спаси нас всех.

Данный климат его убивает. В Мондштадте всегда умеренное солнце, тепло, изредка бывают дожди, доходящие до состояния ливня с грозами. К слову о ливнях с грозами. По стечениям некоторых обстояиельств данное явление отныне стало триггером для Дилюка. Если видит, как густеют тучи и резко начинает идти дождь — жди беды. Пустыня заставляет иссохнуть. Постоянно хочется пить и сил пройти хотя бы километр не хватает. Макушку сильно напекает, поэтому Итэр выудил из своей сумки, которая прошла и огонь, и воду, что-то по типу панамы. «Женская? Серьёзно?», Дилюк изумленно выгибает бровь глядя на Путешественника, а тот лишь плечиками пожимает. — Что есть, — неловко улыбается, чухая затылок. Делать нечего, а по другому он вряд ли дойдёт. Холодный климат — пожалуйста, но вот это пекло — уж извольте. — Если так смущаешься шляпки, то не беспокойся. На все равно нужно будет спуститься под землю. — Насколько глубоко? — Не знаю. Примерно не скажу. Не до этого было, — признается Итэр, виновата глядя в песок и ковыряя его носком. ‐ Там будет достаточно прохладно. Понятное дело, что пещеры. Ну, и большая часть этой пещеры — это механические строения. Помнишь того огромного голема? ‐ Дилюк кивает. ‐ Подобная «штукенция», только под землёй и наше счастье, что не работает. И правда. Путь был не из коротких и за это время было предостаточно времени, чтобы поговорить. Дилюку особо нечего было рассказывать, а вот Итэру ‐ вполне. Сражение с Архонтом Вихрей в Ли Юэ, которого призвал один из Фатуйцев, в Инадзуме спасение народа от собственного Архонта и отмена охоты на Глаз Бога, в Сумеру освободили Богиню Мудрости и избавились от власти Мудрецов, вступление в племя Танит. И до сих пор этот мальчик не нашёл свою сестру. Заикаться про неё лишний раз не хотелось. Равносильно тому, если давить на больную мозоль или сыпать соль на открытую рану. — Я закончил свои дела в Сумеру, так что вскоре планирую отправиться в Фонтейн. Нахида помогла, чем смогла. Этой информации более, чем достаточно, — подкатывает глаза, явно намекая на то, что предыдущие Архонты ничего путного не сказали, если сказали вообще. Стоя у спуска, Итэр копошится в рюкзаке, выуживая оттуда плотную верёвку, которая не раз помогла ему. — Привяжем и спустимся. На планере спускаться не очень удобно. Маленькое помещение слишком для таких больших крыльев. Дилюк делает все, что ему говорят. Вяжет крепкий узел за какую-то корягу, проверяет на прочность, дёрнув её пару раз. «Надежно», отмечает сам про себя. Отправление на охоту несколько раз с отцом не прошли и даром. Крепус научил вязать узлы, плести сети, чтобы поймать животное в ловушку, и много чего ещё. Узлы запомнились больше всего. Однажды Дилюк проверял надёжность узлов на тонких запястьях младшего, и когда тот издал болезненный писк, то понял, что то, что надо. — Я спущусь первый. В идеале можно было отправить Паймон, но- — Эй! — взвизгнула феечка в недовольстве и состроила забавную недовольную гримасу, на что Итэр самодовольно ухмыльнулся собственной выходке. Дилюк же смотрел немного непонимающе — для него было сложным понимание подобных взаимоотношений. Может быть, когда-то давно они с Кэйей и были такими, но сейчас все по другому. Придаваться ностальгии не хотелось, поэтому Дилюк мотнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли, навевавшие воспоминания. Как и сказал Итэр, спускаться начал первый он. Паймон крутилась вокруг, будто была готова поймать сорвавшегося мальчугана в любую минуту, который больше ее раза в два, а то, глядишь, и в три. По движениям Итэра было заметно, как ловко и быстро он спускается по веревке. Постепенно светлая макушка путешественника скрылась в темноте, а болтовня Паймон растворялась эхом пещеры. Оповещением, что Итэр достиг «финальной» точки, послужило легкое встряхивание веревки, а через пару секунд и вовсе появилась Паймон. — Спускайтесь, мастер Дилюк! Вы когда-нибудь спускались куда-то…вглубь? — Приходилось, — признается тот и проверяет веревку на прочность повторно, только потом начинает спускаться. Перчатки — это та вещь, которую Дилюк никогда не снимает. Странная мания; возможно, боится грязи, а, может быть, прикосновений именно руками к кому-то или чему-то — вообщем, та еще загадка. Сейчас вещица кстати как никогда. Ладони не жжет при перемещении, а, значит, кожу не сотрет. Крепко обхватив толстую веревку ногами, Рагнвиндр неспеша отдалялся от выхода наружу, что постепенно становился простым белым пятном на бескрайним темном «потолке». В голову приходит забавное сравнение: действительно бескрайнее ночное небо, усыпанное звездами, образовывающие созвездия, а в центре всего этого красуется круглая белая луна, похожая на хрустальный шарик с светом внутри. Будучи маленькими, хотелось дотянуться, долететь до луны, чтобы потрогать ее, заглянуть внутрь, разглядеть: что же светит так красиво изнутри? Не менее загадкой был парящий островок в небе. Аделинда рассказала, что это Селестия, обитель и царство Богов. «Богов? Даже сильнее самих семерых Архонтов?», задавался вопросом маленький Дилюк, на что получал положительный ответ и тогда Селестия стала более интересующим его местом. Неожиданное встряхивание веревки сверху буквально выталкивает из раздумий, заставляя резко вскинуть голову вверх. Свет не позволяет увидеть «проказника», а в следующую секунду, Дилюк понимает, что веревку тянут на верх вместе с ним. Там, внизу, слышит вскрик Итэра — такой неразборчивый, разлетевшийся по пещере эхом. Пальцы крепко вцепить в канат от страха, что он не мог их разомкнуть. А если разомкнет, отпустит, то полетит прямиком вниз и разобьется. Навязчивая мысль перерезать веревку и упасть вниз не давала покоя, но это ведь крайне глупо, да и тем более волновал вопрос — кто. «Да плевать», неожиданно решает для себя он, все же решившись и сумев разжать пальцы, буквально начав скользить вниз по веревке. Даже через ткань перчаток кожу неприятно жгло, но, стиснув зубы, Дилюк терпел. До земли оставалось метра два, и это ли не везение? Юноша прыгает, чудом не подворачивая и не ломая себе ноги, вскрикнув от боли. К нему тут же подбежал Итэр и помог подняться, поглядывая на их единственный выход из пещеры. — Ты в порядке? Идти можешь? — Могу, — кряхтя отвечает Дилюк, поднимаясь на ноги при помощи Итэра и отряхивая штаны от песка и пыли. — Кто там был?! — запаниковала компаньонша, летая туда-сюда, будто ужаленная, ища нужный угол из которого можно было бы увидеть того, кто неожиданно появился и решил прервать их путь. Тщетно. Ничего, хоть глаз выколи. Как бы то ни было, этот «кто-то» уже ушел. — Не знаю. Я не видел, — отвечает Дилюк, хмурым взглядом сверля выход из пещеры, где недавно свисала толстая веревка. — За нами следили… Я так думаю. — Я тоже, — соглашается блондин, кивнув. — В любом случае, он не спуститься сюда; по крайней мере сейчас, а если будет стоять и ждать, то просто зря потеряем время. Пошли. Ох, Архонты… Как я не заметил… Итэр устало вздыхает и потирает лоб. Бдительность была потеряна и это сыграло вот такую злую шутку. Сколько юнец не путешествовал, никогда такого не допускал, но что случилось сейчас — конфуз. Мог пострадать и Дилюк, которому Итэр же и отозвался помочь, и Паймон, и он сам. «Жара», ссылается на погоду. Пустыня — становится невыносима, когда ты скитаешься очень долго. Мозг в черепной коробке плавится от палящих лучей солнца и о трезвом соображении можно забыть. Другое дело пещеры — здесь достаточно прохладно, правда, пахнет сыростью, пылью и плесенью местами; зато без обжигающих лучей и горячего песка под ногами! Оазисы, к слову, тоже мало чем помогают. Вода — да, хорошо, но этого порой недостаточно. Глаза постепенно привыкают к мраку и Дилюк осматривается: протоптанная тропинка, крутой спуск вниз и где-то там виднеется нечто железное или металлическое и непонятные белые кристаллообразные формы. Живя в Мондштадте с самого рождения, он мог только слышать о подобных минералах от Аделинды, отца, из книжек, но чтобы видеть в живую — никогда. Самое далекое путешествие — Снежная, где буквально все покрыто снегом и льдом. Можно сделать заключение, что не такое уж и далекое по сравнению с этой чертовой пустыней. Здесь теряется счет времени, а места кажутся однотипными. — Здесь должен быть еще один выход. Надеюсь, ты не переживаешь. — Переживаю? Нет, — Дилюк качает головой и следует за путешественником. По пути к вратам в подземное королевство, Итэр рассказывает о своей сестре. Все, что связано с Каэнриархом, с бездной — больная тема и порой хочется поделиться с кем-то, кто его поймет. Дилюк падает в этот же котел, что и юнец. Оба ищут дорогих им людей. — Выход есть всегда и везде. Просто нужно поискать. — О! Точно, очень верно сказано, — впервые за долгое время их скитаний, Итэр улыбается искренне, щелкнув пальцами, отмечая мысль действительно хорошей. Будто услышал то, что хотел. Дилюк улыбается взаимно и они скрываются в, к счастью, относительно просторному в ширь тоннелю.

***

Врата издали казались большими, а подойдя почти впритык — становятся нереально огромными. Потрясающее зрелище; такие красивые и интересные рисунки, узоры. В голову даже мысль прийти не может, что там — за воротами. Люк слегка давит ладонью на одну огромную дверь — та не поддается. Сначала сослался на недостаток сил, но после попытки открыть врата вместе с Итэром, оба поняли, что их не открывали. Взгляд невольно опускается под ноги. Рядом с плитами мирно лежит песок, а на нем одна пара следов чьих-то ног. «Кэйа», по телу бежит слабая дрожь, а в животе завязывается узел от волнения. Подобно взволнованному животному, что потерял свое чадо, он осматривается по сторонам в попытках найти Кэйю, этого дурака, что ушел. Нет… В этой ситуации теперь дураком себя считает Дилюк. Не поверил, отпустил, буквально видом своим сказал «мне плевать» и даже не взглянул в его сторону. Появился страх, что больше никогда не увидит его; появился страх что забудет его лицо, его голос — его всего. Он останется белым пятном в его памяти, как и отец, как и бесследно исчезавшая мать, которую он не видел даже. Тело не слушает, разум не слушается. Дилюк будто тонет в чем-то вязком, тягучем, грязном и липком; что это утаскивает его на дно, с головой, перекрывает кислород, заполняет легкие. Кричи, барахтайся, а все бесполезно. Это страх. Это паника. — Эй! — кричит Итэр, слегка встряхивая путника за плечи. Дилюк приходит в себя. — Все в порядке? Тебе не хорошо? Врата не поддаются и дальше мы не пройдем, — говорит с сожалением и виновато отводит взгляд янтарных глаз в сторону. — Нужно подняться наверх. Прости, я не думал, что на тебя это так подействует. Воздух и атмосфера в целом здесь паршивые. — Его здесь нет, верно? — спрашивает, когда дыхание приходит в норму. Такое чувство, будто бежал все это время от кого-то, из-за чего и появилась такая отвратительная отдышка. Или тонул и его только что вытянули из темных вод. Итэр отрицательно машет головой, все так же с сожалением. Они здесь втроем, но покоя не давало чувство, что есть кто-то еще. Кто-то четвертый, тот, кто хотел помешать им дойти до ворот. Кто-то, кто сейчас стоит в тени, у входа обратно в тоннель. — Но мы здесь не одни.