Должна ведь быть причина?

Кёниг открыл глаза и, тихо зевнув, медленно потянулся в разные стороны, насколько сильно это позволяла узкая шконка. Вчера был интересный на эмоции и события день, из-за чего всю ночь мужчина спал как убитый, не видя никаких снов, что было редкостью. Прокручивая в голове предыдущий вечер, австриец наткнулся на то, о чем ему захотелось побыстрее забыть. Во-первых, это был лейтенант, с которым он был не в очень хороших отношениях и предугадать его поведение дальше было невозможно, во-вторых, Кёниг все еще находился в чужой комнате. Привыкший к шумному пробуждению из-за Алехандро, он успел было удивиться как тот дал ему столько времени поспать и не будил. В-третьих, из-за приятных воспоминаний он почувствовал легкое стеснение в паху, но в силу того, что это было «не по уставу» — мужчина испытывал легкий стыд и неловкость за невозможность это контролировать. Умыв руками лицо, будто бы снимая с себя всю сонливость и возбуждение, Кёниг постарался успокоиться и, как только ему это удалось, аккуратно насколько это возможно спустился на пол, надеясь, что не разбудил лейтенанта. Конечно, бесшумно слезть и одеться у мужчины не вышло, впрочем это не было страшно: Гоуст давно уже не спал. Лежащий на своей кровати и читая какие-то бумаги, по-видимому, отчеты, одетый, в балаклаве как обычно, лейтенант внимательно следил за голым телом, нагло рассматривая чужую спину. Ожоги, шрамы, след от ранения с первого задания — все это не могло не укрыться от взгляда Гоуста. Кёниг же в свою очередь будто бы не замечал постороннего человека в комнате, либо игнорируя, либо витая где-то со своих мыслях настолько глубоко, насколько это возможно. — Ты шумный. Необходимо учиться быть тише, — констатировал факт лейтенант, перемещая свой взгляд с Кёнига на бумаги. Сержант дернулся, выныривая из своего мира, и обернулся, удивленно уставившись на Гоуста. — Доброе, — проговорил быстро и немного скомкано, пытаясь одеться быстрее. Похмелье его не мучило, но голова все равно была ватной. Все шло своим чередом для Кёнига: мужчина не заметил никаких изменений в сослуживце. Тот был по обычному холоден, закрыт и как обычно обращал внимание исключительно на недостатки. Никаких приветствий, только грубое «недостаточно хорош». И все же в конечном итоге, австриец пришел к выводу, что принимать это на свой счет себе дороже. Поэтому он решил, что Гоуст таким образом проявляет своеобразную заботу о сослуживце и не более. Но иногда у Кёнига не хватало сил на то, чтобы напомнить себе об этом, а точнее ему настолько сильно хотелось схватить лейтенанта и приложить его о какую-нибудь твердую поверхность, что приходилось сжимать челюсти до скрипа, сдерживая свои агрессивные порывы. Зверя можно было выпускать только в одном месте — на поле боя. — Ам, — Кёниг задумчиво произнес и повернулся к мужчине лицом, уже полностью одевшись, — Спасибо, извини, знаю, что шумный, поработаю над этим, — отрывисто добавил австриец, поправляя волосы и маску на лице, а после кивнул головой, прощаясь. Смотреть в такие моменты на лейтенанта было достаточно трудно: тот холодным, иногда злым, но всегда внимательным взглядом вгрызался в каждую эмоцию и движение Кёнига, будто бы его контролируя. И будучи спокойным, австрийцу было неуютно находиться рядом. Гоуст всегда вставал раньше: он не любил умываться, принимать душ со всеми, как и переодеваться, только если это требовала ситуация на заданиях. Он так же, как и Кёниг, ценил уединение, спокойствие и тишину, а еще ему не нравилось светить лицом. Утро для лейтенанта было немного загруженным: в голове было много мыслей и большая часть говорила о том, что произошедшее накануне — плохо и неправильно. Другая же часть мыслей пыталась сказать, что все в порядке вещей и что Гоусту на самом деле понравилось. Тот, конечно же, отмахивался, стараясь раз за разом вдолбить себе мысль, что это все — своеобразная помощь и не более. Аргумент был так себе, но на некоторое время это успокаивало и мужчина мог полностью сконцентрироваться на работе. Кёниг все еще был чужим в команде, даже несмотря на то, что отношение к нему у всех членов было положительным. Лейтенант присматривался, взвешивая каждый шаг австрийца, наблюдал и проверял на прочность его выносливость, как физическую, так и моральную. Кёниг, по мнению Гоуста, был достаточно своевольным: не всегда слушался и выполнял приказы, несмотря на свою, как можно было показаться вначале, застенчивость, в трудных ситуациях мог постоять за себя да и на робкого не походил. Все это несомненно раздражало, потому что в будущем могло повлиять на выполнение некоторых заданий, и, так как Прайс не хотел выгонять его из команды, с этим необходимо было что-то делать. «Игра на выживание» — обычное дело, через которое проходят все новобранцы. Игра заключается в отработке следующих навыков: умение быстро отступать и избавляться от преследователей, выживать в лесу с минимумом провизии, прогнозирование ситуаций, а также выносливость. Двое кураторов преследовали одного новобранца до тех пор, пока кто-то один не капитулирует, либо не будет побежден. В форс-мажорных ситуациях данные навыки не раз спасали чью-то жизнь. На данное задание Гоуст в напарники взял себе Кёнига. Не то, чтобы из своей прихоти, а скорее больше по просьбе Прайса. Хотя, с другой стороны, мужчина прекрасно понимал, что это была хорошая возможность посмотреть на австрийца в деле, научить его некоторым приемам ближнего, дальнего боя, а также научить выжидать. Лейтенант понимал всю важность ликвидации пробелов: даже если брать во внимание желание постоянно бросаться в бой — было плюсом, но не умея поджидать правильного момента, можно было попасть под пулю и подставить весь отряд. — Обращай внимание на то, куда и как ступаешь. Тебе нужно научиться быть в разы тише — слышно за километр, — произнес Гоуст, пакуя остатки вещей в рюкзак, краем глаза наблюдая за тем, что делает Кёниг. Лейтенант обратил внимание на то, что в лес мужчина оделся уже по-другому. Вместо привычной тряпки, на нижней половине лица была маска, чем-то напоминающая горнолыжную. Вместо свободной одежды на сержанте была облегающая одежда, водонепроницаемая, удобная обувь с высоким воротом, удобные карманы, такой же рюкзак. — Ты опоздал, — сказал намного строже Гоуст, подбежавшему к ним новобранцу, — Вместо сорока минут, у тебя на отход будет всего двадцать. И это, — тот быстро подошел, забирая припасы у бедолаги, — Тебе не понадобится. Ты на каждое задание столько провизии с собой таскаешь? Воду оставить можно, один сухпаек — тоже, но не более. Кёниг смотрел во все глаза, наблюдая за монологом, и подмечал про себя то, что его манера речи все же эмоционально окрашена и меняется в зависимости от ситуации, хотя в самом начале знакомства, складывалось другое впечатление. — Кстати, а мы не заблудимся? — решил задать вопрос Кёниг, когда новобранец скрылся в лесной чаще. Тот шагал быстро, уверенным шагом направляясь вглубь. — Нет, у тебя сработает пищалка на окраине — необходимо будет повернуть назад. Да и к тому же, ты не умеешь ориентироваться в лесу? Ответа не последовало. Мужчина не хотел делиться своим детством — его он провел у деда в деревне, в глухом лесу. Старик был заядлым охотником, любивший не сколько убивать, сколько охотиться и выслеживать добычу. Именно от него Кёниг научился как правильно стрелять, какие грибы и ягоды есть можно, а какие были опасны для жизни и здоровья. Дедушка научил его ориентироваться в непроходимой чаще, выживать в экстремальных ситуациях. Возможно, единственному, чему так и не удалось научиться — тихой ходьбе и перебежке, а еще терпению. И Гоусту было не обязательно знать о навыках Кёнига, хотя бы потому, что любое достоинство он быстро превращал в недостатки. — Вроде полчаса прошло, пойдем? — Кёниг встал со скамьи, подхватывая и рюкзак, и свое оружие. Гоуст не ответил, молчаливо двинувшись сразу в чащу леса. Австриец же следовал за ним, не отставая ни на шаг. Старался держать темп, наблюдал за тем, куда и как наступает лейтенант, и пытался понять, почему у него выходило бесшумно перемещаться, а у Кёнига нет. — След, — сказал тихо сержант, указывая взглядом на отпечаток ботинка между мха и корня дерева. Гоуст кивнул, поворачиваясь и высматривая, был ли это ложный след. Лейтенант перешел на шаг, следя в оба глаза. — Мы плетемся и в чем смысл? — недовольно полушепотом произнес Кёниг и Гоуст незамедлительно на него шикнул, даже не поворачиваясь, — Я к тому, что тут не такой густой лес. Мы как на ладони. Дальше чаща и оттуда нас подстрелить на раз-два. Мы либо меняем курс, либо уповаем на удачу, — произнес уже чуть громче мужчина, облокотившись спиной о дерево. В каком-то смысле он был прав. Несмотря на хороший камуфляж, их все равно можно было разглядеть. — Мы подобрались довольно близко и показываем наше расположение двигаясь слегка по дуге. Это позволяет скорректировать маршрут противника, загоняя его в более глубокий и частый лес, где есть возможность окружить и подкараулить в засаде, — на это Кёниг недовольно прошептал что-то на немецком, поскольку был частично не согласен с мнением Гоуста. Далее сержант нехотя следовал за лейтенантом, стараясь по-минимуму хрустеть листвой и ветками под ногами. Казалось бы, откуда здесь сухая листва с такой-то влажность? И каждый раз, когда под ногами хрустело, Гоуст отчетливо слышал отборный немецкий мат шепотом. В какой-то момент Кёнига это достало и, чтобы не тратить силы на то, что у него все равно не получается, пошел по прямой, не следя за тем, что под ногами. Он внимательно смотрел по сторонам, запоминая дорогу, расположение и подмечал все, что могло бы им помочь переночевать эту ночь. Под утро обязательно должны были наступить заморозки. В какой-то момент под подошвой что-то механически щелкнуло, и оба, замерев, удивленно уставились друг на друга. В глазах Кёнига читалось непонимание, во взгляде Гоуста — легкое раздражение. — Я не подорвусь? — решил пошутить сержант. — Ты нет, а жаль. Я говорил следить за тем, куда наступаешь? — И что это? — Ловушка. Как только уберешь ногу — заорет на весь лес — помогает обнаружить врага или понять, насколько он далеко. Замолкает самостоятельно через минуту - две. — Значит, у нас есть минута на то, чтобы изменить маршрут, — спокойно ответил Кёниг, смотря по сторонам, — Может повернем к ручью? Там и затеряемся, — Гоуст не ответил, только кивнул. — Три, два, один, — проговорил лейтенант и быстро дернулся в сторону, Кёниг — за ним. Сзади раздался оглушающий рокот сирены и австриец не специально прибавил ходу, обгоняя Гоуста. Добежав через несколько минут до ручья, оба остановились, переводя дыхание. — Как-то слишком громко, аж в ухе зазвенело, — пожаловался Кёниг, мотая головой. — Привыкай, принцесса. И смотри под ноги, — беззлобно ответил Гоуст, выпрямляясь и шагая вдоль реки, осматривая местность. — Какие планы теперь? Гоуст не ответил, только молча показал рукой вперед. Они шли в хорошем темпе около часа, пока не решили сделать небольшой привал. Наступали сумерки, видимость ухудшилась, стоило действовать осторожнее. — Откуда такая уверенность, что он не свернул куда-то в другое место? — Вода. Я дал ему одну флягу, тут сильная влажность — потеешь, пить нужно постоянно. Два варианта: либо он будет искать ручей, либо озеро. Но что найти легче и откуда набрать воду проще? Из журчащего ручейка с сыпучем берегом и который слышно издалека, или из большого озера в нескольких километрах отсюда? — задал риторический вопрос Гоуст, пожимая плечами, — Заляжем здесь на часа четыре - пять и двинемся. Найди лапник, — приказал лейтенант, вставая с бревна, — А я пока достану спальники. — Кстати, а у нас в отряде у всех имена не настоящие? Например, как Кёниг, Фара и Алехандро... Хотя Алехандро звучит достаточно правдоподобно... — разговорился Кёниг, попутно набирая в руки лапника. — Нет, позывные только у меня и у... — вовремя одернул себя Гоуст, — У меня и у тебя. И давай тише. Когда Кёниг уложил ветки на землю рядом с бревном, а лейтенант постелил сверху спальник и укрыл сверху другими ветками, чтобы было теплее, на небе уже не было видно зарево. Ночь опустилась стремительно. Гоуст приказал ложиться, сам решив побыть на страже. Он не доверял Кёнигу настолько, чтобы расслабиться в его присутствии. Австриец же немного разволновавшись, что только он будет спать, решил поговорить: — Как ты попал в вооруженные силы? — Ты не на ночевке у подружки. Спи, — ответил тихо Гоуст, явно не намереваясь продолжать диалог. Он мельком глянул на Кёнига, как тот заворачивается и прикрывает глаза, быстро засыпая, и откинулся назад о дерево, поглядывая по сторонам. Ночь выдалась прохладной. Кёниг проснулся от того, что кто-то рядом копошился и что было очень холодно. Тот успел продрогнуть. — Доброе утро, — поздоровался австриец, когда увидел рядом завтракающего Гоуста. Все еще было темно, рассветать должно было только через несколько часов. — На сбор две минуты и еще столько же на перекус, поднимайся, — вместо приветствия произнес лейтенант, кидая рядом с Кёнигом припасы: вода и сухой паек — в целом, достаточно, чтобы немного подзарядиться. Сержант перекусил быстро, еще быстрее собрался и уже через несколько минут был готов выдвигаться. Гоуст, кивнув головой, проверяя, ничего ли они не забыли, двинулся вперед, выходя на тропу вдоль реки. Где-то через час они оба почувствовали запах горелого и решили сойти с тропы, уходя снова в чащу леса. Пройдя метров сто, мужчины наткнулись на еще теплые угли костра, хотя казалось бы, как у новобранца удалось развести огонь с учетом такой повышенной влажности и недавно прошедших дождей? Рядом лежала горсть ягод, несколько грибов, пустая фляга. — Хм, — задумчиво произнес Кёниг, переворачивая ногой шляпку гриба, которую увидел рядом с костром. — Только не говори, что этот придурок съел поганки, — высказал предположение Гоуст, тяжело вздыхая. — Банкера фиолетовая, — все так же себе под нос бубнил австриец, — Чтобы не отравиться, необходимо нормально обработать в течение минут двадцати, что в полевых условиях сделать тяжело, поскольку ни воды, ни нормальной посуды… Еще через часов пять, петляя по следам новобранца, они набрели на озеро. Затаившись в кустах, они увидели, что на другой стороне озера виднелись оставленные солдатом вещи. — Бинокль, — скомандовал Гоуст, подаваясь вперед и немного расчищая листву, — Прикрывай спину. — Видно его? — Да… Пьет воду… Из озера, — как-то совсем обреченно сказал лейтенант, оторвав бинокль от глаз, и поднес к переносице пальцы, с раздражением сжимая ее. — Остается подождать слегка. Если он съел грибы, то симптомы отравления должны вот-вот проявиться. Но а так… Зачем ждать? Я могу сейчас… — Мы должны подождать, — сказал спокойно Гоуст, рукой показывая сидеть на месте, — Не всегда спешка уместна. Это может быть ловушка, поэтому стоит немного понаблюдать. Сядь, смотри, — отдал бинокль тот, снимая со спины рюкзак, — Ты не можешь подкрасться к нему незаметно… — Так как я шумный, да, знаю, — на опережение пошел Кёниг, резко замолкая. — Берег обрывистый, с щебнем и песком — шуметь буду даже я. Из леса я бы смог напасть, но нужно приложить много усилий. Мы не знаем наверняка, есть ли там ловушки… — Как та, на что я наступил? — Именно. Стоит на такую наступить, он либо атакует, либо убежит. Легче загнать его поглубже в лес, к оврагу в километре отсюда. Открытая местность, спрятаться нельзя, понимаешь? — Ты явно сдался, раз меняешь план… Я настолько безнадежен? Мне не быть таким же скрытным и тихим? — пошутил Кёниг, неожиданно для себя в шутку играя бровью. Мужчина кажется улыбнулся и кивнул головой в сторону озера. — Кажется, ему плохо. Кёниг поднес бинокль к глазам, всматриваясь. Парню явно крутило живот. Тот осел на землю, немного припадая головой к коленям, и замер так на некоторое время. — Какой план, лейтенант? — в предвкушении произнес Кёниг, ожидая приказа. — Иди влево и где-то посередине пути издай звук, например, что окликнул меня или типа того — тебе не составит труда. Я пойду направо. Парень явно плохо соображает и побежит в противоположную сторону. Погоним его с двух сторон, зажмем у оврага. Повтори. — Иду налево, издаю звуки, заставляя его поднять свою задницу и бежать в противоположную сторону. Ты будешь неподалеку, корректируя его маршрут так, чтобы он дошел до оврага. все верно? — Пошел. Кёнигу не составило труда напугать новобранца: несколько раз окликнул Гоуста, будто бы подзывал к себе, потом резко выбежал из леса, привлекая к себе внимание. Дальше, увидя, как парень встал резко с берега и как можно быстрее начал уносить свои ноги, Кёниг побежал через все озеро следом. Через несколько минут лес начал значительно редеть и еще метров через сто деревья резко закончились, открывая вид на большого размера овраг с обрывами. Гоуст стоял в десяти метрах от мальца, готовясь в любой момент выстрелить. Кёниг лишь завороженно наблюдал — у парня с собой оружия не было, оставил все на берегу. — Сдавайся, — скомандовал Гоуст, направляя дуло автомата на новобранца. Тот дышал рвано и выглядел очень плохо. — С-сдаюсь, все. *** — Я в рапорте все описал: Стивенсон вел себя безрассудно. Много передвигался зигзагами, пытался запутать следы. Слишком переоценил свои силы, перенапрягся. Намок, не смог укрыться от заморозков ночью. На утро сбавил темп из-за переохлаждения. Перепутал съедобные и несъедобные грибы, — Гоуст замолчал на секунду, будто бы переводил дыхание и вспоминал еще косяки, — Выпил некипяченой воды — отравился, обессилел спустя 30 часов после начала испытания. Мы с Кёнигом окружили его еще спустя два часа, Стивенсон не заметил приближения. Крюгер, — Кёниг дернулся, не привыкший слышать свою фамилию, — Двигался быстро и ловко, даже спустя тридцать один час, проведенный в лесу. Цель не оказала сопротивления. Сдался в плен быстро. — Отличная работа, — произнес Прайс, думая, — Хочу отправить вас вместе на одно дельце. Вам необходимо узнать чуть больше друг о друге, чтобы не попасть в просак. Не очень долгая работенка... — когда Прайс говорил подобным образом, то имелось в виду одно: дело легкое, но нюансов будет очень много, — Три-пять дней максимум, на севере штата. Наркокартель связался с местной группировкой и терроризирует весь периметр — Гоуст, ты уже бывал на таких заданиях, Кёниг — нет, но быстро учишься. В чем сложность? Вам необходимо провести подобную операцию с загоном одного кабанчика, — так Прайс называл особо жирных террористов, которые вот уже долгое время бегали от правосудия и творили все, что хотели, имея большую финансовую подушку за спиной, — В лапы местной полиции. Вы справились сейчас, справитесь и там. Сделать все необходимо на высшем уровне: ни одна живая душа не должна вас заметить. В общем, — решил подытожить тот, — Поживите вместе с неделю, прислушайтесь друг к другу. На задании вам нужно работать слаженно и не раздражаться по мелочам. Как миссию завершите, можете снова разъехаться. — Так точно, — незамедлительно ответил Гоуст, немного выпрямляясь. Кёниг же немного занервничал, переведя быстро взгляд то с лейтенанта, то на капитана и обратно. — Ай? Вместе...? — недовольно хмурится, не понимая, к чему такие перемены. Спорить с Прайсом смысла не было, впрочем, как и желания тоже. Мужчина пришел к выводу, что жить с Гоустом всяко лучше, чем с Алехандро: несмотря на приказной тон, тот был очень тихим, педантичным, аккуратным и внимательным к чужому и своему комфорту. В комнате было убрано и Кёниг чувствовал себя очень спокойно. Невозможно было отказаться от такого предложения.