Пиноккио

      Прошло несколько дней. Горничные загадочно пропадали, но хозяина дома волновало только то, кто покусился на его сокровище. Он ждал своего помощника с отчетом, тот собирался прийти к хозяину, собирался. Он честно пытался, но так и не пришёл.        Ближе к полудню раздался истошный крик Младшего. Он пошёл набрать в колодце чистой воды, поскольку с водопроводом что-то произошло, когда наткнулся на мёртвое тело старшего по дому. Он лежал в неестественной позе, с изуродованным лицом, запачкав воду алой кровью. Однозначно мертвый. Но кто мог сотворить такое?        Тело достали через несколько минут, когда слуги собрались на крик. Девушки рыдали, садовник уложил мужчину на носилки и прикрыл старым пледом.        — Господь милостивый! Точно проклятие на дом свалилось… — проговорил он, перекрестившись, а после поднял взгляд на хозяина:        — Господин… Как же так?        — Тело закопайте в саду и засадите все розами. — спокойно произнес Тэхён и даже как-то безразлично. Нет, Аойс был для него дорог, но показывать перед остальными эту слабость Ким себе позволить не мог.        Убрав руки за спину, он собирался уйти, но, подойдя к носилкам, где лежало тело мужчины, присел на одно колено. Скинув с лица плед, он прикрыл глаза оного и, положив две монетки на глаза, поднялся и со словами: «Покойся с миром».        Сидя позже в своей спальне и собираясь ко сну, Ким разделся, но, перед тем как все же лечь, прошел в комнату, где все так же в кресле сидела кукла.        Он аккуратно причесал ей волосы гребешком, переодел в сорочку, будто та и правда была вовсе не какой-то коллекционной игрушкой и, уложив в постель, лег на вторую половину.        Одарив аловолосую нежным поцелуем в щеку, касаясь холодного фарфора такими горячими губами, что казалось могли обжечь, он лег на подушку. К этому часу в поместье никого уже не бывало. В редких случаях кто-то оставался из-за непогоды или дел по дому, но с появлением проклятой куклы, предпочли уходить по домам.        Едва ли лунный свет коснулся её руки, как пальчики словно стали мягче, а после кукла и вовсе исчезла из постели. Лёгкий поцелуй в щеку брюнета и сорочка уже мелькнула в дверном проёме.        Девичий смех эхом разнесся по коридору. Алые волосы мелькали то там, то здесь, сворачивая по углам.        Комната полная кукол разных размеров и оттенков, разных материалов выглядела пугающе мрачной.        — Так, так, снова смотрите на меня высокомерно? Знайте свое место! Или хотите, чтобы и с вами случилось то же самое? — грозно, поставив руки в боки заявила голубоглазая, а после на её губах мелькнула озорная улыбка.        — Правильно! Бойтесь меня! Я Адель! Проклятая кукла, ух, как принесу вам несчастья!        Куклы, все как одна, смотрели своими фарфоровыми глазками на Адель, а блеск лунных лучей, что пробивался сквозь щель между штор и занавесок, едва блестел в их стеклянных глазках. Такие неживые, ненастоящие эмоции, что были нарисованы на их личиках, не выражали ничего, зато выглядели жутко.        В комнате, на одной из стен висел огромный портрет, что был накрыт плотной тканью, но из-за своего веса ткань рано или поздно должна была упасть и вот это случилось. На картине предстала сама семья Ким:       Мать и отец, на лицах которых мелькала добродушная улыбка. Рядом стоял верный пес с немного изуродованной мордой, а также кот без ушка, что был на руках хозяина дома. По середине, рядом с ними, стоял мальчишка, очевидно, Ким Тэхён. Лицо его было каким-то безжизненным. В руках он держал куклу с алыми волосами и прижимал к груди. Со лба и до шеи стекала густая алая кровь, а сам он был побитый и… единственный кто на этой картине не улыбался.        Девушка обернулась к портрету, изучающе окинув его взглядом.        — Я к вам ещё вернусь! Не думайте, что я закончила! — предупредила она остальных, а после подошла ближе.        Проведя пальчиками по полотну картины, на губах девушки невольно скользнула грустная улыбка.        — Ах, господин, такой юный… — произнесла она тихонько, а после посмеялась, — но сейчас ещё краше прежнего. И такой заботливый!        Она снова обернулась к куклам.        — И ничего не смешно! Он меня любит! Причесывает волосы и одевает! Даже купает! — она топнула ногой, очевидно получив для себя какой-то немой ответ одной из кукол, что не уступала девушке в размерах, хоть и была менее детализирована.        — Вот как? Смеёшься? Думаешь, он любит тебя больше? Надменная стерва!  Адель подходит к белокурой и со всей силы ударяет по фарфоровому лицу, заставляя её голову слететь с шарнира.        — Мало тебе… — она смотрит злобно, как ребёнок, не получивший то, чего хотел и тянет куклу за волосы, роняя на пол, разбивая её тело, а после и добавляет ногой по лицу.        — Получай!