросила миссис Стоун, повернувшись к доктору. — Какой-то дым… Это они надышались чего-то? Но разве есть яд, который может действовать так долго? — Я не знаю, — честно ответил Хейл. — Пока не знаю, но непременно разберусь. На этот раз, выйдя из дома, Эмили молчала, и вид у нее был подавленный и печальный. — Вы чем-то огорчены? — осторожно спросил Хейл. Эмили ответила не сразу. — Что это было, доктор? Вернее, кто? У летучих мышей не бывает принцесс, и мыши не разговаривают по-человечески. Это был человек, женщина! Неужели она отравила детей, тем дымом или как-то ещё?! Но почему? Это только дети, они никому не делали зла! Как могут люди поступать так жестоко, доктор? Или это все же череда ужасных совпадений? Она смотрела в лицо Хейлу, словно и впрямь ждала, что он ответит на этот вопрос, на вечный вопрос, ответа на который не нашли величайшие философы. В глазах девушки Хейл увидел надежду и боль. Обнять бы эти худенькие плечи, прижать к себе, закрыть от этого жестокого мира… Утешить, успокоить, защитить… Он обеими руками сжал ее руку. И сказал твердо и уверенно: — Не в моих силах разобраться со всем злом мира, но если дети действительно болеют по вине человека, то я обещаю вам сделать все, чтобы этот человек понес наказание. — Спасибо, доктор. На миг Хейлу показалось, что девушка хочет ещё что-то сказать… Нет, конечно. Ее волнует только здоровье брата, ну и остальных детей тоже. Миссис Кизлоу встретила доктора в обычной своей манере, и по ее строгому непроницаемому лицу ничего нельзя было прочесть. На вопрос доктора о том, как чувствует себя больной, она пожала плечами: — Вы же ещё не установили диагноза, так что и улучшения ждать не приходится. Потом они втроём вошли в детскую. С первого взгляда казалось, что Энтони спит. Но, подойдя ближе, доктор с тревогой понял, что мальчик лежит с полуприкрытыми глазами, словно не в силах поднять веки. Эмили торопливо подошла, опустилась на колени перед кроватью и обняла брата. — Энтони, милый, как ты тут? — Эмили, ты п’иехала? Э’о х’ошо, я 'кучал. Знае', мне даже чи’а' 'удно. В окно 'мо’ю 'елыми 'нями, во' и в’е. Ребенок говорил очень тихо, еле слышно, и почти невнятно, проглатывая едва ли не половину звуков. Что же, теперь сомневаться в диагнозе не приходилось. При полиневрите не бывает ни птоза век, ни затруднения речи. Но миастения не заразна и не связана с отравлениями! До сих пор доктор Хейл планировал попробовать физиотерапию — контрастные ванны, массаж… Эти меры должны были стимулировать мышцы и улучшить кровоснабжение в них. Но, слушая этот слабый лепет, он все яснее понимал, что надо начинать с более сильных средств. По крайней мере, в отношении Энтони. Настойка чилибухи… рискованно, конечно, очень велика опасность передозировки. Видимо, придется задержаться здесь на несколько дней, самостоятельно подбирая дозу, это дело нельзя доверить сиделке, даже самой толковой и ответственной. Есть ли здесь приличная гостиница? Или лучше ездить сюда из Кортон-холла? Да что же такое случилось с несчастными детьми? Как они могли вчетвером разом заболеть такой редкой болезнью?! Словно услышав его мысли, Эмили склонилась к мальчику и сказала тихо и серьезно: — Энтони, братец, а теперь послушай меня. Мы знаем, что вы с друзьями по правде встретили принцессу летучих мышей, это не сказки и не выдумка. И знаем, что она обещала защитить вас. А вы за это обещали не рассказывать о ней, правда? Но ты сам видишь, что ее защита не помогает. А чтобы доктор смог вам помочь, он должен знать всю правду. Расскажи, пожалуйста, все как было! — Я не помню, — начал было Энтони. Хейл присел на корточки рядом с Эмили, положил руку ему на плечо и постарался вспомнить, как говорила миссис Стоун: — Не волнуйся, говори, что помнишь, и пусть какие-то мелочи, все равно. Ну, вспоминай — сумрак, пыль, дым… Энтони с удивлением посмотрел на доктора. Облизнул губы. И заговорил — тихо, медленно, то и дело прерываясь, чтобы передохнуть.