Мой маленький ëкай.

  Пожелтевшая бумага раскинулась близ журчащего ручейка - одного из притоков реки Каминоонтё. Лисëнок не торопясь наслаждался сладкими ягодами, пока самурай изучал свитки.   — Если здесь.. Твой лес.. Тут - поляна Дзëшико-сэнсея.. Здесь яблони Юкио-сэнсея.. — Татто подвëл угольный карандаш к поляне Цуру, вдруг остановившись на обрыве, будто дальше он не мог повести.   — А туда ты сегодня пойдëшь! — Вдруг отозвался младший, ткнув узловатым пальцем рядом с карандашом.   Таттобу изогнул бровь.   — Ты решил меня с обрыва в воду?..   Не успел самурай закончить, как вдруг Ками озарил его пугающе непринуждëнным взглядом. Таким простым и сложным одновременно.   — Позволь мне продолжить.   Скомандывал ëкай, ткнув пальцем прямо в переносицу Таттобу. Синхронно с учеником посмотрев на карту, шатен ткнул пальцем в свой лес и повëл плавную линию к берегу.   — Иди по этой дороге и к обрыву. Под ним тебя будет ждать Эйдзоку. Он обучит тебя этикету.   Закончил свою мысль ëкай и взглянул на брюнета.   — Он Óни.   Вдруг прозвучал мурлыкающий и пугающе никакой тембр.   Óни.. Давно воин не видел этих людоедов в здешних краях.. По спине пробежал холодок и, казалось, даже тëмные локоны на затылке встали дыбом. Татто поднял катану и вложил еë в ножны, собрав свиток и направившись по проложенному Каминоонтё пути.   По мере приближения к обрыву, под ноги всë чаще попадали небольшие косточки. Они казались брюнету обыкновенными костями от мяса, пока вдруг от очередного неосторожного шага под правую стопу не угодил человеческий позвонок. По телу вновь пробежались мурашки, но Татто лишь сжал рукоять катаны в руке, храбро шагая по песку.   Впрочем, очень быстро песчаная поверхность становилась коричневой и принимала смердящий запашок. Будто кучи трупов гниют прямо за углом обрыва. Прижавшись к стене отрывистого холма, самурай прислушался к звукам. Где-то совсем рядом что-то большое чавкало и попадало, казалось, просто гигантскими зубами по маленьким косточкам, которые тут же ломались, хрустели и неприятно царапали этому нечту горло, раз оно иногда так недовольно прирыкивало. Одним взмахом выудив катану из ножн, самурай присел на полусогнутые колени и осторожно выглянул из-за обрыва. Тут же ему предстало ужасающее по своей сущности зрелище: средь недожëванных человеческих тел и костей сидел огромный великан, едва ли не в три раза больше Татто. Тело, обшитое упругими мышцами, было неестественного красного цвета; обкорнанные, будто топором, волосы почти под ноль; гигантские торчащие рога и, как завершение образа, огромный тесак, воткнутый в песок и едва ли достающий до головы гиганта. Значит... Остальная часть под землёй.   Внезапно демон расправил широкие плечи и сел ровно, точно настороживийся хищник. Дальше произошло то, что заставило волосы воина снова встать дыбом - Óни принюхивался. Жадно, с аппетитом, будто его ноздри ещë работали, после столького времени проведëнного здесь, на берегу смерти.   Эйдзоку не услышал Татто. Он его учуял. Учуял, прямо как голодный волк, что готов разорвать любую добычу, будь то заяц или медведь. Вдруг на брюнета лëг тяжëлый взгляд чëрных глаз, пожирающих изнутри.   — Та-атто-о.. Бу-у..   С трудом громовым басом произнëс Эйдзоку, с таким же непосильной тяжестью поднимаясь с позы монаха. Вытащив свой меч из песка, Óни сжал его рукоять в руке, с голодом смотря на пришедшего к нему самурая. Храбрость - второе имя воина, потому Татто лишь с напряжением опустил катану, не сводя только на вид спокойный взгляд с демона.   Эйдзуко выпрямил тяжëлую руку, указал на воина и, будто гвоздь в крышку гроба, наконец завершил своё действие указыванием на стол, что стоял почти у самой воды.   — Уроки… эти-кета.   Только сейчас Таттобу понял почему Эйдзоку. так трудно говорить – его рот переполняли массивные, местами надломанные клыки, между которыми кое-где торчали обломки прочных костей. Самурай, не смея и слова против этому гиганту сказать, молча пошёл к столу, прислушиваясь, как бы сзади над ним не рассёк воздух титанических размеров тесак.   Присев на колени за столом, на котором довольно контрастно выделялся хрустальный сервис, воин дождался своего учителя, что своим приземлением на колени заставил песок под ним мелко задрожать, и взглянул на стол. Сложив ладони друг к другу, Óни не низко поклонился, слегка надвиснув над столом.   — Ит-та..дакимас-с..   Словно с забитым ртом протянул демон и сразу медлительно выпрямился. Таттобу повторил его действия с почтением, а также чётко произнёс нужное слово, желающее едаку приятного аппетита.   Татто едва ли держался, чтобы позволить маленькой ухмылке появиться на губах от того, как забавно выглядели маленькие палочки «хаси» в руках Эйдзоку. Однако он не смел не признать, что так умело обращаться с приборами, которые для Óни были размером с занозу, это просто ювилирнное мастерство.   За время трапезы на смердящем берегу воин стремился точь в точь повторять действия сэнсея, пока он вдруг не поднял взгляд на него.   — Тат-то.. сам-мурай без-з хозяина-а?..   Прищурившись, Эйдзо чуток наклонился, сверля душу Таттобу своим до ужаса пугающим взглядом. Воин поднял на Óни холодный, точно замёрзшее болото, взор зелёных глаз.   — Татто.. поз-зор?   Непонимающим тоном, будто ребёнок, поинтересовался Эйдзоку, чем окончательно вывел самурая из себя. Брюнет яростно воткнул палочки в тарелку с рисом, оскалившись.   — Да как ты смеешь называть меня позором!?   Вскрикнул воин, положив ладонь на катану. Его злоба в миг сошла с плеч, когда он увидел, каким взором на него глядел людоед – голодным, яростным, почти сумасшедшим.   — Тат-то нарушил эти-кет.. Тат-то… Бу.. будет… — Демон положил ладонь на рукоять воткнутого возле стола тесака, чем предсказал судьбу бесстрашного самурая. —... у-бит.   Прозвучал по слогам громовой бас, а после, точно для того, чтобы и без того накалившаяся обстановка, разгорелась до красна, ударил гром. Эйдзуко занёс меч над головой и с гневным воплем всадил его в песок туда, где ранее сидел Татто. Брюнет к тому времени, к счастью, успел броситься в сторону, потому демон повёл тяжёлую сталь по берегу, стремясь смести ею прыткого самурая и похоронить его в песке. Таттобу понëсся к камню, оббегая огромного демона. Лезвие острой катаны сверкнуло на белом свету, тяжëлый бег отбрасывал песок назад. Ловкий воин в два прыжка забрался на камень и, пока Óни доводил круг тесаком, Таттобу оттолкнулся от гранита и всадил сталь в лопатку Эйдзоку. Поражëнный священным самурайским оружием, Эйдзо завопил и упал на колени, держась за рукоять своего тесака. Уперевшись стопами в спину демона, Татто старался отдышаться, хмуря брови.   — С-сложи-и... оружие..   Пророкотал Óни, сдавшись и взглянув через плечо на победителя. С трудом вытащив из плоти людоеда катану, воин спустился на песок и погрузил холодное оружие в ножны.   Уставший и взволнованный воин почти бежал обратно в тëмный бор, будто бы чувствовал, что что-то не так. Сердце колотилось в ушах и висках, ноги будто вязли в земле, холодный воздух хлестал по лицу и обтягивал шею неприятным шарфом.   Ками терпеливо ждал его на окраинах леса, с надеждой и ожиданием глядя на тропинку. Но вот чего он действительно не ожидал, - так это такой необычаемой тоски Таттобу по своему учителю. Она была такой большой, что воин набросился на беднягу с медвежьими объятиями и повалил на землю. Упав на спину, Татто прижал к груди молодого ëкая, радостно заливаясь громовым хохотом. Так хорошо быть живым..   — Ками-сама! Ты не представляешь, как я за тебя испугался!   Брюнет забрался рукой в пушистые светлые локоны, ероша умную головешку.   — Что? За меня?   Каминоонтë вскинул брови и поднялся на руки, поставив их по бокам от головы Татто и удивлëнно пялясь на своего ученика.   — Я был близок к тому, чтобы не вернуться к тебе.. Боялся представить.. Как бы ты волновался.   Устало прошептал воин, закинув голову назад и закрыв глаза. Ками вздрогнул. Одна только мысль, что его дорогой товарищ мог не вернуться, заставляла ëкая жалеть, что вообще осмелился предложить самураю отправиться к Эйдзоку. Шатен с грустью свëл брови к переносице и, прижавшись к Таттобу, обнял его за шею.   Так они и лежали до самого утра на окраине леса, обнимая друг друга. Совсем не спали.