Должна ведь быть причина?

Кёниг двинулся вперед, сбивая с ног врага. Хватило одного выстрела, чтобы устранить проблему и еще один, чтобы удостовериться, что тот точно мертв. Замерев на месте, оставаясь на готове, мужчина произнес в рацию: — Чисто, на этаже никого, — сразу после этих слов сзади послышались быстрые шаги от одной комнаты к другой. Капитан заглядывал в каждую, ища нужные документы, либо компьютер, на котором могли находиться данные. — Так, вроде нашел, — больше себе произнес Прайс, — Уходим через две минуты, — добавил следом в рацию, а Кёниг старался не сводить глаз с периметра. — Принято, — прозвучало в наушнике и австриец приготовился к отступлению. В последнее время командная работа давалась ему легче. Возможно, Кёниг наконец-то смог влиться в отряд, либо так на него повлияли отдельные тренировки — мужчина стал свободнее чувствовать себя на заданиях. — Отходим, — приказал Прайс и сержант заметил в его руке флешку, — Если доберемся до дома без приключений — выпивка за мой счет, — в наушнике послышались довольные голоса сослуживцев, — Нам определенно повезло, — добавил капитан, но уже лично Кёнигу. Они спустились на первый этаж и вышли на улицу. Как потом выяснилось, та террористическая группировка, совершившая налет на склад запчастей с несколько недель назад, уже в течение долгих лет планировала свержение правительства и геноцид мирного населения в одной из африканских стран. Их предводитель скончался два месяца назад и, чтобы организация не дала трещину, информацию хранили в тайне. Но как это бывает — рано или поздно появляется человек, готовый предать всех за хорошее вознаграждение. До места эвакуации они все добрались без проблем. Сев в машину, Фара толкнула Кёнига в бок и спросила: — Раз Прайс угощает, пошли с нами в бар? Можно считать, что твое посвящение в отряд 141 закончилось, — голос звучал очень живо и радостно, та несколько раз похлопала мужчину по ноге, придвинувшись ближе. — Я подумаю, — немного неловко ответил австриец, переводя взгляд с Фары на всех тех, кто сидел в машине. — Камон, даже Гоуст идет, да ведь, лейтенант? — обратилась девушка и, встретившись с холодным кивком, повернулась обратно к Кёнигу. — Ладно, ладно. Уймись, но только один раз. Не люблю шумные места и предпочитаю что-то более… Уединенное, — перешел внезапно для себя на легкий флирт, посмеиваясь. — Это всегда можно устроить, ты только набери, — Фара поднесла руку к уху, сделав ладонь в форме телефона, и потрясла, игриво улыбаясь. Оставшуюся дорогу все провели в активных диалогах, но не вовлекая в разговор Кёнига, чему сержант был безмерно рад, поскольку после заданий сильно уставал. Ему не хотелось ехать куда-то и что-то отмечать, но некоторое чувство долга перед Фарой и Прайсом он ощущал. К тому же, если едет даже такой закрытый интроверт как Гоуст, почему бы не попробовать развеяться и ему? На базе все разбрелись по своим делам, предварительно договорившись о встрече через несколько часов. Кёниг устало и немного расстроенно поплелся в комнату, которую делил с Алехандро. — Воу, вот это прикид, — Фара осмотрела Кёнига с ног до головы и обратно. Тот поежился, не желая привлекать внимание других сослуживцев. Этот оценивающий взгляд — он ведь наоборот постарался одеться максимально незаметно. Черные толстовка, с накинутым на голову капюшоном, джинсы и кроссовки, маска с резинками за уши — все это делало из Кёнига простого гражданского. Единственное, что вызывало вопросы, так это шрамы на лбу и шее. Вообще у военных для практичности были короткие стрижки, и за редким исключением разрешалось отращивать длину. Возможно, в связи с тем, что мужчина всегда был в маске, это правило его миновало. Присмотревшись, Фара заметила, что русые волосы были подстрижены небрежно и также не аккуратно зачесаны назад в маленький пучок или хвостик. Все были в гражданском. Единственное, что вызывало вопросы — балаклава с рисунком черепа у Гоуста. Тот не расставался с маской даже в городе. — Все собрались? Давайте по машинам, — произнес Прайс, указывая ладонью на выход. Когда все отошли, то тот подозвал к себе Кёнига, — Поедешь со мной. Хочу обсудить тренировки и пару моментов. Вообще ты делаешь успехи на задании. Меня не может не радовать этот факт. — Спасибо, стараюсь, — отозвался Кёниг, чувствуя некоторую радость от достижения желаемого. — Как твоя рана? — Все хорошо, почти что зажила, хотя я понимаю, что серьезные нагрузки лучше исключить. — Славно, после выходных тогда начнешь заниматься со всеми, но не спеши себя сильно напрягать. Несмотря на то, что эта миссия завершена, твое здоровье и твоя выносливость нам пригодятся и очень скоро. — Не проблема, капитан, — ответил Кёниг, садясь в машину на пассажирское сидение. Дорога до города не заняла много времени. Прайс оказался достаточно болтливым — не лез с серьезными вопросами и не докучал, скорее любил рассказать что-то нейтральное или веселое из жизни. Он махнул рукой своим сослуживцам, а сам решил немного насладиться вечером, стоя перед баром: мужчина давно никуда не выбирался, даже несмотря на то, что жил полгода в городе. Кёниг всегда старался заказывать все на дом, чтобы лишний раз не выходить и не пересекаться с людьми. Зайдя внутрь, мужчина приятно удивился: чисто, не шумно, прохладно и немноголюдно. Одним словом — комфортное место и даже можно было попробовать немного расслабиться. Первым делом в глаза бросался обустроенный в центре, квадратом бар, далее вдоль стен находились диванчики со столиками, а в самом конце диваны и столы для компаний побольше. Еще был один бильярдный стол, караоке и что-то типа маленького танцпола. — Кто что взял? Мы уже заказали, Кёниг, догоняй, — подмигнул Гас, отдавай официанту свое меню. Австриец тихо выругался на немецком: алкоголь был его слабой стороной. — Приятного вечера, — произнес мужчине официант, ставя перед ним напиток. Кёниг поднял голову, удивленно уставившись на парня. — Что это? — Бурбон, — незамедлительно ответил тот, обходя компанию по часовой стрелке и выставляя напитки. — Мы еще кстати взяли поесть, ты что-нибудь будешь? — спросила Фара, двигаясь ближе и рассматривая меню. Кёниг нахмурился, смотря на свой стакан. Что-то привлекло его внимание и заставило поднять голову: Гоуст смотрел внимательно и, выдержав паузу, поднял в воздух такой же стакан, по-видимому, с таким же напитком, салютуя. Во взгляде читалось уважение и признательность. Это спасибо? — подумал Кёниг, поднимая свой стакан в ответ. Все шло своим чередом: австриец слушал чужие истории, постепенно чувствуя, что начинает утомляться. Он выпил недостаточно, чтобы сильно опьянеть, но достаточно, чтобы плохо контролировать свои агрессивные порывы. Кёниг редко пил, и именно по этой причине. Его злость и резкость, которая на самом деле была ему присуще, выходила наружу и людям это не нравилось, особенно воякам, или просто местным парням, которые пришли в бар поздно вечером снять напряжение. Сержанта бесило все: от громкой музыки, которую включили, когда в заведение пожаловали еще люди, громкие голоса, выкрики, неприятные запахи. Несколько раз, Кёнига толкнули в спину, проходя мимо, кто-то опустил язвительную шутку касаемо его маски — ничего страшного, но это ощущалось подобно красной тряпке перед быком. Последней каплей был пьяный мужик, который случайно или, возможно, специально решивший выбить стул Кёнига. Тот умудрился устоять на месте и, резко обернувшись, вступил в словесную перепалку с гражданским. Незнакомец явно не хотел уступать, пытаясь вывести здоровяка на драку. Австриец старался не идти на провокации, видя, что его откровенно дразнят и пытаются вывести из себя. Кёниг чувствовал себя на грани, смотря по сторонам и думая над тем, как прекрасно было бы взять бутылку и, разбив ее о край барной стойки, вонзить острой частью тому в горло, распарывая не только кожу, но и вены с артериями. Он весь напрягся, готовясь к нападению, и, видимо, это заметил Гоуст. — Тебе уже хватит, поехали на базу, — сказал лейтенант, положив руку на плечо Кёнига, и грозно взглянул на пьяного мужика. — Мне нормально, — огрызнулся Кёниг, стряхивая с себя чужую ладонь. — Это не предложение, — повторил Гоуст уже с нажимом. Австриец повернул голову и, встретившись с серьезным, настойчивым взглядом, решил не спорить. Бросив короткое прощание оставшейся компании, он неторопливо последовал за Гоустом. — С каких пор тебе есть дело, кто и сколько пьет? — не выдержал сержант, спросив чуть громче обычного, догоняя сослуживца. Сев в машину и повернувшись в сторону Гоуста, Кёниг вопросительно посмотрел на лейтенанта, ожидая ответа. Мужчина завел машину и, выехал с парковки, двинувшись в сторону базы. На улице было необычайно свежо и уже достаточно темно. Прекрасное время суток. — Ты в который раз нарушаешь устав, — пояснил спустя время Гоуст, заставляя Кёнига недовольно простонать. В таком состоянии слово «устав» звучало подобно слову «правила» для бунтующего подростка. — А ты словно постоянно ему следуешь, да? — решил подколоть Кёниг, наблюдая за реакцией. — По крайней мере, я не попадаюсь на нарушениях, — спокойно ответил лейтенант. Он редко велся на манипуляции, сохраняя спокойствие. Поняв намек по-своему, австриец пришел к выводу, что очень часто нарушал правила, не желая разбираться потом с последствиями. Погрузившись в свои вялотекущие размышления, Кёниг не заметил как его разморило. В теплом автомобиле алкоголь сильнее ударил в голову, усыпляя австрийца. Гоуст не сильно толкнул его в плечо, заставляя прийти в себя. Мужчина мотнул головой, смотря по сторонам, не понимая, где они находятся. — Какая комната? — поинтересовался Гоуст.. — Вопросы попроще можно? — съязвил сержант, проверяя карманы, — Блять, я забыл ключи... Ничего страшного, ладно, дождусь соседа. — Ты слишком буйный. Ляжешь в моей комнате, — немного раздраженно произнес Гоуст. Он не любил по отношению к себе такой тон, но, списывая все на усталость и алкоголь — решил закрыть глаза в первый и последний раз. Сегодня явно был вечер, когда Кёниг следовал за кем-то: выйдя из машины, он шел за Гоустом, все так же погружаясь в свои размышления. Голова кипела от информации и хотелось уже расслабиться… Расслабиться — прозвучало в голове и мужчина приостановился. Живя с другим человеком в одной комнате, даже думать над тем, чтобы подрочить — было чем-то постыдным, будто бы оставался на ночь в доме у родителей в комнате, где нет замка и они вот-вот могли зайти и спалить тебя за непотребствами. Гоуст толкнул дверь в комнату, пропуская Кёнига первым. — Раздевайся. Спать в одежде ты тут не будешь, — скомандовал мужчина, указывая головой на верхнюю койку. Австрийцу стало интересно: Он хоть когда-нибудь разговаривает нормально не в приказном тоне? Не то, чтобы мне это не нравилось. Кёниг присел на нижнюю кровать, понимая, что алкоголь сделал свое дело — в мыслях появилось то, о чем не стоило думать в подобных ситуациях. Австриец потянулся к ремню на брюках, ослабив его. Раздеваться мужчине не хотелось. — Это не очень хорошая идея, лейтенант, — ответил Кёниг, решив пойти издалека. Сказать, что он возбужден, или показать, что он хочет трахаться — что было хуже? Австриец уперся рукой в бедро и положил на ладонь свое лицо. — Не понял? — Медленно обернулся на соседа Гоуст. Воцарилась неловкая пауза. — У меня есть проблема, — Кёниг поднял голову и немного раздраженно в воздухе сделал несколько поступательных движений рукой, соединив пальцы в круг. — Блять, Кёниг, серьезно? — произнес мужчина и, подойдя к столу, включив лампу и открыв верхний ящик, достал салфетки, кинув впоследствии их в сослуживца, — Быстрее, пять минут на все, — Гоуст тактично отвернулся к столу, перебирая бумаги. Интересно, какого это, стоять спиной к тому, кто пытается себя ублажить — вопрос, который Кёниг боялся задавать вслух. Австриец откинулся немного назад, облокачиваясь лопатками о стену. Он приспустил штаны, неуверенно обхватывая основание члена пальцами, двинув рукой вверх-вниз. Прикрыв глаза и укусив себя за язык, чтобы лишний раз не издавать ни звука, он слегка ускорился. Кёниг пытался сконцентрироваться на собственных ощущениях, менял темп и сжимал пальцы, но этот звук перекладываемых с места на место бумажек, аромат чужого одеколона и мускуса сильно отвлекали. Медленно переводя взгляд на напряженную спину Гоуста, он пришел к выводу, что не сможет расслабиться настолько, чтобы закончить и лечь спать. — Простите, лей-те-нант, не получается, — выдохнул Кёниг, вжимаясь головой в стену. Послышался нервный смешок и, чтобы не было так стыдно, австриец прикрыл лицо рукой. — Что ты предлагаешь мне с этой информацией делать? — спросил Гоуст, повернув голову в сторону сержанта. — Схожу в душ, — ответил тот, пытаясь как можно быстрее натянуть на себя джинсы. — Душ работает до двенадцати часов, чтобы такие придурки как ты не шлялись там после отбоя, — прорычал Гоуст, разворачиваясь и быстро направляясь к кровати. — Я... — Ты… — будто бы передразнил лейтенант, — Даже подрочить нормально не можешь. Что ты вообще умеешь? — произнес достаточно грубо, одернув руку Кёнига в сторону. Нависнув над австрийцем, мужчина грубовато дернул чужие штаны, приспуская и ухватился рукой в прохладной кожаной перчатке за член. Австриец рефлекторно двинулся вперед, чувствуя себя так, будто бы сильно перебрал. Решившись, Кёниг посмотрел на Гоуста влажно и, столкнувшись с чужим слегка пьяным, внимательным, жадным взглядом, сдавленно простонал. Чужая ладонь двигалась рвано, резко, слегка грубо, вызывая в австрийце смешанные эмоции. — Я… Я ско-ро, — неразборчиво произнес Кёниг, понимая, что такими темпами закончит еще раньше, чем планировалось. — Сосредоточься, — звучал в приказном тоне голос Гоуста, — Я не слышу, что ты говоришь, — сказал тот, останавливаясь на некоторое время, давая возможность собраться с мыслями. Кёниг ответил что-то тихо и на немецком. — Громче. По-английски, — недовольно произнес лейтенант, сделав паузу между фразами и внимательно наблюдая за реакцией австрийца. Казалось, он питался чужими эмоциями, следя за каждым действием, стоном или переменами в поведении Кёнига. Ему нравилось владеть ситуацией. — Я хочу кончить, — надрывисто ответил сержант, отвернувшись куда-то в сторону и испытывая стыд, от осознания происходящего. Гоуст, грубо схватив австрийца за щеки рукой, повернул лицо на себя, заставляя смотреть себе в глаза. — Ты специально меня провоцируешь? — намеренно сделал на этом акцент и продолжил, — Мне начать тебя дрессировать, чтобы ты выполнял приказы? — Нет, сэ-эр, — простонал в ответ сержант, кусая себя за язык. — У меня складывается ощущение, что ты специально нарываешься на грубость. В любой другой ситуации это звучало бы достаточно неприятно и неприемлемо. Но ощущая на себе чужую руку, он получал неописуемое удовольствие от происходящего. Мужчина, увидев, что Кёниг почти что на пределе, увеличил амплитуду движений и коротко произнес: — Кончай. В ушах зазвенело от того, насколько сильной, мощной была разрядка. Он на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, что-то постанывая на немецком себе в руку. — Я… Могу помочь те… — Нет. Раздевайся и ложись уже, — холодно отрезал Гоуст, вытирая руку салфеткой. Пролежав в таком положении еще несколько минут, Кёниг поймал мысль, что заставить себя встать было очень трудно: впервые за долгое время он почувствовал себя настолько расслабленным и опустошенным. Поднявшись с кровати и сняв с себя всю верхнюю одежду, австриец сложил все на стуле и забрался на верхнюю койку под одеяло. Немного подумав, мужчина снял с себя маску, чувствую себя в безопасности, и отвернулся к стене.