nichts

      Отрешенно наблюдаю за происходящим на побережье. Все же от скуки даже на обычные съемки придешь с этим ничего не поделать.       Если присмотреться лучше, то прекрасно видно, что режиссер ебучий педофил и от этого понимания, я показываю мимикой всю степень моей брезгливости к этому индивидуму. Правда, лицо от побоев болит до сих пор, да и предсказание на счет худшего результата сбылось.       Мужик-режиссер очередной раз что-то кричит, вскакивает с места и идет прямиком к Анжеле.       — Сука, да его сальный взгляд за километр видно.– презрительно выплевываю эту фразу, тут же чувствуя взгляды, покосившееся на меня. О-о-о, считают сумасшедшей. Посмотрим как быстро они в этом окажутся неправы.       — Реал, бля. Он ее уже склеил походу.–знакомый голос соглашается с моим тихим высказыванием, даже не обращая внимание на говорившего. А я все же оборачиваюсь, тут же натыкаясь на кудрявые вихры волос. Киса.       Не удивлена, ведь в главной роли любимица Мела, а значит он обязан был придти на съемки, а за ним и Киса с Хэнком.       — Да харош…       Боря пытается разрядить обстановку и как-то помочь Мелу. Хотя видно, что его слова действуют абсолютно наоборот. Но замолкать тот не собирается, продолжая пытку, пусть даже и не осознавая этого:       — В кино так принято, бро. Это вообще норм.       Мэл не реагирует на слова приятеля, продолжая отрешенно смотреть на съемочную площадку.       — Ага, а потом он ее выебет где-нибудь… Не удивлюсь если даже в отеле, где остановился. Не постесняется, сученыш…       — Ты что, только с Голливуда вчера прилетел?       Начинаю говорить одновременно с Кисой, впрочем не делая этого намеренно, да и достаточно тихо, чтоб не было слышно. Но нет, как только Ваня перестает говорить, то недовольно оборачивается, ища взглядом того, кто заговорил вместе с ним, цыкая.       В тот же момент он натыкается взглядом на меня и резко становится спокойнее, приветственно кивая мне и даже дергая уголок губ в подобии улыбки.       Я не замечаю в удивлении расширившиеся зрачки, после осознания того пиздеца, что у меня на лице, отворачиваясь раньше.       Но все же слышу шепот сбоку: «попозже поговорим, Шеф». Не высказываю возражений, пусть и не понимаю зачем ему говорить со мной. Говорить с невидимкой. С пустым местом.       — Облапал ее уже всю…–становясь невольным слушателем, подмечаю, что голос Кисы будто стал еще злее.–…это тоже нормас, да, хенкалина? А если бы твою телку так?       Кислов недовольно смотрит на Хэнка, ожидая ответ, но получив его явно остается неудовлетворен, что я замечаю даже боковым зрением, пока наблюдаю за режиссером и его действиями.       — Она же сама захотела в кино сниматься.       — Сниматься! Он уже обслюнявил ее всю с ног до головы…–пока погружаюсь в свои мысли, чувствуя как сильно этот мужик-москвич напоминает мне кого-то очень неприятного…       — Тварь…       – Тварь!       Вновь одновременно брезгливо провозглашаем, кидая очередное нелестное оскорбление в сторону режиссера. Заслужил.       Обмениваемся взглядами, тихо хмыкая. Забавно…       Он даже позволяет себе первую (ну, как было при мне) за пару часов фирменную ухмылку, но резко одергивает себя, отворачиваясь вновь. Лишь пожимаю плечами.

***

      Краем глаза замечаю подъехавшую ментовскую тачку. Осторожно касаюсь плеча Хэнка, стоящего передо мной, тут же одергивая руку обратно, ощутив, как он дернулся. На его вопросительный взгляд, лишь киваю в сторону его отца. Боря выглядит так будто вообще впервые меня здесь видит, но ничего не говорит.       Уходит тот явно недовольный. Возвращается впрочем еще хуже. Во время его разговора успеваю заметить пару неоднозначных взглядов в мою сторону как и Хенковича старшего, так и младшего.       Не сложно догадаться к чему они, но прекрасно знаю, что ничего не изменится. Не их полномочия. А тех у кого они есть давно подкуплены моей любезной, любимой и наипиздатейшей мамочки.       Не стоило наверное вообще выходить…       Громкое «Снято!» заставляет вздрогнуть и перед глазами очередное представление.       Москвич уже с цветами (подготовился, сука) буквально подлетает к Анжеле, торжественно вручает их ей и, подхватывая ту на руки, чуть покружа, уносит ее.       Кидаю резкий взгляд на Егора, тут же дергая его за плечо, заставляя оторваться от столь неприятного зрелища. Можно только догадываться, что тот сейчас чувствует.       –Не смотри…–и тот и правда перестает смотреть, оглядываясь на меня, но смотря сквозь.

***

      – Да ладно, бро, ты чего? Эт Анжелке просто по кайфу сниматься.       Вроде Хэнк с Кисой о чем-то говорили.Не слышала.       Боря явно пытается подбодрить Мела, но выходит с явным трудом. А если быть честным, то и вовсе никак. Теперь тот смотрит под ноги и весь его вид показывает, что тот буквально рассыпается на куски. Я ничем не могу помочь…       – Ну, все-таки главная роль. Да ладн, сейчас по пивку возьмем… –кинутый взгляд на меня дает понять, что я иду с ним.– а через пару дней этот Спулберг свалит и все. Считай все забыто.

***

      Сижу на диване в сарае, чувствуя себя абсолютно отвратительно под взглядом Гены, который явно хочет прожечь меня насквозь.

—каждый, кто сделал тебе больно - покойник.

      Гена это наверное единственный чел, с которым я общаюсь и довольно регулярно. Знакомство было через друга отца, кем являлся батя Гендоса. Ну, так дружить начали и мы, которые были совсем пиздюками, так что было не трудно.        Он стал мне как брат. Слишком много знает обо мне, и это заставляет чувствовать себя неуютно, ведь этот чел почти единственный, перед кем мне стыдно за некоторые действия.

—укрою тебя пледом, посажу на подоконник.

      Мы сидим так уже минут 5, молча смотря друг другу в глаза.       Я с вытянутыми руками, закатанными по локоть рукавами и он, который осторожно поглаживает мои запястья, едва касаясь раненых мест, не желая причинить мне боль. Давно мне не было так стыдно.

—залезу под свитер, в самое сердце.

      Волнение, что читается в его глазах одновременно ранит и лечит. Не хочу чтоб ему было больно, но не могу ничего с собой поделать.       В сарай меня привел Киса, бросив, что пока есть дела и посидеть здесь. Тут уже встретил Геныч, радостно сжимая меня в объятиях, что то крича в ухо и только потом замечая мое состояние.       Его будто током ебнуло.       После этого я и начала свой недолгий рассказ, случайно упомянув, что ночевала я как раз в самолете рядом.

—ты - холодный Питер, но в тебе можно согреться.

      Уже после он попросил меня закатать рукава, да так жалостливо, что мне стало стыдно заранее. Он и правда хорошо меня знает…       –Прости…–все же произношу я, опуская глаза и чувствуя, как горят щеки.       –За что ты извиняешься, дурочка? –он мягко обнимает меня, да настолько осторожно, что создается впечатление словно я хрустальная.       — За все…не сказала, не предупредила, да и вновь сорвалась…       –Да Жека, ты не виновата, понимаешь?! Не виновата! — тот чуть повышает голос, хотя он всегда так говорит, но сейчас звучит просто оглушающе громко.       Я вздрагиваю, Гена замечает и говорит уже тише:       –Ты не виновата, заяц, ты чего. Все хорошо, все обязательно пройдет. Ты же не виновата, что у тебя такая мать…       Я лишь агрессивно мотаю головой сбрасывая ненужные слезы. Глупая, глупая. Развезло тут же, как услышала мягкий голос Гены, что пытается меня подбодрить. Непривычно слышать такой тон…

—каждый шрамом на запястье остался.

      Крепче сжимаю его в своих руках, не обращая на боль в предплечьях от порезов, что от силы и трения пораскрывались, окрашиваясь ярко-алым.       — Спасибо, Ген, спасибо…       — Я рядом, Шеф, рядом.       Последняя капля. Зуев, я ненавижу тебя настолько же сильно, как люблю.       Еще тихие, но резкие всхлипы разносятся по сараю, перерастая в полноценные рыдания.

—я убью всех тех, кто посмел тебя касаться.

      А Гена лишь сидит в моих объятиях дальше, поглаживая по спине, волосам, говоря что-то успокаивающее, только чтоб я держалась за нить реальности.

***

      Прошло примерно около получаса, как начали раздаваться последние всхлипы, вперемешку с тихим иканием.       — Су-у-к-ка, Ген-ндо-ос, я-я те-ебя нена-авиж-жу.– заикаясь, захлебываясь и икая на каждом слове все же произношу заветные слова.       Этот пидор начинает резко смеяться, только глянув на мое опухшее ебло, которое явно не представляло из себя ничего хорошего.

—мятые простыни, отключили свет.

      Тихо икнув снова, заражаюсь его смехом, начиная тихо посмеиваться, постепенно переходя в полноценный угар, представляя себя со стороны.       –Пошли-и покурим, пожалуйста-а.–более стабильно произношу я, только лишь иногда прерываясь чтоб отдышаться. Последствия истерического смеха.       — Let's go, бэйба.       Усмехаюсь, бредя за ним к небольшой лесенке возле входа. Знает, что ненавижу курить в непроветриваемом помещении.

***

      Глядя на маленькие горящие огоньки вдали, устало прикрываю глаза, чувствуя как соль слез начинает разъедать кожу и раны. Сизый дым рассеивается вихрами в воздухе, оставляя после себя лишь воспоминание, словно призрак.

—мы друг для друга созданы.

бракованный дуэт.

       Гена легко поднимается, утягивая меня обратно в помещение и накидывая на меня откуда-то вытащенный магическим образом плед, и укутав меня в него на манер кокона, усадил обратно на диван.

***

      Апатия поглотила меня, а эта истерика высосала все силы. Находясь в полудреме, слышу стук барабанной установки. Громкие голоса Кисы и Гены. Лишь обрывки фраз доходят до сонного сознания, но и по ним можно понять: произошел пиздец. Резко сажусь, еще даже не открыв глаза. — Что, блять, происходит? Тишина. Оглушающая.