Желания фальшивой принцессы

Это самое худшее пробуждение в моей жизни. Моё тело словно растение вырвали корнем из плотной и плодородной земли, оставляя частички где-то вовне. Тут же поступает то ли тошнота, то ли голод, то ли тошнота от голода. Но это ещё не самое худшее: я осознала, где я. Приоткрываю веки и тут же закрываю их назад, разочарованно мыча. — Алиса, ты проснулась? — раздаётся из коридора голос матери. Меньше всего хочется, чтобы эта женщина зашла в мою комнату и принялась будить. Я не планирую просыпаться, хочу и дальше смотреть сны. Свет, падающий из окна, мешает, и я накрываю лицо одеялом, пытаясь поймать мимолётное чувство забвения. Мать заходит в комнату, и я понимаю, что путь ко сну безвозвратно утерян. Однако не сдаюсь, отказываясь открывать глаза. — Алиса! — повторяет мать. — Дай мне поспать. — мычу я. — Ты так весь день поспишь. Вставай давай. — она стягивает с меня одеяло, от чего свет резко бьёт в глаза. — Арам через часик приедет. Вставай, мне нужно с салатом помочь. — А-а-а, — протяжно и громко вздыхаю я. Единственное, что могу себе сейчас позволить. Мама помогает мне сесть, одеться (конечно, ведь не могу ходить!), и отвозит на кухню нарезать варёные яйца. И как так получилось, что прекрасная принцесса Афаль — сильнейший огненный маг —сидит на тесной неремонтируемой уже двадцать лет кухне и нарезает яйца для чужого любовника? Больнее всего понимать, что прекрасные дворцы, магия, молодые принцы, что спешат проявить свою симпатию — всё это плод моего больного воображения, сыгравшего со мной злую шутку. Лучше бы мне приснился кошмар. После него хотя бы просыпаешься с чувством облегчения. Я с разочарованием поглядываю на огонёк, играющий из конфорки газовой плиты. Казалось, эта маленькая вспышка пламени — единственное, что способно меня понять. Мы оба заложники обстоятельств и заточены в этой квартире, обреченные подобно слугам готовить еду. В этом мире я не нужна никому, а пользы от моего существования значительно меньше, чем неудобств. Мать меня родила ещё не окончив школу, из-за чего не смогла пойти учиться дальше. Биологического отца я никогда не видела, а почти вся молодость матери была вычеркнута из-за меня. Она работает в продуктовом магазине, но это явно не то, чего бы ей хотелось. Когда я заканчивала школу, то надеялась, что перестану быть обузой. Уеду учиться в другой город, найду работу и буду высылать деньги. Но мои планы перечеркнуло одно событие: я упала в открытый люк, получив серьёзную травму. Что сделало меня ещё большей обузой. Но этот раз — до конца жизни. — Ты бы расстроилась, если бы меня не было? — внезапно спрашиваю я. — Конечно. — отвечает мать спиной, стоя у плиты. — У меня кроме тебя никого нет. — А Арам? — У него своя семья. — вздыхает она. Я поднимаю доску и скидываю нарезанные яйца в салатницу, затем беру огурцы для нарезки. — Если бы меня не было, — продолжила я, — возможно, в твоей жизни было бы больше всего. Почему-то меня эти мысли не ранят так, как раньше. Зная себя, я могла бы и заплакать, обидеться, но сейчас я словно наблюдаю за всем со стороны. Мать оборачивается, смотря моё на равнодушное лицо и отводит глаза, вернувшись к помешиванию содержимого кастрюли. — Что за мысли? Нарезай, не разговаривай. Раздаётся звонок в домофон, и мать вприпрыжку бежит открывать дверь. Арам показывается на пороге. Я почти уверена, что в это время он должен быть на работе. По крайней мере так, наверно, думает его жена. Мама кормит мужчину, смотря на меня укоризненно, как бы обвиняя в недовольстве жизнью и недостаточной вежливости по отношению к мужчине. Но мне не нужна его благосклонность. От его присутствия становится неприятно и липко на душе: он то лезет в мою комнату, то ест наши продукты, то топчется по квартире, забывая снять обувь. Но больше всего мне не нравится его выражение лица: в глазах отражается величие царя, а на губах ухмылка победителя. Ведь он такой хороший, правильный, помогает деньгами бедным женщинам. Закончив с трапезой, Арам вытирает рот салфеткой, затем кидает её на стол. Я же поскорее удаляюсь в свою комнату, спеша остаться наедине с собой. Я перебираю книги, однако ни одна не вызывает во мне прежнего интереса. Смотрю в окно на проходящих мимо людей. И ничего не чувствую. Словно мира за стеклом не существует, а это хорошая проекция. Будто всё, что происходит, не со мной, а я лишь кукла, в которую кто-то играет. Вытягиваю руку вперёд, напрягаюсь и… Ничего. Неужели я ждала, что на моей ладони образуется пламя? — Мы ушли! — раздаётся звонкий голос матери из коридора. Они с Арамом выходят из дома, закрыв дверь на ключ, а я возвращаюсь на кухню доедать остатки вкусностей. Взгляд упорно притягивает пустующая конфорка. Наверное, я схожу с ума, однако медленно поворачиваю включатель, пока огонь не достигает максимальной мощности. Я не чувствую магию так, как раньше, но знаю: огонь не сможет мне навредить. Палец тянется к маленькому открытому языку пламени. Боль резко пронзает тело, рука рефлекторно дёргается. На коже образуется волдырь. Этого не может быть. Досада в душе чувствуется сильнее, чем боль на пальце. Какая же я бесполезная.