—сегодня я хотел уйти,
но цепь внутри моей груди…
Без слов она надвигается ко мне, трясясь и чуть шатаясь, но от того не менее уверенно, а я лишь отставляю обувь в сторону, сжимая руки в кулаки. От нее никогда нельзя ждать чего-то хорошего, тем более в таком состоянии. Данное подобие родителя смотрит на меня так, как хищники на добычу, тихо скалясь и иногда чуть порыкивая. Сейчас она напоминала собаку, болеющую бешенством, только пены со рта не хватало.—тянет сильней, чем никотин
я хочу притормозить пока не поздно
К сожалению, не ошиблась. Подойдя ко мне приблизительно на пол метра, эта тварь резко вскидывает руку и со всей своей злости уебывает меня по лицу. Била хоть и на случай, но попала «удачно» приблизительно в переносицу, от чего у меня тут же потемнело в глазах и зазвенело в ушах. Не давая мне отойти от удара, она вновь бьет уже начиная что-то говорить. —…шлюха, блять…вновь…шлялась…воспитание…—слышно неразборчиво, звон в ушах не дает понять предложение полностью. Хотя не думаю, что она сказала что-то новое.—от скорости уже кипит в крови.
перегрев и двигатель троит.
Второй удар прилетел под ключицу, ведь меня уже начало вести назад. Чувствую, как по губам течет что-то теплое, тут же понимая что это. Кровь.—хочется закрыть глаза и спать.
пытаюсь тормозить пока не поздно.
Пока я нахожусь в прострации, мать продолжает свое излюбленное занятие. Резко внутри поднимаются обжигающие, горячие эмоции. Тело начинает мелко потряхивать от адреналина, что забушевал в крови и, наношу удар уже я.—слишком резкий старт.
слишком быстрый темп.
твой стеклянный взгляд.
Не ожидавшая этого женщина коротко вскрикивает и чуть заваливается назад, опираясь о стену сбоку. Но я еще не закончила, так же как и она.—моя маленькая дрянь,
мне тебя совсем не жаль.
Стараясь сдерживать себя, я подхожу ближе, ударяя, как и она, наотмашь. Вся агрессия, которая копилась изо дня в день, впервые вырвалась. Но я не дам ей выйти полностью, ведь все же у меня осталось хоть что-то к этой суке. А вот у нее нет. Она наконец добилась хоть чего-то, чувствую ее ликование кожей. Ее сумасшедшая улыбка вновь стоит перед глазами, как и надрывной смех. Не сегодня, конченная блядь.—говорила, мне так скучно.
не жалею ни о чем, и это грустно.
Правда, она успевает ударить меня вновь. «Удачливая сука». Солнечное сплетение. В легкие перестает поступать кислород, одним ударом выбивает весь дух. Хватает за волосы (надо было налысо…) и уже не так сильно, но ощутимо бьет об стену. А ведь в коридоре они довольно шершавые, легко можно расцарапать руку…—моя маленькая дрянь,
мне тебя совсем не жаль.
Кровь начинает течь с новой силой, теперь добавляются новые раны, но нужно что-то предпринять и срочно, иначе сегодня будет последний день. И не в ее жизни, а моей.—говорила, мне так скучно.
не жалею ни о чем, и это грустно.
Слабо, из последних, блять, сил, толкаю ее назад, от чего она все же теряет и так шаткое равновесие, заваливаясь назад. Подхватываю обувь, и снова вылетаю в подъезд, пока мать не поднялась. Истеричные вопли режут слух и пробиваются даже сквозь звон и шум в ушах. — Куда собралась, шлюха малолетняя, блять?! Вернулась назад, нахуй, быстро! Сука, чтоб ты сгнила, блять со своими ебырями в канаве…! —Пошла нахуй, сука! В глазах от недостатка кислорода начало темнеть настолько, что не видно пол под ногами, и если бы не низкий этаж давно бы мне лететь вниз по лестнице.—так грустно.
так грустно.
так грустно.
Подъездная дверь захлопнулась, прерывая ее последующий монолог громким металлическим грохотом. Вакуум. Ее истошные крики до сих пор отдавались в ушах, вместе с пульсацией. Холодный ветер обжег лицо своими порывами, но наконец дал возможность сделать короткий, спасительный вдох. Боль еще не чувствуется в полной мере, но уже слышны ее отголоски.***
Уже более спокойно бреду по тротуару, еще не до конца осознавая все произошедшее. Все же это было ожидаемо, о чем явно говорят вещи в моем рюкзаке.—твой фирменный стиль — череда
ярких образов, которые сведут с ума.
Дыхание уже более менее успокаивается, удается более спокойно дышать, не контролируя каждый вдох, чтоб не словить гипервинтеляцию легких. Было, плавали. Перед глазами все еще мутно, и только через минуту понимаю, что это слезы. Ебанные слезы, что мною так нелюбимы. Агрессия поднимается с новой силой и я грубо тру глаза, размазывая их по лицу вместе с кровью, про которую я уже и забыла. Неприятно стягивает засохшую кровь на губе, щеке, что все же расцарапалась от удара о бетонную стену и на проколе, что вновь закровоточил от резких движений. Главное чтоб не воспалился и так тошно…—стали слишком громкими слова.
истерика в воздухе еще плотней.
и эти крики в голове почти не слышны, забей.
***
Аккуратными движениями достаю с куртки влажные салфетки вместе с хлоргиксидином, щедро поливая его прям на лицо, тут же аккуратно стирая салфетками. Запекшаяся кровь слабо поддается этому, но через время желаемый результат достигнут. Придирчиво осматриваю свое лицо в карманном зеркальце, понимая, что завтра последствия будут выглядеть куда хуже.—я каждый раз клянусь не приходить,
к тебе дорогу выкинуть из головы.
Со стороны я сейчас напоминаю наркомана. Бегающие туда сюда глаза, судорожно сужающиеся зрачки, тремор во всем теле. Красота.—пока не поздно.
пока еще не поздно.
Апатично вздыхаю, доставая уже помятую пачку сигарет из кармана, нервно ища зажигалку. Как бы безразлично не выглядело мое лицо, внутри все же остались отголоски стресса и эмоционального всплеска.—моя маленькая дрянь,
мне тебя совсем не жаль.
Спасительный дым заполняет собою легкие, даря мнимое спокойствие и расслабленность. Чтож, даже это чувство обманчиво. Сидя в захолустном парке, на лавочке под еле-еле горящим фонарем, понимаешь: все в этой жизни мимолетно, особенно тихие моменты счастья, ведь никогда не начинаешь ценить, пока не начнется период отречения жизни от тебя. И ведь на самом деле миру на тебя плевать, никто не следит, не думает, не волнуется. Все покоримо обстоятельствами, выбором и случаем.—говорила, мне так скучно.
не жалею ни о чем, и это грустно.
Именно из-за этого я сейчас сижу здесь, избитая, вновь разбитая, докуриваю почти последнюю сигарету и слышу звенящую пустоту внутри. Она поглощает, погружает в себя, дает тот самый желаемый комфорт. Подкупает и топит. Словно русалка, сирена… А ведь реклама, которую снимают в городе, вроде как раз об этом… Там так все позитивно по сценарию. А в реальности совсем иначе. Хотя, чего я хочу…—так грустно.
так грустно.
так грустно.
***
И снова я тут, стою напротив самолета, где сидела пару часов назад. Единственное место где можно переночевать без лишних глаз. Ну, холодно, да. Не такое переживали.—моя маленькая дрянь,
мне тебя совсем не жаль.
Ржавые лесенки тихо скрипят, пока я делаю пару шагов ко входу в «помещение». Ночью это место приобратает совсем другой смысл. Но сейчас моральня и физическая усталость берут надо мною вверх и, привалившись к более менее чистой поверхности, я проваливаюсь в черноту сна, без самого сна. Даже здесь не могу почувствовать мимолетное счасте. Впрочем, уже так по-ху-й. —Заебала эта ебатория…—говорила, мне так скучно.
не жалею ни о чем, и это грустно.