Летучие мыши и прочие гады

      Джейсон рассеянно посмотрел в темнеющее окно отведенной ему комнаты. Спать ему еще не хотелось, голова давно прошла. Заняться было совершенно нечем. Вот тебе и прелести пребывания в загородном доме...       Ему вспомнилось, как кто-то из слуг упоминал, что библиотека располагается в мезонине в конце коридора. Мистер Кортон производил впечатление человека разносторонних интересов, вспомнить только его гостиную. Это позволяло надеяться найти там обширный выбор книг. Воодушевленный Джейсон преодолел коридор, резко распахнул двойную деревянную дверь и тут же услышал тихий испуганный вскрик.       — Простите... мисс, я не хотел вас беспокоить. Честно говоря, не рассчитывал застать здесь кого-то в такой час.       Крошечная пауза понадобилась Джейсону, чтобы оценить, с кем он столкнулся. Ни в коем случае не служанка. Строгая прическа и такой же строгий взгляд из-под по-мужски широких бровей, длинная темно-синяя юбка, подпирающая горло блузка, заставляющая высоко держать голову. Стопка книг в руках. Если не знать об Эмили и о том, что Лотта — единственный ребенок в доме, доктор определенно принял бы незнакомку за здешнюю гувернантку.       Как будто догадавшись, о чем он думает, она чопорно представилась:       — Мисс Донован, личный секретарь мистера Кортона.       Обдала Джейсона еще одним скептическим взглядом, как будто едва сдерживаясь от того, чтобы строго призвать его обращаться с книгами мистера Кортона с полагающейся аккуратностью — страницы не загибать и пометок не оставлять — и, прошуршав напоследок юбкой, покинула библиотеку с высоко поднятой головой. Читать доктору Хейлу расхотелось.       Эмили читала Лотте вслух, почти не вдумываясь в содержание поучительной и немного скучной истории. Радость и облегчение мешались в ней с… разочарованием. Последнее чувство, мелкое и недостойное, она, как могла, старалась загнать вглубь своего сердца.       Ведь главное, что доктор Хейл в самом деле последовал приглашению мистера Кортона и приехал в поместье. Он займется лечением Лотты. Со своим трезвым взглядом на вещи и научным подходом этот Джейсон Хейл сразу отделит существенное от шелухи. Он, несомненно, разберется, где тут детские фантазии, а где признаки болезни, и как связаны разговоры про летучих мышей со странным недугом и связаны ли вообще. Эмили надеялась, что раз уж доктор Хейл оказался здесь, в их краях, он, возможно, даже согласится взглянуть на Энтони. Мистер Кортон наверняка не будет возражать. Особенно если намекнуть, что это поможет установить точный диагноз его собственной дочери. Наверное, он даже согласится одолжить свой экипаж для этого визита.       Все устроится самым лучшим образом.       Только… Вот только при встрече доктор Хейл поприветствовал ее вежливо, сухо и отчужденно — не как знакомую, а как служащую. Как гувернантку его новой пациентки, каковой она, Эмили, и является, не больше и не меньше.       Разве это повод для разочарования? Нет и нет! Отвечая на свои невысказанные вслух мысли, Эмили решительно и осуждающе покачала головой, чем вызвала удивленный взгляд Лотты. Приторная история, которую гувернантка читала ей вслух, спокойно катилась по рельсам незначительных и исключительно благопристойных событий и вовсе не заслуживала подобного проявления эмоций.       Когда Лотта, тоже несколько взбудораженная, но и утомленная визитом врача, уснула, как-то мгновенно, на середине фразы, уронив головку на подушку, Эмили еще некоторое время сидела рядом с ее кроваткой, глядя на бледное даже на фоне белой подушки личико с заострившимся носиком. В ее болезненном личике Эмили виделось отражение лица Энтони. Вот уже скоро две недели, как она не встречалась с братом. Прошлый свой выходной она потратила на поездку в Лондон, и, как теперь оказалось, не зря.       За это время Эмили получила несколько писем от матери. Та писала, что Энтони не лучше и не хуже, как обычно подробно описывала, что он поел, про что спросил. Один раз он даже сам продиктовал ей короткую приписку для сестры с вопросами про Кортон-холл. Брат желал знать, отцвели ли уже желтые розы в дальнем конце парка и видела ли Эмили в тамошнем пруду лебедя, которого сестра упоминала в одном из своих предыдущих писем. Вся эта наивная детская чепуха чуть не довела Эмили до слез. Лебеди, мышиные королевы, цветочки…       Да уж бог с этим доктором Хейлом и его невниманием к ней, лишь бы дети поправились. "Душа не в порядке", подумала про себя Эмили словами матери. Да ничего не было в порядке. Ложиться самой не имело смысла, поэтому Эмили, проверив, плотно ли затворено окно — осенние вечера становились все прохладнее, и подоткнув Лотте одеяло, в чем, в сущности, нужды не было — девочка спала как кукла, почти не шелохнувшись, загасила свечу, накинула на плечи толстую шерстяную шаль и вышла в коридор.       Оттуда можно было дойти до парадной лестницы и выйти в холл, а из него в сад. Если же пойти в другую сторону, шмыгнуть в незаметную дверку, которая вела к туго закрученной черной лестнице, можно было покинуть дом через боковой выход и оказаться в саду значительно быстрее. Эмили, когда выходила не в сопровождении воспитанницы, охотно пользовалась предназначенным для прислуги проходом, не считая зазорным таким образом сокращать себе путь. Из-за приезда лондонского светила Эмили решила сегодня отказаться от дневной прогулки. Но теперь, ближе к вечеру, стремление выйти на свежий воздух сделалось нестерпимым.       Снаружи уже сгущались осенние сумерки, но день не был ни холодным, ни дождливым, и посыпанная свежим песком обводная дорожка приглашающе желтела даже в гаснущем свете дня. Эмили прошла под аккуратной, недавно подстриженной садовником перголой, миновала клумбы с разноцветными астрами, газон с зеленой изгородью, образованной ровным рядом лавровых кустов, казавшихся в этом освещении почти черными, и направилась к пруду, чтобы выполнить просьбу Энтони и посмотреть, нет ли там лебедя.       Вид темной высокой фигуры, неожиданно возникшей на дорожке в пустом парке, заставил ее вздрогнуть. Но она не подала виду, что на мгновение испугалась. Наоборот, напустила на себя самый независимый и неприступный вид.       — Добрый вечер, мисс Кизлоу! Прогуливаетесь?       — Добрый вечер, доктор Хейл! Да, Лотта уснула, и я решила…       — Позволите составить вам компанию?       В первый момент Эмили совсем было решила отказаться, но потом подумала, что не следует отвергать возможность побеседовать о симптомах Лотты и Энтони.       Очевидно, доктору пришла в голову та же мысль, потому что он долго и серьезно выспрашивал ее не только об этом, но и о характере брата, его привычках, любимых блюдах, о других заболевших мальчиках…       Постепенно Эмили увлеклась разговором и сама не заметила, как отступила от намерения ни на минуту не забывать о своей роли строгой гувернантки. Доктор Хейл определенно обладал свойством склонять людей к откровенности. Время от времени он кидал на нее теплый взгляд или улыбался совершенно по-дружески и тоже не выглядел таким неприступным и замкнутым профессионалом, как утром.       Оба так погрузились в беседу, что не заметили, как подошли к пруду — никакого лебедя там не оказалось, перешли его узкую часть по кованому чугунному мостику, вступили под сень росших здесь низких дубов, за которыми угадывался силуэт старинной часовни… Легкий ветерок перебирал ветви, шурша листьями, но в шерстяной шали было тепло. Доктор Хейл повернулся к ней:       — Так вы говорите, эта принцесса летучих мышей якобы…       Черная тень метнулась прямо в лицо Эмили и тут же резкими, характерными зигзагами исчезла среди темной листвы. Девушка шарахнулась от нее с легким криком и наступила своему спутнику на ногу, что заставило ее не менее поспешно отпрыгнуть в сторону. Мысленно кляня свою неуклюжесть, она вслух извинилась сухим и неприятным от смущения тоном.       — Ну что вы, мисс Кизлоу. Не стоит говорить об этом. Но как странно, что стоило мне упомянуть летучих мышей, и вот они, тут как тут. Бывают же удивительные совпадения…       — Да, просто удивительные… — эхом откликнулась Эмили.       Когда Джейсон спустился к завтраку, его поразила красота сидевшей рядом с мистером Кортоном женщины. На вид ей было не больше тридцати, светлые волосы, разделенные посередине пробором, спускались на утреннее платье плотного голубого шелка. Бледность нисколько не портила прекрасное лицо женщины, даже придавала ей аристократизма, как и поволока в прекрасных фиалковых глазах.       — Дорогая, позволь представить тебе доктора Хейла из Лондона.       Лицо красавицы осветила слабая улыбка.       — Доктор Хейл, — заговорила она немного устало. — Ах, я, конечно, слышала о вашем приезде. Супруг так беспокоится о здоровье Лотты, нашего ангелочка, что не жалеет никаких средств, чтобы побыстрее поставить ее на ноги.       — А Лотта разве завтракает не с вами? — спросил Джейсон, оглядываясь по сторонам.       — Что вы?! — удивилась миссис Кортон, приподняв тонкие брови. — Думаю, это не пошло бы на пользу ребенку. Да и нам не с руки. Девочка делит стол с нами по воскресеньям, а в остальное время принимает пищу со своей гувернанткой. Впрочем, полагаю, что вы уже виделись с мисс Кизлоу, когда осматривали Лотту. Если у вас будут вопросы, касающиеся симптомов болезни или особенностей режима девочки и прочих бытовых мелочей, можете смело обращаться к ней. Несмотря на свой возраст, а я признаюсь, что вначале представляла себе гувернантку лет сорока, которая способна внушить ребенку респект, мисс Кизлоу особа вполне старательная и дельная, мы ею очень довольны. Супруг предоставил ей во всем, что касается Лотты, широкие полномочия. Весьма широкие...       — Дорогая, ты, наверное, забыла, я ведь именно по рекомендации мисс Кизлоу и пригласил доктора Хейла, — с оттенком самодовольства прогудел ее муж.       — Ах да, но я же говорю, что наша мисс Кизлоу дельная особа, — сказала хозяйка дома, откусывая крошечный кусочек гренки с медом. — Хотя полагаю, что в случае маленького недомогания Лотты и ты, и она слишком сгущаете краски. Впрочем, почему бы и нет. Девочке, наверное, не повредит, если доктор Хейл последит за ее здоровьем. И она перешла к болтовне о собственных мигренях, о Кортон-холле, о саде, о заказанных ею на прошлой неделе кустах роз и луковицах голландских тюльпанов, то есть о темах, интересовавших ее явно больше, чем здоровье ребенка.       Мистер Кортон не прерывал этот поток слов, только время от времени рассеянно кивал головой в знак одобрения.       «Удивительно бесчувственная и отстраненная особа!» — подумал Джейсон, сохраняя на лице маску профессионального дружелюбного внимания. «Маленькой Лотте не слишком повезло с матерью. Зато повезло с гувернанткой!» — мысленно добавил он.       Как и предвидела Эмили, мистер Кортон сразу же согласился организовать поездку доктора Хейла к Энтони. Она уже предупредила мать письмом о предстоящем визите. Оставалось надеяться, что она поведет себя с доктором Хейлом уважительно. На этот счет у Эмили имелись некоторые сомнения.       У матери иногда случались приступы необъяснимой антипатии к некоторым людям. И если уж кто-то имел несчастье не понравиться ей, трудно было переубедить ее, почти невозможно. Эмили оставалось уповать на то, что в случае лондонского светила, на которое она возлагала столько надежд, никаких взаимных недопониманий не произойдет.       До деревни, где жили мать Эмили и ее брат, было полчаса езды. Дорога шла через знакомую дубовую рощу, которая оказалась довольно обширной. Постепенно дубы вытеснили болезненного вида осины, и вид их кривоватых, порой мучительно закрученных стволов невольно заставил Джейсона вспомнить рассказы мистера Кортона про Лесного царя. Но утреннее солнце золотило пожелтевшую листву осин и мешало воспринимать рощу как мрачную, угрожающую декорацию.       Потом потянулись живописные поля, перемежаемые пестрыми перелесками, и наконец за поросшим травой холмом идеальной конической формы, под которым, возможно, скрывался какой-нибудь древний могильник, взгляду открылся вид на типичную идиллическую английскую деревню, не утратившую своей прелести даже в осеннюю пору. Вскоре колеса уже загрохотали по деревенской улице. Кучер остановил экипаж у небольшого, довольно уютного кирпичного коттеджа, крытого соломой и почти по нижний край окон первого этажа ушедшего в землю.       Никто не вышел навстречу доктору. Он легким шагом преодолел несколько метров от калитки до крашеной темно-зеленой краской двери и позвонил в медный колокольчик, не слишком сияющий, но и не грязный. Легкая печать запустения, лежавшая на доме, даже придавала ему очарования. Да что там, этот дом принадлежал Эмили и ее семье, и уже только поэтому просто обязан был понравиться доктору Хейлу.       Джейсону открыла усталая, даже мрачная женщина, в коричневом, самом простом, бесформенном платье, которое болталось на худых плечах. Несмотря на наряд, он ни на минуту не перепутал бы ее с приходящей служанкой или медсестрой. Это была, несомненно, хозяйка дома, мать Эмили. Нельзя было сказать, что обе обладали похожими чертами лица. Эмили, вероятно, пошла в отца, но глаза матери горели тем же внутренним огнем, который Джейсон подметил в дочери. Миссис Кизлоу обвела его изучающим взглядом с ног до головы и только тогда холодно ответила на его приветствие. Акцент в ее речи ощущался куда сильнее, чем у дочери.       Миссис Кизлоу молча провела гостя через небольшой, чисто и скромно обставленный холл, затем по деревянной скрипучей лестнице на второй этаж. Здесь было три двери, две из них плотно прикрыты, но миссис Кизлоу повела его к той, что стояла полуоткрытой. Очевидно, это было сделано, чтобы можно было услышать снизу, если ребенку что-то понадобится.       Комната его нового пациента, а Джейсон нисколько не сомневался, что возьмется за лечение, захочет ли того его мать или нет, несмотря на скошенный потолок и полуприкрытые жалюзи, выглядела уютной и светлой. Энтони, с его темными волосами, куда больше внешне напоминал мать, чем его сестра. Но присущий женской части семейства внутренний огонь в нем почти не чувствовался. Бледный, с провалившимися щеками, выглядящий слишком серьезно для своего возраста мальчик с почти полным равнодушием перенес осмотр. Даже не вздрогнул, когда пришлось взять у него кровь на анализ. Вздрогнула его мать, которая безмолвно присутствовала тут же, и даже ухватилась за угол шкафа, чтобы не упасть.       На вопросы Энтони отвечал тихим голосом, так что Джейсону приходилось склоняться к нему, чтобы услышать ответы. Постепенно по мере того, как речь зашла об окрестных рощах, ручьях, которые так удобно перекрывать маленькими плотинами или устанавливать на них самодельные водяные мельницы, ребенок немного оживился.       Он чем дальше, тем охотнее вспоминал, как они с Арчи и Колином залезли в заброшенный сарай на краю деревни. И про летучих мышей, что обитали под ветхими стропилами, говорил охотно и без всякого страха. Румянец так и не появился на его щеках, но он пару раз улыбнулся.       Удостоверившись, что ребенок вполне расслабился и вроде бы проникся к нему, незнакомцу, доверием, Джейсон наклонился еще ниже и спросил:       — А что ты думаешь по поводу принцессы летучих мышей?       — У летучих мышей не бывает принцессы, вы все спутали, это у пчел бывает королева, — снисходительно поведал ему Энтони.       — Я думаю, мой сын устал, — впервые с тех пор, как они вошли в комнату, подала голос миссис Кизлоу. Энтони и вправду выглядел так, как будто долгий разговор изрядно утомил его. Он прикрыл ресницы, а когда доктор уже направлялся к выходу, вдруг прошептал:       — Но если бы она существовала, она боялась бы мистера Нанси.       Все так же молча миссис Кизлоу провела доктора Хейла вниз и, не слушая его слабых возражений, сервировала чай со сконсами и маленькими пирожками. Джейсон осторожно попробовал. К его удивлению, и чай, и булочки, и пирожки оказались выше всяких похвал.       Сама хозяйка дома пила чай без молока, зато бросила туда ломтик лимона. Доктор при виде этого содрогнулся и перевел взгляд на стену, где красовался портрет мужчины с лицом благородным, красивым и чуточку меланхоличным, копной светлых волос и изящными усиками. Вот его сходство с Эмили бросалось в глаза.       — Я вижу, вы умеете обходиться с детьми. И, самое главное, что вы — дельный врач, моя дочь не ошиблась в вас! — сказала миссис Кизлоу. — Дельность и вера в науку — это то, чего не хватает нашим местным докторам. Они оба в своем роде милейшие люди. Но слишком долго они топчутся на месте и не могут ни помочь, ни поставить диагноз моему Энтони и другим мальчишкам. Чтобы мы хотя бы знали, с чем имеем дело. По деревне ползут идиотские слухи. Все это глупости, конечно. Присущие малообразованным кругам суеверия. Ходят слухи то ли о летучих мышах-кровососах, то ли о призрачных охотниках на детей. Местные жители рассказывают друг другу самые дикие истории. Семьи других заболевших детей, к несчастью, поддерживают эту истерию.       Впрочем, иногда я могу их понять. Я — материалистка до мозга костей, доктор Хейл. Но даже жалею, что ни принцессы летучих мышей, ни всяких мистеров с женскими именами, ни другой подобной чепухи не существует на самом деле. Чтобы я могла вцепиться им в глотку и оторвать от моего сына! Чтобы он, наконец, поправился! — последние слова она произнесла с такой страстной яростью и тоской, что Джейсон чуть не подавился булочкой.