Гарри Поттер и Организация имени Меня

Первое сентября. Как много боли в этом словосочетании. Как много слез, слез радости и грусти, как много смеха и улыбок, и как много страха. Для каждого эти слова значат разное. Кто-то вспоминает школьных друзей, кто-то — ужасных преподавателей. Кому-то кажется счастьем проводить время вне дома, кому-то — нежелательной разлукой с любимым лежбищем. Одни готовы с головой погрузиться в учебу, другие — в школьные вечеринки, третьи — в прогулки с друзьями. Для Гарри первое сентября несколько лет не значило ничего. Конечно, ведь в Азкабане не была предусмотрена учеба для заключенных. Но сейчас первое сентября стало началом раздражающих шепотков за спиной и постоянных взглядов. В поезде дело обстояло довольно неплохо: Рон и Гермиона ушли в купе для старост, поэтому Поттер выбрал себе местечко в конце поезда, чтобы как можно реже попадаться кому-то на глаза. Хватило пристального внимания на перроне. Только зайдя в купе он сразу задернул шторки на окне и на двери, чтобы никакой любопытствующий не углядел его тут и не побежал рассказывать своим друзьям. Потом Гарри улегся на сидение, довольно жесткое, что было весьма кстати, и погрузился в дрему. Он пропустил тот момент, когда его нашла Гермиона, притащив за собой Рона, но зато проснулся, когда пришел Малфой. — Надо же, Поттер. Директор не побоялся выпускать свою зверюшку из клетки так рано? — Ебать, какие люди! — Гарри с трудом разлепил глаза. — Чё надо, бледнолицый? Малфой наигранно удивленно приподнял брови: — Азкабан не пошел на пользу твоему красноречию, как, впрочем, и магическим силам, не так ли? Рон покраснел, отворачиваясь к окну. — Я всё еще могу тебе въебать если захочу, Малфой, — Гарри покосился на рыжего друга и пожал плечами, — и мне за это ничего не будет. Что они сделают? Посадят меня обратно? — Мой отец имеет большое влияние, так что поостерегись, — начал Драко. — Да похуй, — Гарри отвернулся. — Съебись, бесишь. Смотреть в окно было гораздо веселее, чем перепираться с Малфоем. Тем более, что прежней злости при виде блондинистого слизеринца Гарри не чувствовал. Так, обычное раздражение, которое у него вызывало большинство магов. Пестовать старую детскую вражду казалось просто скучным занятием. И пусть натравливает на него хоть отца, хоть все Министерство Магии. И пусть Рон сколько угодно краснеет от злости или от стыда, ведь именно он разболтал всем гриффиндорцам о слабости вернувшегося Героя. А что знает грифф, то знает и вся школа. Или вот Гермиона: славная девушка по сути, но сейчас молчит, нахмурившись. Только смотрит возмущенно на Малфоя, сжимая кулаки. — Заткнись, Малфой, — все-таки выдает девушка. — Я бы посмотрела на тебя, если бы ты четыре года просидел рядом с дементорами. — В отличие от Поттера, я хотя бы имею достаточно магических сил, чтобы себя защитить. — Только если у тебя есть палочка, — Гермиона вскочила, — а без палочки ты никто. Как и без своего папаши! — Гермиона, хватит, — Гарри тоже встал, попытавшись положить руку девушке на плечо, но остановившись в последнее мгновение. Касаться других людей до сих пор иногда было немного сложно. — Он, конечно, придурок, но, справедливости ради, почти все маги редкостные ебланы. Захочет стать адекватным чуваком — станет, не захочет — смысла нет тратить на него силы. — Заделался в философы, Поттер? — Стараюсь сдержать раздражение, чтобы не набить тебе ебало, Малфой. Как ни странно, но на этом обмен любезностями закончился. Малфой усмехнулся и, круто развернувшись, ушел вместе со своими слизеринскими друзьями, имен которых Гарри не помнил. Кажется, что эту темноволосую девушку звали Панси? Раньше она напоминала мопса, но сейчас короткие волосы до странного удачно обрамляли кругловатое лицо, а миловидно вздернутый носик добавлял пару очков факультетской надменности. Странного худощавого шатена он не помнил в принципе, тот казался довольно тихим, хотя скользящая по тонким губам усмешка и аристократическая бледность выдавала в нем мага из древней семьи. Еще один, темнокожий со строгим лицом, тоже казался незнакомым. К счастью, их знала Гермиона, и назвала Поттеру их имена. В тот год, когда Гарри еще учился в школе — на первом курсе — свита Малфоя состояла из Кребба и Гойла, и новое сборище из Паркинсон, Нотта и Забини, на вкус Поттера, было более подходящим. Создавало ауру золотой молодежи. — Вот уроды, — пробурчал Рон. — Чертовы слизеринцы. — Если учитывать их окружение, то они еще довольно неплохи, — хмыкнул Гарри. — Хотя бы Авадами не бросаются, — он покосился на вздрогнувшего Уизли и продолжил, — в отличие от меня. — Гарри! — Гермиона закатила глаза. — Твои шутки не смешные. — Других не умею, извини, — Гарри снова вернулся к окну и прислонил лоб к стеклу. — А теперь дайте мне поспать. Он смотрел на пролетающие перед глазами лесные пейзажи, любовался отблесками солнца в водоемах. Стук колес убаюкивал, и парень не заметил, как уснул. *** — Блять, — прошептал Гарри, уставившись в тарелку. Кажется, у него появилось новое любимое слово. Он не знал иного, способного описать его чувства. На него пялились еще больше, чем на Диагон аллее. Гриффиндорский стол дружно отсел подальше, за исключением Рона и Гермионы. Те специально заняли пустующие места напротив. Гермиона в этот момент крайне осуждающе покосилась на однофакультетников, а Почти Безголовый Ник даже подлетел ближе к Поттеру, порхая поблизости. Равенкловцы, кажется, устроили мозговой штурм. Так подумал Гарри, повернувшись пару раз к их столу, благо тот стоял по соседству, и услышав что-то об обскури и магии. Слизеринцы же, не скрываясь, смотрели через половину зала на Поттера и в голос хохотали, за исключением, пожалуй, Нотта, который ограничивался все той же усмешкой и бурящим спину Гарри взглядом. Хаффлпаффцы были самыми спокойными: они просто ужинали, игнорируя существование Поттера как таковое. Даже когда директор в приветственной речи упомянул возвращение Мальчика-который-выжил, желтый факультет лишь захлопал громче всех. — Блять, — снова повторил Гарри, разглядывая стол преподавателей. Он вспомнил одну женщину. Ту, которая на суде громче всех выступала за его заключение в Азкабан. Дурацкая розовая одежда, кудряшки под небольшим розовым беретом, тошнотворно сладкая улыбочка. — Кто это? — Рон невежливо ткнул в ее сторону пальцем. — Министерство доброжелательно предоставило нам преподавателя по Защите от темных искусств. Рад представить вам, — директор отступил с трибуны и рукой указал на розовую даму, — Долорес Амбридж. — Пиздец, — подытожил Гарри. Вслушаться во вступительную речь новой преподавательницы не вышло. То и дело парня откидывало назад в прошлое, в те воспоминания, которые он, как ему казалось, давно похоронил. «Этот ребенок опасен для общества!» «Магический мир не может принять в свои ряды дитя, которое разбрасывается Непростительными направо и налево!» «Мы не должны спускать подобное с рук кому бы то ни было, даже если это Мальчик-который-выжил!» От розового пятна в глазах рябило, тонкий высокий голосок раздражал неимоверно. Тупая сука. — Гарри! — шепотом воскликнула Гермиона. — Она новый преподаватель, прояви хотя бы толику уважения, — в усмешке Грейнджер, впрочем, ничего об уважении не было. — Я что, сказал это вслух? — наигранно удивился Поттер. Он не старался понизить голос. Вокруг все равно стоял шум: Амбридж никто не слушал. Равенкловцы и слизеринцы обменивались шутками, хаффлпаффцы кидали на гриффиндорский стол комочки пергамента с записками, гриффиндорцы и вовсе смеялись в голос, выкрикивая ответы через весь зал. Женщина же как будто не замечала бури под своим носом, что выразительно сообщало о ее учительских навыках. Только преподаватели внимательно прислушивались, в особенности — Дамблдор и профессор МакГонагалл. Та качала головой на некоторых моментах. Даже поморщилась, как Поттер заметил, на фразе об «искоренении того, чему нет места в нашей жизни». Кажется, что профессор нашла эту фразу особенно неприятной. — Директор был прав, — нахмурилась Гермиона, когда Амбридж закончила и села на свое место. — Он всегда прав, — Рон фыркнул, разлепляя глаза. — Министерство намерено вмешаться в дела школы. Видимо, прошлогодние события и слова Дамблдора о возвращении Того-кого-нельзя-называть обратили внимание Фаджа на школу. — А что было в прошлом году? — спросил было Гарри, но тут же отмел вопрос. — Впрочем, похуй. — Там такая история была, — включился Рон. — Рон, не надо. Если Гарри захочет узнать, то прочитает газеты. В библиотеке хранятся все выпуски Пророка за последние пятьдесят лет. — Пророк это ладно, — Рон махнул рукой, — а вот мы были свидетелями того, как папаше Малфоя… — Рон, мне правда поебать, — Поттер вернулся к поглощению ужина. Сейчас на его тарелке приветливо лежал торт с безе. Тот был излишне сладким, на вкус Гарри, но эта сладость помогала заесть горечь от неприятной встречи. Вечером, под вопросительные взгляды соседей по комнате, перекладывая одеяло на пол, Гарри едва сдерживал раздражение. Оно вырывалось наружу в виде резких движений и злобного выражения лица. — Может все-таки поспишь на кровати? — Рон, отъебись, а! — Гарри бросил мантию на кровать и, запахнув полог кровати, чтобы переодеться в пижаму, продолжил. — Мне похуй на твое мнение и на мнение остальных. — Ладно, ладно, — Рон приподнял руки в успокаивающем жесте, — не хочешь — не надо. — Еще раз ляпнешь что-то на эту тему — уебу. Гарри вышел из-за полога и заметил напряженный взгляд старого друга. Это становилось уже раздражающим. Если Гермиона действительно приняла нового Гарри, то с Роном дело обстояло сложнее. Тот постоянно смотрел так, как сейчас. Будто ожидал, что Поттер выкинет что-то странное с минуты на минуту. — Все, успокойся, — Рон запахнул свой полог и повернулся к Гарри спиной. Следующие его слова прозвучали приглушенно: — Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я всего лишь пытаюсь быть твоим другом. — Тогда перестань трястись каждый раз, как я упоминаю Аваду. Для начала, — Гарри накрылся одеялом и отвернулся от кровати Рона. — Я не собираюсь бросаться непростительными, хотя меня все вокруг бесят. Постарайся переварить этот факт. Уизли промолчал. И в воцарившей тишине, которой Поттер успел обрадоваться, прозвучал голос Симуса: — А как у тебя получилась Авада, Гарри? Я читал твое интервью, но… Гарри приглушенно зарычал, прерывая: — Будешь задавать тупые вопросы — узнаешь. Дин мрачно заметил: — У тебя теперь магии не хватит на такое заклинание. — Зато хватит сил, чтобы придушить кого-то из вас голыми руками, — Поттер встал и, подхватив одеяло, ушел в душевую. Там он аккуратно обустроил лежанку на холодных плитах. Здесь было почти как в Азкабане. Шумел водопровод, пол приятно охлаждал разгоряченную кожу, никто не задавал тупых вопросов. Идеально. Тут можно было и спокойно поспать. Гарри завернулся в одеяло, лбом уткнувшись в пол. Одиночество немного успокоило. Больше не хотелось броситься на ближайшего человека с кулаками. Но поведение Рона все еще напрягало. Было в нем что-то подозрительное. Вроде неплохой парень, и, несмотря на его лень, с головой на плечах. В шахматы-то выигрывать умеет, а значит какие-то стратегические зачатки есть. Без амбиций, конечно, в отличие от его братьев, которые, насколько знал Поттер, сейчас активно занимались продажами, чтобы накопить денег и открыть свой магазин. Гарри даже прикупил у них пару наборов Забастовочных завтраков, которые, впрочем, не собирался использовать. У близнецов уже почти был накоплен стартовый капитал, которого бы хватило на аренду помещения на Диагон аллее в течение тройки-четверки месяцев, настолько они были популярны. Сейчас они были вынуждены снимать небольшую комнатку в Магическом Лондоне, в которой и творили, и откуда отсылали заказы, приходящие к ним сплошным потоком. Но в ближайшие пару месяцев «Ужастики Уизли» должны были открыться. Такой подход нравился Гарри. У близнецов есть талант, есть развитые навыки, которые они не боятся применить с пользой для себя. На секунду стало грустно. У самого Гарри особых талантов не было. Что он умеет по сути? Только бить в барабаны, чем в магическом мире не заработать. Вряд ли «Ведуньям» нужен новый барабанщик. В этой стороне мира Поттеру не устроиться. Снова и снова в его голове возникала мысль о том, что было бы неплохо перебраться в мир магглов. А что? Он может обменять свое множество галлеонов на фунты и жить припеваючи. Работать каким-нибудь официантом, барабанить в выходные и не думать про дурацкого Волдеморта. Но никто ему этого не позволит. Как минимум, директор Дамблдор. Гарри ведь Герой, он должен то, это и еще десяток штук, десяток условий, по которым он не подходит. Он не сильный маг. Он не жаждет уничтожить Волдеморта. Он не хочет защищать магический мир. Его не тянет всю жизнь прожить бок о бок с ненавистными волшебниками. Он день за днем силился понять, что же его так раздражает в волшебниках. Он думал и про их извечную веру в собственную магию, излишнюю веру, на взгляд Гарри. Маги настолько полагаются на палочку, что даже посуду помыть обычным образом не способны — они все делают с помощью волшебства. И про высокомерие по отношению к магглам, к их наукам и изобретениям. Максимум признания обычным людям проявлялось только мистером Уизли, который видел машины и телефоны забавными «штучками», имеющими важность лишь в качестве игрушки. Артуру было интересно как исследователю, как ученому, изучающему колонию крыс. Он не воспринимал магглов как равных. Да что уж говорить, даже многие магглорожденные через пару лет обучения начинали задирать носы, упиваясь своим «великим знанием». Мерзко. А ведь магглы могли запросто уничтожить всех волшебников. Маги не составляют даже сотой доли от всего числа людей на планете. Да обычные люди, с их атомными бомбами, танками, автоматами и навыками боя в раз разнесут такую горстку магов. На эту битву было бы жалко смотреть. Вряд ли защитное заклинание в состоянии вынести удары сотен пуль, в особенности с учетом того, что, как казалось Гарри, даже простейшее Протего выполнит не каждый волшебник. Еще Гарри напрягал страх в перемешку с жалостью по отношению к нему самому. Только Гермиона и, может быть, профессор Дамблдор — не всегда, но иногда — воспринимали его как раньше. И, возможно, но еще не точно, Малфой. Остальные боялись, как Рон, ожидая подвоха, презирали, как Снейп, или жалостливо косились, как миссис Уизли, ведь «бедный мальчик» совсем не заслужил тот ужас, который пережил. Гарри вздохнул. Он рассматривал узор на плитке, а сон все никак не шел. Слишком тревожными были мысли. Завтра был понедельник. Только начало новой недели, и до возможности выбить все свои мысли из головы оставалось слишком много времени. В голове сами по себе всплывали воспоминания тяжелых палочек в руках, постепенно расходящейся вибрации мембран, звон тарелок. Сотни мелодий, к которым можно подобрать тысячи ритмов, так и ждут его на полке рядом с магнитофоном, пылясь. Включить на полную громкость, чтобы глохнуть от грохота музыки, и бить, точно контролируя силу, чтобы составить нужный рисунок. Который будет блестеть алмазными гранями в воображении, светиться, искрить, сиять истиной красотой. *** — Итак, мистер Поттер, — напряженно начала МакГонагалл, — у Вас не вышло. Профессор оставила его после урока. Попросила остаться немного дрожащим голосом. — Угу, — Гарри пожал плечами. — Значит, слухи были правдой? — Да, у меня реально какие-то проблемы с магией, — Поттер кивнул. — Очень жаль. Но я могу предложить Вам индивидуальные задания на каждый урок. Для начала вспомните программу первого курса. С учетом дополнительных занятий Вы быстро нагоните своих однокурсников. — Окей, — Гарри безразлично покачал головой. Он не был уверен в том, что все пройдет так гладко. Скорее всего он застрянет еще на этапе превращения зубочистки в иглу. Для магии, по словам Гермионы, которая старалась помочь другу решить его проблему, кроме самих взмахов палочкой и заклинаний, были важны желание и вера, а ни того, ни другого у Гарри не наблюдалось. Если уж у него простейший Люмос барахлит, то что уж говорить о Трансфигурации. — Можете идти, мистер Поттер, — сдержано отпустила его профессор. Следующим уроком была Защита. Гарри, только увидев эту строку в расписании, уже намеревался прогулять малодушно, но Гермиона взяла с него слово, что он придет. Пришлось, едва передвигая ноги, направиться к кабинету, предвкушая неприятную встречу. — Мистер Поттер, — встретила его с улыбкой Амбридж. — Очень жаль, что Вы с первого занятия начинаете опаздывать. Я уже дала задание Вашим товарищам, так что открывайте страницу пять и начинайте читать первую главу «Теория защитной магии». Палочку можете убрать. Гарри с облегчением забросил деревяшку в сумку и достал учебник. Гермиона, место рядом с которой он занял, хмурилась и смотрела в книгу так, будто была готова ее сжечь. Рон же, в свою очередь, сидевший по другую сторону от Гарри, безразлично переворачивал листы, едва пробегаясь взглядом по строчкам. Остальной класс, даже та половина, которую составляли Равенкловцы, вела себя не лучше. Большинство учеников лениво пялились в одну точку в раскрытой на начале главы книге, вертели в пальцах перья, рисовали закорючки на чистых пергаментах или в упор смотрели на преподавательницу, которая, кажется, могла только улыбаться, ожидая. Гермиона подняла руку. — У Вас есть вопрос по поводу главы, мисс…? — Гермиона Грейнджер, профессор, — девушка опустила руку. — Нет, у меня вопрос не по поводу главы. — Тогда я вынуждена его проигнорировать. Видите ли, сейчас мы читаем главу, так что будьте добры вернуться к учебнику. — У меня вопрос по поводу основных принципов нашего курса. — Хорошо, — Амбридж нехотя кивнула. — Обсудить основы — это достаточно важно. Я слушаю. — Почему в курсе нет ничего о практической стороне? Ученики подняли головы от учебников и уставились на доску, недоуменно переглядываясь. Гарри и вовсе только сейчас заметил аккуратные витиеватые белые буквы. Но не стал их читать. Вряд ли информация, выраженная в этих символах, имеет хоть какой-то смысл. — Практической стороне? — профессор Амбридж усмехнулась. — В этом классе у Вас не будет тех ситуаций, при которых Вы будете вынуждены применять защитные заклинания, уж поверьте мне. Уроки ЗОТИ абсолютно безопасны. — Мы что, не будем колдовать вообще? — встрял очнувшийся Рон. — Ваше имя, молодой человек, — нахмурилась профессор. — И поднимите руку. — Уизли, — Рон махнул рукой. — Так вот, мистер Уизли. Курс разработан специалистами Министерства, специально для того, чтобы вы, как добропорядочные студенты, приобретали навыки в безопасных условиях. Если Вы хотите оспорить данную методику, то, будьте добры, обратитесь в Министерство магии и представьте доказательства, достаточные для изменения курса. — Но ведь тогда мы не сможем показать свои знания на экзаменах! — Руку, мисс…! — Патил, профессор. — Мисс Патил, если Вы достаточно хорошо и внимательно изучите теорию, то применить свои знания на практике для Вас не составит труда. — Но если на нас нападут!.. — Мистер?! Руку! — Амбридж начала терять терпение. Он слегка покраснела, и было заметно, как побелели костяшки ее пальцев, сжимающих палочку. — Томас, профессор. — На Вас, мистер Томас, в этом классе никто не собирается нападать, — слащаво улыбнулась Амбридж. — Но в реальном мире… — Мисс Грейнджер! — воскликнула профессор. — Реальный мир абсолютно безопасен. Вас, несчастных детей, предыдущие преподаватели — крайне некомпетентные, на мой взгляд — убедили в том, что в любой момент нужно ожидать нападения, но это вовсе не так, — Амбридж покачала головой. — Министерство сделало Магическую Англию безопасной для всех ее жителей, Вам не о чем беспокоиться. Гарри ощущал себя котом, наблюдающим за игрой в пинг-понг. Он поворачивался то в сторону очередного возмущенного одноклассника, то в сторону профессора. Такая разминка была гораздо веселее, чем чтение учебника. Вперед, назад, вперед, назад… Вступать в разговор сам он не собирался, и пусть Гермиона сколько угодно пихает его локтем в бок. Не его дело и не его проблема. Его вполне устраивало занятие без магии. На экзамене он в любом случае провалится, с его-то уровнем магической силы, и никакие тренировки тут не спасут. — Мы многому научились! — Мистер…?! — Финниган, профессор. — Вы научились лишь подвергаться использованию темных заклинаний и изучили лишь то, каково это — соседствовать весь учебный год с опасным существом. Ничего более. А ваш преподаватель в прошлом году, как бывший аврор, излишне налегал на практику, упуская всю теорию, которая является основополагающей в изучении магии. У вас, к сожалению, отсутствует база, которую мы и восполним в этом году, — Амбридж победно улыбнулась. — А теперь возвращайтесь к учебнику. В гробовой тишине продолжился урок. Кажется, что ученики поняли всю бесполезность споров с преподавательницей. Гарри затаенно улыбался, рисуя кривоватые пенисы на поле учебника. — Мистер Поттер! — до конца урока оставалось совсем немного времени, и Амбридж надо было все испортить. — Что Вы делаете? — Хуи рисую, — хмыкнул Гарри, не отрываясь от очередного художества. — Вы портите учебную литературу! — возмущению профессора не было предела. Кажется, что подобное неуважение задело ее даже больше, чем предшествующий спор. — Минус десять баллов с Гриффиндора за отвлечение на уроке и употребление обсценной лексики. — Да поебать, если честно, — поднял голову Гарри, смотря преподавательнице прямо в глаза. — Я сообщу Вашему декану! — Амбридж повысила голос. Теперь он громким визгом отражался от высоких потолков кабинета. — Сообщайте. Мне похуй. — Наказание! — торжественно произнесла профессор. — В пятницу вечером в моем кабинете. — Как Вам угодно, — разумеется, Гарри не собирался приходить. У него по плану стояло первое занятие с барабанами. И уж точно он не станет тратить время на какую-то отработку. Зельеварение прошло гораздо спокойнее. Снейп проигнорировал первые пару попыток Гарри зажечь огонь и в итоге, когда у парня все-таки получилось, даже кивнул, якобы одобрительно. Поттер не видел особенных причин для столь положительной реакции. Во время занятий на Гриммо профессор только и делал, что ругался. Любой промах Гарри превращался в проступок, любая ошибка — в проблему. И тот факт, что Гарри каким-то образом, во многом благодаря директору, уверенному в том, что Поттеру необходимы Зелья и он должен обучаться в классе повышенного уровня — отчасти, есть вероятность, потому, что зелья были максимально ему доступны из-за проблем с магией — совсем не улучшал ситуацию. Впрочем, зелье у Поттера все равно не вышло, а времени на переделку не было, так что пришлось сдать то, что получилось. Неприятная вязкая жидкость, черная, будто гудрон, не желала помещаться во флакон, попадая на руки. Пальцы зачесались, но и только. Однако Снейп мгновенно убрал творение Гарри взмахом палочки. — Кажется, это не очень хорошо, — медленно протянул Поттер, рассматривая свои покрасневшие и покрывшиеся волдырями руки. — Мисс Грейнджер, отведите мистера Поттера в больничное крыло, — холодно приказал профессор. — Охуеть, он даже баллы не снял, — восхитился Гарри, когда они отошли от кабинета. — Ты слишком несправедлив по отношению к профессору Снейпу, — Гермиона нахмурилась и посмотрела на Гарри с укором. — Даже на первом курсе профессор просто хотел тебя защитить. — А я думал, что он меня грохнуть пытается, — Поттер хохотнул. — До чего забавная история. Впрочем, во время летних занятий, он тоже не особо радовался при виде меня. Видимо, просьба директора нарушила какие-то его планы. — Может быть. В конце концов, профессор тоже человек, у него должна быть личная жизнь. — Ага, какая-нибудь милая леди из Косого переулка, которая зарывается пальцами в его сальные волосы… — Фу, Гарри, — Гермиона тоже рассмеялась, пытаясь сделать недовольный вид. — Только не надо сплетничать о профессорах. — Но это же намного интереснее уроков, — Поттер пожал плечами. — Как минимум — уроков Амбридж. — Это точно, — девушка вздохнула. — Кстати, ты не боишься идти на ее отработку? — А кто сказал, что я на нее пойду? — Но тогда она… — Что она сделает? Скажет Дамблдору? Или МакГонагалл? Сомневаюсь, что даже они смогут что-то сделать. — Уверена, эта женщина что-то придумает, — Гермиона помрачнела. — Да похуй, — Гарри почесал палец, лопая вздувшийся фурункул. Желтоватый гной вытек из ранки. — Ой. — Гарри! — девушка схватила руку парня, доставая палочку. — Аккуратнее! — Только не надо тыкать в меня этой фигней, пожалуйста, — Гарри выдернул руку из крепкой хватки. — Все нормально. Я не чувствую боли, забыла? Гермиона вздохнула и открыла дверь больничного крыла. Поттер, только завидев ряды коек, погрузился в воспоминания. Его последнее посещение этого места закончилось крайне неприятно. Красные мантии авроров, длинные коридоры министерской подвальной тюрьмы, суд. Но спешившая сейчас к ним мадам Помфри была совсем в этом не виновата. Поэтому Гарри состроил более-менее вежливую мину, только усмехаясь коротко на суету женщины. Его рукам, после короткой диагностики, понадобилась заживляющая мазь. Та вполне приятно пахла мятой, была прохладной и остужала воспаленные пальцы. Буквально на глазах сглаживалась взбугрившаяся кожа, уменьшались нарывы. — До вечера Вы тут останетесь, мистер Поттер, — твердо сказала мадам Помфри. — И никакого колдовства завтра. Я предупрежу директора, он сообщит преподавателям. Ваша кожа будет слишком нежна для палочки, нужно ее поберечь. — Да я с радостью, — Гарри был удивлен. Зелье не вызывало раздражения, как обычная магия. Оно казалось чем-то достаточно логичным, чтобы это принять. С ним все понятно: взяли это и то, смешали, получили результат. Никакой веры, желания и прочей ерунды. Нужны только факты. На секунду ему даже стало интересно попробовать разобраться в этой системе, в том, почему одни ингредиенты дают одну реакцию, а другие — иную. Но тут же здравая мысль была отброшена. Ему все равно не понадобятся эти знания в то время, пока он будет жить в маггловском мире. Конечно, ему еще нужно сдать СОВ и ЖАБА. Как будто бы у него есть шанс их не провалить. Гермиона бы сейчас точно сказала что-то вроде: «Гарри, тебе просто надо хорошо постараться, и все получится!», а Рон бы махнул рукой, что-то пробурчав. Тот еще, кажется, был в обиде за то, что сам не попал в класс по Зельям повышенного уровня и, соответственно, потерял возможность стать аврором, как мечтал. Теперь рыжему придется найти себе работенку в министерстве, как однажды был вынужден сделать его отец. Или же мистер Уизли выбрал работу в отделе неправильного использования артефактов по велению сердца? Гарри покачал головой и устроился на койке, куда его отправила мадам Помфри. Теперь он может прогулять оставшуюся Травологию и немного поспать.