Гарри Поттер и Организация имени Меня

Вечерний осенний ветерок приятно обдувал усталое тело. Гарри едва закончил с дополнительными занятиями по Заклинаниям, так нелепо и несвоевременно поставленными на вечер пятницы. Сейчас было всего восемь часов вечера, еще было время на занятия. — Удар, — прошептал Гарри, выходя за ворота Хогвартса и крепко сжимая брошь. Дернуло в пупке, и мир завертелся. Еще летняя листва прилеска сменилась на темные стены каморки клуба. Перед занятием Поттер заскочил на кухню и захватил стакан воды, чтобы не прерываться. Ему критически необходимо было спустить пар. Он не знал ни одного исполнителя из тех, что были указаны на кассетах, поэтому методом тыка выбрал AC/DC. Их, кажется, когда-то слушал Дадли, и там грохотало неплохо. Первая неделя прошла тяжело. Голоса за спиной не утихали. Стоило пройти по коридору, как вокруг поднимался шепоток, как шум деревьев. Уши улавливали отдельные фразы, которые составляли единую картинку — ему в школе мало кто рад. Большинство как минимум опасается, меньшинство жалеет. Некоторые даже подойти боятся. И его проблемы с магией, которые якобы секрет, известны всему Хогвартсу. Спасибо Рону. С Уизли, кстати, была отдельная проблема. Отношения вроде бы начали налаживаться, они даже стали играть в шахматы по вечерам, когда у Гарри время не было забито дополнительными занятиями и домашней работой. И Поттер был вынужден признать, что Рональд неплох. Но с общением все никак не клеилось, в основном разговаривала Гермиона, сидя рядом и проверяя их эссе, ругаясь на Рона и хваля Гарри. Выигрывал чаще всего Уизли, иногда Поттеру удавалось свести игру в ничью. Гарри был не уверен, что чувствует по поводу такого прогресса. Вроде бы и неплохо, потому что оставалась ностальгическая дымка от дружеского общения, сглаживающая нынешние недостатки. Вроде бы и всплывали в памяти длинные разговоры перед сном, веселый смех у камина в гостиной, шепотки на уроках, беготня зимой и борьба снежками. Но, вместе с тем, воздушные замки прошлого разбивались о холод и страх в сине-голубых глазах. Уже не поговоришь на любую тему, не обсудишь. У них попросту не осталось точек соприкосновения, и прошлые связи разорваны, их не восстановить. Квиддич, загадки магического мира, детские передряги — все в прошлом для Гарри. Ему плевать на полеты — он долго обдумывал эту игру, когда было нечем заняться в Азкабане. Магический мир — тоже мимо, его больше интересовал прогресс магглов. Школьные проблемы — побоку, есть вещи и важнее, чем споры со слизеринцами и борьба за баллы. С Гермионой было иначе. Та не хотела вернуть прошлого, легкого на подъем, веселого Гарри. Ее устраивал и нынешний: молчаливый и временами грубый. Им все еще было о чем поговорить — они обсуждали маггловский мир (вместе), увлечения (Гарри), книги (Гермиона). Каким-то образом отношения становились только прочнее. И Гарри иногда даже, когда девушка сидела у камина, устало приваливался на полу к ее колену, вымотавшись после бесполезных дополнительных. В это время в гостиной уже никого не было. Он бормотал о том, как устал от бессмысленности этих попыток заставить его колдовать, она молча гладила его по волосам, от чего он даже не дергался, и говорила о том, что он обязательно найдет себя в ином. — Какой смысл в этих занятиях, если я все равно не могу даже поднять перо Левиосой? — А вдруг однажды получится? Она заряжала надеждой. Светлой, чистой, которой в самом Гарри не было. — Как я буду бороться с Волдемортом, если Экспелиармус для меня не проще маггловской генетики? — Значит, найдешь другой способ. В конце концов, немагические методы тоже можно использовать, — и Гермиона давала парню легкий подзатыльник за столь упаднические настроения. Он улыбался в этот момент, осторожно, уголками губ. Была еще одна проблема, и это Сириус. Неуемный крестный слал письма в попытке предложить, восполнить нерастраченную любовь. Слепо надеясь, что Гарри все еще то отражение своего отца, коим был на первом курсе. Что в нем еще, на глубине души, осталась детская радость и любопытство. Он писал о том, что ему помогло справиться с побочками Азкабана, давал бесконечные советы по питанию, сну, реинтеграции в обычную жизнь. Гарри малодушно игнорировал, раздавал посланные сладости однофакультетникам, налаживая таким образом с ними отношения, пусть и бесплодно. Сжигал письма, едва окончив читать. Почему-то интуиция говорила о том, что подобная доброта скоро закончится. Почему? Никаких причин на то не было. Сомневаться в искренности Блэка не было смысла. Но что-то мешало привязаться к нему, как к Гермионе. А вот с директором отношения действительно налаживались. Гарри приходил к нему заниматься ЗОТИ. Дамблдор сразу понял, что занятия с Амбридж толку не дадут, тем более для Поттера, поэтому взял боевую подготовку Героя на себя, пытаясь заодно рассказать что-то о Волдеморте. О его детстве в детском доме, становлении, об объединившихся когда-то вокруг сильного и харизматичного старшекурсника слизеринцев. О пророчестве, хранившемся в Министерстве. Гарри только вздыхал и шел на поводу у бодрого дедули, послушно взмахивая палочкой раз за разом, пытаясь сотворить Петрификус. Безуспешно. Изменились и сны. Гарри еще не говорил об этом с директором, собирался, но постоянно забывал, считая это неважным. В его снах он видел длинные паучьи пальцы, огромную змею, вьющуюся вокруг его ног, корчащихся на полу, цепляющихся за мраморные черные плиты молодых девушек и парней. Иногда у него возникало ощущение, будто он их видел раньше. Совсем юные. И уже с обезображенными черными метками предплечьями. Однажды он даже заметил длинные белые волосы, выглядывающие из-под черного плаща фигуры, стоящей по его правую руку. И Снейпа, которого узнал по торчащим белым манжетам и длинным узловатым пальцам, стоящего по левую. После таких снов чесался шрам и стучало в висках. Но это неприятное ощущение быстро проходило, стоило только плеснуть в лицо холодной водой. Так что ерунда. Пройдет, не успеешь и глазом моргнуть. Учебный год только начался, а уже столько моментов и проблем, от которых хотелось волком выть. Еще и эта Амбридж, и чего ей в Министерстве не сиделось? Так нет, захотела экстрима в виде десятков учеников, которые будут ее игнорировать, смеяться за ее спиной, презирать и ненавидеть. Чудно. Просто прелесть. Гарри так и тянуло сдернуть с кудряшек этот глупый берет и спалить его из огнемета, а потом взглянуть на Амбридж, кое-как улыбнуться и сказать что-то вроде: «Ты следующая». На его непритязательный взгляд, это было бы весьма забавно. В недолгие перерывы между занятиями Гарри гулял по школе. Именно так он познакомился с одной занятной пятикурсницей, Луной. Та была довольно милой по отношению к нему и даже пыталась отогнать от него мозгошмыгов, которые, по ее словам, так и кружили вокруг. Гарри не заметил никаких мозгоебов — так он прозвал этих забавных существ — но послушно размахивал руками рядом с головой, чтобы их отпугнуть. Это даже заставило его улыбнуться. Чудная была среда. Гарри отложил палочки, с трудом поднимаясь со стула. Вот сейчас, именно сейчас, он чувствовал себя великолепно. Полон сил, вполне себе счастлив, даже горд: он сумел перебарабанить оригиналы без малейшей помарки с первого раза. Может в этом его талант? Он смог подобрать ритм к мелодии, который был точь-в-точь оригинал. Идеально, потрясающе, великолепно! Он промочил горло остатками воды. Часы на стене показывали девять вечера — пора было возвращаться в школу, а то получит нагоняй от директора. Тот и вовсе может отобрать у него портключ, а потом еще и отправить на отработку с Амбридж. Еще чего не хватало. Поттер потянулся, доставая кончиками пальцев до низкого белого потолка. Это его удивляло: в остальном клубе все было довольно темным, но в этой комнате белизна так и резала глаза. Ему больше нравился черный. Такой глубокий, благородный и все остальные возвышенные слова, которые говорят патетично вознося руки к небу молодые люди. На самом деле, черный просто не мозолил глаза, не отвлекал, не раздражал. Поттер подкинул портключ, проходя по коридору до каморки. — Школа. *** — Значит, мальчик с разрешения директора занимается на… барабанах? — Лорд усмехнулся на кивок Снейпа. Они втроем восседали на обитых черной кожей креслах в темном кабинете. Тяжелые шторы были закрыты, не позволяя дрожащему свету восстающей луны проникать в их компанию. Камин заменял им луну, свечи — звезды. Трещали поленья, создавая то подобие уюта, которое могли подарить этой комнате, полной ледяных сердец. — Да, мой Лорд, — Снейп едва приподнял уголки губ. — Очередное глупое увлечение мальчишки. И как ему только в голову взбрело что-то подобное? — Не нужно недооценивать Дамблдора, — Люциус нервно коснулся шеи. — Уверен, что в этом есть какой-то смысл. — Или он просто потакает этому ребенку, — Северус покосился на друга. — Что, старые шрамы не дают покоя? — Не напоминай мне про этого человека, — Люциус недовольно нахмурился. — О чем речь? — Одна из интрижек нашего Сиятельного окончилась в больнице, — Снейп усмехнулся. — Ему пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы не разорвать на части того болвана, который посмел вцепиться в его горло. Лорд рассмеялся тихо: — Кто же это был, интересно? — Двойник Слизерина, — Малфой знатно потемнел лицом. — Безмозглый сквиб! Сейчас просиживает штаны в Азкабане, где ему и место. — Двойник? — Лорд тоже помрачнел и встал, отходя к камину. Греть промерзшие кости стало его хобби. — Кто посмел взять себе столь громкий статус? — Его нашел директор через артефакт Основателей, который находится в Хогвартсе, — Снейп пожал плечами. — Якобы без этого сквиба школа потеряла бы силы и не смогла бы содержать учеников. — И почему же вы двое раньше мне об этом не сказали? — Лорд обернулся, сощурив алые глаза. — Потому что это не имеет значения, — Люциус тоже встал, без страха оказываясь наравне. — Этот ублюдок сгниет в тюрьме, школа в порядке, артефакт забыт. — Так напомните о нем! — зло воскликнул Лорд. — Какие еще секреты Величайшего из Четверки может он прятать? Вы должны узнать. Северус, изучи эту вещь и создай копию. — Вряд ли это возможно, — Снейп откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, — я пытался это сделать еще полгода назад, но там намешано все, что угодно. Магические переплетения думосбора, линии поиска, ядра силы, вереницы ключей от неизвестных нам дверей с опять же неизвестными паролями, странные дымки заклятий неясной структуры. — Что, даже для таких как вы данный орешек не по зубам? — Лорд ухмыльнулся. — Обычная человеческая магия уже не под силу? Люциус закатил глаза. Через полчаса Главный зал недавно отстроенного менора заполонится криками боли и отчаяния. Лорд раздавал круциатусы молодежи, наказывая за недостаточную боевую подготовку, ведь совсем еще недавно ученики были неспособны оказать достойное сопротивление вспомнившим свои навыки боя бойцам. Даже те, кто провел годы в Азкабане, почти вернулись к прежней форме. Им удалось раздобыть палочки с помощью Грегоровича, им удалось накопить силу благодаря достойному питанию и отдыху, им удалось даже испытать старые проклятия в деле на магглах из дальней деревушки. Конечно, рейд замаскировали под пожар — Лорд не хотел, чтобы Министерство встревожилось раньше обычного. О, но как хохотала Белла под крики ничтожных людишек, как гудело пламя! Лорд прикрыл глаза, отвлекаясь от пыток нынешних и возвращаясь к прошлым. В ту ночь он тоже размял кости, бросая проклятия и наблюдая за тем, как гниет плоть изнутри, как закипает кровь, как люди расцарапывают в кровь лицо, пытаясь удержать глаза, рвущиеся из глазниц. Он возрождал в памяти лицо маленького мальчика, который хватался за недвижимую ногу отца. Тот лежал на холодной земле, раскинув руки, будто наблюдая за звездами. И вывернутые ребра, обнажающие розоватые легкие, уже не движимые дыханием, лишь украшали картину. Мальчик не понимал, что отец больше не поможет, не спасет, а через несколько минут и ему самому придется звонким голоском выводить рулады смерти, пока кислота его желудка, сконцентрировавшаяся по мановению палочки, несется вверх по пищеводу, общигающе гладя нежные стеночки, разъедая их, проникая к другим органам, пожирая все на своем пути, заставляя захлебываться почти черной кровью с комками обгоревшей ткани, которые нехотя покидали тело, царапая еще целые полости. Или женщина, мечущаяся в агонии, пока несуществующие ядовитые пауки вцепляются в ее кожу, царапающая наливающиеся и набухающие гнойники, лопающиеся под рывками ногтей, изливаясь буро-желтой вязкой жидкостью. В конце концов, уже чувствуя холод смерти, стоящей за ее спиной, женщина успокоилась, затихла, только хрипя сорванным голосом мольбы Господу, от которых Темному Лорду стало тошно. Сразу вспомнились вечерние молитвы на холодном полу в детском доме. Он почтил бы за честь пытать наглячку и дальше, но та, к сожалению, вскрикнув в последний раз и вскинув руки к небу, умерла с распахнутыми глазами, в которых отражалась луна. — Вам следует стараться лучше, — произнес Лорд напоследок, отпуская молодое поколение. — Завтра следующее занятие. Постарайтесь показать на нем хорошие результаты. Не разочаруйте меня. Бесконечно кланяясь, поддерживая нескольких ослабших товарищей, вереница черных плащей шатко покинула залу. У них еще не было масок, выделяющих их из группки. Не было в голове бесконечного каталога проклятий, которые могут пригодиться в любой момент. Не было за спиной десятков успешных рейдов, наполненных безумием и улыбками. Но все это было у его приближенных, у его Внутреннего круга, который остался тут, полукругом обступившего своего повелителя. Тот уселся на свой трон, задумка которого пришла ему однажды во сне. А теперь он мог воочию увидеть и даже почувствовать шероховатые спинки горгулий под руками, и огладить черепа на спинке. Большой зал с черными мраморными полами, серыми каменными колоннами, в котором людишки выглядят настолько маленькими и жалкими, насколько они этого заслуживают. — Ну что же? — Лорд обратился к своим соратникам. — Молодняк все еще слаб, вам тоже стоит лучше стараться. Вы должны передать им все свои знания. — Конечно, милорд, — Белла воодушевленно кивнула. Одна из немногих, кто презирал маски и предпочитал не надевать свою. — Осталось только научить их не быть такими бездарностями, — Снейп заметно усмехнулся. — В твоем мнении я и не сомневался, Северус, — повелитель покачал головой. — Эти — самые талантливые, способные и преданные из тех, кто был. К зиме они должны освоить хотя бы половину того, что знаете вы. И применить на своем первом рейде. А за все их недостатки в умениях будете отвечать вы, как их наставники. Он отвернулся от возмущенно загудевших магов. Присел на трон, оглядел своих воинов. Сейчас те были уже не той кучкой, которую представляли летом. Новые черные плащи, прячущие чистые одеяния, отблески белых узорчатых масок, видные в прорези блестящие глаза. Их мало, но они сильны и готовы к новой крови, во всех смыслах. Светлая сторона что может противопоставить им? Ленивых, засидевшихся в уюте и тепле, слабых бойцов. Оставался только один вопрос, который следовало решить как можно скорее. — Люциус, как успехи с Организацией? — Они сообщили, что пошлют нам одного из своих сотрудников через несколько недель, — лорд Малфой склонил немного голову, предвкушая. — Сотрудника? — взвился Темный Лорд. — Я требую встречи с их главарем! — К сожалению, их глава крайне редко встречается с клиентами. И он занят делами Организации в Бразилии, — незаметно поморщился Малфой. — Меня тоже не радует подобное пренебрежение, но и сделать я ничего не могу. У них слишком много власти, защиты и верности своему начальнику. Глаза Лорда полыхнули от едва сдерживаемой ярости. Мантия взметнулась, когда он вскочил со своего места, взмахивая палочкой и сдерживая уже дрожащее на губах пыточное. — О какой верности может идти речь среди торгашей? — выплюнул Лорд. — Их посланнику я устрою жаркую встречу, — он ухмыльнулся. — Он сразу позабудет о своем главаре. — Тогда они откажутся с нами сотрудничать, — подметил Снейп. — Северус, не будь таким нежным, — Малфой фыркнул. — Для них деньги — важнее всего, и сотрудников толпы. — Одним больше — одним меньше, — хрипло рассмеялся Долохов. — Зато поймут, как правильно отвечать на требования нашего Господина, — Рабастан подобострастно посмотрел на Хозяина. — Именно, — гордо, едва приподняв уголки узких губ улыбнулся тот. *** — Ты уверена, что все делаешь правильно? — пробурчал черноволосый парень, с трудом переворачиваясь под пытливым взглядом девушки. — Да, поверь. У меня есть опыт, — ответила та, продолжая в его спину приятную, пахнущую мятой мазь. И обернулась к другому: — Выпей то, что стоит на тумбочке. В маленькой комнатушке было тесно для всей пятерки, которая там расположилась. Холодные полы, уже начинающие терять собранное за лето тепло, что особенно было заметно по ночам, пять хлипких матрасов, с торчащими перьями и пружинами, маленькое окошко без штор. Так выглядела жизнь новых Пожирателей. — Что это? — едва слышно прошептал парень, с трудом, дрожащей рукой хватая флакон с едва держащейся на ножках тумбы. — Релаксант, для расслабления мышц после пыточного, — девушка сдула непослушную прядь с глаз. — Утром может быть не очень хорошо, но все же лучше, чем лежать пластом без возможности пошевелиться. Так что пей. — Откуда ты вообще все это знаешь? — первый с громким стоном вытянул ноги. — Мой отец был Пожирателем, — глаза девушки загорелись. — Он был настоящим темным магом, знал столько проклятий. Любой маггл бы склонился перед ним. Но, — она со злостью сжала кулаки, не обращая внимание на то, как капает с рук мазь, — чертовы авроры посмели убить его на одной из операций. Я, — решительно вскинув голову, — обязательно узнаю, кто это сделал, и буду долго пытать его, — она улыбнулась и тут же ойкнула, замечая капли мази на мантии. — Мерлин! Девушка попыталась стереть лекарство с подола, но только размазала его больше. На очищающее сейчас просто не хватало сил: каждый из них был вымотан после встречи с Лордом. Двое даже не могли слова сказать, изредка постанывая на своих лежаках, пытаясь уснуть, но вздрагивая от тянущей боли в мышцах. Но, вместе с тем, даже капля сомнений не не поселилась в юных головах. — А у меня авроры маму в Азкабан упекли, — прошептал один. — Ни за что. Она там погибла, когда мне было двенадцать. — Моего отца уволили из-за того, что он случайно толкнул главу Департамента происшествий, — девушка с дальнего матраса хрипло рассмеялась. — Тогдашний был очень дружен с министром. Потом на папу пытались повесить обвинения по нанесению вреда магглам. Как будто он бы прикоснулся к этим крысам, — она фыркнула. — Из-за этого его теперь никуда не берут работать. Воцарилась тишина. Возможно, что каждый вспоминал свою личную трагедию, погружался в нее, как в нее, как в пучину, напитываясь болью и злобой. А может то был момент единения. Понимание, вмиг воцарившееся среди молодых людей, пробирало до костей, заставляя не только сопереживать, но и чувствовать друг друга. Оно давало им силу бороться, учиться, быть выше, сильнее, быстрее… И пусть их путь ведет во Тьму. И пусть ими движет отмщение. И пусть боль физическая препятствует. Боль душевная всегда сильнее. От нее не помогают зелья и мази, лишь мысль, которая никогда не проплывала в окружении этих молодых людей, которую они не имели возможности услышать, которая не прицепилась к их сердцам, оставаясь в памяти и давая покой. — А я просто хочу быть сильнее, — нерешительно сказал парень, опорожняя флакон релаксанта. — Темный Лорд, — в его голосе уже сквозило раболепие, — даст мне то, что поможет показать миру, что я чего-то стою. Первая девушка бросила попытки размазать мазь по мантии и обернулась: — Ты слабак, — бросила она пренебрежительно. — Пара Круцио — и ты уже лежишь на кровати без сил. Лорду не нужны такие. — Я стану лучше, — парень со стоном откинулся на кровать, бросая ненужный флакон девушке. — Я смогу. Та лишь посмеялась в ответ, возвращаясь к первому. Тому досталось больше всех — рвался в первые ряды. Пытался стоять ближе всех к Лорду и получил за это. Он уткнулся в матрас лицом и пробурчал приглушенно: — Я просто ненавижу магглов, так что ваши возвышенные цели для меня пустой звук. — Ах ты, — девушка ударила его ладонью по спине. — Дурак! — Все, что мне нужно — попасть, наконец, на рейд. Всегда мечтал почувствовать чужую боль, — кровожадность сочилась из его голоса. — Но пока что ты чувствуешь только свою, да? — девушка отстранилась, вставая. — Поверь, это временно, — он перевернулся, выдыхая. — Еще пара месяцев, и вы услышите, как кричат магглы под моими проклятиями. — Давайте спать, а? — спросила девушка из дальнего угла. — Загасите лампу. Все зашуршали, устраиваясь на неудобных лежанках. У каждого была цель, о которой и только о которой он мог сейчас думать. И в этой комнатке, и в соседней, и в следующей — группки потерянных ребят, когда-то ищущих метод жить, и нашедших лишь то, что у них есть сейчас. И маленькая девочка, что стоит перед гробом отца, стирая горячие слезы с щек, одергивая черное платьице. Больше некому вплетать в темные косы цветастые бантики, никто не обнимет после магического выброса, никто не купит новую детскую метлу и мороженное во время прогулки по Диагон аллее. Маме будет слишком грустно, она сможет только работать и плакать, бросая редкие взгляды на быстро взрослеющую дочь, в которой все больше черт от отца. А папы больше нет. Поэтому девочка плачет навзрыд в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку, потом яростно разрывает на части вырезку из газеты о том, что Темного Лорда больше нет. И мальчик дрожит на зимнем ветру, провожая маму. Им позволили увидеться в последний раз — тогда он еще думал, что не в последний. Здесь холодно, много страшных дядек в красных мантиях, которые не дают ему обняться с мамой, а еще почему-то бурчит в животе. Так глупо по сравнению с тем, что творится вокруг. Он хватает папу за ледяную ладонь и поднимает голову: «А когда мама вернется домой?» И не понимает, почему папа лишь сжимает крепче руку и странно кривит ртом, закрывая глаза. А потом и рыдает над сухим официальным письмом от Министерства, готовится долго перед тем, как сказать сыну правду. Чтобы сорваться через неделю и накричать в порыве гнева из-за какой-то мелочи: «Твоей мамы больше нет!» Девочка не понимает, почему мама злится на папу. Она кричит уже целый час. Ну и что такого в том, что папу уволили, он же сможет проводить больше времени дома, с ними! Можно будет играть дни напролет! Папа поможет построить настоящий замок из палок и листьев в ближайшем леске, и там они будут жить, собирая ягоды и ловя зайцев. Ей, конечно, не нравится убивать маленьких пушистиков, но ведь мама кричит о том, что им нечего будет кушать, так что можно потерпеть, правда? В одиннадцать она понимает. И подержанную мантию, потрепанные учебники, старый котел. И почему папа по вечерам пьет что-то странное, из-за чего становится громким и злым. И почему мама тогда так кричала. Мальчик уворачивается от заклятий хулиганов и бежит все дальше в подземелья. Какой толк быть распределенным на Слизерин, если ты чистокровный из бедной семьи и ничего не можешь противопоставить одногруппникам, которые тебя почему-то невзлюбили? У них с детства вереница учителей, и к одиннадцати годам они подготовлены на все пятнадцать. Кем-то посланная Таранталлегра путает ноги, но ему удалось скрыться. Только через пару минут, дождавшись, пока заклятье растает, и отдышавшись, он понимает, что не имеет ни малейшего понятия о том, где находится. Пару часов спустя его найдет Снейп, отругает, конечно же, но баллы не снимет и даже проводит в давно пустующую гостиную. Все спят, и никто не слышит, как тихонько всхлипывает «этот отщепенец» перед тлеющим камином, сжимая кулаки. Ему давно не было так смешно. Дурацкий комедийный раздел из Пророка и рядом не стоял с тем весельем, которое он чувствует сейчас. Он давит маленькой ножкой сильнее и шевеление становится активнее, а громкий писк почти оглушает. Он проделал достойную работу. Сначала втерся в доверие, протягивая кусочек мяса пушистому комочку, потом дал понюхать руку, гладил долго, вплетая пальцы в длинную шестку. А теперь пожинает плоды, со смехом хватая животное за задние лапки и крутясь вокруг своей оси, слушая напуганный крик. Это потрясающе! Он не понимает, почему мама смотрит из окна с ужасом. И почему ругается и запрещает ему выходить из дома. И почему нельзя поджечь старый сарайчик, что у него все-таки получается вместе с первым магическим выбросом. В одиннадцать он счастлив, только надеется, что глупая детская «штука» не вернется, и он не промочит простыни. Это было бы весьма постыдно. Свет потухает. Через пару десятков минут в темноте раздается только тихое сопение и легкое похрапывание. Все спят. *** — Дорогие коллеги, — директор добродушно улыбается в бороду. — Раз мы закончили со школьными делами, то я могу обсудить с вами кое-что еще. Снейп приподнимает бровь. — И что же? — торопит Минерва. У нее впереди ночное патрулирование, а еще нужно проведать факультет, так что времени у декана не так много. — Я долго изучал дневник Салазара Слизерина и обнаружил, что у того артефакта, который мы использовали для поиска, — тут директор заметно грустнеет и запинается, — мистера Лафейсона есть еще несколько способов применения. — Например? — Северус подбирается, напрягаясь. — С его помощью можно просматривать воспоминания, как в думосборе. А еще можно найти вообще практически кого угодно, — улыбается Дамблдор. — То есть? — непонимающе хмурится Помона. — Как? — Я не совсем понял механизм действия, если быть честным, но для поиска нужно то, что принадлежит этому человеку. Кровь, волос, палочка, вещь или даже родственник. — Невероятно, — Флитвик откидывается на спинку кресла. — Все-таки Слизерин, пусть и был темным волшебником, довольно неплох. — Я уверен, что многие вещи он разрабатывал совместно с другими Основателями. К примеру, он пишет об их творении — совместной гостиной факультетов, — директор лукаво щурится, — которую я предлагаю открыть. — Чтобы ученики поубивали друг друга? — Снейп хмыкает. — В тебе совсем нет веры в хорошее, Северус, — Спраут легонько улыбается. — В этой гостиной стоит запрет на заклятия, которые накладываются с намерением причинить вред, — продолжает Альбус. — За эту идею Слизерин хвалит Хельгу, так что все лавры отходят твоему факультету, Помона. — Чудно, — женщина довольно хлопает в ладоши. — И где же находится эта гостиная? — На третьем этаже, однако проход туда есть в каждой гостинице. Слизерин говорит о том, что пароль знают портреты. Я планирую осмотреть это место уже завтра. Нужно оценить, насколько оно безопасно для учеников и, возможно, открыть для посещения. А также хочу изучить подробнее артефакт из Большого зала, проверить его действие. — Отличная идея, — МакГонагалл решительно встала, с громким звуком отодвигая стул. — Давайте закончим на этом. Отбой был уже давно, пора пройтись по коридорам и отходить ко сну. *** Открывать общую гостиную решили из подземелий Хаффлпаффа. Ученики этого факультета были самыми не болтливыми и спокойными, поэтому была вероятность того, что новость разнесется по Хогвартсу на пять минут позже. К тому же, в это воскресенье многие старшекурсники были в Хогсмите, так что остались только любопытные малыши, которых легко можно было разогнать строгим взглядом декана. Уютная светлая обстановка радовала глаз, и портрет Хельги с веселой улыбкой отсалютовал преподавателям кубком. — Нам нужна в общая гостиная, — выступила вперед Спраут. — В дневнике Салазара Слизерина он пишет о том, что ход туда есть у каждого факультета. — Верно, этот пройдоха не обманул вас, — Хельга протянула руку вперед, указывая на пустоватую стену напротив. — Он там. Дверь открывает кровь декана. — Разве это не запрещенная магия? — нахмурилась МакГонагалл. Хаффлпафф рассмеялась: — В наши времена запретов было гораздо меньше, — она склонила голову, переходя на заговорщицкий шепот. — Но вам стоит знать, что, открыв эту комнату однажды, уже не сможете ее закрыть. Двери окажутся распахнуты для ученика любого факультета. — Что ж, так тому и быть, — тихо промолвил директор. Спраут кивнула и коснулась палочкой ладони, делая небольшой надрез. Стоило капле крови попасть на стену, как та задрожала, зарябила. Каменная пыль полетела, образуя округлый силуэт. Широкая, светлая, как и все в хаффлпаффской гостиной, дверь медленно проявлялась на обоях. Помона нерешительно положила руку на шаровидную ручку и повернула. Их взглядам предстала огромная комната. Она бы точно вместила в себя пару сотен учеников. Чистая, светлая, с широкими панорамными окнами, дающими обзор на школьным двор. Преобладали теплые древесные оттенки, варьируясь от нежного грабового с узорами мягкого махогона на обоях до глубокого венге в изящных креслах и диванчиках, щедро рассыпанных по помещению. Тонкие кремовые шторы колыхались в незаметном сквозняке, а стены украшали цветастые пейзажи. Четыре двери вело в эту гостиную: светлая хаффлпаффская, ореховая гриффиндорская, вишневая равенкловская и слизеринская мореного дуба. На дальней стене блистал глянцевый герб Хогвартса, совмещающий в себе все факультеты. Под ним приветливо горел камин, похрустывая поленьями. А чуть поодаль, в небольшом ответвлении, находилась копия того самого артефакта из Большого зала. Его было легко узнать по голубоватому свечению сферы, лежащей в углублении, и по холодному отсвету экрана, меньшего, чем тот, первый, но все еще внушительного. — Ого! — раздалось где-то сбоку. — А что это? Из-за грифиндорской двери выглянула рыжая макушка. — Мистер Уизли, почему Вы не в Хогсмите? — Профессор МакГонагалл, мы хотели сходить туда с Гарри, но он пропал где-то час назад, поэтому мы собираемся пойти его искать, — Рон нахмурился. — В этом нет необходимости, — Дамблдор лукаво прищурился. В комнату заглядывало все больше учеников. Слизеринцы, равенкловцы, гриффиндорцы и самые смелые старшекурсники Хаффлпаффа, уже вернувшиеся из Хогсмита и выглядывающие из-за спин преподавателей, наполняли гостиную. Они нерешительно присаживались на кресла и диваны, рассматривали небольшие столики, глазели в окно, отодвигая легчайшую тюль. Самые любопытные уже тыкали пальцами в сферу, пытаясь понять ее назначение. Конечно, с оглядкой на деканов. Директор продолжил: — Мы можем найти Гарри с помощью этого артефакта. — А что это? — смело спросила Гермиона. — Это приспособление придумали Основатели. Оно предназначено для поиска людей и для демонстрации воспоминаний, как думосбор. Мы еще не до конца разобрались в его действии, и не уверены в его безопасности, так что не рекомендуем использовать. Будьте осторожны. Через какое-то время мы, педагогическим советом, создадим подробную инструкцию, — профессор МакГонагалл прекрасно понимала, что от учеников не спасти эту занятную штуку. Хорошо хоть, что близнецы Уизли выпустились в прошлом году, кое-как сдав ЖАБА, иначе уже точно разнесли бы артефакт на составные части. Остальные ученики были немного спокойнее и пока что, на виду у преподавателей, отстранились от потенциально опасной вещи. А директор, напротив, выступил вперед, доставая из широкого кармана мантии палочку Гарри. — Мистер Поттер забыл свою палочку утром на дополнительных занятиях, — пояснил Дамблдор. Он осторожно подошел к прибору и положил ладонь на сферу. Экран будто очнулся, круги неяркого белого света, как по воде, разошлись к краям. Из нижней части, под сферой, появилась небольшой ящик, куда Альбус положил палочку. Артефакт сыто встрепенулся, захватывая предмет. Он снова осветился, приветливо замигал камнями рамки, и явил взорам присутствующих картинку, а в уши ввинтился громкий звук. Гарри сидел на небольшом стульчике и с явным удовольствием на лице отбивал быстрый ритм под грохот музыки. Его глаза были прикрыты, а на губах поместилась легкая улыбка. Раньше ее приходилось видеть лишь Гермионе. — О, так вот где он, — Грейнджер заметно расслабилсь, — тогда можно не беспокоиться. Рон, пойдем в Хогсмит. — Хорошо, — рыжий напряженно покосился на Поттера. — Вот и нашлась пропажа, — директор уже хотел было вытащить палочку Гарри из артефакта, но тут по экрану снова пошла рябь. Солнце падало на лицо сощурившегося мужчины. Тот изящно приподнял фарфоровую расписную чашку и отпил зеленый чай. Карие глаза, спрятанные за стеклами круглых очков, пробегались по строчкам Пророка, висящего прямо в воздухе перед ним. Мужчина был не очень заинтересован в новостях, лишь мельком просматривая статьи. Его черные волосы, уложенные в прическу, спадали на лоб, что заставляло его время от времени взмахивать рукой, отгоняя пряди. Белая отглаженная рубашка подчеркивала широкие плечи. Богато обставленная комната в багровых тонах кричала о Гриффиндоре золотом и алыми всплесками. Напротив мужчины сидела девушка. Ее светлые волосы были собраны голубой лентой, подчеркивающей льдистый цвет глаз. Легкое платье до колена с пышной юбкой и изящным вышитым корсетом демонстрировало тонкую талию. Девушка смотрела на мужчину явно в ожидании, но то лишь игнорировал пристальный взгляд. — Папа, — спросила наконец она. — Когда я уже смогу почитать Пророк? — Не сегодня, Элизабет, — тот нахмурился в ответ. — Там слишком много недозволенного в этот раз. — Да что там такое? Опять про Гарри? — Нет, — мужчина посмотрел на нее внимательно. — Откуда ты знаешь, что там может быть про него? — он встал. — Ты читала то, что я запретил? — Да, я читала, — девушка тоже встала. — Я имею право знать о своем брате! — Нет, не имеешь! — повысил голос мужчина. — Тебе не нужно ничего знать о нем и об остальным мире! Ради твоей же безопасности! — Но ты же уходишь туда, наружу, почему мне нельзя? — девушка взмахнула руками и разочарованно прикусила губу, скривившись. — Ты постоянно говоришь о безопасности, но однажды мне придется выйти из дома. Мужчина сглотнул и замолк на минуту: — Но не сейчас, прости, девочка моя, — он приблизился к ней и приобнял за плечи. — Пока Тот-кого-нельзя-называть… — А в газетах говорят, что его нет! — оттолкнула она отца, вырываясь из слабой хватки. — Директор Дамблдор знает лучше, — мужчина беспомощно улыбнулся. — Тогда пусть докажет мне. Вы же разговариваете иногда, когда он приходит, почему мне нельзя с вами? — тут она закатила глаза. — Ну конечно, безопасность и прочая чушь, разумеется. Но пока он не докажет мне, что Волдеморт вернулся, я буду всеми силами пытаться выбраться отсюда. И никакие защитные заклинания не помогут, — она гордо приподняла подбородок. — Что же, — вздохнул мужчина, — тогда отдавай свою палочку. Глаза девушки расширились. — Что? Или ты ожидала, что я позволю собственной дочери подвергать себя опасности? — Но отбирать возможность колдовать — это совсем низко, — губы были крепко сжаты, а рука сжимала палочку через ткань платья. — Экспелиармус! — взмахнул своей мужчина, с легкостью ловя палочку дочери. Девушка ахнула, стараясь ухватить деревяшку кончиками пальцев. Но та ускользнула. — Ты просто… — начала девушка, но прервала себя и, фыркнув, развернулась на сто восемьдесят и покинула столовую. — Директор? Что это значит? — Минерва непонимающе смотрела на Альбуса. — Разве это не… — Джеймс Поттер! — зло выплюнул Снейп. Дамблдор выглядел слегка ошарашенным. Кажется, что-то подобное не входило в его планы. Вокруг столпились ученики, пожирая глазами экран и погрустневшего мужчину на нем, который сложил палочки в задний карман и вернулся к чаю. Удивленные шепотки проносились по гостиной, уже начинали строиться теории, высказываться предположения. Ученики впитали информацию, словно губки, и были готовы к мозговому штурму. — Альбус? — Помона недоуменно повернулась к нему. — Что все это значит?