И где есть сердце, там солнце светит

      Утро встретило Порша головной болью. Очень кстати ему принесли не только поднос с едой, но и таблетки.       — Где господин Ли? — спросил он, запивая таблетку. — Это он распорядился о завтраке?       — Капитан сейчас внизу, господин, — отчитался подчинённый. — Он не даёт господину Танкхуну и господину Киму прорваться наверх. Он также приготовил вам этот завтрак. Он всё лично проверил — вам ничего не угрожает.       Порш скривился от мысли, что ему предстоит ещё и успокаивать старших двоюродных братьев, которые явились с явной претензией. Одного Кима и без того было много…       Помассировав виски, Порш продолжил допрос:       — Они давно здесь?       — Уже пошёл второй час, — был честен подчинённый. — Господин Танкхун такой шумный. Как только у капитана барабанные перепонки ещё не лопнули? Ах, да! Господин Пит просил передать, что его не будет некоторое время. Его бабушке стало нехорошо, он помчался к ней быстрее ветра. Мы все присматриваем за молодым господином Венецией, но, может, всё же вызовем что-то вроде няни? Женщина с ребёнком всегда справится лучше. Конечно, мы тоже можем, но, господин, нам куда ближе махать кулаками…       Порш жестом остановил его стенания. С самого утра его ждало так много проблем. И первая, которую он решил, — это завтрак. Он помнил, что его приготовил Су Хёк. Порш не хотел обижать человека, который заботился о нём, хотя и не должен был. К тому же аромат рисовой каши был очень соблазнителен.       Подкрепившись, Порш сходил в душ, где под бодрящими струями воды проснулся окончательно. В какой-то момент уже собранный, глядя на себя в зеркало, он подумал, что это утро можно было считать неплохим.       Упорядочив в своей голове план действий, Порш, в первую очередь пошёл за Венецией. Как и говорил его подчинённый, мальчик был под присмотром. В одной комнате в кругу взрослых мужчин с лицами мясников сидел и весело смеялся малыш, играя с погремушкой. Казалось, его совсем не беспокоило такое скопление взрослых вокруг него.       Заметив начальство, мужчины разошлись, давая Поршу возможность подойти к брату. Присев на корточки, Порш протянул руки и улыбнулся.       — Венеция, малыш, иди ко мне, — позвал его он. — Ну же, я так соскучился по тебе.       Увидев любимого брата, который и был главным спонсором всех его капризов, Венеция тут же отбросил погремушку и подполз к нему. Малыш ещё не умел ходить, однако на четвереньках уже перемещался резво.       Взяв Венецию на руки, Порш нежно обнял его и поцеловал в лоб. В ответ малыш улыбнулся, демонстрируя свои редкие зубы. В то время, когда они только начали появляться в детском ротике, Пит чуть не сошел с ума, пока Порш не рассказал ему об обезболивающем геле и прорезывателе. Эти две вещи стали спасением и обеспечили спокойный сон опекуну.       — На Пита не похоже оставить тебя одного, — заметил Порш. — Неужели бабушка так серьёзно заболела? Может, стоит навестить её? Как думаешь, Венеция?       Малыш схватил брата за нос, довольно смеясь. Он не понял вопрос, но по интонации Порша подумал, что с ним дурачатся.       — Ну-ну, — убирая его маленькую руку, пожурил Венецию Порш. — Давай-ка ты лучше поиграешь с игрушкой, ладно? А мне пора уходить.       Порш присел, возвращая Венецию на игровой коврик. Однако такой расклад вещей малышу не понравился, и вместо того, чтобы снова схватиться за игрушки, он скривил лицо и начал хныкать.       — Эй, — поняв, что Венеция не хочет оставаться в компании незнакомых людей, Порш снова поднял его на руки и начал убаюкивать, отчего ребенок немного притих. — Ну, не обижайся. Хочешь, я возьму тебя с собой? Но учти, если пойдём вдвоём, тебе придётся мне помочь.       И словно вдруг начав чётко понимать то, что ему говорят, Венеция издал звук «а» и положил голову на плечо брата.       Порш тяжело вздохнул:       — Ты точно брат Вегаса, — заметил он без злобы. — Такой же хитрый, как и он.       Венеция повторил прошлый звук, то ли соглашаясь, то ли возмущаясь. Не понятно.       — Вы свободны, — сказал людям Порш. — Возвращайтесь к своим обязанностям. На лицах мужчин открыто читалась благодарность. Всё же они действительно были далеки от роли нянек.       Поршу было немного стыдно, но в этот раз он собирался использовать Венецию как щит против Танкхуна. У него не было абсолютно никакого желания разбираться с его истерикой, тем более что Порш ещё не решил, какое оправдание использовать для главной семьи. В конце концов, из его дома выволокли Кинна… Это не то, что нельзя было не заметить.       Ещё раньше, чем Порш увидел Танкхуна, он услышал его голос:       — Ты всего лишь помощник Порша! Как ты смеешь приказывать, что мне делать?!       — Сядь, Кхун, — позвал брата Ким. — Я уже сам хочу тебя задушить.       — Кинн в больнице! — ещё сильнее завелся Танкхун. — Как ты можешь быть таким спокойным?!       Порш похлопал Венецию по спине, про себя сердечно моля его о прощении. Семейные распри определённо были не тем, что должен был видеть малыш, но сейчас только Венеция мог бы дать Поршу небольшую отсрочку.       — Не стоит хамить моим людям, — заступился за Су Хёка Порш. — Вы двое, зачем поднимаете такой шум с утра пораньше?       Танкхун было дёрнулся к Поршу, но заметив на его руках Венецию, вовремя остановил себя. Притормозить ему также помог и Су Хёк, который выставил вперёд руку, тем самым не давая ему пройти.       Посмотрев на его невозмутимое, словно маску, лицо, Порш почувствовал ещё один укол вины. Он примерно представлял, что Су Хёку пришлось выслушать в его отсутствие… Поэтому, чтобы извиниться, а заодно приглушить совесть, Порш добавил:       — Господин Ли — не просто мой помощник. В отсутствии Вегаса, он моя правая рука. Его слово — моё слово. Вы должны относиться к нему с уважением. И это не просьба, и не совет. Я требую это, если вы хотите и дальше приходить в этот дом.       Танкхун, который собирался разразиться праведным гневом за то, что «шлагбаум» помешал ему пройти, молча закрыл свой было открывшийся рот. Он считал Порша, Пита и Венецию своей семьёй и вовсе не хотел потерять их. Не смотря на то, что он был расстроен и возмущён тем, что произошло с Кинном, он также не хотел ссориться с Поршем. Тем более в присутствии Венеции.       — Почему он с тобой? — указывая на малыша, спросил Танкхун, но в этот раз нормальным тоном. — Разве не Пит его опекун?       — Бабушка Пита приболела, — объяснил Порш. — Он поехал к ней и, видимо, чтобы избежать риск заражения, не взял с собой Венецию. Не оставлять же ребенка одного, вот и таскаю его с собой повсюду.       Венеция с любопытством повернулся в сторону братьев, разглядывая их, как диковинку.       — Кажется, малыш не возражает против моей кандидатуры, как няньки. Ты ведь его знаешь, он очень капризный.       Получив разумное объяснение, Танкхун заметно успокоился. Он даже улыбнулся, протягивая руки. Порш не стал возражать и отдал младшего братишку ему.       Оказавшись в чужих объятьях, Венеция тут же уперся ладошками в губы Танкхуна, мол, даже не думай меня целовать, иначе расплачусь. Впрочем, Танкхуна это никак не расстроило. Он улыбнулся ещё шире и, кажется, забыв, зачем вообще сюда пришёл, стал укачивать мальчика у себя на руках.       — Так, — напомнил о себе Ким, приветствуя Порша простым жестом. — Что у вас случилась с Кинном? Посреди ночи с отцом связался твой человек и сказал, что он в больнице, а детали происходящего мы можем узнать только у тебя. Отец хотел приехать сам, но мы уговорили его поехать к Кинну. Порш, — голос Кима стал звучать намного мягче, словно он только что вспомнил, что говорит с родственником. — Если это как-то связано с враждой главной и побочной семьи, то…       — Кинн пытался меня изнасиловать.       Повисал тишина. Господин Ли, чьё лицо до этого не выражало ни-че-го, приоткрыл рот, поражённый тем, как легко признание сорвалось с губ Порша. Танкхун, до этого дурачившийся с Венецией, застыл как изваяние. Даже его глаза, казалось, стали пустыми. Единственный, кто всё ещё помнил, что он живое существо, был Ким. Он проглотил ком в горле, побледнев:       — Что?       Порш, которому совсем не улыбалось повторять одно и то же по несколько раз, указал на диван:       — Давайте-ка мы все присядем, — предложил он. — Я всё подробно расскажу, а вы уже делайте выводы — скандал это двух семей или личное.       Следуя его словам, братья действительно присели. Никаких возражений, ни даже попыток поторопить Порша с ответом от них не последовало.       Только поудобнее устроившись в кресле, Порш заметил, что господин Ли продолжает стоять. Жестом, он указал на соседнее с ним кресло, то ли приглашая, то ли приказывая сесть. Как бы там ни было, а Су Хёк подчинился. Он всё ещё был шокирован, чтобы пытаться… Думать.       Для того, кто вчера запёрся в ванной, избегая позора, Порш держался достойно. Глубоко в душе ему было стыдно за то, что он позволил случиться вчерашнему инциденту, но, как и сказал ему господин Ли, в том не было его вины. Возможно, из-за этого, или потому что он чувствовал поддержку человека, сидящего буквально в соседнем с ним кресле, но Порш не был напуган. Всё, что он говорил, произносилось ровным, спокойным голосом, как если бы не он сам был участником своей жизни.       Он рассказал двоюродным братьям о том, как познакомился с Кинном. О том, как завязались их отношения. Как их влекло друг к другу и… О той ночи в отеле. Это был первый раз, когда Кинн овладел им без его согласия. И даже если бы Порш хотел, он никогда бы не забыл об этом. В защиту Кинна Порш также признался, что тот раскаивался в содеянном и просил у него прощения. После у него это уже вошло в привычку. Он обижал Порша и извинялся. Порш прощал его, но… Ничего не менялось. Всё повторялось снова и снова, и вот, наконец, Порш устал от этого. Вчерашняя ночь была его пределом. Да, Кинн не смог довести до конца то, что хотел сделать, но лишь потому что ему помешали.       — Если бы не господин Ли, — продолжал Порш, глядя на упомянутого человека, — думаете, как бы всё закончилось?       Взгляд Порша был полон благодарности, из-за чего Су Хёк почувствовал уже знакомое тепло в груди. Он хотел взять Порша за руку, но они были не одни. Поэтому всё, что Су Хёк себе позволил, была подбадривающая улыбка.       И пока эти двое смотрели друг на друга, Ким и Танкхун переваривали услышанное. Они знали, что отношения этих двоих не были простыми. Но то, что их нельзя было назвать даже нормальными, стало для них неприятным открытием.       Танкхун думал, что вырастил белоглазого волка.       Ким думал, что если обо всём этом узнает Порче, он покойник. И ещё он думал, что его старшего брата не помешало бы кастрировать…       — Кхм, — испытывая заметную неловкость, попытался вернуть себе дар речи Ким. — Порче…       — Не знает об этом, — честно ответил Порш. — И я надеюсь, что не узнает. Так ведь, Ким?       — Конечно, — приложив руку к сердцу, заверил он. — Ты можешь на меня рассчитывать. Но… Что если всё вскроется?       Если бы в руках Танкхуна не было ребенка, он бы подскочил на месте и, не долго думая, помчался бы в больницу, чтобы избить брата в надежде, что его мозг встанет на место! Пусть Кинн был ему дорог, но Порш также не был Танкхуну чужим. Как старший, Танкхун не собирался позволять твориться в семье несправедливости… Но Венеция, который с удовольствием слюнявил его рубашку, крепко держал Танкхуна в своих маленьких ручонках.       — Пока я его старший брат, он поверит любому бреду, который я скажу, — объяснил Порш. — В мои планы не входило рушить жизнь моему ребёнку. Естественно, я умолчу о том, что тебе было что-то известно.       Ким с благодарностью кивнул, наконец, пихая Танкхуна в плечо:       — Предлагаю оставить всё это на них двоих. Сейчас не время для конфликта, да и не с чего его высасывать.       — Но мы должны что-то сказать отцу, — напомнил Танкхун. — Мы же не можем солгать.       — Можем, — перебил его Ким. — Это ради наших братьев. Отец — человек старой закалки. Он даже не отдал власть побочной семьи Вегасу, просто потому что он сын его брата. Думаешь, он не попытается как-то приструнить Порша? Он же первый и попадёт под раздачу. Подумай сам, если общественности станет известно, что Кинн вытворял подобное, кто захочет иметь с ним дело? В мафии репутация равно влияние.       — Вегас — идиот, — не согласился Танкхун, однако кивая, продолжил. — Тогда… Скажем, что вы просто поссорились между собой. Почему — мы не знаем, это между вами. Так пойдёт?       Порш мельком глянул на Су Хёка, который внимательно слушал их разговор. Заметив его взгляд, тот кивнул.       — Отлично, — получив поддержку, решил Порш. — И, Танкхун… Верни мне Венецию.       Придя к какому-никакому, а всё же решению, Танкхун и Ким ушли. Перед этим они, конечно же, попрощались с Венецией. Ребёнок при этом жалобно смотрел на Порша, словно умоляя побыстрее его забрать.       Су Хёк, которому больше не нужно было держать оборону, расслабился.       — Что планируете делать с господином Кинном? — спросил он. — Так как было решено всё держать в секрете, не думаю, что кто-то осудит вас, если вы решите снова быть с ним.       Порш пожал плечами:       — Не знаю, — честно признался он. — Господин Ли, что бы вы сделали, будь вы мной?       — Будь я вами, — так же честно ответил Су Хёк, — я бы не стал принимать решения, пока у меня на душе скребут кошки. Я бы сперва обо всём подумал. В конце концов, этот человек вам небезразличен. Я бы выпустил пар на тренировке. Желательно, чтобы это была боксёрская груша, которой всё равно, как и почему я буду её мутузить. Я бы занимался до тех пор, пока у меня в голове не осталось ни одной мысли. После я бы принял душ, выпил чего-нибудь освежающего и уже тогда бы принял решение. Ведь после всего этого никакие чувства не смогли бы меня отвлечь. Для них я был бы слишком измотан. В такие минуты рациональные решения принимаются легче всего.       Су Хёк указал на малыша в руках Порша и продолжил:       — А вот его бы я отправил к господину Вегасу. Раз господина Пита нет в доме, а именно он главный «переключатель», думаю, будет неплохо, если молодой господин Венеция встретится с ним. Как-то я слышал, что он очень скучает по нему. В день, когда мы встретились, разве он не говорил об этом?       Порш нежно потёрся своей щекой о щёчку маленькой булочки:       — Что скажешь? Хочешь увидеть Вегаса?       — Ве-ве-ве… — был ему красноречивый ответ.       Порш не мог не улыбнуться, хотя, казалось бы, чему?       — Думаю, что мне не придётся выпускать пар, — сказал он, после недолгих размышлений. — Я уже знаю, как должен поступить. Как я и говорил, я устал прощать. Всё больше я думаю, что Кинн воспринимает мои чувства и тело как данность. Я собираюсь поехать к нему… Чтобы разорвать эти отношения. Что же касается Вегаса, — Порш игриво подмигнул Венеции. — Думаю, что он обрадуется, увидев этого сорванца таким энергичным. Господин Ли, я хочу поручить это вам. Как думаете, вы справитесь?       В ответ, Су Хёк поднялся со своего места и, присев на корточки, протянул руки к ребёнку. Некоторое время Венеция молча смотрел на него. Он видел Су Хёка от силы пару раз, и этот человек никогда не пытался контактировать с ним. Теперь же, он сам распахивал для него объятия.       Так как мужчина перед ним был настроен доброжелательно, и так как он был красив, а члены семьи Тирапанякун с рождения обладали прекрасным вкусом, Венеция поддался немного вперёд. Заметив, что ребёнок стал к нему безразличен, Порш отдал его Су Хёку.       На руках у красивого мужчины, Венеция вёл себя спокойно. Он не пытался обслюнявить своего нового знакомого или помешать тому держать себя. Вместо этого Венеция с любопытством рассматривал его лицо.       — Смотри, как ему нравятся чужие люди больше, чем родные, — указав на то, что Венеция явно был рад Су Хёку, с заметной обидой в голосе сказал Порш. — Должно быть, у вас хорошая аура.       Су Хёк улыбнулся Венеции, и малыш застенчиво спрятал своё лицо на его плече. Будь он немного взрослее, Порш бы сказал, что он влюбился.       — Я позабочусь о нём и господине Вегасе, — пообещал Су Хёк. — Но… Вы уверены, что справитесь сами? Может, мне всё же поехать с вами?       — Вы делаете для меня больше, чем должны, — покачав головой, сказал Порш. — Господин Ли, я безгранично ценю и уважаю вас, но мои отношения с Кинном — это то, что мы должны решить вдвоём. И хотя я понимаю, что это так или иначе заденет других, именно я должен позаботиться обо всём на этот раз. Вы защищали меня всё это время. Люди в этом доме жертвовали собой ради меня. Пришло моё время защищать всех вас. Я разойдусь с Кинном. И я сделаю это правильно.       Спокойные решительные слова Порша не могли не воодушевлять. И хотя его уверенный вид нисколько не уменьшил беспокойство в сердце Су Хёка, он всё же кивнул, кланяясь господину в знак уважения, хоть и не так низко, как делал это обычно, и то лишь потому что в этот раз на его руках был Венеция.       Получив его молчаливое одобрение, Порш приказал подготовить машину.       Он ехал к Кинну.