Chokehold

– Да я говорю тебе, с этим надо что-то делать! Ну не может всё продолжаться в таком духе, сейчас это, а потом что? Не думал провести с ним оздоровительную беседу или как там это люди называют? – по голосу Дью узнал явно раздраженного Эфира, который в принципе редко выходил из себя и показывал своё недовольство, но сейчас по интонациям было слышно, насколько он был вне себя. Возможно, он даже очень активно жестикулировал, но Дью всё равно не мог этого видеть, он лишь предполагал действия своих товарищей, уже заранее накручивая себя ещё больше, чем следовало. – А давайте начнём с того, что его вообще кто-нибудь видел? После данного прикола – Свисс выделил кавычки двумя пальцами, оглядываясь по сторонам в попытках найти хоть какой-то след присутствия виновника «торжества», после повернулся к остальным и, нахмурившись, продолжил. – В общем и целом, во-первых – он поднял один палец, вглядываясь в лица товарищей – с ним надо провести беседу, во-вторых – мульти гуль поднял второй палец, указывая на последовательность своего повествования – на месте тех бедолаг вообще должен был быть я! – мульти гуль скривил лицо, изображая не то испуг, не то крайнюю степень отвращения. Сложив руки на груди, тот озадачено посмотрел в сторону Рейна, который тоже собирался внести свои несколько слов в их диалог. – Я видел его несколько минут назад здесь, но ничего не сказал, правда, выглядел он, словно его ушатом холодной воды облили, но прошу заметить, что его состояние явно лучше, чем у тех бедных обитателей церкви. Он как минимум живой. – Рейн раздраженно фыркнул, оглядываясь подобно Свиссу по сторонам, он явно был зол, более чем. Эфир со Свиссом удивлённо переглянулись, видеть водного гуля во взбешённом виде доводилось ещё реже, чем Эфира, да и когда дело касалось неугомонного соло-гитариста, Рейн всегда спускал всё ему с рук и был на его стороне. Но не в этот раз. В этом случае водный не мог просто так принять произошедшее и обычная отговорка «да с кем не бывает?» в этом случае уже не имела никакого веса. Произошедшее едва ли можно было описать несчастным случаем, ведь действия их товарища явно не были направлены на благие знамения. Если бы не четверо служителей церкви, пострадал бы как минимум мульти гуль, в любом случае, он отделался бы незначительными последствиями в лице подпалённых волос или небольших ожогов, которые на нём бы как на собаке зажили. Дью явно зная этот факт пустил в его сторону искру, он был уверен, что попадет именно в назойливого мульти инструменталиста, но он не мог предвидеть, что тот в последнюю секунду отскочит и тем самым собьет траекторию падения той злосчастной искры. Позже к их разговору присоединилась и остальная часть команды, все бурно обсуждали поступок Дьюдропа в попытках разобраться, что стало толчком к подобному действию. Изредка ребята начинали спорить, сначала кто-то даже пытался защитить неугомонного соло-гитариста, оправдываясь, что если он творит подобные вещи, то это неотъемлемая часть его существа в целом. Но позже и эти попытки фантомной защиты перестали фигурировать в диалоге. Мол, если Дью не будет выкидывать свои неожиданные фокусы, то это уже не будет Дью, да и вообще, подобного рода выходки всегда были в его репертуаре. Попытки разобраться никуда не привели, а лишь сильнее взбудоражили и так порядком взведенных на эмоции гулей. Дискуссия продолжалась в достаточно агрессивном настроении, кто-то полностью отрицал не виновность огненного гуля, кто-то ещё колебался с ответом, не желая выводить спор на новую ступень агрессии. Кто-то же молча слушал, просто анализируя ситуацию. А Дью же в свою очередь вслушивался к чужим разговорам о нём, и уже не мог этого терпеть, но вместо того, чтобы влететь в комнату и начать, как обычно ругаться и отстаивать свои права и границы. При этом активно жестикулируя и иногда показушно топая ногами, что было его личной фишкой. В этот раз поступил полностью противоположным образом, он в очередной раз рванул по направлению к своей комнате. По пути снёс плечом несколько дверных косяков, ругаясь себе под нос. Добравшись до своей комнаты и не рассчитав силы, он захлопнул дверь слишком сильно, от чего хлопок эхом разнёсся по коридору и явно был услышан в общей комнате. Судорожно щёлкнув замком изнутри, огненный добрался до своей кровати. Некогда мягкий матрас с подушкой, сейчас казались жесткими, словно сидишь на деревянном полу. Мысли не собирались воедино и перескакивали от одних картин к другим, сначала он снова проваливался в воспоминания с горящими священниками, потом эта картинка сменялась на образ Рейна, который смотрел на него волком, а потом он снова слышал, как его осуждают его же товарищи. Он понимал, что всё это заслуженно и что это он облажался, и что это лишь его фатальная ошибка. От всего пережитого стресса Дью отключился, даже не заметив этого. Открыв глаза, первое, что он увидел – непроглядная тьма за окном. Скорее всего, он проспал весь день, а проснулся лишь ночью. Второе, что он понял после сна, у него ужасно болела шея. Видимо сон в неудобной позе и без подушки всё же отразился на его самочувствии. Потерев глаза и широко зевнув, огненный лениво огляделся по сторонам, в ночной темноте комната не казалось такой враждебной как днём, когда все цветные детали оживляли ужасные воспоминания. Сейчас же, в приглушённом свете луны, комната окрасилась в успокаивающие холодные оттенки, при таком раскладе красные элементы в его комнате уже не вызывали панику и ассоциацию с полыхающими людьми. Просидев на кровати порядка десяти минут, он всё же сделал для себя выводы, смысла в том, чтобы попробовать уснуть снова, он не видел, голова трещала от всего произошедшего на дню, так ещё и затёкшая во время сна шея, которая тоже напоминала неприятной ноющей болью, оптимизма не придавала. Через какое-то время бесцельного залипания в одну точку, к не самому лучшему состоянию Дью, добавилось ещё одно чувство. Голод Он хотел есть так же ужасно, как и не хотел выходить из комнаты. Чувство голода и тревоги боролись за превосходство. Но как бы он не хотел закрыться и не показывать на белый свет до конца своих дней, физическая потребность в пище в любом случае перевешивала чувство страха. Аккуратно встав с кровати, он двинулся в сторону закрытой двери, аккуратно проворачивая замок и открывая дверь. Выглянув в коридор и убедившись, что все действительно спят, тот тенью юркнул в направлении кухни. Идти приходилось тихо, почти крадучись. Благо, он не додумался обуться и шёл полностью босиком, что помогало не создавать лишних звуков. Добравшись до кухни, огненный не включая свет, двинулся к холодильнику, открыв дверцу и поморщившись от ударившего в глаза света, тот принялся быстро оглядывать содержимое полок. Взгляд зацепился за несколько бутылок йогурта, которые он взял даже не думая. Обычно, он не был любителем подобных продуктов, но сейчас, когда он не имел возможности даже элементарно приготовить себе поесть, это было неплохим вариантом решения проблемы. Следующим, что Дью увидел краем зрения, были батончики с мюсли, редкостная гадость, сугубо по его мнению, но опять же, выбирать не приходилось, поэтому он стащил несколько упаковок с более приятным видом. Тихо закрыв дверцу холодильника, огненный поспешил обратно в свою комнату. План действий был, как и в первый раз: тихо добраться до комнаты, бесшумно закрыть дверь, два оборота дверного замка и можно спокойно выдохнуть. Проделав всё, как и задумывал, Дроп с облегчением уселся на пол рядом с кроватью, принимаясь за сворованные, как он думал, продукты. Первым в ход пошёл батончик, на вкус оказалось, не так плохо как он думал, с йогуртом вышла аналогичная ситуация. Возможно, это было связанно с тем, что он действительно был голодным и в данном состоянии, любая пища кажется очень даже вкусной. Остальную часть ночи он бездумно пялился в потолок, в очередной раз, прокручивая всё случившееся. С наступлением утра в их крыле здания, всё словно ожило, он слышал знакомые голоса за дверью, но желания выходить так и не появилось. Он пропустил завтрак, обед, ужин, всё это время он пытался отвлечься от ярких образов в голове. На первых порах он пытался читать, потом старался уснуть, чтобы скоротать время, но все его занятия на этом и оканчивались. От скуки огненный начал бесцельно ходить по комнате, разглядывая всё, что было в поле его зрения. Словно раньше он этого не видел. Спустя какое-то время он подошёл к своему столу, который стоял у стены, обычный письменный стол с несколькими полочками для книг и прочих мелких вещей. Он всё ещё не понимал смысла этого стола в своей комнате, он просто был и занимал место. Порывшись по полкам с книгами, он нашёл старую тетрадь с нотами. Обычная тетрадь в клетку, исписанная где-то на половину, другая же часть тетради была полностью пустой. Пробежавшись взглядом по содержимому стола, огненный нашёл старый карандаш, мысленно удивляясь его существованию в общем хаосе на столе. Выбирать опять же, не приходилось, скука и одиночество брали верх, поэтому он уселся за столом и взяв в руки карандаш стал бессмысленно чиркать в тетради хаотичные наброски. Через полчаса на тетрадном листе красовался набросок Рейна, потом к нему добавился набросок со Свиссом и таким образом уже ближе к вечеру две страницы тетради были изрисованы схематичными набросками его товарищей. В его планах было снова выйти за едой в ночь, потому что набранные с прошлой ночи запасы уже подошли к концу и чувство голода медленно, но верно подступало, вновь напоминая о себе. Ожидание было мучительным, желудок буквально начинал переваривать сам себя в попытках достучаться до хозяина, что как бы нужно что-то съесть, причём срочно. Дью активно игнорировал спазмы желудка, продолжая чиркать карандашом в тетрадке. Рейн смутился, когда Дью не показался даже на ужине, обычно такого не случалось, как бы огненный не изолировал себя от всех, тот всё равно спускался чтобы взять какой-то еды, даже если не сидел при этом с ними за общим столом. В этот же раз, огненного не было видно целый день, он ни разу не спустился, чтобы взять что-то на перекус. Хотя он был тем, кто вечно кусочничал до общего приёма пищи, от чего очень часто получал нагоняй от всех, кто его на этом ловил. В общем, портил себе аппетит всеми доступными средствами и не гнушался этим. Рейн настолько привык к тому, что Дью практически не вылезал из кухни и вечно скулил о том, что ему нечего пожевать и ему из-за этого скучно, что сейчас поведение огненного начало его настораживать. Не только водного смутило поведение их соло-гитариста. Свисс озадаченно смотрел в сторону Рейна, чуть ли не взглядом спрашивая, что случилось и где их живая катастрофа в лице Дью. Но водный лишь развёл руками, не зная, что ответить в таком случае. Казалось, словно только Рейна и Свисса тревожила мысль о том, что огненный не показывался из комнаты весь день, остальные же просто рассказывали какие-то истории или шутки, совершенно не обращая внимания на отсутствие ещё одного члена их команды. После ужина, когда все начинали расходиться по своим комнатам, Рейн решил всё же проверить потерявшегося Дьюдропа, но постучавшись в чужую дверь, ответом ему была гробовая тишина. Как бы водный гуль не прислушивался к происходящему за дверью, даже его чуткий слух не мог уловить никакого движения в комнате. Когда в дверь раздался стук, Дью застыл на месте, в панике вспоминая, закрыл ли он замок. Уставившись ошарашенным взглядом на дверь, тот лишь затаил дыхание, пытаясь не издавать ни звука. Сердце набрало такой быстрый ритм, из-за чего единственное, что он слышал это глухой стук в ушах, что дезориентировало ещё больше, так плюсом и нагоняло панику, которая была совсем не к месту. Кто бы ни был за дверью, услышав тишину ведь просто уйдёт? Верно? Огненный тешил себя этой мыслью, не смея двигаться и не сводя с двери пристального взгляда. Мысли прокручивались в голове с бешеной скоростью, вариант одного исхода событий сменялся другим почти за секунды. Сильнее сжав карандаш в руках Дью думал, что будет, если дверь волшебным образом откроется? Куда ему бежать в этом случае? Что ему в целом делать при таком раскладе событий? Услышав чей-то тяжелый вздох по ту сторону двери и отчётливо различимые отдаляющиеся шаги от комнаты, Дью выдохнул. Шумно набрав воздух через нос, тот выдохнул во второй раз со звуком облегчения. Потерев лоб рукой, тот откинулся на спинку стула, глубоко дыша в попытках успокоить участившееся сердцебиение. Ночью, как и в прошлый раз, тот сбегал на кухню, по тому же выработанному алгоритму действий набрал продуктов. Уже собираясь уходить, он услышал звук открывшейся двери где-то поблизости. Вот дерьмо… Если он не уберется отсюда сию же секунду, напрашивается быть пойманным с поличным. Скорее всего, кто-то из его команды просто решил на ночь глядя выпить стакан воды, поэтому и вышел в такой поздний час. Но огненного это мало волновало в этот момент. Прислушавшись к происходящему, тот аккуратно начал двигаться в направлении своей комнаты. С их кухни можно было выйти на улицу. Идиотский архитектурный ход, по его мнению, но это давало ему фору зайти в жилое крыло с другого входа и оказаться не замеченным, либо же, простоять на улице какое-то время, а потом, убедившись, что опасность миновала, вернуться обратно по привычному для него маршруту. Руководствуясь тактикой «сначала делай, потом думай» огненный всё же решил идти обратно через улицу, на его удачу дверь в жилое крыло была открыта, поэтому не без труда открыв её, тот вернулся в свои апартаменты. Через какое-то время он услышал, что где-то дальше по коридору открылась, а потом закрылась дверь. Видимо ночной гость вернулся обратно, и Дью очень повезло, что он не встретился с ним по дороге. Кто бы это ни был, такая встреча не сулила ему ничего хорошего. В любом случае приходилось бы убегать, а потом отсиживаться в комнате и притворятся, что он оглох и совсем не слышит стуки в дверь. С инцидента в зале Мессы прошло уже порядка месяца, а огненный так и не подавал признаки жизни. Всё так же не появлялся за общим столом или на кухне, в принципе он вообще не показывался всё это время. Рейн лишь вымученно вздыхал, пытаясь понять, что же всё-таки произошло. Никто из команды больше не злился на огненного, в прочем никто не держал на него зла уже на следующий день после трагедии. На сообщения Дью так же не отвечал, на попытки достучаться до него тоже не реагировал. Ситуация заходила в тупик. Через какое-то время Дью полностью перестал выходить за провизией, перестал читать, перестал пытаться занять себя чем-то. Всё это отошло на второй план и не доставляло уже никакого маломальского удовольствия. Он просто медленно, но верно угасал подобно тлеющему костру. Одиночество влияло на него самым худшим образом, но он не мог снова выйти и вести себя, как ни в чём, ни бывало. Он всё ещё помнил, как его осуждали, он всё так же стабильно думал, что его товарищи его теперь ненавидят. Ему казалось, что им было противно просто от его вида. Поэтому он решил, что всем будет лучше без него и без его вечных проблем. Всё время он либо спал, либо просто смотрел куда-то в одну точку. В прочем, он был один. Совсем один. Никому не было до него дела, все словно забыли о его существовании. Прекратились и редкие стуки в его комнату, и робкие шушуканья за дверью. В общем, он упивался своим одиночеством. Ты это заслужил. Ты вечно создаёшь проблемы. Всем будет лучше без тебя! Уже после двух недель из целого месяца самоизоляции, Дью перестал испытывать чувство голода, оно просто отключилось, словно не нужная программа. Чтобы заполнить желудок, который по ощущениям начинал переваривать сам себя, огненный пил воду из крана. Их комнаты были оборудованы личным санузлом, что значительно упрощало жизнь. Вода же, давала лишь фантомное ощущение заполненного желудка, но это чувство было краткосрочным. По началу игнорировать чувство голода было сложно, практически невыносимо, но в таком случае, огненный шёл спать в попытках забыться и убежать от этого навязчивого чувства. Он уже давно не узнавал себя в зеркале, осунувшийся, с ещё более заострёнными чертами лица, чем были раньше, глаза потускнели, не было в них привычного необузданного огня, который искрился подобно фейерверку. Волосы утратили свой золотой оттенок, полностью выцветая в чистый белый цвет, отливая уже не жидким золотом, а скорее сталью. Тяжело вздохнув, Дью лишь склонил голову на бок, наблюдая за своим отражением, он не выглядел живым, но и мёртвым тоже не был, словно застрял между двумя мирами. Картина в зеркале удручала даже больше чем чувство одиночества в целом. Ему было стыдно за то, во что он превратился. Не он ли когда то бил себя в грудь со словами, что никогда не опуститься до состояния «амёбы» как он это называл? Не он ли заражал всех своих друзей хорошим настроением? Ведь он же был душой компании, так ведь? Да, был, но ключевая мысль в этом то, что это был «другой» он. С ярким живым взглядом, неугомонной энергией, которую было просто некуда девать, поэтому он доставал всех, а потом с громким смехом убегал, спасаясь от тех, кого собственно и доставал. Внезапный стук в дверь выбил его из колеи, вырывая из бурного потока воспоминаний, он давно не слышал, чтобы кто-то хотя бы проходил мимо. Хищно метнувшись глазами в сторону предполагаемого звука, тот застыл на месте, подобно охотнику, выжидая.