И где есть сердце, там солнце светит

      Придя в себя, Кинн получил сообщение, что его навещал отец. К сожалению или к счастью, старик не мог сидеть рядом с ним круглосуточно, поэтому уехал ещё до того, как сын пришёл в себя.       Голова мужчины звенела и казалась тяжёлой. Чтобы сесть, ему пришлось положиться на помощь медперсонала. Даже получив пулю в грудь, он не чувствовал себя так плохо…       Разминая шею рукой, Кинн попытался вспомнить, как и почему он оказался в больнице. Не заметив, что задаёт вопрос в слух, волосы на его голове встали дыбом от ответа одного из телохранителей:       — Вас привезли без сознания из дома побочной семьи. Эта больница принадлежит им. Они не скрывали вашего состояния и местонахождения, однако до сих пор не дали четкого ответа о том, что произошло. Мы только знаем, что к главе побочной семьи отправились ваши братья — господин Танкхун и господин Ким. Полагаю, они скоро вернутся с ответом.       Небольшое пояснение тут же приоткрыло Кинну завесу тайны. Он точно вспомнил, как прижал к себе Порша, как целовал его, вдыхал его запах… И как после поджал под себя, не обращая внимания на сопротивление.       Сжав голову руками, Кинн застонал сквозь зубы.       Что он наделал?!       Порш, лежащий под ним, сопротивляющийся, напуганный, уязвимый чётко всплыл в его памяти, заставляя чувствовать вину. Кинн не знал, как он лишился сознания. Но от точно помнил, что в тот момент собирался идти до конца.       Потому что он кипел от ревности.       Потому что ему не хватало их близости.       Потому что он скучал по Поршу…       — Глава побочной семьи прибыл, чтобы навестить вас, — вмешался в мысли своего господина телохранитель. — Нам сказать, чтобы он подождал, пока вам не будет удобно принять его?       — Идиот! — выругался Кинн, понимания, что не должен злиться, но всё равно срываясь на человеке перед ним. — Кто ты такой, чтобы заставлять его ждать?! Сейчас же впусти его!       Порш в своём бежевом костюме в стиле сафари в коричнево-белую клетку выглядел очень соблазнительно. Он улыбался Кинну, как ангел, когда подошёл и сел рядом на удобную постель.       — Как ты себя чувствуешь? — первым заговорил Порш. — Твоя голова в порядке?       — А? Да, — чувствуя себя неловко от его заботы, а не привычного раздражения, ответил Кинн. — На счёт того, что случилось… — он взял руку Порша в свою, держа так трепетно, словно боясь, что мужчина перед ним исчезнет. — Я сожалею.       Кинн уставился на Порша, как щенок, что провинился перед хозяином. Но, не смотря на свой жалкий вид, в глазах мужчины напротив он не видел и капли нежности.       Кинн не знал этот взгляд. Он никогда не замечал его в Порше. Из-за стресса его руки вспотели, и Порш легко освободился от его хватки.       — Понимаю, — сказал он, кивая. — Ты просто снова ошибся. Всего-то попытался принудить меня к сексу. Делов-то.       Лицо Кинна побледнело. Он прекрасно знал, каково пришлось Поршу после их самого первого раза в отеле… Теперь, когда Кинн заставил его пройти через это снова, он и не рассчитывал, что его быстро простят. Но теперь, видя, как Порш обвиняет его, Кинн вдруг подумал, что в этот раз вымолить прощение будет… Невозможно?       — Я… — попытался подобрать слова Кинн. — Я думал, что ты и тот человек…       — Господин Ли, — оборвал его Порш, наконец стирая с лица улыбку. — Не смеет даже нескромно смотреть на меня. В отличии от тебя, для кого слово «нет» является призывом к действиям.       Порш поднялся, лишая Кинна возможности вновь прикоснуться к себе. Сам того не понимая, он достал из кармана брюк влажные салфетки и начал вытирать руки. Видя это, Кинн нахмурился:       — Ты мог бы не выражать свое презрение ко мне менее скромно?       Порш вскинул бровь:       — Извини, но у тебя потные руки.       Закончив с этим, Порш выбросил салфетку, после чего продолжил:       — Раз ты уже в норме, тогда почему бы нам не поговорить серьёзно?       Чувствуя, что дело пахнет керосином, Кинн нервно сглотнул.       — О чём ты? — спросил он. — Порш, ты ведёшь себя странно.       Порш пожал плечами, пододвигая к кровати стул и садясь на него. У него не было абсолютно никакого желания вновь прикасаться к Кинну. Он понял это, ещё когда ехал сюда, размышляя о том, как им разорвать отношения.       — Не буду ходить вокруг да около, — начал Порш. — У моего личного присутствия здесь есть причина. И она состоит отнюдь не в том, что ты пострадал. На самом деле всё, что с тобой случилось, было вполне заслуженно, не думаешь? Так вот, о деле. Кинн, я хочу закончить наши отношения. Думаю, что причина тебе более, чем понятна.       Кинн лёг, чувствуя, как голова начинает кружиться. Он нахмурил брови, когда начал массировать виски:       — Ну правда, Порш, опять? — простонал он. — Серьёзно, может, хватит уходить от меня всякий раз, как что-то идёт не так? Слышал фразу, что над отношениями надо работать?       От такой наглости, Порш, который собирался утешить Кинна, подавился воздухом. Нельзя было сказать, что Порш не испытывал к человеку на постели жалости. Его чувства вовсе не угасли, даже не смотря на то, что Кинн сделал с ним. Но теперь Порш ясно понимал — происходящее с ними ненормально. И то, как Кинн реагировал на это, было прямым тому подтверждением.       — Значит ты считаешь, что нам есть над чем работать? Отношения должны быть лёгкими, — не скрывал свои мысли Порш. — Какой же ты… — он оборвал себя на полуслове, вспоминая, как обещал себе не устраивать сцену. — Кинн, я серьёзно, хватит. Когда-то давно мы сошлись. Не знаю почему и как, но я действительно полюбил тебя. Может, у меня какой-то синдром или я просто сумасшедший, но как есть… Однако, теперь я уверен, что мы не подходим друг другу. Мы пытались, Кинн. Просто прими это, и давай разойдёмся. Ты найдёшь себе другого, я тем более не останусь один. Но без насилия и всех этих… Эмоциональных каруселей. Я… Мне и тебе пора стать серьёзными в отношении других людей. Это больше нельзя игнорировать.       — Да брось! — вдруг воскликнул Кинн, зло ударяя кулаком по постели. — Ты серьёзно хочешь меня бросить из-за такой ерунды?       Порш нервно улыбнулся.       — Ерунды? — переспросил он севшим голосом. — Кинн, ты унизил меня. Много раз. Но если раньше я не мог ничего с этим сделать, то теперь у меня есть на это силы. Точнее она есть у тех, кто меня окружает. Я больше не буду терпеть. Не буду прощать. И не только ради себя, — он закрыл глаза, чувствуя, как подкатывает истерика. — Раньше я не понимал, но с тех пор, как я стал главой побочной семьи, всё изменилось. — Порш проглотил ком в горле, стараясь вернуть свое хладнокровие. — У меня есть люди, чьё счастье кроется в моём. Их жизни также моя ответственность.       — Порш…       — Хватит, — оборвал он Кинна. — Как я и сказал, теперь между нами всё кончено. Мне жаль, что всё так вышло.       Порш встал, оправляя свой костюм. Кинн, до которого наконец дошло, что его бросили, попытался схватить его за руку, но его тело было таким слабым, что всё, что ему удалось, это слегка поддаться вперед.       — Не уходи, — взмолился он дрожащим от напряжения голосом. — Я… Я изменюсь. Скажи, что мне исправить, и я больше никогда…       Вопреки всему Порш не стал его слушать. Вместо этого он вышел из палаты, с таким же видимым спокойствием, с каким и вошёл.       За дверями своего господина уже ждали люди. Именно они подхватили его, когда у него подкосились ноги.       — Нам позвать врача? — держа господина за руки, спросил кто-то из них.       — Нет, — борясь с головокружением, ответил Порш. — Я хочу уехать отсюда, и как можно быстрее.       Телохранители побочной семьи заметно занервничали. Они впервые видели своего господина в таком состоянии — он буквально висел на их руках и в любой момент мог осесть кулём на пол. Они не смели задавать вопросы, но и скрыть своё беспокойство не могли.       Между тем к горлу Порша подкатила тошнота от безошибочного ощущения чего-то непоправимого…       Правильно ли было разорвать отношения?       Как Кинн будет чувствовать себя после этого?       Может быть, у них всё ещё был шанс?       Он покачал головой, прогоняя навязчивые мысли. Порш ненавидел себя за этот страх, но стоило вспомнить о неоднократно пережитом унижении, как он тут же встал на ноги, покачиваясь, но с горящей в глазах решимостью.       Он не мог позволить себе такую роскошь, как слабость. Не в этот раз.

***

      Впервые увидев Ли Су Хёка собственными глазами, Вегас почувствовал небольшой комплекс неполноценности. Несомненно, бывший наследник побочной семьи был хорош собой, иначе и быть не могло, но рядом с господином Ли его шансы выиграть за счёт одних лишь внешних данным были если не равны нулю, то уж наверняка слишком малы. Что уж там говорить, когда даже он сам буквально растаял от его улыбки, напрочь забыв, зачем и где он находится.       — Господин Вегас, я Ли Су Хёк, рад встрече с вами, — мужчина поклонился, однако осторожно, так как держал на руках Венецию. — Господин Порш прислал меня, чтобы я организовал вашу встречу с молодым господином. Он понимает, как тяжело вам приходится, и извиняется, что не может прислать к вам ещё и господина Пита. Надеюсь, вы отнесётесь к нему с таким же пониманием.       — А? — не сразу сообразив, отреагировал Вегас. — А, — наконец обмозговав услышанное, согласился он, — Кхм, что ж, язык у тебя подвешен.       По приказу Су Хёка, телохранители сняли с Вегаса наручники. Получив возможность передвигаться, он тут же поднялся, разминая тело.       — Я слышал, что ты стал правой рукой Порша, — забирая ребенка себе, сказал Вегас. — Должно быть, такой резкий карьерный рост вызвал у тебя неприятности.       Су Хёк сложил руки, скромно опуская голову:       — Ну что вы… На самом деле, все хорошо приняли меня. Я счастлив работать на господина Порша.       Вегас усмехнулся:       — На Порша? Не на побочную семью?       — Именно, — всё тем же тоном отвечал Су Хёк. — У господина большое сердце. Он принял меня, не смотря на подозрения. И хотя я был искренен, на его месте я бы не подпустил кого-то подобного слишком близко.       — Порш — хороший человек. Он искренний и преданный, — не стал скрывать своих мыслей Вегас. — И именно поэтому такому, как он, не место в мафии. Он так печётся о других… Даже ко мне приставил только тех, кого некому оплакивать. Вот только он не понимает, что война — крайне опасное дело, в котором наихудшие ошибки происходят от доброты. Словом, он глупец, каких только поискать.       — Я позволю себе не согласиться с вами, — подняв голову, упрямо сказал Су Хё. — Глупые люди не способны на доброту. В конце концов, и где есть сердце, там солнце светит. В нашем случае это значит, что именно доброта вынуждает господина Порша минимизировать жертвы и боль тех, кто будет их оплакивать. Если бы он был глупым, то вместо того, чтобы готовиться к войне, он бы оставил всё так, как есть.       Столкнувшись с иной точкой зрения, Вегас неожиданно кивнул. Он даже улыбнулся, но не так, как до этого, а искренне, как если бы встретил старого друга.       Заметив перемену в нём, Венеция уткнулся в его щёки ладошками. Ему всегда нравилось смотреть на то, как меняются люди, когда счастливы, и этот раз не стал исключением.       Су Хёк же шумно выдохнул. Только сейчас до него дошло, что всё сказанное ранее было проверкой на вшивость.       — Он поел? — сменил тему Вегас, для себя решив, что он примет этого человека также, как Порш. — Что-то в нём изменилось, пока меня не было. Может, он подрос? Или это я так соскучился по этому сорванцу?       Словно поняв его слова, Венеция рыгнул. Су Хёк, что только открыл рот, чтобы подтвердить, что молодой господин сыт, неловко замолчал. В таком положении он был подобен рыбе, которую выбросило на сушу.       — Вижу, что поел, — рассмеявшись, сказал Вегас. — Я действительно скучал по тебе, Венеция.       Вегас нежно поцеловал ребенка в макушку, и Венеция протестующе захныкал. За сегодняшний день он уже успел пережить любовь Танкхуна и больше в ней не нуждался. И, видимо решив, что этого будет недостаточно, чтобы его поняли, он протянул руку к Су Хёку.       — Да он влюбился в тебя, — заметил Вегас, не торопясь отдавать младшего брата. — Эй, мелкий, я вообще-то давно тебя не видел. Мог бы хоть сделать вид, что рад мне.       Венеция протестующе ударил Вегаса по плечу, но его руки были ещё слишком слабыми, чтобы причинить кому-то боль. Устав от разочарования, ребенок положил голову на плечо старшего брата, признавая поражение.       Наблюдая за тем, как два брата взаимодействуют, Су Хёк не мог не поменять своего мнения о Вегасе. Если раньше он считал его занозой в заднице своего господина и вредителем, то теперь Вегас открылся ему с неожиданно мягкой стороны.       Конечно же, это нисколько не умаляло его прежних поступков.       — Позвольте мне…       Су Хёк собирался предложить помощь, чтобы придать Венеции сил, когда за дверью стало слишком шумно. Тут же он закрыл собой Вегаса и ребёнка, вытаскивая из кобуры пистолет.       — Не стреляй! — окликнул его Вегас.       И очень вовремя. Так как тем, кто прорвался через охрану и с пинка открыл дверь так, что она ударилась о стену, был Пит…