***
Зарываясь носом в мех своей куртки, Миу чуть сильнее сжала ладонь Каэде. Кажется, той было совсем не холодно, она даже перчатки ради приличия не надела, пока Ирума отчаянно пыталась понять, чувствует ли она свой нос. Ещё Кокичи и Шуичи, как назло, оделись достаточно легко, но не выглядят замёрзшими. У Омы штаны не закрывают лодыжки, а Сайхара словно решил заработать отит и не носит шапку. И всё же, по сравнению с ними, одежда Акамацу выглядит даже тёплой и отсутствие перчаток перестаёт смущать. По крайней мере её шею закрывает шарф, а куртка выглядит плотной и уютной. В таком случае, Ируме куда спокойнее за здоровье своей девушки. Шуичи будет, конечно, жаль. На Ому плевать. Голоса людей перекрикивали новогоднюю музыку, а территория открытого катка была украшена гирляндами и фонарями. — Слушай, — начал Кокичи, обняв Сайхару за руку. — Я точно не разобью себе что-нибудь? — Я буду тебя держать, — попытался успокоить его парень и улыбнулся. — Ага, и упадём мы вместе. — С каких пор ты такой пессимистичный и думаешь лишь о том, как упадешь, а не о том, как научишься кататься? Хотя бы немного. — Я не пессимистичный, просто не хочу, знаешь... Случайно убиться. — Доверься мне. — Хорошо-хорошо, — Кокичи хмыкнул. — Только постарайся не упасть следом. Или хотя бы не на меня. А то придавишь ещё. — Не делай вид, словно ты этого не хочешь, — подала голос Миу. — Было лучше, пока ты молчала, — Ома прижался ближе к Шуичи. — Эй, мир только счастлив слышать мой голос! Просто ты не ценитель прекрасного. Да и тебе самому пора рот заткнуть чем-нибудь большим и толстым... Хуичи, сколько у тебя сантиметров? — Чего? — Сайхара, кажется, даже упустил нить разговора и услышал лишь обращение, да вопрос. — Не понимаю о чём ты... — Миу, не смущай его, — Акамацу слегка сжала ладонь Ирумы. — Я не смущён. — Он смущён, — улыбнулся Кокичи. — Продолжай. — Ой, идите нахуй. Миу делай, Миу не делай. Сама решу. — Ой, какие мы самостоятельные, — Ома умилился. — А кому я волосы держал, пока она блевала после отвёртки? — Это давно было! И совсем не относится к моей самостоятельности. — Ну... Немного относится, — задумался Шуичи. — Ты перепила, и тебя начало тошнить. Ты могла бы лучше рассчитать, всё таки пьяные люди уже не слишком самостоятельные, ведь не понимают, что делают... — Я самостоятельно решила, что хочу перепить и проблеваться. — ...А вы помните зачем мы сюда пришли? — Каэде неловко улыбнулась. — Пойдёмте за коньками? — Точно! Шуичи, пойдём, — Кокичи потянул парня за руку. Спустя некоторое время, выяснилось, что коньков на Ому... нет. Были лишь на размер больше, что его сильно расстроило, но пришлось взять эти. Не оставаться же совсем без них? Сайхара помог ему завязать шнурки туже, чтобы нога не выскальзывала. — Удобно? — спросил Шуичи, поднимая взгляд на Кокичи, сидящего на лавочке, пока он сам сгорбился над его обувью. — Вроде да. Но всё равно чувствуется, что свободно. — Тут уже ничем не могу помочь. — А когда будем уходить, то обувь ты тоже мне снимешь? Мне понравилось, знаешь ли. — Обойдешься. Развязать и сам сможешь, — буркнул Шуичи, поднимаясь, а после протягивая руку. Ома улыбнулся, берясь за чужую ладонь и поднимаясь. Он чувствовал себя немного неуверенно, но старался держать равновесие. Если Сайхара его отпустит, то будет куда тяжелее. — Вы закончили? — Каэде подошла ближе. — Как ощущения, Ома-кун? — Как будто у меня сейчас ноги в разные стороны вывернутся. — Скоро привыкнешь, — Шуичи слегка сжал его ладошку. — Миу уже вышла? — спросил Кокичи. Каэде кивнула и повела их за собой. Точнее Сайхара пошёл следом, волоча Ому. Не привык он чувствовать себя таким беспомощным, особенно когда они вышли на лёд. Акамацу сразу покатилась на поиски розовой курточки в толпе, а Кокичи схватился за друга, как за спасательный круг. — Не бойся ты так. — Легко сказать, когда уже умеешь. — Можешь пока придерживаться ещё и за бортик. — Тц, как будто мне ещё одна опора нужна. — Не строй из себя упёртого барана, — Шуичи вздохнул и двинулся вперёд. — Только не шагай, а катись. — Ладно... — Ома последовал следом, хоть и с большой опаской. На секунду ему даже показалось, что его тянет вперёд. Сайхара придержал его за талию. — Тяжело на этих ваших катках находиться... — Мы вышли минуты две назад. Ома поджал губы, размеренно следуя за Шуичи. Тот ехал более уверенно, но явно сдерживал себя в скорости, чтобы Кокичи было легче учиться. — А где ты кататься научился? — интересуется он, поворачивая голову на Сайхару. — Смотри вперёд, — хмыкнул парень. — Меня водили на каток в детстве, а дальше уже сложно забыть, как это делать. Меня больше удивляет, что ты не умеешь. — А что удивительного в том, что меня некому учить? — Нет, ничего... Просто... Порой кажется, что некоторые вещи должны уметь делать все. Например, кататься на велосипеде. Но только потом понимаешь, что не все так умеют. — А ты и на велосипеде кататься умеешь? — Умею. Меня в детстве много чему пытались научить, если это касалось спорта. — А по тебе и не скажешь, — усмехнулся Ома. — Я знаю, — Шуичи закатил глаза и, как назло, немного ускорился. — Со средней школы перестал активно заниматься спортом. Всё таки, прочтение манги или новая часть игры казались мне интереснее, чем даже общение с людьми. А на уроке физкультуры я и подавно перестал стараться. — Так ты у нас был забитым хиккой что ли? — Вроде того? Меня так называли, но я не считаю себя хиккой. Я ведь выходил из дома, просто был увлечённым и не хотел ни с кем общаться. Мне люди казались излишне шумными и глупыми, чтобы тратить на них силы. Ома удивлённо распахнул глаза, осматривая Сайхару с головы до ног. — У тебя было... Такое мнение? Ахуеть, — Кокичи усмехнулся. — Я бы хотел отправиться назад во времени, чтобы увидеть тебя таким. — Ты бы не хотел, — Шуичи помотал головой. — Порой мне даже время на гигиену казалось бесполезным, ведь его можно провести с пользой, так что я был не самым приятным человеком. Хорошо, что к последнему году старшей школы это закончилось... — А что поменялось? — Каэде мне сильно помогла в том, чтобы начать себя вести, как нормальный человек. Хотя бы не относиться ко всем плохо и с подозрением. Да и дядя начал о том, что если я хочу быть полицейским, то мне надо начать общаться с людьми, без этого никуда. — Вы с Акамацу-чан с детства знакомы? — Да. — О, вот почему вы так близки. — Ну... Вроде того, — Шуичи прикусил нижнюю губу, направляясь дальше. — Я и сам этому удивлён, ведь у нас был длительный перерыв в общении. Я ей наговорил всякого ещё в средней школе... Думал, что после этого ей не захочется со мной общаться. Ладно, давай не будем о прошлом. Я отпущу твою руку. — Что? Уже? — Ома заволновался, глядя на их ладони. — Да. Ты вроде уже и не задумываешься о том, что катаешься, так что можно переходить дальше. Шуичи выдыхает и отпускает Кокичи, а после становится за его спиной. Ома чувствует себя странно одиноко и небезопасно без чужой тёплой ладони. — Я буду сзади. Если что, то поймаю. — А почему сзади? — Если буду впереди, то придётся ехать спиной вперёд. Людей много, так не получится. Да и не то чтобы я хорошо это делаю. Буду ехать рядом, то скорее всего не успею. Так мне легче следить за тобой. — Понятно, — Ома кивнул и почувствовал прикосновение к своей спине, подталкивающее его начать. Кокичи всё же немного отталкивается одной ногой и проезжает немного, оставляя на льду следы от лезвий коньков. Слышно, как Шуичи следует за ним. — Смелее. Попробуй оттолкнуться два раза, чтобы проехать больше. А то ты делаешь один раз и просто ждёшь, когда остановишься. — Какой строгий учитель... А я такой плохой ученик? — Я не строгий. Просто пытаюсь тебя научить. Я же не говорю, что ты это всё плохо делаешь... — Шуичи немного задумался, а после слегка наклонился к нему. — У тебя хорошо получается, ты молодец. Щёки Омы краснеют, к счастью можно всё списать на холод. Без лишних слов он едет чуть вперёд, и Сайхара даже еле поспевает за ним, ведь под конец он явно не рассчитал, как удачно остановиться, чтобы не начало качать из стороны в сторону. Шуичи придержал его, помогая вернуть равновесие. — Так уже посмелее, — Сайхара улыбнулся смотрящему на него Оме. Его губы слегка дрогнули, и он поджал их, переводя внимание на подъезжающую Ируму. — Ты ещё не упал? — спрашивает девушка. — Неа, не дождёшься, — Кокичи показывает ей язык. — Блять, — Миу хмыкает. — Хуичи, ты его не опекай так сильно. Пусть ëбнется пару раз. — Ты охуела? — Я думаю, это не лучшая идея... — мягко отвечает Сайхара. — Он живучий, как таракан, так что от парочки падений ему ничего не будет. Если он не захочет, конечно, лёд поцеловать. Ну, носом отделается. — Всё равно не очень безопасно. — Я тоже так думаю, — Каэде подъехала к ним и взялась за бортик, улыбаясь. Но резко вздрогнула, оборачиваясь. — Осторожнее. Шуичи быстро среагировал, притягивая Ому за запястье к себе. Неуклюжий юноша, что чуть не врезался в них, начал сильно извиняться, оправдываясь своей задумчивостью. Кокичи, как только ему пришло осознание произошедшего, просто отмахнулся от извинений. Как и Сайхара попросил не извиняться, ведь «с кем не бывает?». Как только незнакомец оказался на достаточном расстоянии, Ома чуть ли не выдернул свою руку из чужой хватки. — Ты будь поаккуратнее. Мало ли у меня снова синяки появятся. Шуичи вначале растерянно кивнул, не обращая внимание на слова, а после медленно посмотрел на Кокичи. — Снова? — переспросил тот и взял запястье Омы, что держал до этого. Он сначала дёрнулся, а потом смиренно встал, позволяя Сайхаре отодвинуть рукава, дабы взглянуть на его кожу. И впрямь, там были синяки. Уже заживающие, такие даже перестают болеть. У Шуичи не возникло бы вопросов, если бы не их расположение и количество. Это были небольшие синяки, словно кто-то сжимал запястье Кокичи так сильно. Иначе не объяснить почему они находятся на руке, где достаточно тяжело получить синяк, и почему их много. — Откуда они у тебя? — спрашивает Сайхара, большим пальцем оглаживая маленькую гематому. — Один страстный любовник не рассчитал сил, когда держал мои руки, — очевидная ложь, приправленная ноткой саркастичности. Миу открыла и закрыла рот, словно вначале хотела прокомментировать слова о страстном любовнике, но на её лице отобразилось лишь волнение. Как и у остальных. Три пары глаз смотрели на Ому с таким переживанием, что он почувствовал себя некомфортно. Захотелось спрятаться. — Не смотрите на меня так. Я сам себе эти синяки сделал, по глупости. — Ты уверен? — Акамацу явно хотела задать другой вопрос, но воздержалась. Шуичи нет. — И не было никакого желания остановиться? Ты ведь не страдаешь от селфхарма? Лучше бы он молчал, потому что на такое лицо Миу смотреть невозможно. Словно она боится, что что-то упустила. Человек находился так близко, но она не заметила важного. Возможно того, что стоит человеку жизни. — Глупости. Я не страдаю от этого, — резко ответил Кокичи, но после сменил тон на более мягкий. — Предлагаю прийти ко мне завтра, Сайхара-чан. А там лично проверить, нет ли у меня ещё каких-нибудь повреждений на теле. Шуичи вначале воспринимает это как нечто серьёзное, но всё понимает по одним лишь закаченным глазам Каэде. Девушки явно поняли смысл раньше. — Боюсь, нет. Я поверю тебе на слово. — Отлично, — Ома улыбнулся. — Давно пора бы. Сайхара отпустил его руку, а Кокичи, обогнув его (он сильно постарался сделать это уверенно), придерживаясь за бортик, продолжил тренировку. Всё, лишь бы избежать темы, которую обсуждать он не хочет. Акамацу, взяв Ируму за руку, отвела её чуть в сторону, где они начали разговаривать. — Подожди, Ома-кун, — Шуичи сразу же поплёлся за ним.***
Сайхара бегал пальцами по клавишам ноутбука, но в некоторые моменты просто стирал написанное. Он почти закончил главу, но его что-то останавливало, отвлекало. Это мог быть шум за окном (которое он, несмотря на холод, приоткрыл, чтобы усилить мыслительный процесс), а также в голове всплывало хрупкое запястье Омы. Худенькая, бледная рука, покрытая несколькими синяками. Всё это было странно, неестественно и для этого было несколько причин. Кокичи не был склонен к сокрытию травм, а часто и приукрашал ситуацию, доводя до абсурда. Но в последнее время он носил лишь вещи с длинным рукавом, до этого не стесняясь надеть тоненькую футболку под куртку, когда остальные переходили на свитера и водолазки. Сайхара для себя это объяснил холодом, но совсем недавно Ома уплетал мороженое на улице, а увидев фонтан или пруд не побрезговал бы в него залезть. Он не жаловался на боль в руке, а до этого устраивал трагедию из-за пореза на пальце. Неудачная игра с ножом закончилась большим количеством крови, но это ведь не смертельно. Однако Кокичи показывал свою маленькую травму каждому и жаловался, хотя сам был виноват в ней. В другом случае, Ома мог бы похвастаться своими синяками, дабы показать как он легко стерпел боль от такого давления (а ведь усилия действительно нужны). Как было, когда Оме сильно прилетело в нос мячом. У него пошла кровь, но он хвастался, что ему совсем не больно. Остаются лишь варианты о селфхарме или это сделал кто-то другой. Честно сказать, Шуичи склоняется ко второму варианту. В первый верить не хотелось, а других ран он никогда у Кокичи не видел. Ни на руках, ни на ногах или других частях тела. Ома никогда не стеснялся переодеваться перед другими. Эту теорию исключать нельзя, но вторая казалась правдивей. Но кто? Кто мог с такой силой сдавить его руку, чтобы оставить следы или у Кокичи такая нежная кожа? Почему он тогда сокрыл их наличие? Чтобы Ома не подошёл пожаловаться... Значит что-то серьёзное. Явно не кто-то из его близких. С кем-то повздорил? Сайхара опустил голову на стол. Время было позднее, и он хотел спать, но никак не удавалось очистить голову от мыслей. Они жужжали, щебетали, скрипели, выли. Перекрикивали попытки сосредоточиться, даже собраться и лечь в постель. Несвязная музыка в черепной коробке, волнующая и раздражающая. Ему стоило просто поверить Кокичи, но он не может. Беспокойство всегда было сильнее здравого смысла. — Шуичи, — Кайто приоткрыл дверь, а после пробрался в комнату. — Я думал, что ты спишь, — сказал Сайхара, поворачивая голову. — А я думал, что ты. Опять над писаниной кряхтишь? — Вроде того... А ты? — Я уснуть не могу. Мне Рëма всяких историй рассказал, а я теперь уснуть не могу. — О призраках? — улыбнулся Шуичи. — Да там вообще... Всякое! Ужасы какие-то, — вздохнул Момота, садясь на кровать. — А ты чего такой помятый? Поди спать хочешь, а опять себя мучаешь. — Я не из-за этого... Отчасти. — А что случилось? — У Кокичи синяки на руках. Я волнуюсь. — Отпиздил кто-то? — Он сказал, что сам сделал. Но я не верю. Всё его поведение говорит о том, что это сделал посторонний. — А кто? — Тут начинается проблема... У меня нет идей. Кайто нахмурился, смотря в пол. — Тогда может забить? Ты всё равно не выяснишь, кто это сделал. Да и мало ли ему не хотели больно делать, а вышло вот так. — Это какой силой надо обладать, чтобы случайно так сделать? — Тоже верно... Но у него поганый характер, так что ты можешь хоть весь университет подозревать. А то и за его пределами. Но это ничего не даст. — А если... — Он в опасности? — Не совсем, но вроде того... Много кто сильнее его будет. — Сомневаюсь. Он мелкий, но не беспомощный. Если бы ему кто-то даже угрожал ебальник набить, условно, то он бы всю ситуацию в свою сторону вывернул. Пожаловался нужному человеку, например. — Ты так думаешь? — Ага. Ты же помнишь Гонту? — Да, помню. — Ну так он, когда обижают маленьких и слабых, прям звереет. Ему ничего не стоит притвориться жертвой, чтобы Гонта его защитил. Я не удивлюсь, если это потому что в глазах Гонты он похож на жуков, которых он так любит. Шуичи усмехнулся, кивая. — Думаю ты прав. Мне не стоит беспокоиться. — Вот, правильный настрой. Он сам кого хочешь доведёт. Так что теперь ложись спать, главу потом допишешь. Ух, я аж сам спать захотел от таких разговоров. — Хорошо. Спокойной ночи, Кайто. Спасибо. — Обращайся. Всегда буду рад напомнить, что Ома тот ещё хитрый гад. Доброй ночи. Кайто поднялся, напоследок потрепав Шуичи по голове, прежде чем выйти из комнаты. Сайхара расслабленно и немного устало улыбнулся. Ему действительно стало спокойнее.***
Ома, перевернулся на живот и съежился, когда почувствовал своё сердцебиение в нём. Перекатился на правый бок и подтянул колени, сжимая в ладонях телефон. Быстро пробежался взглядом по буквам в главе от любимого автора, но пришлось перечитать, дабы уловить смысл. Кокичи лежал на кровати в брюках и жёлтой кофте, которые он чаще надевал на улицу. Увидь его Амами лежащим в уличной одежде на кровати, то быстро бы сменил его локацию с мягкого матраса на холодный пол. Новая глава Детектива получилась… Необычной. Главный герой так часто кого-то подозревает, что Ома сам начал это делать. Почти неосознанно, видя в каждом появляющемся персонаже потенциальную угрозу. Удивительно, что несмотря на это, ничего не произошло. Убийства, грабежа, других аспектов человеческой жестокости не было. Никто не пострадал, кроме психологического состояния протагониста. Это немного беспокоило Кокичи, ведь в последнее время всё переходило из стороны расследований в сторону психологии и внутренних терзаний. Но это было и приятно, ведь персонажи развиваются, решают проблемы. На одних расследованиях, хоть и действительно прекрасных, вывезти произведение тяжело. Телефон завибрировал, и Ома сразу же поднялся. Шуичи Ома-кун, можешь зайти ко мне? Получив долгожданное сообщение, Кокичи, конечно, пошёл. Ступая по шумным коридорам, растворяясь в приятных мыслях о предстоящем вечере. Как и в любом общежитии, тут были свои правила. Но в этот день их смягчили, что несомненно порадовало студентов. Можно было провести последний день весело, прежде чем каждый отправится домой. Теперь сильно шуметь можно было до полуночи вместо десяти часов. А перемещаться по общежитию можно было до двух. Запрет на алкоголь так и не сняли, ведь даже смягчать было бы опасно. Многие люди не знают меры. Но, вероятно, всё равно найдутся люди, решившие скрасить этот день ещё больше. Ома, честно говоря, вполне поддерживал их в этом желании, да и сам протащил пару бутылочек. Хотелось опустошить их с кем-то из друзей, особенно с Сайхарой, но тот вряд ли согласится. Однако можно было попытать удачу, надавив на то, что за такой подарок Шуичи точно должен сделать пару глотков. Открыв дверь в комнату, даже не постучав, внимательный взгляд Кокичи юркнул к лицу своего друга. Тот сидел за обеденным столом, уставившись на собственные руки. Его появление не осталось незамеченным, даже Кайто нехотя вскинул руку, чтобы поздороваться. Ома кивнул ему, а после подошёл к Сайхаре. С каждым шагом его одолевали сомнения, но он старался избавиться от них, сладко приукрашивая в голове реакцию Шуичи. Что может быть лучше радостного и взволнованного лица друга? Оно и сейчас было встревоженным, но на нём не было счастья, лишь тень серьёзности. Кокичи положил книгу на стол, а после обнял Сайхару за напряжённые плечи. Тот вздрогнул, отвернул голову в сторону, а Ома склонился, говоря чуть тише: — Сайхара-чан не рад меня видеть? А ведь сам позвал. — Я не сказал, что не рад... — почти шёпотом ответил Шуичи. — Я вообще ничего не успел сказать. — Но твоё лицо такое кислое. Аж во рту вяжет. Возможно, мой подарок тебя немного развеселит? — Ома-кун... — Подожди, я очень хочу тебе рассказать, — Кокичи чуть сжал его плечи. — Я всё ещё помню тот вечер, когда ты мне все уши прожужжал о том, как тебе нравится блог той женщины. Я о Киригири Кёко. На лице Сайхары отразилось подозрение, и он внимательнее взглянул на Ому. Киригири, насколько было известно, была сотрудницей полиции и при этом вела блог, тесно связанный с криминалистикой. Она посвящала людей в особенности расследований, порой разбирала дела уже закрытые и нерешённые, давала подробности. При этом имела обширные познания в различных областях, которые явно помогали ей в работе. Шуичи рассказывал, что ещё давно начал интересоваться ей, но так и не смог искренне полюбить работу в полиции, ведь она явно будет не такой, как у Кёко. Насыщенной и интересной. Однако она всё ещё завоёвывала его внимание своим умом, приятным характером и понятностью излагаемой информации. Он не мог понять, как та совмещает работу и блог, но искренне восхищался. Кокичи считал, что завладеть вниманием такой персоны представляется невозможным, но Люденберг считала иначе. Ома был почти удивлён такому количеству разнообразных связей, начиная с творцов и заканчивая полицией, но Селестия действительно была удивительной женщиной. И имела нужное Кокичи знакомство. Та не стала вдаваться в подробности их встречи, лишь упомянув закрывшееся подпольное казино. А после согласилась помочь Оме за увлекательную партию в карты. Киригири оказалась женщиной не высокомерной, в меру строгой и понимающей. Кокичи чувствовал волнение, но не от человека напротив него, пока он объяснял ситуацию, а от возможного отказа. Кёко слушала внимательно, вдумчиво, а ответ её оказался решительным. Она согласна на встречу с Шуичи в любое время и разрешила передать ему все нужные контакты. Ома почувствовал облегчение и поинтересовался причиной такого решения. — Я могу судить лишь по твоим рассказам, коим мне не следовало бы доверять, если Таэко считает тебя своим преемником. Чем-то вроде того... — Киригири поправила свою перчатку. — Но твоë желание сделать другу приятно искреннее и похвальное. Меня, как я уже и говорила, немного смущает такое внимание, но исходя из твоих слов он очень способный. Я была бы рада помочь ему раскрыть талант или ответить на интересующие вопросы. На этом они тогда и решили. Ома благодарил Люденберг много раз, что та, явно расслабившись, сама не заметила, как проиграла обещанную Кокичи карточную игру. Тот ещё долго хохотал, поддразнивая Селестию её настоящим именем. Ему даже сошло это с рук. Не получил выговора или какого-либо наказания, лишь разгромную партию, где Люденберг не понадобилось много усилий, чтобы утереть Оме нос. — И... — тянет Кокичи. — У меня чисто случайно есть её контакты и они, теперь, будут твоими. А ещё желательно, в ближайшее время, написать ей о том, что хочешь встретиться и многое обсудить. Она будет согласна. Сайхара изумлëн, и его лицо на секунду становится таким же ярким, как и обычно, но вновь тускнеет. Даже пуще прежнего. Голову он немного опускает, поджимает тонкие губы. А Ома совсем понять этого не может, ведь ничего же не случилось. Так ведь? — Эй, ты чего... — он тянет Шуичи за щеку, совсем аккуратно. — Тебе не понравился подарок? Я думал, что ты будешь рад... Да и сам говорил, что хочешь встретиться. У меня ещё книга с собой, которую ты нигде найти не мог, даже в интернет магазинах. Она выглядит старенькой, зато можно с гордостью сказать, что винтаж. — Ома-кун... — голос Сайхары звучит сломанным, очень тихим. — Мне очень приятно, правда. Но давай для начала поговорим? Я изначально тебя для этого позвал. Но не здесь. — Ладно... На лестницу? — Да, — Шуичи кивает и поднимается с места. Выходя из комнаты, Кокичи встретился с недоумевающим взглядом Момоты. Сайхара начал подниматься по лестнице и остановился у последних ступенек, не боясь сесть туда. Этот этаж был пуст, поэтому сюда никто не будет подниматься. Относительно тихо, да никто и не ворвётся, как в комнату. Здесь делать нечего, кроме как искать уединения. Ома сел рядом. — Так что случилось? — нетерпеливо спрашивает он. — Как будто человек умер, а ты мне сказать об этом не можешь уже минут пять. — Никто не умер, — отвечает Шуичи, даже как-то резко. — Я хотел поговорить о том, что ты мне соврал. — Соврал? — Кокичи усмехнулся, рассматривая свою обувь. — Я тебе частенько вру. Всем вокруг. — Это правда, но не в таких масштабах. Это никому не вредило, поэтому я не обращал внимания. Надеялся, что это так и останется шутками. Мне очень жаль, что маленькая ложь переросла в это. Следовало учесть, что даже маленькие звоночки могут стать проблемой. — «Это» что? — Ома слегка напрягся, но продолжил улыбаться. — Ничего не понимаю. — Твои синяки и то, что произошло между Маки и тобой. Кокичи так и застыл с улыбкой на лице, но теперь прожигая взглядом не ноги, а Сайхару. Его взгляд был пустым, потускневшим. И снова это страшно бледное, уродливо высокомерное лицо. — Правда? Я же тебе всё рассказал. И про синяки, и про твою ебанную Маки. — Ома-кун, я не помню, чтобы тебе нравилось прикидываться идиотом. — А я и не прикидываюсь. Совсем не понимаю, о чем ты говоришь. Может скажешь мне более ясно? — На днях я разговаривал с Маки и услышал уже её версию истории. И я сильно разочарован в тебе. — Мне ли не похуй? — Я... — Шуичи поджимает губы и отворачивается, не в силах выдерживать пристальный взгляд. — История Маки кажется мне более правдивой, а ещё объясняет момент появления твоих синяков, и почему ты так не хотел о них говорить. — Просвети меня! Ведь ты же явно лучше знаешь, что произошло. — Пожалуйста, я просто хочу разобраться... — Сайхара старается выровнять тон голоса. — Во время рассказа, Маки упомянула, что схватила тебя за руку и сделала тебе больно. Если так подумать, то синяки действительно похожи на следы пальцев. К тому же, ты начал отшучиваться, избегать темы. Так же, как ты соврал на счет того, что произошло на самом деле. Если бы ты рассказал о том, что это оставила она, то я бы пошёл к ней и начал расспрашивать, а тебе было невыгодно, чтобы я узнал правду. Поэтому ты сразу увёл меня от Маки в тот день, чтобы быстро навешать мне лапши на уши. — Как гениально тупо. Бредово. И что с того? Синяки есть синяки. Она сильно сжала мою руку, потому что она на грани между нормальным человеком и убийцей. Для неё ничего не значит навредить другому. — Не говори так. Я знаю, что она виновата. И в этих синяках, и в том, что тогда человек попал в больницу по её вине. Но она правда стыдится той ситуации, а ты давишь на её больную тему. — Ох, она такая бедняжка! Ведь побить человека это нормально. — Я не говорю, что это нормально. И я злюсь даже не из-за этой ситуации, а потому что ты соврал. Сказал бы, как есть на самом деле. Что Маки оставила тебе синяки, что ты начал давить на неё. Если бы ты изначально сказал правду, то я бы решил, что вы оба виноваты, оставил бы эту ситуацию на вас. Но ты, чтобы выставить себя в лучшем свете, наврал мне. Заставил встать на твою сторону, а не сторону подруги. Даже не дал мне занять нейтральной позиции, перевирая всё так, словно она отнеслась к тебе агрессивно просто так. Мне стыдно, что я даже не решил спросить у Маки её позицию. Я просто поверил тебе, потому что ты мой друг. А ты воспользовался этим. — Ох, как жаль. Это не моя вина, что ты не стал интересоваться своей дорогой подругой. — Я понимаю. Но ты же понимаешь, что сделал только хуже? — И как же? — Теперь в моих глазах ты не только начал вести себя провокационно на её недружелюбие, но ещё и лжец, который перевернул ситуацию в свою сторону, пользуясь доверием. Но я не могу понять зачем. Ты хотел настроить меня против неё или что? Не хотел, чтобы я узнал и сразу же оставил тебя? Я бы так не сделал, если бы ты не стал меня обманывать. Уголок губ Омы дёрнулся. — Я не идиот за которого ты меня принимаешь, — выдыхает Шуичи. — Я не настолько наивный, следующий «за единственным правым». Я бы не стал бросать тебя, как и Маки, потому что случилось нечто, ко мне вообще не относящееся. Но ты сделал так, что это теперь относится и ко мне. Втянул меня в это, ещё и сделал мне больно. — Отлично. И какой же твой вердикт, детектив? — выплёвывает Ома. Ядовито, словно испуганная змея впрыскивает опасную смесь в организм человека для самозащиты. У Кокичи острые клыки, которыми он активно пользуется, и скрепит когтями по полу. Лишь бы показаться опасным, чтобы, услышав шипение, все разбежались в страхе. — До того, как я пришёл, ты начал разговаривать с Маки и получил ответ, что с тобой не хотят разговаривать. Ты начал вести себя провокационно, упоминал детский дом и ту ситуацию. Когда ты положил руку ей на плечо, то она сильно сжала её, поэтому у тебя остались синяки. Ты продолжил давить на то, что она совсем не изменилась с того момента, также причинит боль другим и своим друзьям, то есть мне и Кайто, особенно. Тогда я вернулся, а Маки решила убежать. Ты сразу же повёл меня и начал отвлекать, всячески убеждать и манипулировать. Я не могу не признать, что я действительно поверил, потому что ты хороший обманщик. После занял меня делом, чтобы я перестал думать о той ситуации. Следующее время ты не носил вещи с коротким рукавом и не жаловался на боль в руке, чтобы скрыть эту травму и у меня не возник ряд вопросов. Но тебе не повезло, что ты проговорился на катке и, даже там, начал вешать лапшу на уши. — Блестяще, — Кокичи сделал пару хлопков в ладоши. — Мир нуждается в таких, как ты. Вот только... Что от этого изменится? Нихуя! Все логические цепочки, которые ты выстроил ничего не изменят. — Вообще-то изменится и я надеялся, что мы обойдемся без этого... Ома-кун... — Что такое, дорогой Сайхара-чан? — Ома мягко улыбнулся, хлопая ресницами и двигаясь чуть ближе. Сайхара двигается назад, упираясь лопатками в перила. — Нам пора прекратить общение. Слова Шуичи даются тяжело, болезненно. Это можно заметить по блестящим от влаги глазам, попытке держать лицо, хмурым бровям. И весь он сидел сгорбленный, надломленный. Несчастный. Лицо Кокичи замерло в нейтральном выражении, словно картинка, лишь глаза почему-то моргали. Как бы грустно ни выглядел Сайхара, было очевидно, что решение это обдуманное, пусть и невероятно тяжёлое. За короткий промежуток действительно тяжело смириться с мыслью о разлуке. — Чудно, — начал Ома. — Пусть будет по твоему. Знаешь, ты сильно облегчил мне задачу. Я совсем не дорожил нашей дружбой. Хотел избавиться от тебя, как можно скорее. Мне не больно, пока ты будешь страдать из-за того, что привязался. Ты, видимо, считал, что я так же дорожу этим всем. Мне жаль, но ты ошибся. Шуичи сжал руки в кулаки и поднялся, смотря на Кокичи сверху вниз. На его лице отображалась горечь слов Омы. Он словно потерял краски. Надломился и попытался сразу же склеить себя скотчем, лишь бы скрыть трещину, но через прозрачную плёнку всё равно видно. — Но в том, что нам пора закончить я не ошибся. Сайхара ушёл, оставляя за собой след сладковатого парфюма, которым пользовалась Каэде, печали и нераскрытых эмоций. Эмоций, которые Шуичи больше не мог доверять Оме. Потому что тот всё испортил. И когда Кокичи остался один, то слетела маска безразличия. Ударилась об острую ступеньку, раскололась на части и с громким звуком остановилась. А за половинками вранья были горячие слезы, стекающие по покрасневшим щекам. Губы раскрытые, но сжатые зубы, чтобы не издать ни единого звука, кроме их скрежета. Попытка скрыть рвущийся крик и вернуть самообладание, раскрыв слепленные веки. Ресницы мокрые, а перед глазами туман, который не хочет уходить. А шея всё такая же мокрая, капли падают на колени, оставляя пятна на ткани брюк. Ома сутулится, держит себя за волосы и закрывает уши. Всхлипывает носом, пытается дышать. Плечи его дрожат, ноги совсем не слушаются. Словно онемевшие и ватные, слабые. Не удержат, если он встанет. Голова начинает болеть. Но он не жалеет, что маска разбилась. Какая разница, если он один.