Чёрное к белому

      – Жрица в Истаре, шалафи. Вы можете приступать к исполнению вашего плана.       Рейстлин устало поднял голову от пергаментов, разложенных на столе перед ним. Комнату – далеко не самую роскошную во дворце Короля-Жреца, потому что самые богато обставленные покои он, конечно, предназначил для себя – освещало тусклое сияние свечей, и в этом неверном свете фигуры Даламаров казались нечёткими. Впрочем, может, это сказывалось утомление от бесконечных дел, требующих внимания советника. Советник… Рейстлин поёжился, вспоминая все эти долгие недели, которые понадобились на то, чтобы попасть в ближнее окружение Короля-Жреца и втереться к нему в доверие в достаточной степени, чтобы занять эту должность. Конечно, прежнего советника пришлось устранить. Даламары вызвались помочь с этим. Рейстлин порадовался, что взял их с собой – не пришлось самому марать руки – и решил: спокойнее не знать, что же именно эльфы сделали с этим человеком. И вот он здесь. Во дворце, который называется храмом, а на деле, разумеется, дворец, утонувший в золоте, мраморе, дорогих тканях и прочих излишествах. Паладайн явно не нуждался во всём этом кричащем великолепии. Но нуждался Король-Жрец. Рейстлину вполне хватило времени, чтобы понять, что этот «служитель» Бога из себя представляет и сколь далеко простираются его амбиции. Оружие против него было найдено сразу – лесть. Восхищение, преклонение, показная уверенность в том, что он и есть Бог на земле, Паладайн действительно говорит его устами, его слово – закон, его вера – оплот, и должность советника всего лишь условная, ведь он, без сомнений, и сам прекрасно знает, как ему поступать. Людьми, ослеплёнными самолюбием, очень легко управлять, в этом Рейстлин уже в который раз убедился. Не то же ли самое он собирается проделать с Крисанией?       – Конклав поверил вам?       – Абсолютно. Мы привели к ним жрицу, показали книгу, поведали о вашем богохульном плане… никто из шайки Пар-Салиана ни на миг не усомнился в нашей искренности. И нашей верности. Они поручили нам телепортировать Крисанию в Истар и даже приглядывать за ней тут – а заодно и за вами, если вдруг праведная дочь Паладайна не сумеет заступить дорогу вашему «неуёмному честолюбию».       – Старик так сказал?       – Именно? Он ещё много чего говорил, шалафи… и каждым словом признавался, что боится вас, что сам никогда против вас не решится обратить свою магию. И такой глупый, тщеславный, трусливый человек – глава Конклава магов? Что ж, недолго же просуществует Конклав в его трясущихся старческих руках…       Чёрный Даламар рассмеялся своей шутке, и Рейстлин с трудом заставил себя улыбнуться.       Он устал. Ничего так сильно ему сейчас не хотелось, как бросить эти бесполезные бумажки в камин, рухнуть в постель и, ни о чём не тревожась, погрузиться в блаженный, очищающий разум сон. Даламары действительно приготовили ему очень хорошее снадобье. Он больше не видел по ночам Такхизис и мать, чьи голоса сплетались в единое целое, Карамона, вонзающего меч прямо ему, родному брату, в сердце, мальчишек, которые издевались над ним в Утехе, тёмные бесформенные фигуры, тянущие костлявые пальцы, чтобы вцепиться ему в горло, дракона с оскаленными, изрыгающими огонь пастями, бесконечный, удушающий мрак Бездны. Рейстлин спал спокойно. Правда, потом, в наполненные суетой дневные часы, не мог стряхнуть с себя сонливость и вялость… он чувствовал себя усталым всё время, едва заставлял голову работать и без помощи Даламаров уж точно не справился бы с огромным ворохом дел, ему, как советнику, положенных. Вот и сейчас Даламары без всяких просьб подошли к нему с двух сторон. Чёрный Даламар собрал со стола пергаменты и внимательно вгляделся в них, нашёптывая что-то себе под нос, а белый Даламар мягко провёл руками по плечам Рейстлина и потянулся расстегнуть верхнюю пуговицу его мантии.       – Уже поздно, шалори. Нельзя так изматывать себя работой… ложитесь, мы сами всё здесь закончим.       – Да, – согласился чёрный Даламар, аккуратно раскладывая бумаги перед собой и уже обмакивая перо в чернильницу. – Вам нужно отдохнуть. Мы сейчас приготовим зелье, чтобы ничто не тревожило ваш сон.       – Но этот сумасшедший фанатик, который мнит себя королём, поручил мне…       – Не беспокойтесь. Всё будет готово точно в срок. Разве хоть раз мы подводили вас? Рейстлин не нашёлся, что ответить, выбрался из-за стола и позволил белому Даламару полностью стянуть с себя мантию и повесить её на спинку стула. Белую мантию. Мантию советника Короля-Жреца, второго после него по важности человека в Истаре. Даламар аккуратно разгладил складки украшенных затейливой золотой вышивкой одежд и внезапно улыбнулся.       – А вам идёт белый цвет, шалори, знаете об этом?       Будь у Рейстлина больше сил, он бы, конечно, удивился – с чего это ученик делает ему комплименты? Но сил не было, даже отреагировать хоть как-то на эту непонятную фразу, и Рейстлин не ответил ничего, только пожал плечами и опустился в кресло у камина. Руки и ноги, казалось, были налиты свинцом и отказывались подчиняться хозяину; несильная, но навязчивая боль прочно обосновалась в голове, кровь стучала в висках, пальцы ощутимо дрожали – даже взять бокал с целебным зельем Даламаров было не такой уж лёгкой задачей. Белый Даламар поддержал бокал и на несколько секунд задержал ладони Рейстлина в своих. Тепло… мягкое, непривычное ощущение тепла разлилось по телу от этого прикосновения. Рейстлин знал, что нужно отдёрнуть руки и отругать ученика за то, что позволяет себе лишнее. Он не стал этого делать. Он не заметил, как тянется к Даламару, который уже собрался уйти. Даламар заметил… и опустился на колени перед креслом. Руки Рейстлина снова оказались в его руках.       На несколько секунд в комнате установилась тишина. Обволакивающая, как туман, приятная тишина, в которой поскрипывало перо, потрескивал огонь в камине и ветер постукивал в окно ветками деревьев. Рейстлин замер и почти не осмеливался дышать – боялся спугнуть момент. Он не знал, что с ним происходит. Не знал, почему. Его пугали желания, которые появились в нём… но даже в Истаре, в ворохе бумаг для Короля-Жреца, в череде аудиенций, переговоров, поручений, в изматывающих размышлениях о том, как убедить Крисанию открыть с ним Врата, от них спрятаться не удалось. Кошмаров больше не было, но теперь эти желания взамен неотступно преследовали его. Ему хотелось… ему так невыносимо сильно хотелось…       – Почему? – спросил Рейстлин так тихо, что даже сам почти не услышал. – Почему вы называете меня так? Что значит «шалори»?       Чёрный Даламар поднял голову от пергаментов, над которыми работал, белый Даламар, по-прежнему стоявший перед Рейстлином на коленях, тоже; они посмотрели на него с одинаково нечитаемыми выражениями лиц, наполовину скрытых во мраке, а после кто-то из них шёпотом ответил:       – Вы узнаете, шалори… узнаете потом.       И словно о тайных желаниях Рейстлина они знали гораздо больше его самого, Даламар в чёрных одеждах оставил бумаги, подошёл и оказался за спинкой кресла; белый Даламар поднялся с колен и, наклонившись, обхватив лицо Рейстлина ладонями, поцеловал в губы – осторожно и ласково, едва касаясь, поглаживая кончиками пальцев его щёки. Чёрный Даламар опустил руки на плечи Рейстлину, разминая напряжённые мышцы, дождался момента, когда Рейстлин чуть запрокинет голову, расслабляясь от этих неторопливых, успокаивающих движений, наклонился тоже и прижался губами к его шее.       – Всё будет хорошо, шалори, – шептали ему на ухо, но какой именно из Даламаров, Рейстлин уже не понимал – он закрыл глаза и полностью отдался новым, таким невозможно сладким ощущениям. – Мы всегда будем с вами, мы защитим вас, Врата Бездны обязательно откроются, все ваши планы исполнятся, всё будет именно так, как вы хотите, шалори, не волнуйтесь, не думайте ни о чём…       А Рейстлину и не хотелось думать. Истар, Врата, сокрытые в подвале храма, безумный фанатик, в своей гордыне забывший обо всём, жрица Крисания, которую нужно обмануть, уговорить, заманить, Владычица Тьмы и армия её мрачных кошмаров... ничто не имело значения. Были только они, эльфы с прохладными руками и тёплыми губами, от ласк которых так приятно, так спокойно и хорошо.       – Вы в безопасности, шалори, не бойтесь ничего…       Рейстлин не боялся. Он верил им.       Крисания смотрела на Короля-Жреца с тем же восхищением и слепым обожанием, что и все вокруг; едва ли не в рот ему заглядывала, преданно ловила каждое слово, низко склонилась перед ним, когда он надевал ей на голову корону, – это она-то, даже простой кивок Рейстлину считавшая ниже своего достоинства! Рейстлин скривился и отвернулся от неё. Он понимал, что злиться глупо, ведь иначе быть не могло, и доверчивость Крисании в любом случае ему самому на руку сыграет, она – неотъемлемая часть плана… но всё-таки почувствовал слабый укол разочарования. Как легко тебя обмануть, жрица, сияние золота, белизна одежд и приторно-лживая улыбка ослепили тебя так же, как всех прочих жителей этого проклятого города, и как сильно ты будешь сожалеть об этом, когда узнаешь правду, как быстро покроется трещинами твоя непоколебимая вера!..       Рейстлин держался чуть в стороне от Короля-Жреца и его бестолковой свиты. Крисания Таринская, возлюбленная дочь божья, прославленная верой и чистотой души, прибыла в Истар, и со всех сторон на центральную площадь стягивались люди, чтобы поглазеть на это чудо: указывали на неё пальцами, восторженно замирали, преклоняли колени, стоило Королю-Жрецу и жрице Паладайна пройти мимо. Глупцы. Где-то там, среди них, были Даламары – Рейстлин обшарил взглядом толпу и наконец заметил их, облачённых в белые одежды, совершенно неотличимых друг от друга. Гнев и раздражение прошли, словно их и не было, сменившись тёплым спокойствием, разливавшимся внутри, умиротворяющим лучше, чем любое целебное зелье; они сказали, что будут рядом, и держат обещание – всегда находятся поблизости, куда бы он ни пошёл, оберегают его от любых неприятностей, которые могут произойти здесь, в любую минуту готовы прийти на помощь и защитить. Рейстлин, конечно, в защите не нуждался. Он был вполне уверен в своём положении, в том, что Король-Жрец ему безоговорочно доверяет и совершенно ни в чём не подозревает, хотя поиски тёмного мага Рейстлина Маджере шли в Истаре уже несколько дней, и сам Рейстлин распоряжался ими, отправлял поисковые отряды, уверял своего господина, что вот уже скоро враг будет найден. Да, е е нужна была защита. И, если бы Карамон так настойчиво следовал за ним, повсюду попадаясь на глаза, он бы разозлился и прогнал его. Но с Даламарами… с ними всё было иначе.       Рейстлин некстати подумал, как хорошо было бы сейчас скинуть эту тесную белую мантию и отдаться заботливым рукам Даламаров, и так увлёкся своими мыслями, что едва не упустил момент, когда Король-Жрец подвёл к нему Крисанию.       – Посвящённая, познакомься с моим советником. Не знаю, что бы я делал без него, он оказывает мне просто неоценимую помощь во всём, особенно в поимке чёрного мага, который вторгся в Истар и пытается посеять сомнения и страх среди нас. Вверяю тебя заботам этого достойного человека, он покажет тебе наш чудесный город… прошу прощения, что вынужден покинуть вас, меня ожидает паства.       С той же насквозь фальшивой улыбкой Король-Жрец отошёл от них, и его окружили верующие – взволнованно что-то бормоча, складывая ладони в молитвенном жесте, протягивая руки, чтобы хоть на миг коснуться края его роскошных, отделанных золотом одежд. Рейстлин тысячу раз наблюдал это зрелище. И ничуть не сомневался, что не ради своих подданных Король-Жрец так любит «выходить в народ» – вовсе нет, просто ему доставляет удовольствие видеть, как стадо перед ним трепещет, за земное воплощение Паладайна почитает и любой его приказ выполнить готово, даже если он велит добровольно на еретические костры взойти. Как быстро Крисания стала частью этого безмозглого стада.       – Советник? Ты? Не тебя ли по всему Истару ищут?       «Сколько презрения в твоём голосе, посвящённая, сколько надменного превосходства в твоих глазах, а ты ведь ничего, совсем ничего не знаешь… дальше своего носа не видишь, глупая девчонка…»       – Я давно в Истаре, жрица. У меня здесь есть свои… секреты. Как ты думаешь, почему я называю великий Истар градом обреченным?       – Обреченным… что?..       – Ты не понимаешь, Крисания… ты позволила себе обмануться усмешкой тирана под маской жреца.       – Я? А не ты ли в своей болезненной недоверчивости за каждым углом видишь грязь и ложь? Тиран? Более мудрого правителя нельзя и пожелать! Посмотри, как он добр с простыми людьми, как внимательно слушает их просьбы, как старается помочь всем, кто нуждается в его отеческой заботе! Многих облечённых властью ослепила гордыня, но только не его, он не считает зазорным взять на руки ребёнка, обнять старуху, исцелить раны больного. Никогда прежде я не видела места, похожего на Истара… на этих прекрасных светлых улицах нет ни одного нищего, подумать только! Люди могут спокойно возвращаться домой по ночам, не боясь, что кто-нибудь нападёт на них, они не запирают двери своих домов, не опасаясь ограбления, и даже самые бедные спокойно говорят с богатыми. Между ними нет злобы и зависти, они живут в любви и гармонии… впрочем, я не удивлена, что ты не замечаешь этого, маг, разве имеют для тебя значение такие вещи?       Да. Всё идёт по плану. После той первой встречи в храме Рейстлин уже точно знал, за какие ниточки в душе Крисании нужно дёргать, чтобы постепенно, незаметно даже для неё самой, склонить жрицу Паладайна на свою сторону. Стоило лишь на миг усомниться в ней, предположить, что она ошибается и не видит всей правды... О, разумеется, Крисания оскорбилась в лучших чувствах – как же она, в столь юном возрасте уже известная твёрдостью своих убеждений, может быть в чём-то не права? Теперь надо подыграть ей, сделать вид, что он готов прислушаться к её словам и признать поражение… пускай спорит с ним, приводит доказательства своей правоты, открывает ему, погрязшему во тьме собственных заблуждений, глаза. Но в итоге получится так, что именно он покажет ей неприглядную изнанку священного города Истара. Тёмный маг Рейстлин Маджере, задумавший открыть Врата в Бездну, тот самый зверь, которого Крисания так жаждет укротить, окажется гласом истины… и она пойдёт за ним, о да, после этого она точно пойдёт за ним и начнёт по-настоящему доверять.       Доверие. Доверие – ключ ко всему. Нужно убедить Крисанию, что мир вокруг неё – страшное, опасное и непредсказуемое место, что враг прячется под маской друга, в любую секунду готовый вонзить нож в спину, и только на него, Рейстлина, она может положиться, только за ним может идти, ведь больше не за кем. Пока Крисания следует за Богом, а Бог для неё воплотился в ослепительно-белом образе Короля-Жреца. Первый шаг – пошатнуть этого безупречного идола на его постаменте, а потом и сбросить вниз, чтобы он разбился на тысячи осколков. Но как это сделать?..       Рейстлин мягко улыбнулся и позволил Крисании увести себя прочь от главной площади, по вымощенным белым камнем улицам, вдоль чистеньких, красивых домов, мимо людей, одетых в белые одежды, явно ни в чём не нуждающихся и полностью довольных жизнью. Рейстлин-то знал, что прячется там, за аккуратными домиками и уютными двориками, на самых дальних улицах, куда никто Крисанию не водил; ей показывали величественные храмы, изящные фонтаны и статуи в парках – творения искусных мастеров, библиотеки и школы, доступные каждому жителю города, независимо от положения… не скособоченные нищенские лачуги, зловонные свалки, детей в лохмотьях и больных, брошенных прямо на земле умирать, не тюрьму с тесными камерами, пропахшими сыростью и смертью. Рейстлин-то исходил весь Истар вдоль и поперёк. Он видел всё и знал обо всём. А Крисания тащила его за руку, бросала восхищённые взгляды вокруг и без умолку твердила про самый прекрасный на свете город.       Она не поверит ему, пока не увидит всё собственными глазами.       Словно само провидение благоволило Рейстлину. Когда они с Крисанией вернулись обратно на площадь, Король-Жрец подошёл к ним, чрезвычайно довольный собой, и его благодушная улыбка впервые так сильно походила на кровожадный оскал зверя.       – Посвящённая, мой дорогой советник… вы как раз вовремя. К сожалению, мои люди так и не смогли отыскать Рейстлина Маджере, зато у ворот Истара они обнаружили его брата. Прямо сейчас он будет доставлен сюда, и мы как следует расспросим его… о, несомненно, он всё расскажет нам, и тогда поимка нашего врага станет лишь вопросом времени.       Крисания ахнула, прижав ладони ко рту, а Рейстлин почтительно поклонился Королю-Жрецу и выразил готовность всячески содействовать ему в этом нелёгком, но праведном деле. Король-Жрец рассеяно кивнул и махнул рукой, веля им отойти в сторону; он уже не видел их, напряжённо всматриваясь вдаль, в его глазах разгорался безумный огонь возбуждения и предвкушения… но Крисания, конечно, этого не замечала.       Недолго ей осталось пребывать в мире своих сладких иллюзий.       – Что ж, жрица, сейчас ты увидишь, на что готов этот мудрый правитель и ревностный служитель Бога ради того, чтобы очистить город от любых проявлений тьмы и ереси… Смотри внимательно, как он снимет маску и покажет своё истинное лицо.       Рейстлин торжествовал. Он словно бы невзначай приобнял Крисанию за плечи и вместе с ней наблюдал, как верные слуги Короля-Жреца с одинаково равнодушными, будто высеченными из камня лицами, появляются на площади; в их руках бился, выкрикивая проклятия и угрозы, его брат-предатель. Ну конечно, как же мог Карамон не увязаться за Крисанией, ведь давно ясно, что он намерен помешать Рейстлину спуститься в Бездну и стать богом – ясно ещё с того дня в библиотеке, когда Рейстлин застал его с бесценной книгой в руках… «Я не сомневался в тебе, братец. Упрямство на пути к цели у нас с тобой семейное. Посмотрим, что ты будешь делать теперь – и что сделает Крисания, когда увидит, как её безупречный идол превращается в монстра и пытает тебя. Уж я-то знаю, как безжалостен и жесток он со своими врагами – зрелище не из самых приятных, а для наивной девочки, которая, кроме колонн и алтарей своего храма, ничего в жизни не видела, и подавно…»       Рейстлин торжествовал. Он обвёл глазами толпу, собравшуюся поглазеть на пытку, и заметил Даламаров; они оказались совсем рядом с ним – наверняка не случайно, – и смотрели на него почти так же, как Крисания смотрела прежде на Короля-Жреца. Может, они думают, что Рейстлин нарочно заманил Карамона в Истар и привёл жрицу на площадь именно в этот, тщательно просчитанный момент? Что ж, он не будет развеивать их заблуждение; скорее даже укрепит, чтобы потом, в уединённой тишине комнат советника, они снова восхищались его умом и хитростью, его проницательностью и умением играть на струнах душ людей, на их слабостях и пороках. Кукловод. Так они назвали Рейстлина, когда он изложил им свой план – увлечь Крисанию во тьму, чтобы она при этом не сомневалась, что сама принимает решения и преследует лишь собственную цель, благую и светлую. «В ваших руках ниточки, и вы умело дёргаете за них, заставляя кукол плясать так, как вам хочется… и куклы пляшут, даже не догадываясь о том, что в тени прячется кукловод, предопределяющий их судьбу. Крисания, Король-Жрец… вам все подвластны, шалори, а вы, напротив, никому не позволите обмануть вас, легко сорвёте с любого маску и раскроете любую ложь».       Рейстлин вспоминал эти слова, упиваясь растерянным изумлением на лице Крисании, когда прямо на её глазах Карамона силой заставили опуститься на колени перед Королём-Жрецом и заковали в цепи. Вот они, думал он, вот они, бестолковые куклы, покорные нитям в руках кукловода, и никто из них не сумел разглядеть истинное лицо, спрятанное под маской. Жалкие, доверчивые глупцы, обманувшие сами себя. Они поплатятся за это. А он с наслаждением досмотрит до конца этот разыгравшийся как по нотам спектакль, финалом которого станет открытие Врат Бездны.