**Арсений**
Арсений вылетел из подъезда как ошпаренный. Внутри смешались чувства обиды, разочарования и ненависти. Мужчину распирало от бушующего внутри урагана. Он на негнущихся ногах добрался до машины и просто остановился, держа руку в паре сантиметров от водительской двери. «Может, еще не поздно вернуться и успокоить парня, помочь ему разобраться в себе? Нет, он сам сказал, что я ему мешаю, и моя помощь совершенно ни к чему». Мужчина непроизвольно посмотрел в окно квартиры Шастуна. Из-за приоткрытых штор на него смотрел Антон. Их взгляды встретились, и даже сквозь непроглядную темноту и блики от слепящего фонаря Арсений смог разглядеть заплаканное лицо парня. — За-чем? — одними губами произнес Арсений. Парень в окне замешкался, его лицо исказилось, выражая отвращение к себе и вызывая очередную волну вырывающихся на свободу эмоций. Антон вымученно пожал плечами и в попытке остановить слезы закрыл лицо руками. Арсению было безумно жаль парня, но ничего он поделать не может. Ему сказали уйти — он уйдет. Мужчина сел в машину, завел ее и, газуя, покинул двор. Когда Антон открыл глаза, на парковочном месте никого не было.***
Мужчина так не ложился спать с момента приезда домой. Его мучал один актуальный в его ситуации вопрос — за что и, главное, зачем. Арсений уже второй час сидит за столом, постукивая ручкой по столу и склонясь над несколькими листами. Конечно, чтобы постараться загнать мысли о решении и вообще об Антоне, он решает заняться работой, но, как это всегда бывает, это не помогает. Звенит будильник — «07:05». Через двадцать минут нужно уже выходить из дома. Ехать от квартиры Арсения до ОКБ совсем немного, поэтому хватает и пятнадцати минут на дорогу без пробок и других неприятностей ранним утром. Арсений откладывает уже порядком надоевшую ручку в сторону. — Так, — он тяжело вздыхает, на секунду прикрывая глаза, — работа, работа и еще раз работа. Тебе нужно отвлечься, Арс. Мужчина, поднимаясь со стула, замирает в положении «креветки». — Арс? — он глупо хлопает глазами. — С каких пор я обращаюсь к самому себе на «Арс»? Он повторяет тяжелый вздох и, разминая шею, направляется в ванную, дабы привести себя в порядок. Затем на скорую руку готовит себе завтрак, собирает нужные бумаги в сумку для документов и, закрывая входную дверь, вызывает редко используемый им лифт.**Антон**
Парень просыпается от отвратительного чувства усталости. Его нервная система истощена, хотя жить еще как-то надо. Он с каменным лицом втыкает потолок, томно ожидая будильника. А вот, собственно, и он — семь тридцать пять. Антон отбрасывает в сторону телефон, поднимается с кровати и первым делом решает пойти в душ. Душ немного освежает и помогает прийти в себя, хоть и ненадолго. Парень стоит, склонив голову и держа закрытыми глаза. По телу равномерно распределяется вода, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. В голове у парня так же пусто, как и внутри. Ни одной дельной мысли, лишь вопрос — за что и, главное, зачем?. — Зачем же ты так сделал, Шаст? Скучно жилось?.. Антон упирается рукой о стену, сохраняя равновесие. Перед глазами слегка плывет картинка, а ноги с трудом выполняют свою главную задачу. Парень дергается от выстрела в висок. — Так, это еще что… Он начинает массировать болящее место, с каждым разом увеличивая силу нажатия. Это как с синяками, знаете? Когда ты на них долго и сильно нажимаешь. Поначалу они неистово болят, ты даже начинаешь задумываться, не мазохист ли ты? Зато потом остается лишь синий кружочек на теле, не приносящий ни единого отголоска боли. Также и с виском сейчас. У Антона такое бывает обычно в сложных ситуациях. Или когда все идет под откос. Мама предлагала провериться, но Антон, как обычно, уперся рогами как баран. Парень покидает ванную комнату, продолжая массировать висок. Даже пальцы устали постоянно выполнять круговые движения, а висок все не хочет успокаиваться. Начинает болеть второй. Видимо, Антон зря так сильно приложился. — Ладно, аспиринчику и на учебу. Парень выпивает пару таблеток за раз, по дороге закидывая полный блистер в портфель, предвкушая монотонность пар сегодня, разбавленную внезапными позывами взорвать себе голову. Он медленно завтракает. Антон пытается впихнуть в себя хотя бы половину содержимого тарелки, но кусок в рот не лезет. Тогда, решив не насиловать себя сегодня, он плетется к себе в комнату и распахивает набитый доверху шкаф. Антон даже выбирает, что ему сегодня надеть. Просто натягивает на себя первые попавшиеся джинсы и какую-то забытую толстовку. — Похер, сойдет. Антон закидывает на правое плечо портфель, перед уходом добавляет Марту в миску корма и, одарив кота ласковым взглядом и поглаживанием за ушком, покидает квартиру.***
Забрызганное грязью окно маршрутки полностью описывает состояние парня. Погода разгулялась пуще вчерашнего, поэтому ветер теперь не просто дует, а буквально сносит с ног, а белые кроссовки моментально становятся черными. Антон облокотился головой о холодное окно. Боль в виске еще не прошла, но медленно распространяющийся по черепной коробке холодок немного спасает ситуацию. Наушники одиноко лежат в кармане джинсов, «ВК» Антон даже не проверял и, скорее всего, даже не будет. Скучно. Единственное, что помогает не уснуть, так это снующие в разные стороны машины, которые периодически сигналят друг другу, мысленно матеря; люди, которые запахивают ворот верхней одежды и с нетерпением ждут зеленого сигнала светофора; и собаки с кошками. Только сейчас Антон полностью ощущает, насколько внутри пусто. У каждого прохожего есть что-то или кто-то, ради чего он зарабатывает деньги, отпрашивается пораньше с работы, заходит в магазин, чтобы купить что-нибудь, что просто порадует обитателей его дома. А у парня нет. Нет, ну, разумеется, он любит свою семью, любит даже тогда, когда обидевшаяся на чепуху Милана бежит к маме жаловаться на брата, любит даже тогда, когда мама искренне случайно возвращается домой очень и очень поздно, пообещав утром прийти в вместе обговоренное время. Он все это любит, всем дорожит, но хочется совсем иного. Такого, что ты на сто процентов уверен, что сейчас тебя ждет человек, который при встрече крепко обнимет, будто не видел тебя больше года, окинет восторженным влюбленным взглядом, вызвав румянец на щеках, и звонко засмеется при виде раскрасневшихся ушей и отведенного в пол взгляда, или, в конце концов, разрешит положить голову ему на плечо и нажаловаться на жизнь, выскулить все свои эмоции… Стоп, так такой человек же уже был, разве нет, Антон? «Нет, не-е-ет, — парень потряс головой, отгоняя такие сумасшедшие мысли. — Я его выпроводил из дома, а, значит, и из жизни тоже». Телефон коротко завибрировал в кармане, парень нехотя достал его. Сообщение от некого Алексея Гришко: «Антон Андреевич, доброго времени суток. Я Гришко Алексей Петрович, сотрудник ГИБДД. Вчера нарушитель признал свою виновность. Суд не состоится. Виновник готов возместить материальный и моральный ущербы, а также, если нужна будет помощь, оплатит должное лечение пострадавшим. Извиняюсь, что пишу Вам, а не говорю напрямую. Вчера звонили Вам несколько раз, но трубку никто не взял. Еще раз приношу свои соболезнования. Скорейшего восстановления Вашим близким и сил Вам». Антон пару раз пробежался глазами по тексту, написал в ответ «Спасибо» и выключил телефон. Он облегченно выдохнул. На одну проблему стало меньше, а сил не прибавилось. «Даже гаишник мне пожелал силенок набраться, только вот где их взять…» Парень обреченно уставился на однотипный, сливающийся воедино при езде, пейзаж и погрузился в ожидание нужной остановки.**Арсений**
В это же время Арсений добрался до нужного корпуса. Мужчина покинул машину, прихватив планшетку с бумагами, и поставил ее на сигнализацию. До начала рабочего дня оставалось около пятнадцати минут, значит, торопиться особо-то и некуда. Он облокотился о бампер и полной грудью вздохнул, полностью наполняя легкие. Чуть прохладный по утрам воздух помог немного взбодриться после недавнего инцидента. Арсений еще немного постоял, наблюдая за постепенно темнеющей листвой и стрекочущими на ветках птицами, и, в последний раз втянув воздух, поплелся к зданию. Едва он дошел до нужного проема, как перед ним открылась очень непривычная глазу картина: все сотрудники, имевшие свои места обитания на этом этаже, столпились прямо в коридоре. Среди них был и Ваш. Он приветственно кивнул другу и короткими перебежками меж спинами коллег достиг Арсения. — Привет, — Попов не ответил, просто откликнувшись на рукопожатие, — выглядишь не очень. Стряслось чего? — Ничего особенного. Просто не выспался, с кем не бывает, — Арсений хмурым взглядом обвел толпу. — Ты лучше скажи, что здесь происходит? — Понятия не имею, — Ваш поджал губы. — Сказали, через пару минут собраться в общем зале. Главврач наша будет что-то пиздеть… — Н-да. Понятно, это надолго… Толпа становилась все кучней, по мере прихода еще врачей. Каждый дышал друг другу в затылок, и каждому это было не по нраву, но приходилось мириться, ибо так изволило начальство. Через какое-то время всех попросили пройти в зал. Потребовалось минут десять, чтобы люди равномерно распределились по комнате. Ряды были полностью забиты одновременно недоуменными и раздраженными персонами, некоторым даже пришлось стоять вдоль стенок. Арсений и Саша сели в самую середину, заняв рядом с собой место для особого друга. «Главврачиха», как называл ее коллектив, поднялась на сцену и начала свой монолог. Сначала с извинений за предоставленные неудобства, затем рассказывала о том, что происходило на этаже вчера, в конце концов просто начала рассказывать об уровне успеваемости больницы и о всяких статистиках. Саша сидел, уткнувшись в телефон, лишь изредка поднимая голову, а Арсений опять выпал из мира, погрузившись в себя. Он опять думал об Антоне, о том, что заставило его принять это решение. Оно явно было необдуманным и спонтанным, но ведь что-то же сподвигнуло его на этот шаг… Попов даже не заметил, как на место рядом с ним приземлился старый товарищ — Дмитрий Позов. — Эй, чего ты тут завис? – Дима наклонился к другу, чтобы не мешать окружающим его коллегам увлеченно слушать свою предводительницу. Арсений чуть дернулся от неожиданности. — Господь Бог, чего же ты так пугаешь… — Ага, кто кого еще пугает тут. Так что случилось? — Дима прикрыл свой рот кулаком, чтобы не было заметно, что мужчины разговаривают прямо во время собрания. И что Арсению ответить? «Да так, с одним мальчиком поссорился. Точнее он меня выгнал, когда я ему безоговорочно помогал», — так что ли? — Пытаюсь не уснуть. — А ночью надо было спать, фи какой, — собеседник махнул рукой в сторону Попова. — Как там недавно поступившие пациентки? — Арсений наконец посмотрел на друга. — Шастуны… — Хм… Ну, что я могу сказать, — Дима неуверенно мотнул головой, трезво оценивания показатели пострадавших, — Майя, честно сказать, в тяжелом состоянии. Организм плохо регенерирует самостоятельно, приходится делать своеобразную «подкормку» из требуемых веществ… — Это плохо. Очень плохо… А девочка? — Милана, как тебе, наверное, уже известно по вечно гуляющим тут слухам, — Дима осуждающе оглядел спины коллег, — она молодец, хорошо справляется. Думаю, через неделю или даже меньше ее можно будет выписывать. Кстати, у нее есть брат, приходил в день аварии. Выглядел встревоженно, как и следовало, и весьма дееспособно. Можно будет передать девочку сразу ему, вспомнить бы, как зовут… — Антон, Антон Шастун, — прервал его Арсений. — Вы знакомы?.. Дима не успевает договорить, как начальница своим достаточно громким и властным голосом начинает отчитывать мужчин за неуважение к вышестоящим. — Арсений Сергеевич и Дмитрий Темурович, я вам, случаем, не мешаю?! Если вас настолько не интересует жизнь больницы, то, пожалуйста, покиньте зал, но имейте ввиду, это имеет большие последствия. Все взгляды были обращены на двух зажатых в огромном зале мужчин, которые придвинулись друг к другу под натиском общества. Дима решил взять ситуацию в свои руки. — Приносим свои извинения, Альбина Рафиковна, этого больше не повторится… — Охотно верю. Начальница бросила на них еще один гневный и принижающий самооценку взгляд и, вернув внимание к себе, продолжила разговор.**Антон**
Музыка играла во всю. Было ощущение, что ее слышно даже через наушники, но парня это не волновало. Он, откинувшись на диванчике и натянув капюшон на голову целиком, сидел в телефоне, иногда покачивая головой в такт мелодии. Пары закончились около часа назад, а Антон продолжал упорно ждать Полину с дополнительного занятия. От Сережи не было ни одного сообщения. Парень переживал за друга, ибо тот не появлялся в сети очень и очень давно. Антон Шастун. 15.08 Серж, привет. Надеюсь, у тебя все налаживается. Тебя давно не было в сети, и я начинаю переживать. Пожалуйста, найди минутку и напиши «Все хорошо», чтобы я знал, что все действительно хорошо, а не терялся в догадках… В любом случае, не вешай нос и будь уверен, что все у тебя получится) Диванчик рядом с парнем чуть прогнулся, вынуждая обратить внимание на незваного гостя. Антон выключил телефон и повернул голову, чуть приспустив капюшон. Рядом с ним сидел и нагло рассматривал его Эдуард. Да, та самая гопота, что оскорбляла Полину. Парень, закатив глаза, достал левый наушник из уха. — Тебе чего? — Антон холодно смерил его взглядом. — Хах, и тебе привет, Вишенка, — Эд довольно ухмыльнулся, не переставая сверлить парня взглядом. Антона передернуло от того, что он сейчас услышал. «Вишенка…» Он сморщился, окунаясь в воспоминания, которые, казалось, были давным-давно забыты и заброшены в самые темные уголки истории пройденной жизни Шастуна. — Не смей меня так называть. Я Антон, никак не «Вишенка» — парень издевательски передразнил бывшего друга писклявым голоском. — Надо-то тебе чего? Эдуард наконец отвел взгляд, ответно брезгливо сморщившись. — Слышал, твоя семейка в тяжелом состоянии в больнице… — он продолжил, хитро улыбаясь. — Откуда ты?.. — Антон опешил. Опешил от такой прямолинейности и вообще от факта того, что Выграновскому это известно, — «Я ведь никому не рассказывал, даже Полине…» — парень глупо захлопал глазами. — Не забывай, кто мой отец, — Эд самодовольно расплылся в гнусной улыбке. — Папа был одним из первых, до кого донеслась такая интересная информация. Новости, а особенно такие громкие, быстро разлетаются по ОКБ. — Только попробуй кому-то взболтнуть. Я сразу пойму, что это был ты. И тогда даже Саша меня не удержит, чтобы тебе ебало разбить. Выграновский слегка удивился такому резкому порыву от сидящего рядом парня. Он, поджав губы, улыбнулся еще сильнее и качнул головой в бок. — Ты так и не ответил на вопрос: чего тебе надо? — Чтобы ты отлип от Полины. Чтобы ты рассорил ее с Викой. — Чего?! Ты что несешь? — Антон непонимающе вытянул шею чуть вперед. — Зачем тебе это? В институте полно тех, над кем можно поизмываться. Своих я в обиду не дам, это тебе тоже известно. — Тогда грустная новость разлетится по универу, как только я поделюсь ей с Ксюшей. Она еще та сплетница, это тебе тоже известно, — Эдуард повторил интонацию Антона, злорадно усмехнувшись. — Я этого делать не буду. Это низко как для меня, так и для тебя. Выграновский поднялся с дивана, закинув портфель себе на плечо. — Пеняй на себя. До скорого, Вишенка, — он облизнул губы и медленным шагом направился вглубь по коридору. Антон потеряно смотрел ему в спину до тех пор, пока тот не потерялся из виду. «Ссорить Вику и Полину… — парень устало откинулся на мягкую спинку дивана и закрыл ладонью глаза. — Это отвратительно…» Дверь напротив скрипнула, и из нее почти бегом выбежало человек десять студентов, среди которых и была Полина. Пока она выходила из кабинета, выглядела как-то грустно и достаточно утомленно, но, как только она увидела Шастуна, сразу озарилась лучезарной улыбкой. Она кивнула кому-то из толпы и, перебрасывая из руки в руку пенал, подошла к Антону. Парень свободно закинул ей руку на плечо. — Заебался ждать? — Полина подняла голову, чтобы взглянуть в сонные глаза. — Да пиздец насколько… Ой, как ты меня бесишь, — Антон коротко засмеялся, отпустив подругу. — Ну что, куда идем? — девушка натягивала пальто на плечи. Антон замялся. Сегодня он должен был навестить маму с Миланой, а Полина не знает об инциденте и надеется погулять. — А… — парень присел на край подоконника, поджидая девушку. — Я… Короче, есть что рассказать по дороге. Он подтолкнул блондинку в спину к выходу и, придерживая дверь, пропустил ее первой. Они оказались на улице, где во всю бушевала свойственная осени стихия. Тучи играли в догонялки на небе, деревья отчаянно хватались корнями за землю, громко скрипя от резких порывов ледяного ветра, а пара друзей остолбенело следили за природным катаклизмом, который, по-видимому, вот-вот собирался снести все на своем пути. Первой отмерла Полина. — Так, что рассказать? — она, не отрываясь, продолжала наблюдать за сгибающимися деревьями. — В общем, мама с Миланой, Милана — это моя младшая сестра, ей восемь, — Антон пояснил, видя растерянность в глазах напротив, — попали в аварию. Очень, очень сильно им обоим досталось, в особенности маме, — на глазах невольно стали появляться поникшие отблески и они резко стали мокрыми. — Поэтому мы едем в ОКБ? Они там, да?.. — голос Полины стал на октаву ниже, она сочувственно приобняла парня за плечи и чуть сжала их. — Хорошо, поехали. — Спасибо, Поль, ты лучшая… Спасибо, что без лишних вопросов, — Антон благодарно склонил голову, сжимая в кармане снятое с пальца кольцо. — Я знаю, что ты сам все расскажешь, как будешь готов.***
Через полчаса друзья были на месте. Антон должен был раздобыть два пропуска, потому что пройти разрешат только ему, ибо он родственник. А Полина направилась в Пятерочку через дорогу, чтобы по классике купить апельсин и любимый Миланой батончик «Милкивэй». Девушка вернулась в идеально подходящий момент. Антон, смахивая со лба капельки пота, подписывал пропуски. — Ну, что ты тут? — Полина передала в руки парню пакет, намереваясь поставить свою подпись. — Все, отлично пойдем. Ребята поднялись на нужный этаж, предварительно надев одноразовые халаты. В больнице, как и обычно, пахло медикаментами, и от стен веяло въевшейся слякотью. Антон, как и обычно, поежился, удивившись безразличию рядом идущей Полины. Две абсолютно одинаковые двери предстали перед Антоном. На одной написано Шастун Майя Олеговна, и рядом висит короткое описание, почему этот человек здесь лежит, на другой двери — Шастун Милана Андреевна и точно такая же по оформлению карточка. При виде белоснежных дверей Антон ссутулился и заметно помрачнел. — Сам или нужна поддержка? — Полина взяла парня за локоть и забрала из рук один пакет, поставив его на скамейку. Антон встревоженно посмотрел на девушку. Он безумно волновался, очень переживал, боялся. Очень-очень боялся. — Я боюсь, но я сам… — парень еще раз глубоко вдохнул, сжав свободной рукой аккуратную ладонь девушки. Полина кивнула ему и ободряюще улыбнулась. Антон негромко постучался к сестре в палату и вошел. Внутри было довольно уютно. Большое, наполовину зашторенное, окно, маленькое кресло в углу с небольшим столиком, а в центре просторная больничная койка, на которой мирно посапывала Милана. Парень поставил пакет с апельсинами на столик и, взяв батончик, тихонько подкрался к малышке. На лбу у девочки был большой пластырь, в некоторых местах виднелись фиолетовые синяки. Больше всего пугал воткнутый в руку катетер. Антон положил «Милкивэй» на тумбочку и легонько провел рукой по собранным волосам Миланы. «Как всегда, мягкие и пушистые…» Он искренне улыбнулся, когда девочка потянулась головой к теплой ладони. Милана выглядела истощенной, но не потерявшейся в мире. Антон сделал вывод — с Милкой все будет хорошо. Сразу видно, она очень сильная. «Вся в маму… — Антон еще раз улыбнулся, видя сходство между Майей и дочкой, — Мама… надо к маме». Парень невесомо чмокнул сестренку в висок, еще раз провел по волосам и бесшумно покинул комнату. В коридоре сидела Полина, постукивая пальцами по скамейке. Она задала немой вопрос прикрывающему за собой дверь парню и, получив уверенный веселый кивок, успокоилась. Антон подошел к маминой палате. На ручке двери висел красная бирка: «Пациент тяжелого состояния. Вход посторонним строго запрещен». Парень согнулся и оперся лбом о пластиковую поверхность. — Мам, ну чего же ты… — Антон шептал, надеясь, что его услышат, — Вернись домой… Пожалуйста. Кто-то подошел сзади и положил руки на лопатки парню. Ладони маленькие — значит, Полинка. Девушка положила голову парню на спину, не убирая рук. Она чувствовала, как Антон подрагивал, как учащенно дышал и слышала заглушенные всхлипы. — Антош… - Полина, прикрыв глаза, начала легонько поглаживать парня по спине, стараясь успокоить. Слова подобрать в такой ситуации трудно. Трудно поддержать сейчас, нужно просто быть рядом. Быть рядом, чтобы послужить опорой ему.