Должна ведь быть причина?

Прайс получил сообщение от информатора в шесть, брифинг начался в шесть пятнадцать, а в шесть сорок — завершился. За это время команда узнала, что противник планирует совершить налет на бывшую военную базу, которую до сих пор не могли поделить армия США и частная военная компания BlackWaters. Важность операции заключалась в незащищенности военных машин и танков, хранящихся на складе под полигоном. Официально там ничего не должно было находиться: по бумагам все помещения пустовали и были опечатаны. Неофициально, как это чаще всего и бывает, техника, купленная на деньги BlackWaters во время совместной работы с армией США, хранилась там последние лет пять и дожидалась своего часа. Кёниг не раз видел, как американское оружие кочевало с одного подпольного рынка на другой. Сколько раз в него стреляли те же арабы из М16 и сколько раз пуля проходила навылет? Не так много, чтобы похвастаться своей живучестью, но достаточно для того, чтобы запомнить пренеприятный факт: продажа огнестрельного оружия из США приносит многомиллиардную прибыль, в доле которой заинтересованы не только террористы, как это принято считать, но и бюрократические крысы, списывающие это оружие в утиль. Хотя, странно жаловаться или ненавидеть этих людей как минимум потому, что благодаря им у Кёнига есть высокооплачиваемая работа. До места назначения они добирались долго. Сначала на наземном транспорте, в котором некоторых трясло, как мешки с картошкой, затем около получаса пешком по коммуникационным тоннелям — дело не самое приятное, только если не чураешься неприятного запаха и не боишься крыс. Кёниг испытывал омерзение к крысам, потому что видел и знал, на что они способны, особенно если неподалеку лежит свежий труп. Ему приходилось эти полчаса успокаивать себя, подбадривая тем, что они хотя бы тихие и их можно спугнуть. — Итак, пройдемся по плану еще раз. — серьезно произнес Прайс, собрав отряд вокруг себя. Он достал из-за пазухи небольшой листок бумаги с картой. — По данным Николая, в течение часа на базу должен быть совершен налет. Наша задача остаться незамеченными, но первостепенно — обезвредить группировку, — он окинул всех серьезным взглядом и продолжил: — Кёниг — прикрываешь на расстоянии, Гоуст — вперед, в этот раз на тебе зачистка. Фара — займи позицию повыше, нам, как обычно, требуется твой зоркий глаз. Докладывай обо всем, что увидишь. Так же на тебе координация Кёнига. Алехандро и Гас — на вас тыл и Фара. Хоранги — со мной. — Капитан, почему?.. — попытался уточнить Кёниг, но ему не дали закончить. — Это не комплимент, — отрезал Прайс. — Ты не готов к командной работе. Впрочем, ты хорошо проявил себя на полигоне. Твоя точка на холме. Запомнил координаты? — спросил он и Кёниг незамедлительно кивнул. — Вопросы? Капитан говорил быстро — на разглагольствования времени не было и все это понимали. Он оглядел отряд и, услышав единогласное «Никак нет», подытожил: — Чтобы все смотрели в оба и выбрались живыми. И без глупостей! — Так точно! — раздалось в ответ, и они все двинулись к люку в потолке. Пока команда занимала позиции, Кёниг пробирался к своему укрытию. Здание, в котором он должен был залечь, выбрано идеально. Сзади непроходимый лес — надежно, потому что врагу пришлось бы затратить непростительно много времени и сил, чтобы остаться незамеченным. Спереди — открытое пространство с просматриваемым периметром. Заняв позицию, Кёниг осмотрел базу из прицела, а после связался по коммуникатору с Прайсом. — Кроме нас, кажется, никого. Вы уверены, что у информатора достоверные данные? Некоторое время на той стороне сохранялась тишина. — Николай — надежный информатор. У меня нет причин не доверять ему. Кёнигу оставалось только поджать губы и дальше ждать нападения, внимательно мониторя территорию. Через некоторое время в ухе послышалось короткое: — Кёниг? — На связи. Вижу движение, но до вас им еще далеко, — ответил он, всматриваясь в прицел. База чем-то напоминала тренировочный полигон. Команда двинулась в сторону врагов, которых, что странно, было слишком мало для угона военной техники. Где-то под ребрами засосало от напряжения. — За поворотом человек, только один. Вижу автомат, — произнес он сразу, как увидел движение рядом с командой. — Гоуст, сними его. — приказал Прайс, в ту же секунду скрываясь за стеной. — Не стоит, я сам, — ответил Кёниг и через мгновение выстрелил. Тело выпало из-за угла и рухнуло на землю без движения. — Приказы, Кёниг! — рявкнул Гоуст. — Дальше еще люди. Нет нужды рисковать — привлек бы внимание. Зачищая периметр, он увлекся процессом, и все происходящее стало казаться чем-то вроде игры «Утиная охота» на старой приставке «Денди». Из-за этого на шорох Кёниг среагировал не сразу, но реакция, отточенная за годы тренировок, спасла ему жизнь: нож противника, метивший в бок меж ребер, соскользнул с бронепластины вниз. Следующий удар снизу вверх пришелся на лицо, и целился враг в глаза. Кёниг успел увернуться, но в последний момент лезвие ножа рассекло ему лоб. Разозленный из-за боли и резкого прилива адреналина, Кёниг, присев, уворачиваясь от удара, накинулся на нападавшего, сбивая его с ног и заваливая на пол. Усевшись сверху, придавив коленями предплечья, он схватился за голову врага. Прижав большие пальцы к чужим глазам, он медленно надавил на глазницы. — Нападать исподтишка, — возбужденно проговорил Кёниг, — мерзко. Осуждаю. Он подождал несколько секунд, растягивая мучения, а после свернул противнику шею. Он редко оставлял людей в живых, исключений не делал почти никогда. Это риск, который он больше не мог себе позволить. Но бывшие сослуживцы, которым доводилось работать с ним недолгое время, боялись: Кёниг любил убивать врагов с особой жестокостью. Ему нравилось наблюдать, как утекают последние секунды их жизней. Кофта вместе с маской начала липнуть к телу. Кёниг резко встал и почувствовал, как бок резануло и свело. Он сжал челюсти до скрипа и оперся рукой о стену, чтобы не потерять равновесие. Опустив руку, Кёниг нащупал края раны на животе чуть выше ремня. Органы, кажется, не задеты, но вот кожа, жировая прослойка — распороты до мышц. Он не был уверен до конца, насколько глубока рана, но знал наверняка, что ее необходимо обработать и зажать, чтобы не истечь кровью до прибытия на базу. Коммуникатор разрывался. Кёниг, пытаясь вернуться в реальный мир, ответил потеряно: — Мне нужна минута! — и отсчет тут же пошел. На автомате он потянулся к подсумку с полевой аптечкой, достал и выложил все на ближайшую поверхность, и обработав рану, свел края вместе и зафиксировал скобами. Оставалась только наложить стерильную повязку и забинтовать, надеясь на то, что это хоть немного остановит кровотечение. Вернувшись к оружию, Кёниг, быстро сориентировавшись, нашел своих. — Гоуст, на девять часов. Алехандро, в окне над тобой. Еще рядом с ним высматривает, кажется, капитана, — произнес он, моментально включившись в работу. Кёниг не заметил, как в голову полезли неприятные мысли. «Что подумают остальные, когда увидят твою позорную рану? Что скажет Прайс? А Гоуст?» — они звучали настолько громко, что перекрыли разом и звук выстрела, и голоса в коммуникаторе. Кёниг перестал дышать на добрых несколько секунд, напрочь выпадая из процесса. Он замер, не в силах двигаться. «Ты знатно проебался. Тебе не место в этой команде…» — Кёниг, прием! — гаркнул Прайс, пытаясь, по-видимому, в который раз достучаться до него. — Прием, на связи, — ответил Кёниг, прикусив губу до крови, чтобы заставить тело вынырнуть из оцепенения и вернуться на поле боя. — У нас новая задача — берем одного живым. Передо мной засада из трех человек. Того, что ближе к тебе, обстреливаем по ногам, прием. — Прием, принято. Стоило врагу выглянуть из-за ограды, достать оружие и начать целиться, Кёниг выстрелил — и попал в плечо, пробив руку навылет. Автомат выпал из чужих рук, а враг, схватившись за рану, потерял равновесие и завалился на асфальт. «Поправка на ветер», — подумал Кёниг, наблюдая, как товарищи подстреленного, паникуя, отступали без него. — Какого хуя, Кёниг? Куда ты целился? — недовольно поинтересовался в рацию Гоуст. Ответа не последовало. Хоранги захватил в плен раненого врага и повел его к капитану. Тот, осмотрев рану, тут же отдал приказ: — На отход десять минут. Нас заберут в двухстах метрах к северу от главной площади. Кёниг медлить не стал и принялся быстро, насколько это возможно, собираться. При любом напряжении или повороте рана сильно ныла. По-видимому, весь адреналин сошел на нет, поэтому ощущения с каждой секундой становились все острее. На полноценный сбор у него ушло больше времени, чем было запланировано. «На сколько меня отстранят от миссий в этот раз?» — думал Кёниг, вспоминая, что похожую боль уже испытывал, но год назад, когда на очередной вылазке ему прострелили грудь в двух местах. Одна из пуль, к слову, тогда попала в легкое, и он загремел в больницу на долгие несколько месяцев. Он выжил, но жалел об этом, если помнить, что произошло через месяц после выписки. Стараясь отогнать негативные мысли, Кёниг раз за разом концентрировался на окружении: враг отступал, но в любой момент мог снова начаться обстрел. Он спешил, из последних сил преодолел последние пятьдесят метров, чтобы в одном мощном прыжке завалиться в кабину и занять два места в самом конце вертолета. Все смотрели на него с непониманием. «Я пришел последним…» «В ушах шумит… Как долго они звали меня по коммуникатору? Как долго я не отвечал?» Прайс хлопнул летчика по плечу и покрутил указательным пальцем в воздухе — пора взлетать и возвращаться на базу. Тот кивнул, кто-то закрыл кабину и вертолет плавно поднял вертолет в воздух. Откинув голову на стену, пересчитав всех присутствующих, Кёниг прикрыл глаза и с облегчением выдохнул. Он с усилием разлепил глаза. На то, чтобы сориентироваться, ушла целая вечность, если не больше. Где он? Что происходит? Голова гудела. В ушах стоял звон. Тело онемело. Вокруг лежали ошметки одежды, мебели, бетона. Что-то горело. Премерзко пахло паленым. Взрыв. Он то и откинул Кёнига на несколько метров, приложив спиной о стену. Спасло только снаряжение — бронежилет и каска, которую он таскал с собой везде, где только можно. Голова болела. Он потянулся, стянул каску и кинул ее себе под ноги. На затылке ее осталась вмятина и зияла трещина. Что вообще произошло? Кёниг сел на колени и попытался перевести дыхание. Отчего-то дышать было сложно. Наверное, давало о себе знать старое ранение. Глупости. Его уже как месяц выписали из больницы, все должно быть в порядке. Он посмотрел на свои руки, одной из которых досталось сильнее всего, и в ужасе простонал от увиденного. От самой кисти и вверх, от пупка, по-видимому, до самой шеи, кожа была усыпана ранами от осколочной гранаты. На здоровую руку с лица капала кровь и Кёниг понял, что взрыв задел не только конечности, но и лицо. Глаз заливало и постепенно начинало щипать. — Пятая, прием. — позвал он. Кроме шума, не слышал ничего. Ни собственного голоса, ни того, что происходило на улице, ни ответа. Кое-как, опираясь на стену, он встал и направился в сторону взрыва. Еле преодолев расстояние в десять шагов, наконец увидел тело. Человек, чей позывной он с надеждой повторял вот уже несколько минут. Пятая не шевелилась. Обожженный бок, разорванная местами кожа, слишком глубокие раны и россыпь осколков, покрывавшая тело — едва ли она выживет. Кёниг не хотел верить своим глазам, поэтому, упав на колени, стянул зубами обожженную перчатку со здоровой руки и коснулся чужой, еще теплой шеи, и замер. Весь в крови, с ранами, тянущимися через все тело ото лба до бедра, с тяжелым, стеклянным взглядом, он дополз до места эвакуации. Упал на сиденья, прикрыл глаза и с ужасом обнаружил, что никак не может перестать думать о мертвом, изувеченном теле Пятой, которое оставил на территории врага. — Все мертвы, ждать некого, — бросил Кёниг и из последних сил заставил себя еще раз открыть глаза. Он посмотрел на дорогу. Хотелось верить, что сейчас появится хоть кто-нибудь из отряда, хотелось ошибаться, что все его сослуживцы мертвы, а воспоминания просто спутались после сильного удара о стену. Но правда такова, что он остался один. Превозмогая боль… Его разбудила чья-то крепкая ладонь на плече. Судя по тому, что вертолет перестал трястись, они прилетели. Он со страхом огляделся, боясь, что проснувшиеся и пришедшие во сне воспоминания повторились. Внутри не было никого. — Нет… — Кёниг мотнул головой, медленно начиная паниковать, и не сразу рядом Прайса. — Ты ранен, — капитан указал на его бок, не спрашивая, скорее обеспокоенно обозначая, что ему срочно требуется помощь. — Не сильно, все хорошо, — ответил Кёниг, поднимаясь. — Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал. Это пустяки. Схожу в медчасть. Меня подлатают. Его речь, рваная и резкая, ясно давала Прайсу понять, что все далеко не так хорошо, как утверждает сержант. — Ты еле стоишь. Я помогу, — он перекинул руку Кёнига через плечо и помог выбраться из вертолета, поддерживая. — Как это произошло? — Подкрался сзади. Я успел среагировать… Точнее, не успел… Достаточно быстро. Другой вопрос… Меня беспокоит, как он там оказался. — Он мог увидеть тебя, когда ты занимал позицию, либо подойти после, со стороны леса. — Сложно. Территория… Факт остается фактом. Я облажался. — Со всеми бывает. Сделаем на это упор в тренировках, — спокойно кивнул Прайс, обдумывая сказанное. Расспрашивать сейчас, когда он в полуобморочном состоянии, как минимум бессмысленно. Но что, если все так, как он говорит? Что, если кто-то слил информацию? Если учесть, что группировка зашла на полигон с противоположной стороны, а подобраться к зданию проблематично из-за леса и открытой площадки, то вывод напрашивался сам: их ждали. Но если ждали, почему так плохо подготовились? Прайс усадил Кёнига на кушетку и отошел. Тот стянул бронежилет, кофту, отстегнул каску и сложил вещи рядом. — Меня не предупредили, что кто-то ранен. Минуту, достану все необходимое! — произнесла медсестра, выкладывая на столик с колесиками все принадлежности. — Тебе лучше лечь на спину. Сложное было задание? — Не особо. — Кёниг покачал головой, послушно принимая горизонтальное положение. Мысли о произошедшем не отпускали до последнего. Он не заметил, как рану осмотрели, продезинфицировали, вытащили скобы и зашили. — Спасибо. — В ближайшее время постарайся без сильных нагрузок. А теперь… — медсестра потянулась к его маске. Но не успела она ухватиться за пропитанные кровью края и потянуть вверх, как Кёниг резко и с силой схватил ее за ладонь. Он продолжал сжимать чужую руку до хруста, совершенно не обращая внимания на явный дискомфорт девушки. — У тебя кровь. Нужно обработать и зашить, — объяснила она и Кёниг, кажется, задумался, глядя куда-то в сторону окна. — Маска. Медсестра проследила за взглядом и заметила медицинские одноразовые маски на подоконнике. Она поняла не срау, но вспомнив о похожем поведении других двух членов отряда — Гоуста и Хоранги, кивнула. Кёниг отпустил ее руку, позволяя отойти. — Держи, — протянула девушка, продолжая смотреть на раненого с заметным напряжением. Кёниг ничего не ответил. Он забрал маску и прежде, чем менять одну на другую, уставился на медсестру, зло хмурясь и громко выдохнув. Сил на просьбы уже не осталось. Больше всего на свете он мечтал завалиться спать на ближайшие сутки или двое. Девушка повернулась к нему боком, испуганно глядя на Прайса. Она поджала губы, без слов прося поддержки и, вероятнее всего, защиты. Капитан кивнул и бесшумно подошел сзади. Кёниг забыл, что в комнате их было трое. Стянув с себя тряпку и балаклаву, что находилась под ней, отложил к остальным вещам. Дрожащими руками он надел медицинскую маску и прикрыл глаза. — Я все, — прошептал Кёниг, не понимая, почему медсестра не спешила поворачиваться. — Уже? — зачем-то уточнила она. Осмотрев его лоб, девушка по привычке пробормотала: — Зашью и шрама не останется. «Шрама не останется» — фраза засела в голове, и Кёниг усмехнулся. Он не переживал, что люди шептались, когда видели его торс в раздевалке. Он не стеснялся своего отражения или не думал, что выглядит некрасиво и точно себе никого никогда с такой внешностью не найдет. Единственное, о чем напоминали шрамы — о команде, которую он подвел и не смог спасти. Стоило медсестре закончить зашивать, как Кёниг, заметив движение, на автомате обернулся. Прайс смотрел на него с пониманием и немного обеспокоенно. Кёниг не сразу понял, что почувствовал в тот момент.