Мой маленький ëкай.

  Татто уверенно, но с трудом, сгибал и разгибал руки в упоре лëжа, пока сверху спокойно сидел шатен и тихо считал каждый раз, когда самурай сгибал руки под прямым углом. Устало плюхнувшись на землю, мужчина издал измученный стон и тяжко выдохнул.   — Ровно сто! На десять раз лучше, чем вчера!   Похвалил брюнета ëкай, тут же облачившись в лиса и лизнул воина за ухом. Татто громко и радостно эйкнул, перевернулся на живот и схватил зверька, плотно прижав к себе рыжего и захохотав. Лисëнок издал радостный звук, чем-то похожий на скулëж, и вылез из рук воина, превращаясь в человека.   — Попробуй угадать, куда ты пойдëшь сегодня?   Предложил ëкай, усевшись на животе Татто. Хмыкнув, мужчина приподнялся на прямые руки и изогнул бровь, притянув изумрудный взгляд к правому верхнему углу.   — Юкио?   — Нет.   — Дзëшико?   — Не угадал.   — Эйдзоку?   — Ещë бы я тебя снова к нему отправил. Ну уж нет, год отучился и хватит!   Ками помрачнел в бездонном взгляде, закатил глаза и сжал узловатые пальчики на чëрном кимоно самурая. Естественно ëкаю не хотелось терять такого хорошего человека, как Татто. Да, вероятно он ещë множество людей повстречает за свою долгую жизнь, но этот самурай как-то особенно сильно запал в душу. А может быть, это потому что Таттобу - первый ученик Ками..   — Сегодня ты посетишь Айсонаку. Она тоже Кицунэ.   Ками наклонился к лицу самурая и припал лбом ко лбу ученика, затихнув. Казалось, весь мир на секунду задержал дыхание, вспыхнул и снова затих в предвкушении чего-то. Воин слабо похлопал ëкая по плечу, подождал, пока он слезет, поднялся, получил указания к пути и направился на новое испытание длиной в целый год с периодическими возвращениями в тëмный лес.   Овальную арену, усыпанную белоснежным песочком, обступила стена из бамбука, среди которого еле как затесались молоденькие вишни. В центре этого места, удобно взгромоздившегося возле устья реки из леса Ками, смиренно сидела белая лисица, изредка плавно перекладывая восемь хвостов то на одну сторону, то на другую. Прелестные пушистые хвостики раскрывались, подобно вееру, когда Кицунэ перекладывала их, а после снова складывались друг на друга в непонятную пирамидку. Таттобу ступил на чистый песок и в несколько шагов дошëл до лисицы, что даже и ухом не дëрнула, когда он оказался позади. В миг перед Татто оказалась белокурая красавица, чьë белое кимоно раскинулось под ногами самурая, будто длинный хвост изящного павлина. Айсонаку встала с колен и повернулась лицом к воину. Дева оказалась примерно того же роста, что и Ками, но казалось, словно она смотрит на пришедшего гостя с высока. Надменно так - знает, что гораздо умнее него. Знает, что ему нужны еë знания. Еë лицо было искажено в хитрой ухмылке, а глаза сияли на фоне роскошных волос цвета первого инея. Она была прекрасна.   — Не стоит представляться, я знаю кто ты, воин. Я знаю твои цели и навыки, потому принимаю тебя в свои ученики. Не успел мужчина вставить и слова, как ему тут же выставили такое заявление. Тут уж попробуй не быть озадаченным. В остальном, Татто был крайне удивлëн еë манерами, учтивостью и осторожностью. Кицунэ не смела касаться самурая - брезговала. Впрочем, не то чтобы Таттобу хотел излишних прикосновений. Белокурая лисица обучала мужчину следить за своим оружием, держать его в чистоте и драться, не смея даже думать о том, чтобы погнуть сие священный клинок о кости неугодных воинов.   В конце их встречи, когда самурай уже собирался уходить обратно, Айсо вдруг остановила его.   — Разве ты не хочешь проверить свои силы, Татто?   С хитрой улыбкой спросила она, бесшумно шагая к воину. Походка беловолосой дамы была неописуемо привлекательной. Будто с каждым шагом совсем крохотная опасность, что не принесëт больше бед, чем пролитый чай, приближалась ближе и вот-вот готова была застать воина в расплох.   —А почему бы и нет.    Воин в один момент вытащил из ножн катану, озарив лисицу довольной улыбкой. Однако ни острота лезвия, ни его чистота не впечатлили Айсонаку. Кажется, они еë даже разочаровали, будто были не такими идеальными, как она хотела. Лисица подошла к стене бамбука и надломила одно из растений, получив себе на руки большое и тонкое «оружие». Сломав его ещë на две части, примерно равные по длине обыкновенной катане, дама отдала одну часть воину, а вторую отнесла на другую сторону арены. Встав на середину своей обители, девушка взглянула в сторону, от которой только отошла и довольно улыбнулась. Из высокой зелёной стены растений вышла та, кого можно описать чуть ли не как валькирию: длинные русые волосы, завязанные в аккуратный пучок; широкие, сильные, хоть и женские, плечи; точëная талия, которую чëтко показывал туго обвязанный пояс на кимоно; острые черты лица; глубокий взгляд. Противница была обворожительна до отвала челюсти, однако еë настрой напрягал: она была серьëзна, точно еë целью было убить Татто во что бы это не стало.   Позволив воину налюбоваться его соперницей, Айсонаку попросила его сменить оружие на бамбук, а как только воин сделал это, девушка закрыла глаза. Небо над ареной тут же затянуло холодной и синей дымкой, в которой едва просвечивались закатные облака. Таттобу поднял голову к небесному полотну, как вдруг чуткий слух уловил как песчинки под ногами посыпались друг на друга. Едва успев выставить палку бамбука как защиту, воин даже присел, от силы удара, прилетевшего по середине его "оружия". Соперница не теряла времени полюбоваться волшебством Кицунэ, потому сразу перешла к нападению. Отразив безжалостную атаку, Татто отступил, приготовившись. Только он замахнулся «катаной» для нанесения удара, как вдруг девушка пригнулась и одним взмахом нанесла удар прямо по рëбрам воина. Пошатнувшись, Таттобу напрягся и покрылся мурашками. Адреналин ударил в голову, да так сильно, что даже волосы на голове будто вставали дыбом. Бой на бамбуковых катанах продолжался, пока силы воинов кончались. Вдруг отпрыгнув друг от друга, как от огня, соперники, тяжело дыша, покрепче сжали выданное им оружие и обменялись злыми взглядами.   — Как только я одержу победу.. — Девушка вдруг выпрямилась и за один взмах руками поправила рукава, вновь приготовившись. — Я лишу тебя головы, как ты сделал это когда-то с моим учителем.   Как молния звучали слова соперницы, когда она наставила оружие на самурая. Перед глазами мелькнули все те моменты, когда руки Таттобу по локти облепляла кровь. Кажется, один из них запомнился ему больше всех.   Тогда он только вступил на службу своему хозяину. Совсем молодой, едва только выучился всем нужным тонкостям. И в первый же год ему поручили отсечь голову одному из неугодных главному слуг. Тогда у брюнета был мерзкий хозяин. Старый, наглый, чëрвствый, как недельный хлеб. Он не жалел никого и, даже когда молодой воин держал в руках катану, в нëм - не знающем пощады самурае - было больше сострадания к мужчине, чем вообще мог себе позволить почувствовать хозяин Таттобу.   Тогда слуга стоял на коленях и ронял горькие слëзы на чистый песок. Воин буквально видел, как костлявые пальцы смерти обволокли его плечи, обещая забрать в лучшее из мест на этой земле. Вспышка в памяти не позволила вспомнить момент того, как совсем молодой палач лишил головы ни в чëм не повинного человека, что допустил лишь малейшую ошибку. Только теперь, вернувшись в реальность, Татто смог узнать в лице соперницы ту молодую девушку, только-только перешагнувшую семнадцатилетний возраст, что увидела, как лишëнное головы тело упало на песок, заливая его алой кровью. Самурай помнил, как уже с женских щëк полились слëзы и как он не мог сдвинуться с места, чтобы догнать и остановить девушку.   Соперница не медлила и не тратила своë время на размышления, потому замешкавшийся мужчина лишился половины своего оружия. Теперь стало куда сложнее не получить по ребру или руке. В один момент, когда два мира столкнулись лбами вместе со взглядами соперников, Таттобу едва смог отразить еë атаку - так сильно была разгневана девушка.   — Тамаэ.. Послушай, я не убивал твоего учителя.. по своей воле..   Заговорившись, мужчина вдруг замер, почувствовав лëгкий холодок у своей шеи. У соперницы не было бамбука. Это была катана. Самое, что ни на есть, оружие. Острое. Холодное. В пылу борьбы, похоже, старший не уловил момент, когда она оказалась в еë руке.   — А что ты сделал? Ты убийца, и судьба тебе такая же, какую ты сотворил для своих жертв.   Процедила сквозь зубы Тамаэ, едва сдерживая себя, чтобы не расправиться с Татто прямо сейчас.   — Это была не моя воля. Я не хотел этого.. Прошу, просто послушай меня.   С искренним сожалением в глазах взмолился воин, чуть отступив, но лишь ближе ощутив возле шеи холодные прикосновения костяных пальцев смерти.   — Говори.   Скрипнула зубами соперница, немного убрав острое лезвие катаны от артерий Таттобу. Мужчина выдохнул.   — Я бы ни в коем случае не лишил невинного человека жизни по своему желанию. Я знаю, он был невиновен, но в ином случае, его казнил бы кто-то другой. — Дрожащий взгляд зелëных глаз терялся в затуманенном гневом разуме девушки, и Татто едва смог произнести последние слова в слух, видя, как кристальные слëзы снова текут по впалым щекам его соперницы, словно они снова вернулись в тот роковой день. — Не я решил его судьбу, Тамаэ..   Девушка опустила катану, окончательно отказавшись от своей мести. Ей больше не за чем было гнаться. Цель, которую она так жаждала всё эти годы учения у Айсо, оказалась замылена ложью.   Закатное солнце снова озарило арену и белая лисица скользнула восемью хвостами между воинами. Кивнув Татто, Кицунэ печально взглянула на свою ученицу. Решив не встревать в их безмолвные разговоры, Таттобу забрал свою катану и, едва дыша от боли в рëбрах, пошагал до леса.   На периферии сонного сознания мужчины едва ощутимо пульсировала какая-то мысль, пока воин неспешно гладил шëлковые волосы на умной голове Ками. Лисëнок отдыхал на коленях у своего ученика, положив висок на могучее плечо самурая и спрятавшись под его чëрным кимоно. Сон окутал весь лес настолько, что чудилось, будто даже муравьи - самые трудолюбивые насекомые леса - разлеглись где-то под ногами и спят. Пока все создания решили впасть в предутреннюю сказку, Татто всë размышлял, что же это за мысль таилась в его голове.   Может это желание вернуться в дом своего хозяина? Может желание сбежать подальше вместе с Ками туда, где воин сможет сохранить только начавшуюся жизнь ëкая? А может обычное напоминание, что организм требует еды? Воин точно уже ничего не знал, а шлëпающий по траве дождь больше убаюкивал его. Только Татто решил закрыть глаза, как на коленях оживился Каминоонтë, поправляя бинты на грудине воина, под которыми не очень приятно пахла какая-то мазь по рецепту некой Цуëи, как сказал Ками, - прелестной Оками.