Лживая болезнь

      Я жадно смотрел на его лицо, ожидая увидеть на нем счастье. Рицука, измотанный, слабый после минувшего мучительного дня очнулся ночью. Опираясь на меня он дошел до кровати и рухнул на нее. Я склонился над ним, сгорая внутри от предвкушения следующего мгновения, когда безнадежный, полный страха мир с ханахаки Рицуки уйдет куда-то далеко в прошлое, которое нужно тут же забыть.       — Рицука, был доктор, — я задыхался от желания рассмеяться от счастья, пожалуй, эта новость была даже лучше моего выступления в клубе с «Given», — он сказал, что ты здоров! Ханахаки больше нет!       С минуту бледное, стянутое лицо не менялось. Он просто смотрел на меня и не понимал, что я сказал. Напряжение во мне росло с каждой секундой, я хотел увидеть любое проявление счастья. Мне хотелось, чтобы он неспешно беззаботно принял свое долгое будущее, чтобы не жил с одной той же мыслью каждый день, чтобы все в его жизни было в свое время. Теперь он будет наслаждаться каждым ее мигом, потому что знает, как внезапна смерть.       Губы у Рицуки задрожали, он закрыл лицо руками. Он плакал, безмолвно, только часто переводя дыхание. Теперь он мог жадно полно вдохнуть. Я рассмеялся и упал ему на грудь, обнимая. С меня рухнуло напряжение, ответственность. Я был счастлив, что Рицука получил свой второй шанс, что он встретит новый год, а потом зима уйдет, и он тоже это увидит. Он не будет мерзнуть, как я сейчас, его тело снова станет красивым, крепким. Он сможет создать новую «Given». Он будет жить! Особенно хорошо мне было от этой мысли, ведь мы победили смерть, унизили, показали, что человек может послать ее, не подчиниться.       Через время следом за мной рассмеялся и Рицука, робко, судорожно вздыхая от слез. Но он смеялся почти беззаботно. Он прижал меня к себе. И тут внезапно замолк. С подозрением он посмотрел на меня. Я насторожился под взглядом его опухших и покрасневших глаз.       — А ты? Тебе не стало легче, ты не поправился?       Я оторвался от него и сел. О себе я старался не думать, хотя на фоне счастья, которое свершилось за эту пару суток, это было не сложно. Со своим безнадежным концом я уже смирился, хотя и это смирение было печальным в своей безвыходности. Но я не надеялся, что Рицука в своем счастье так скоро вспомнит обо мне. Я не хотел, чтобы в первые мгновения своего второго дня рождения он грустил.       — Нет, но это ничего, — я улыбнулся ему. — Этот месяц, пожалуй, был самым счастливым в моей жизни, мне не о чем жалеть. Рицука попытался вскочить, но у него закружилась голова и он вновь лег.       — Ты не умрешь! Давай сделаем все, что только возможно! Мне нафиг не далась эта жизнь без тебя, — он свел брови. — От кого у тебя ханахаки. Переспи с ним, а потом я сделаю все, чтобы ты полюбил меня сильнее, чем его. Просто дай мне время.       Я помотал головой. Юки меня ненавидит. Даже если бы он согласился переспать со мной, мне было бы больно знать, что человек, нависающий надо мной, смотрит на меня как на конкурента, как на плоть. А если я разрушу этим сексом его отношения с Угетсу? Он возненавидит меня только больше, тогда от нашего контакта смысла не будет — на данный момент Юки — моя жизнь, ее смысл.       — Скажи мне имя этого человека! Не будь таким жестоким со мной!       Рицука стал перечислять имена всех, кого только знал. Девушки, парни, многих я даже не знал. Я сидел опустив голову. Среди всех имен мелькнуло одно, заветное, главное. Я невольно дернулся, хотя всячески пытался скрыть свое больное место.       — Юки! Этот… — Рицука вскочил, пошатнулся, но устоял.       Он искал что-то в комнате. Я пытался остановить его, я молил его об этом, потому что мне было страшно. Рицука хотел сделать что-то такое, что окончательно перевернет судьбы двух, а может и трех человек. Мне было страшно от этого. Ровно противоположное я пытался сделать весь минувший месяц. Я старался зацепить как можно меньше людей, чтобы после моей смерти проблемы не остались единственным напоминанием обо мне. Не рушь все, молю!       Рицука нашел телефон в сумке и бросился в ванную, закрывшись. Я забарабанил, просил открыть. И тут за дверью раздался голос моего друга, невольно я прислушался.       — Юки! У Мафую ханахаки из-за тебя… Как не помнишь кто это?! Наш солист… Мне плевать, что ты о нем думаешь, если тебе только это важно, то я отдаю группу тебе, все равно она почти вымерла вся, будешь солистом… Переспи с ним! Все что я прошу от тебя… Хочешь я сам все Угетсу объясню!.. Да пойми ты меня! Он умрет через несколько дней, я люблю его!.. Мудак! Я тебе еще завтра все выскажу вживую!       Раздался грохот. Дверь открылась. Рицука вышел из ванной. Я хотел ударить его. Зачем он рассказал обо всем Юки? Он мог хотя бы попытаться понять, почему я не попросил его о сексе? Это гиблый эгоизм.       — Прости, он отказал, но я это так просто не оставлю, я сделаю все, что только возможно.       — Не надо! — я заплакал. — Даже, если он согласится, я не смогу этого пережить!       Рицука прижал меня к себе. Я должен был оттолкнуть его, слишком уж много он сейчас нарубил ошибок, но мне этого не хотелось. Я не хотел плакать в одиночестве. К тому же последние дни все же решил провести один.       — Рицука, завтра я исчезну. Я не хочу, чтобы кто-нибудь запомнил, как я умираю. Я до сих пор не могу уйти от воспоминаний об смерти Харуки. Не хочу тебе того же.       — Я буду с тобой до конца. Я буду противным, вредным стариком, но буду с тобой до последнего вздоха. Не пытайся меня оттолкнуть, еще не все потеряно, — он сильнее сцепил руки.       Нет, он ошибается. Все уже потеряно. И не потому что Юки отказал сейчас и откажет потом. А потому что и я решил, что моя игра подходит к концу, мне не нужен уровень-фейк с Юки. Если меня не хотят отпускать, то пускай у меня лучше будет game over с Рицукой. Он в любом случае будет помнить меня, будет винить себя за что-нибудь, тогда пусть будет рядом со мной в последний момент.