***
Адская боль во всëм теле и слабость — всë что Мелисса чувствовала во время пробуждения. Она с трудом смогла разлепить глаза из-за запëкшейся крови на её ресницах. Вокруг была плотная тьма, что тисками сдавила её в непонятном, узком пространстве. Воздух тяжелый, спёртый, наполненный запахом древесины и какими-то тошнотворно-приторными благовониями. Под спиной расположилась мягкая подушка, что утешающе обнимала девушку сзади. Сердце гулом отзывалось в груди, било неистово, сильно.Мелисса забыла, как дышать.
— Я что… в гробу? — с неверием произнесла девушка пересохшими губами и с безумным рвением подняла руки, чтобы нащупать предметы вокруг себя, но лишь с ужасом осознала, что пальцы практически не двигались и ничего не чувствовали. Она неуклюже ударилась предплечьем о деревянное покрытие сбоку от себя, а после приподняла локоть и упëрлась в крышку гроба. Мелиссу будто бы ударило обухом по затылку — так же неожиданно и больно. — Я не хочу умирать, — тихо произнесла, практически шёпотом. Такое простое желание — не умирать, но такое недостижимое, с каждой секундой, с каждым новым болевым ощущением в области тела она чувствовала, как стремительно уходит её жизнь. От обиды и отчаяния из глаз потекли солëные капли и стекали по нежной коже, смешиваясь с засохшей кровью у неё на лице. — Нет… Нет-нет-нет! ПОЖАЛУЙСТА! — последние силы были вложены в этот неистовый и отчаянный крик. — Я не хочу умирать, ну пожалуйста, хоть кто-нибудь, спасите меня! Страх смерти заполнил её разум, ужасал, липкими и цепкими лапами обвивал её и проникал прямо в душу, приводя тело в мелкую дрожь. Она умрёт. Мучительно и болезненно. Всего через пару часов кислород кончится, и она задохнëтся. От этих мыслей Мелисса побледнела и с силой впилась зубами в свои пухлые губы, сходя с ума от этих мыслей. Только вчера она беззаботно гуляла с братом и сестрой, пила чай с отцом, вкусно пировала со всей семьёй в честь её дня рождения и тайком, поздно ночью разговаривала со своим обожаемым дворецким обо всём на свете. Может, это просто сон? Всё, что сейчас происходит, это нереально, это иллюзия от опиума или бред от лихорадки. Это ведь не может быть реальностью… Не может. Разум отказывался всё принимать и до последнего отрицал происходящее. Мелисса тяжело вздохнула и прикрыла глаза, в надежде на то, что она проснётся от этого безумного кошмара… Но тьма лишь сгущалась, не давая ни малейшего намека на просвет.***
Габриэль огляделась невозмутимо, кружила взглядом по пространству, ощупывая и ища агонирующее создание с вниманием, с некоторым непониманием от нахождения чьей-то… глаза распахнулись шире, осознание стрельнуло метко в мишень, давая понять, что где-то нещадно вопит совершенно чистая, светлая душа, никак незапятнанная, будучи в этом смрадном месте. Открытие изумило, толкнуло в направлении цели, столь же светлой нитью притягивая к этому существу, волоча за собой влекомую этим Габриэль, проведя её через изумрудную рощицу прямиком к застывшему в тумане и тьме кладбищу, заросшему и неухоженному, пока проходила мимо многочисленных могил, до которых дела больше не было, ведь внимание было направлено к тому клочку дëрганного шального пространства, исступленно от которого исходил белоснежный с багровыми разводами свет. Глаза Габриэль в пелене, неистово мерцали праведным гневом, невольным и неожиданным для неё самой, когда руки потянулись к ледяной плите, с остервением впились в землю — её же собственная ангельская сущность, откликнувшись на вопли невинной души, выдернута была наружу во всём своём проявлении. Белоснежные крылья, до того спрятанные намеренно ею, выскользнули и расправились над неспокойной могилой, а свет из рук одним разъярëнным потоком устремился к земле и плите под руками — стремительно взвивая к небесам землю с плитой. До того билась, пока искомое, замолкнув, не было выужено из-под земли. Деревянный гроб, взлетев на уровень её глаз, застыл перед ней, когда как с него черви и земля, слетая, возвращались обратно в вырытую для живого человека яму. Чем ближе к ней была эта душа, тем больше силы Габриэль являла, разрывая проклятый, покрытый дрянными символами и чертениями, гроб одним подъëмом руки, после чего дерево, разлетевшись с безумным треском, высвободило наружу тело юной и истерзанной девушки. Габриэль в искреннем изумлении застыла, глядя на повисшее перед ней тело, распятое и полуживое — не отрывала взгляда и после того, как ведомое ангельским светом, оно приземлилось мягко и бережно в руки ангела, бессознательно накрывшего крыльями их обеих и окутавшего теплом собственной силы — то согревало мученицу. Взгляд сияющих синевой глаз метнулся обеспокоенно к ранам, бывшим много где — от ладоней до ног, вместе с тëмными уродливыми синяками, пятнающими бледную кожу, явственно видневшимися, даже не будь здесь ангельского чуть уменьшенного лëгкого света. Глубокие повреждения, загрязнëнные, кровь, забрызгавшая молочную кожу, если бы Габриэль здесь не появилась — совсем скоро бы это создание отошло на тот свет. Впадать в размышления, кто с ней подобное сотворил, времени не было, стоило разом пресечь заразу, распространение которой началось уже давно. Напряглась, остатки сил, из-за положения нынешнего ангела, бросила на очищение от пакости внутри пребывавшего без сознания создания, на хотя бы частичное, но залатывание самых страшных ран. Лёгкое небесное свечение коснулось мученицы, скользнуло от ладоней к ногам, мягко углубилось внутрь её тела, где напор усилился, шально уничтожая дрянь внутри организма, после завершения чего не до конца из-за дефицита сил, но уменьшая глубокие раны, покрывая их плëнкой света для того, чтобы, пока Габриэль не восстановится, никакая другая грязь её не потревожила, не подвергло организм дальнейшему заражению. Глаза перестали сиять, когда сил почти не осталось, следовало остановиться и сохранить духовную энергию на полëт из этого места — именно поэтому, до того уверенно подхватив искалеченное тело, забыв обо всём, Габриэль резко взметнулась к небесам, вспарывая белоснежными крыльями тьму пространства, устремилась подальше с нарастающей амбивалентностью эмоций, с понижением уверенности после того, как пелена волнения за чужую жизнь спала — от желания помочь, заключить в безопасное место это создание, и понимания, что, помогая, может упустить возможность подсобить брату, опоздать и потерять его навсегда. Потерянно она остановилась в небесах, в некотором отчаянии, незнании, как же поступить? Перевела внимание на юную девушку, истерзанную — она не выживет, если её оставить здесь, подобного Габриэль допустить не могла — поморщилась тревожно, метнула шальной взгляд на поместье, заключившее в себе Итуриэля, душа которого гасла, утрату которого она тоже допустить ни в коем случае не могла. Паук на плече, не уничтоженный на удивление её ангельской силой, заглянул в её глаза, разглядел муки выбора — частичка брата, коснувшись лика сестры, послала импульс лёгким прикосновением к действию — к спасению девушки. Успокоило, давая понять: Итуриэль не будет потерян, продержится и не сломится под влиянием тьмы. Габриэль болезненно прикрыла глаза, резким движением двинулась вперёд, подальше от поместья, чтобы не передумать.***
— Какие интересности происходят… Чей-то обворожительный голос, влекущий к себе тайной и дурью, чьи-то прохладные руки, опущенные на чужую голову, касались полуживого ангела. Итуриэль смотрел затуманенными глазами вместе с паршивым демоном на горизонт, на котором пылал праведным гневом, то отчаянием, то потерянностью ангел — сестра. Слабая улыбка тронула его лицо и глаза — паук смог достучаться до Габриэль. Ей не стоило сюда соваться так или иначе, даже не будь здесь Мелиссы, будучи не вооружëнной, иначе её постигнет участь та же, что постигла его — быть невольным пленником в руках этой дряни, сломавшей целое семейство, сломавшей немалое количество невинных душ. — Ты улыбаешься? — искусительный шёпот на ухо Итуриэля, рывок и ангел оказался на коленях, издав лишь тихий вздох, да поморщившегося от с болью схваченных чернильных волос. Его голову откинули, в небесные глаза заглянули рубиновые с издëвкой. — Знаешь этого ангела? — губы демона коснулись виска ангела, ниже спускаясь. — Укравшего мою дорогую Мелиссу? — хищно прищурился, прошептал тому в губы, придерживая его за щëку мягко: — Тогда найду их обоих и притащу сюда на потеху мне. — Рискни и вернëшься обратно в ад, — с ответной издëвкой ответил Итуриэль, растянув бывшие в крови губы в усмешке. Взмах рукой в виде пощëчины — паршивый ангел отправился в дурманный сон, оставивши демона со злобным оскалом и неудовольствием на дерзкий ответ сопротивлявшегося до сих пор Итуриэля. Глядел через мрачные витражи на удалявшуюся в небесах точку с вниманием и зарождающейся уверенностью в дальнейших действиях.