***
Огастес Паркинсон. — Я очень ценю, что на первое занятие никто не опоздал, — спокойным голосом произнёс мужчина, осматривая каждого студента. — История магии очень важна, данный предмет поможет каждому из вас разобраться во многих вещах и ближе познакомиться с событиями прошлого. Эта область знаний позволяет нам помнить о прошлом, важных событиях, деятельности волшебников и многом другом. На моих занятиях вы будете работать со всеми источниками, чтобы установить исторический процесс и сделать выводы о причинах событий. Волшебник, что не знает историю, — пустой волшебник. Знать, конечно, всё невозможно, ведь сложно запоминать даты, места и множество личностей. Однако есть истории, которые должен знать каждый. И нет, я сейчас говорю не только про первую магическую войну. На последнем предложении мужчина прищурился, внимательно рассматривая реакцию каждого студента. — В истории есть много волшебников, которые сыграли важную роль в магическом мире. Оборотни и вампиры, их отношения между собой на самом деле важны и для нас тоже. Каждый является частью волшебного мира. Вы уже на пятом курсе, и, насколько мне известно, кто такие дементоры, вы уже знаете. Кто-нибудь из вас углублялся в этот вопрос? Мужчина оглядел класс, глубоко вздохнув, не заметив ни одной поднятой руки. — Жаль. Но, думаю, это не ваша вина. Ваше рвение к знаниям должен прививать учитель, — Паркинсон развернулся на каблуках, подходя к своему столу. — Дементоров можно подчинить. Именно этим и пользуется всеми известное место, Азкабан, это своего рода выгодная сделка для двух сторон. Дементоры очень уязвимы, несмотря на свои задатки жестокости и способности довести кого угодно до сумасшествия. Им всегда нужна подпитка. А тюрьма — самое лучшее место, где для каждого дементора найдётся свой лакомый кусочек, — волшебник взмахнул палочкой, и на столе каждого ученика появился новый учебник из кожи, на котором была выведена буква «V». Гермиона аккуратно открыла первую страницу, сразу глазами находя оглавление, в котором заметила несколько знакомых тем, которые изучала самостоятельно. Среди них она обнаружила главы, посвящённые лавке Оливандера, истории волшебных палочек и их способностям. Продолжая бегать глазами по оглавлению, она наткнулась на такие темы как «Кубок мира», «Восстание гоблинов» и многое другое. В середине списка гриффиндорка удивилась своей находке: параграф был посвящён Министерству магии. Учебник был довольно плотным: мысленно Гермиона считала, сколько времени потребуется на полное прочтение. — Простите, сэр. Это учебник на несколько лет? — послышался голос Лаванды. — Как ваше имя? — мягким голосом произнёс Паркинсон. — Лаванда Браум. — Очень приятно, Лаванда, — его улыбка больше смахивала на звериный оскал. — Нет, это на этот год. Я очень постарался сократить объём, выписывая только всё самое необходимое. За год мы управимся. Если, конечно, ваших сил на это хватит. На последнем занятии студенты уже были изрядно вымотаны: большой объём информации и огромное количество домашнего задания пугали учащихся. Даже Гермиона, будучи главной заучкой школы, была повергнута в шок от количества заданий. Казалось, вся школа ополчилась на них и решила утопить в океане знаний. — Интересно, а время жить у нас вообще будет? — спросил Рон, устраиваясь за второй партой рядом с Гарри. — Просто издевательство. Я понимаю, у нас экзамены, но это просто бесчеловечно. — Согласен с тобой. Но, возможно, таким образом нас хотят отвлечь от происходящего, — Гарри пытался реагировать на всё спокойно и не поддаваться панике в учебном завале. За первый день он ни разу не подумал о том, что произошло с ним в том году и летом. Парень был благодарен, что хоть что-то его отвлекает от мрачных мыслей. В первый учебный день парню удалось отвлечься от мрачных воспоминаний из прошлого. В перерывах между уроками он даже принял активное участие в обсуждении Амбридж и её появления в Хогвартсе. — Наконец-то ты прибыл, — пробурчал Грюм, выходя из ближайшей комнаты. — Я уже начал переживать, что ты не придёшь. — Ты сказал, что дело срочное, я прибыл сразу как смог. — Отлично, — мракоборец подошёл к столу, за которым сидел Теодор. — В чём дело? Что это за книга? — подходя к столу, спросил Паркинсон, рассматривая обложку. — Книга мёртвых? — мужчина округлил глаза, заметив иероглифы на переплёте. — Откуда у вас это? — Эту книгу отдал мне дедушка, — ответил Тео, не глядя на мужчину. — Не удивлён, — Огастес скривился, однако продолжил рассматривать обложку, пока парень, сдавшись, не придвинул её к нему. Паркинсон проследил за движениями парня и перевёл взгляд с книги на лицо Теодора, прожигая в нём дыру. Мужчина взял её в руки, открывая первую страницу. На глаза сразу попалась надпись, написанная от руки. «Наш мир полон загадок, но разгадать их все практически невозможно. Не существует того, кто знал бы об этом мире всё. Тяга к знаниям порой бывает слишком велика, и вопрос только в том, как использовать эти знания. Магия — опасная вещь, у неё нет конца и края, и ей нужно уметь пользоваться. Существует не только светлая сторона монеты, где используют травы для залечивания ран, но и тёмная, посмотрев на которую, можно ослепнуть. Погружаясь в пучину этих знаний, оставьте надежду на исцеление здесь и сейчас». — Интересно, — произнёс мужчина, перелистывая страницу. — Мы хотим, чтобы ты посмотрел на эти знаки, — Грюм перелистнул несколько страниц, в которых лежали закладки. — Между строк имеются знаки и цифры. Есть предположение, что это мёртвый язык, но какой? Паркинсон присел за стол напротив Теодора, внимательно рассматривая внешние характеристики книги, после приступив к изучению, достав из своей сумки перо и пергамент. За исследованием они провели весь день. Теодор всё это время сидел рядом, изредка помогая ему разобрать почерк своего деда, который делал в книге пометки. Временами они обменивались теориями: Паркинсон внимательно слушал, что ему рассказывал парень. Они также нашли закономерность, повторяющиеся символы и завитушки в тексте, однако профессор так и не смог вспомнить ни одного языка, где были бы использованы такие знаки. За годы ему удалось посетить множество стран, познакомиться с культурами разных народов и погрузиться в их историю. Благодаря этому он знал о существовании многих языков, включая мёртвые, однако как бы он ни старался применить свои знания, ему казалось, что символы ничего не значат, а похожие завитушки — лишь случайность. — Ты полностью прочитал эту книгу? — мужчина посмотрел на растрёпанного слизеринца, сидящего за пергаментами, меняя местами иероглифы в попытках найти между ними связь. — Нет, только до середины, — вздохнул Теодор, протирая глаза. — Дед её полностью прочитал несколько раз, но так и не смог ничего найти. Он ездил в разные страны, пытался узнать что-то у местных волшебников, но так ничего и не нашёл. Мужчина молча вернулся к выписыванию знаков. Теодор занимался тем же самым. Они изредка обменивались парой фраз, в основном Огастес интересовался у парня касаемо теорий его деда. Они весь день провели за пергаментами, не отрываясь даже на перекус. Теодор изредка выходил на веранду, закуривая сигарету, и даже тогда брал с собой пергаменты и думал над ними там. Блейз и Джинни убивали своё время за играми в шахматы или карты: парень редко когда проигрывал, в основном Джинни уходила из-за стола, красная и расстроенная, но позже всегда возвращалась, поскольку больше заняться было нечем. — Как думаешь, долго ещё мы будем сидеть без дела? — делая очередной ход, спросила Уизли. — Не знаю, но, думаю, скоро мы забудем, что такое тишина и покой, — Блейз усмехнулся, покосившись в сторону Нотта. — Ну, почти в тишине и покое. Девушка проследила за взглядом парня. — Где он научился искусству дуэли? — В Хогвартсе у нас был тайный клуб, мы там постоянно упражнялись, — пожав плечами, ответил парень. — Серьёзно? — удивилась девушка. — А где вы устраивали эти тренировки? — В старом кабинете зельеварения, иногда убегали в запретный лес, потренироваться на открытой местности. — А Снегг знал об этом? — Да, но не скажу, что был рад нашему хобби. — Получается, ты тоже всё это умеешь? — Не думаю, что сейчас в бою буду так же хорош как Нотт, — парень посмотрел в сторону друга, что курил на веранде. — За время его «смерти» я растерял форму. Джинни, проиграв очередную партию в шахматы, ушла в общую с Гермионой комнату. После кошмара подруги они сошлись во мнении, что будет лучше теперь ночевать вместе. Ночью она часто слышала бормотания гриффиндорки, временами просыпаясь от того, что она плакала во сне и ворочалась. Гермионе часто приходилось принимать душ из-за потливости, с которой она постоянно просыпалась. Джинни стала хуже спать, пробуждаясь посреди ночи от криков или стонов подруги. Сама Уизли не страдала подобным, несмотря на то, что целый год подвергалась истязаниям как моральным, так и физическим. Вместе с Невиллом они помогали младшим курсам справиться со стрессом, и вместе с Дафной Гринграсс вызвалась добровольцем к мадам Помфри. Медсестра давала девочкам выполнять несложную работу в виде приготовления зелий или ухаживания за больными. Они допоздна засиживались в лазарете, выполняя поручения медсестры. Это хорошо их сплотило: девушки, несмотря на многолетнее межфакультетское соревнование, смогли найти общий язык. Зайдя в комнату, Джинни обнаружила подругу сидящей на полу, обложенную книгами со всех сторон. — Откуда это? — Я написала письмо Макгонагалл, попросила прислать мне учебники по травологии и внеклассную литературу по ней, — ответила девушка, не поднимая головы от стопки книг. — И как успехи? — Никак, ничего нет по этим цветам. Такое ощущение, что их не существует. — Мордур сказал, что эти цветы очень нужны пожирателям, — девушка аккуратно обошла книги, устраиваясь рядом с Гермионой. — Из-за этого убили Берч. — А что, если это выдумка? И на самом деле этих цветов нет? Получается, Амелия зря умерла? — Гермиона прикусила нижнюю губу, продолжая рассматривать таблицы с перечнем растений. — Я не знаю, — девушка придвинулась ближе. — Давай помогу. Гермиона подняла на подругу взгляд: на лице Уизли была смущённая улыбка. Гриффиндорка попыталась сделать то же самое, но вышло не очень. В последнее время ей становилось всё труднее двигаться вперёд. Энтузиазм, с которым она ворвалась в войну и последовала за Гарри и Роном, ускользал от неё. Где-то внутри она чувствовала чрезмерные опасения за свою жизнь, за жизнь Гарри с Роном и целого Ордена. Каждый раз, ложась на мягкую постель, о которой она мечтала на протяжении целого года, её голова заполнялась мрачными и пессимистическими мыслями, и она чувствовала безнадёжность. От постоянных разговоров Гарри и Рона про дальнейшую тактику, построения планов и просто боевого настроя её начинало тошнить. Казалось, что каждый их шаг уже заранее обречён на провал. От собственной, как ей казалось, беспомощности она шла на поводу у эмоций и тихо плакала в подушку, пытаясь скрыть своё волнение от остальных. Гермиона пыталась отвлечься: мысленно она понимала, что в таком состоянии ничем не сможет помочь Гарри, а лишь усугубит ситуацию. Гриффиндорка старалась переключить своё внимание на бытовуху, на что-то, что было далеко от темы войны. Наблюдала за игрой в шахматы Джинни и Блейза, которые в промежутках о чём-то разговаривали и смеялись. В другой момент она заглядывала на кухню к Молли, предлагая свою помощь, стараясь занять свои руки хоть чем-то. Ей искренне хотелось выбраться из этого состояния, в котором она оказалась. Девушки не заметили, как за окном уже была ночь, а в реальность их вернуло урчание в животе Уизли. Джинни сделала небольшую разминку спины и шеи. — Давно у меня так шея не затекала, — произнесла девушка. — Может, спустимся? Мы на ужин так и не попали. Надеюсь, там что-нибудь осталось. — Да, это замечательная идея, — девушка поднялась с пола. — Серьёзно? — Джинни искренне удивилась. — А что не так? — Обычно тебя уговаривать приходится, чтобы ты оторвалась от чтения, а тут… — Уизли бросила взгляд на стопку книг и учебников. — Ладно, неважно, идём. Вместе они вышли из комнаты. Уже на лестнице они заметили горящие свечи и, приглядевшись получше, заметили две фигуры, склонившиеся над грудой пергаментов и одной книгой. — Уже два часа ночи, а они до сих пор сидят, — шёпотом произнесла Джинни, аккуратно спускаясь по лестнице. — Я вообще удивлена, что они сидят вместе. В первую их встречу они размахивали кулаками, — так же шёпотом ответила девушка, держась за перила. После своего падения гриффиндорка решила для себя, что будет осторожнее на лестницах даже при ходьбе. Когда девушки спустились, не став отвлекаться на сидящих, они сразу направились в сторону столовой на поиски ужина. Теодор тем временем скомкал очередной исписанный пергамент, бросая его в камин. Парень потянулся за пачкой сигарет, когда поймал на себе осуждающий взгляд. — Ты слишком много куришь, — сухо произнёс Огастес. — И что? Это не ваша забота. — Я сижу с тобой за одним столом, и для приличия мог бы использовать очищающие чары, дабы устранить этот запах. Или ты не знаешь о существовании такого лёгкого заклинания? — Знаю, только не хочу облегчать вам жизнь. — Сколько уважения к старшим, прекрасно, — саркастично произнёс мужчина, убирая книгу в сторону. — Сразу видно хорошее воспитание достойного волшебника. — А вам не угодишь, — прошипел парень. — Хотя, да, мне не довелось стать полноценным пожирателем, чтобы быть достойной партией и иметь привилегии от вас. — О чём это ты? — Помнится мне, на роль достойных и уважаемых личностей вы выдвигали кандидатуру Драко, — парень прикусил нижнюю губу, делая задумчивый вид. — Да, достойная партия, не спорю. До Огастеса сразу дошло, к чему вёл парень. — Не начинай. — Почему? — удивился парень. — Мне, может, хочется как следует разобраться в этом вопросе, а то в прошлый раз как-то не получилось, знаете ли, дела были, — Тео принялся загибать пальцы на левой руке. — Бросить школу, вступить в сомнительную организацию, умереть! — Не паясничай, — протирая глаза, сказал мужчина. — Ты вроде не глупый и сам должен всё понимать. — Я не такой, как мои предки, — тихо произнёс Тео. — Это ещё неизвестно, они ведь тоже не сразу стали такими. — Я бы доказал обратное, я всем бы доказал это. — Возможно, тот выбор, который ты сейчас сделал, и приведёт тебя к этому. Парень замолчал. Теодор окунулся в омут воспоминаний о роковом дне, который заставил его усомниться в собственных планах. В тот день вспышки ярости и гнева управляли им: ему было больно и обидно, что на нём поставили крест так рано. Да, он постоянно был в центре каждой драки и чаще всего являлся зачинщиком, но всегда ввязывался в них, защищая других. Тео, не задумываясь, подставлялся под удары, не чувствуя при этом ничего. После отцовского Круциатуса ему казалось, что в этом мире уже ничего не сможет причинить ему настоящей боли. Мысли привели его на четвёртый курс, когда он получил письмо от отца с просьбой немедленно прибыть в поместье. — Вернулся. Хотя бы пунктуальность не утерял, хоть что-то радует, — шипящий голос отца заставил парня напрячься. — Как свой досуг проводишь? — Уроки, посиделки в общей гостиной. — В чьей? Случайно, не гриффиндорской? Постепенно парень стал догадываться, к чему клонит отец. Его тело дрогнуло. Мысленно он пытался подобрать правильные слова, но отец быстро заметил замешательство и волнение сына. — Трясёшься как щенок на морозе. Что с тобой? — Говори прямо, зачем ты меня позвал. Не надо в загадки играть. — Помнится мне, последний раз, когда мы затронули вопрос о грязнокровках и предателях крови, я думал, ты меня хорошо услышал. Однако каково было моё удивление, когда я узнал о том, что мой сын часто стал мелькать в обществе грязнокровки. Ты что же, решил свои грязные слова подтвердить действиями? — Нам просто дали совместное задание, ничего более. — Не смей мне лгать. Я не люблю этого. Скажи мне правду. — Я её тебе и говорю, — Тео стал больше волноваться: казалось, в этом мире существовал только единственный волшебник, которого он боялся — его отец. Это был настоящий, неподдельный страх. Секунда, и Тео оказался припечатан к холодной каменной стене. Парень не успел даже охнуть, как в него полетело несколько удушающих заклинаний, а вокруг шеи образовались верёвки, перекрывая парню кислород. — Пожалуй, повторюсь: почему ты водишься с этим отребьем? Решил ещё больше проблем мне устроить? Я думал, мы с тобой уже всё обсудили. Но почему-то ты решил устроить протест. Мужчина вышел из-за стола, двигаясь к своему сыну. Парень продолжал находиться в невесомости прижатым к стене. Руками он хватался за горло в попытках хоть немного глотнуть воздуха. — Прекрати… — Тео с трудом смог выговорить одно единственное слово, и то далось ему тяжело. У него практически не было возможности дышать и хоть как-то сопротивляться. Рукой он пытался добраться до своей палочки, однако желание хватать воздух, придерживая невидимые нити на своём горле, брало верх. Мужчина медленно подобрался к сыну и резким движением достал его палочку из брюк. — Я попросил тебя сказать мне правду. Я бы мог использовать сыворотку. — Это запрещено, ты не можешь! — хрипел парень. — Круцио! Теодор почувствовал ужасное жжение внутри себя: казалось, множество острых кинжалов вонзилось в его тело. Парень начал кашлять, с каждой секундой чувствуя невыносимые приступы удушья. Теперь он не мог издать даже звука. Открывая рот, он с трудом успевал глотать кислород. Внутри него замер какой-то дикий крик, который разрывал горло изнутри. Из него вырывались непонятные звуки, больше похожие на стоны вперемешку с рыданиями. Лишь изредка ему удавалось услышать собственный голос, но в ту же секунду его горло начинало дико гореть, и всё, на что он был способен, это кричать внутри себя. Черты его лица исказились: Тео закрывал глаза, дабы не видеть разъярённого отца. Мужчина стоял перед ним и без единой эмоции на лице продолжал применять непростительное заклинание. Тобиас не был скуп на наказания в сторону сына. Казалось, мужчину не волновало, что на теле его ребёнка красовались ожоги и порезы. Нотт-старший не сдерживался: он старался подчинить себе парня, заставить слушаться и соглашаться со всем, что он ему говорит. Получить тотальный контроль над Теодором. Из-за упрямого характера сына мужчине приходилось прибегать к крайним мерам воспитания, чтобы парень услышал его. Однако упрямство Теодора было куда сильнее любого ультиматума отца. Казалось, парень уже впал в предсмертную агонию и испытывал невыносимые страдания. Всё его тело ужасно болело и жгло изнутри. Организм был слишком слаб, дабы сопротивляться и терпеть подобное. Он усиленно и порывисто дышал, а жгучая внутренняя боль заставляла его слёзы вырваться наружу. Мужчина не спешил останавливаться: в его глазах Тео видел азарт, ему нравилось издеваться над собственным ребенком. — Остановись! — Тео с большим трудом смог выдавить из себя единственное слово в надежде достучаться до отца. — Почему я должен тебя слушать? С твоей стороны идут только плевки в мою! — прорычал мужчина. — Неужели твоя тупая голова не понимает, что своими опрометчивыми поступками ты ухудшаешь моё положение среди остальных! Какого чёрта?! Я думал, ты не настолько глуп, дабы совершать одну и ту же ошибку вновь. Мужчина подошел к своему рабочему месту, стараясь не смотреть на парня. Он ударил кулаком по столу так, что свеча выскочила из подсвечника; мужчина не мог сдержать своих эмоций. Он бил и разбрасывал вещи по всему кабинету. — Знаешь, что самое отвратительное? Вид моего наследника, который не выражает той строгости, той холодной и беспощадной жестокости, как у его отца. Самое смешное, что я столько времени и сил вложил, дабы показать тебе всё! Кинул всё к твоим ногам — бери не хочу! И как ты мне отплатил? Ты лишь показываешь добродушие и вялость по отношению к грязным, ни на что не способным волшебникам, которые даже не достойны своих волшебных палочек! Чёртов ты идиот! Неужели ты никогда не поймёшь одной истины: эти маглы, чёртовы грязнокровки отравляют нас. Им нет места среди нас, — мужчина ослабил своё заклинание — так, что парень, наконец, смог сделать глоток свежего воздуха. — Отец. Послушай меня, пожалуйста, — услышав крик, оглушенный ужасными воплями отца Тео едва устоял на ногах, когда его тело всё же ощутило опору. Конечно, парень пытался вывести отца на разговор, и вступать с ним в споры Тео не хотелось: Тобиас легко выходил из себя, теряя контроль. Для своего возраста он был очень силен, и тяжёлый кулак его падал на головы, как молот. Вот и сейчас мальчик лишь успел проследить за движением руки мужчины. В следующую секунду он уже почувствовал ужасную головную боль. Удар. Ещё удар. Теодор был слишком слаб: его тело было не готово к подобному. Где-то в глубине души он хотел, чтобы это всё поскорее закончилось, и единственное, что его утешало сейчас, это воспоминания о заботливой Пэнси, которая приходила к нему, когда он лежал на больничной койке. В руках она держала его любимые сладости, а позже заваривала для него горячий чай. Он был готов отдать абсолютно всё, чтобы вернуться туда. Мягкие руки девушки, которые гладят его по голове. Для счастья ему нужно было только это. Его яркие вспышки гнева и внутреннего страха перед кем-то более могущественным порой доводили Нотта-старшего до сумасшествия. И это сказывалось на его близких. — Всё проходит по одному и тому же сценарию, — прошипел Тео. От воспоминаний зачесались кулаки, а внутри нарастало чувство ужасной несправедливости и обиды на отца. Теодор не привык к любви и пониманию. Но с поступлением в Хогвартс его окружили люди, рядом с которыми он мог почувствовать себя живым, забыть о строгом взгляде отца и тех требованиях, которые обязан был выполнять. Конечно, когда твоим воспитанием занимается неуравновешенный садист с неконтролируемой агрессией, сложно даже самому поверить в то, что есть надежда стать кем-то другим. Он почти не видел добра в жизни, но всегда стремился помогать даже незнакомым: возможно, ему хотелось дать защиту тому, кто в ней нуждался, как когда-то нуждался он сам. — Думаю, на сегодня мы закончим. Нужно возвращаться в Хогвартс, — из мыслей Теодора вырвал сонный голос Паркинсона. — Удачи, — сухо ответил парень, крутя в руках сигарету. — Ты разве не собираешься спать? — Нет, я ещё посижу. — Советую отдохнуть, на свежую голову думается лучше, — спокойно сказал мужчина, закидывая пиджак себе на плечо. Огастес трансгрессировал, оставляя парня в одиночестве. Теодор сразу рванул на веранду, поджигая сигарету при помощи палочки. Джинни стояла с кружкой чая в руках, смотря в окно, пока Гермиона разогревала для них ужин. — Он уже несколько дней не ходит в душ и практически ничего не ест, — сказала Джинни. — Он так скоро в обморок упадёт и будет смердеть. — Думаю, для него это нормально, — спокойно ответила девушка, не глядя в сторону подруги. — Он и в Хогвартсе был таким. — Вы же дружили с ним в школе, верно? — Дружили — громко сказано. Скорее, сотрудничали, — задумчиво произнесла Гермиона, вспоминая школьные годы. — Блейз рассказал, что в день, когда Тео вернулся, он упомянул о каких-то украшениях с камнями и заговорил с тобой на эту тему, якобы ты помнишь. Может, расскажешь? — Когда мы были у него в поместье, в библиотеке я наткнулась на полку, которая странным образом манила меня к себе, и эта тяга не исчезала, пока Тео не накрыл полку полотном. — Значит, ты была у него в поместье? — не скрывая удивления, спросила Джинни. — Да, мы занимались общим проектом по трансфигурации, и он заикнулся, что у него в библиотеке имеется целое собрание с внеклассной литературой. Мы решили, что не случится ничего страшного, если на каникулах отправиться туда. — И он позвал тебя? — Я напросилась, — девушка смущённо улыбнулась, помешивая котёл, в котором был фирменный суп Молли. — Мне было интересно побывать в родовой библиотеке, неизвестно, получилось бы у меня когда-нибудь это или нет из-за моего происхождения. В дом аристократов мне путь закрыт. — Мне всегда казалось, что Нотт как агрессивная собака с бешенством, которая только и умеет, что лаять, — делая глоток из кружки, сказала Уизли, продолжая наблюдать, как Тео курит на веранде. — Поэтому я очень удивилась, когда узнала, что ты была у него дома. Гермиона лишь пожала плечами. После того, как девушки поужинали, Джинни первая покинула столовую, буквально засыпая на месте: зелёный чай подействовал на нее сразу же. Гермиона ещё сидела за столом, заставляя себя доесть наложенную порцию. На столе ещё лежало несколько бутербродов, к которым она так и не смогла притронуться: чувство тошноты заставляло вернуться к лёгкому супу. Через десять минут она вышла из столовой и, найдя глазами Теодора, уткнувшегося в книгу, стала рассматривать его. На его голове был настоящий бардак, мятая одежда и такое же лицо. На столе стояло несколько кружек, в которых ранее был крепкий кофе. Гермиона смотрела на него и видела себя в школьные годы, когда так же взахлёб уходила в чтение. В таких ситуациях её всегда выручал Рон, который, не теряя возможности, приносил в общую гостиную ей бутерброды, пироги или пудинг. Она была благодарна ему за это, и его любовь к еде порой раздражала её, но и в этом можно было найти плюс. Теодор поднял голову, когда услышал приближающиеся шаги: на столе перед ним оказалась тарелка с бутербродами и кружка горячего чая. Парень посмотрел на Грейнджер, которая окинула его взглядом и молча двинулась в сторону лестницы. Непроизвольно на его лице появилась широкая улыбка. Он придвинул кружку ближе и, взяв бутерброд в свободную руку, продолжил чтение.***
Следующие несколько дней Гермиона провела за поисками любой информации о цветах, но ни в одной книге или учебнике ей не удалось найти даже намёка на эту тему. Она уже впала в настоящее отчаянье. Джинни продолжала помогать ей, просматривая журналы и учебники. В один из вечеров девушка уже засыпала на стопке книг, удобно устроившись на стуле. Но из дрёмы её вырвал звучащий на всё поместье крик Теодора, влетевшего в её комнату. Гермиона только и успела, что поднять голову, увидев перед собой слизеринца с книгой в одной руке и сигаретой в другой. — Грейнджер, мы идиоты! — прокричал парень, не контролируя громкость своего голоса. — Мы всё это время были слепыми котятами! — Нотт, какого чёрта? — прошипела девушка, убирая непослушные волосы назад в растрёпанный хвост. — Не кричи так, я не глухая. — Смотри, — парень уронил книгу на стол перед Гермионой и указал рукой на страницу, где было выделено одно слово: «Паскон». — Они не знают настоящее название этого растения, поэтому у них не получилось ничего выведать у Берч, — парень расхохотался, когда Гермиона начала рассматривать рисунок цветов, начав жадно читать. Паскон являлся одним из самых смертоносных и опасных растений в мире, имеющим пятилопастные воронкообразные соцветия красного и жёлтого цвета, листья которого имели кожистую текстуру и располагались по спирали. Внизу была пометка «Предупреждение», объясняющая, что цветок опасен для человека. Из-за своих свойств растение получило двойное название. Жёлтый цветок вызывал у человека сильнейшие судороги дыхательных путей и впоследствии смерть, а красный — сильнейшие приступы агрессии. — Что? — девушка не могла поверить своим глазам: она перечитывала одну и ту же страницу несколько раз, пока до её носа не добрался едкий запах дыма. — Не кури здесь! — Не буду, — парень достал волшебную палочку, утилизируя сигарету. — Пока бежал до тебя, забыл избавиться от неё. Гермиона лишь покачала головой и вновь уткнулась в книгу, не переставая перечитывать. — И где он растёт? — наконец, спросила она, не найдя на странице об этом ни слова. — А вот это самое интересное, — парень в секунду достал палочку, накладывая заглушающие чары на дверь, запирая её на несколько замков. — Что ты делаешь? — удивилась Гермиона. — Я тут кое-что вспомнил, — Тео присел рядом с ней, положив руки на стол и крутя в руках палочку. — Я ведь могу тебе доверять? Ты вроде не подводила меня. — Когда ты так говоришь, мне становится страшно. — Я. Могу. Тебе. Доверять? — парень медленно, почти по буквам повторил свой вопрос, пристально смотря в глаза девушке. — Да. В чём дело? — Этот цветок есть в моём поместье. Гриффиндорка закашляла, выпучив глаза. — Чего? Ты уверен? — Да, я видел их. — Твой отец выращивает их? — Да. — Это как? — Он затворник и редко когда переступает порог своего кабинета, он там делает абсолютно всё, — Тео принялся загибать пальцы на руках. — Изобретает, меня пытает, читает. Перечислять можно бесконечно, но вот интересный факт: время от времени я замечал, что он уходил в сторону теплиц и довольно долгое время находился там. — Ты хочешь сказать, что пожиратели сейчас бегают и ищут цветок, не зная, что он буквально у них под носом? — Именно. — Ну, допустим, и что? Как нам это облегчает задачу? — А ты подумай, если они до сих пор не знают о местоположении цветка, значит, он всё ещё растет в Ноттовских теплицах. — Нет! — сразу отрезала Гермиона. — Даже не думай, не смей! Нотт! Я тебе запрещаю даже думать об этом! — Да подожди ты запрещать, — глаза парня сверкнули. — Я знаю своё поместье вдоль и поперёк. — Теодор, не забывай, что тебя ищут пожиратели и твой отец в том числе, а ты хочешь пробраться в поместье, пробежав у них под носом? — Жизнь без опасности слишком скучна, — слизеринец подмигнул девушке. — Мне кажется, это плохая идея, очень плохая идея, тебя могут увидеть и поймать. — Кто? Поместье огромных размеров, а кроме отца и парочки домовых эльфов там никого нет. К тому же, не забывай, что вы с Поттером и Уизли шарахались везде где не лень, укрываясь от пожирателей на протяжении года на открытой местности, — Тео принялся жестикулировать руками. — А мне нужно добраться до родного дома, где я знаю каждый угол и каждый камень. — Теодор, пожалуйста, — мягко попросила Гермиона, протягивая ему в руки книгу. — Давай лучше повременим с этим решением, тебе нужно отдохнуть, ты несколько дней без сна, в таком состоянии ты точно не сможешь ничего сделать. — Знаю, — вяло ответил парень, забирая книгу. В зале уже собрались жители поместья: на дикий крик Теодора сбежались все, теряясь в догадках, что произошло. — Ты чего орёшь как резаный? — спросил Блейз, когда на лестнице появился Нотт. — Я нашёл очень важную деталь, а поскольку Грейнджер утонула в книгах, в которых всё равно ничего бы не нашла, я сразу побежал к ней, — спокойно ответил парень, медленно спускаясь. — И что нашёл? — поинтересовался Гарри. — Растение ваше! — он поднял книгу над головой. — У него оказались два названия и два эффекта. — Ты серьёзно? — удивился Рон, глядя на мимо проходящего парня. — Да, единственное, что я не нашёл, это место, в котором оно растёт, — Теодор застыл на несколько секунд, поймав себя на мысли, что, ещё немного, и он рассказывал бы им абсолютно всё, что только сейчас узнал, но следующие слова вырвались у него поневоле. — Но я могу спросить у своего деда, возможно, он что-то знает. — Дождёмся Генри, — протянул Грюм. — Он запретил тебя выпускать. — И что Генри сделает? — Решит, можно ли тебе будет отправиться к деду. — То есть мне теперь сидеть и ждать, пока придёт старик и разрешит мне отправиться к другому старику? Вы сейчас серьёзно? — Теодор, — мягко начал Сириус. — Пожиратели сейчас повсюду, и лишний раз рисковать мы не хотим. Не забывай, ты нужен Тёмному Лорду ровно так же, как и Гарри. Если ты собираешься отправиться к деду, не будет лишним, если мы проверим безопасность данного решения. — Верно, — заметила Гермиона, подходя к дивану. Слизеринец сразу замолчал, прикусив нижнюю губу. С момента последнего появления Мордура в поместье прошло четыре дня, и всё это время Теодор не находил себе места: его злило, что приходится сидеть в ожидании старика. В голове он уже несколько раз разыгрывал свой диалог с дедом, с которым порой было тяжело в принципе о чём-либо разговаривать. Он отличался своим высокомерием, нетерпимостью, вспыльчивостью и неспособностью к сопереживанию, был лишён угрызений совести в нанесении вреда окружающим людям. При разговоре с ним Теодору порой становилось дурно. На протяжении всей жизни парень видел, как его отец сходит с ума и не видит границ дозволенного, причиняя другим боль, но его поступки меркли на фоне историй от Теобальта. Тео много слышал о преступлениях своего деда, но, как оказалось, никто не знал и половины.***
Первые два дня парень потратил на восстановление своего состояния: он много спал и так же много ел, впервые за долгое время он принял душ, обрадовав всех жильцов поместья. Каждый второй не упускал момента, дабы не сообщить парню о том, как сильно от него пахнет потом и табаком. Его размышления прервала суматоха. На лестнице появился Поттер в сопровождении Грейнджер, которая что-то пыталась ему доказать, буквально надрывая голос. — Гарри, это может быть ловушкой! — кричала девушка, пытаясь руками ухватить парня за руку. — Мы должны это проверить! — ответил парень, подбегая к дивану, на котором сидел Сириус в объятиях жены. — Что случилось? — встревоженно поинтересовалась Блэк. — Гарри, что с тобой? Поттер был бледный, его рубашка прилипала к телу. — Диадема, Волдеморт спрятал её! — Какая неожиданность, — зевая, произнёс Нотт, глядя на взъерошенного Поттера. — Ты что-то увидел? — настороженно поинтересовался Грюм, отходя от стола, на котором мракоборец разбирал свитки. — Да, — Гарри стоял с отдышкой: его глаза бегали, не в силах сфокусироваться на чём-то одном. — Это был какой-то трактир, там ещё была надпись, красная надпись. — Трактир? — к разговору подключился Рон, подходя к другу. — Ты думаешь, он спрятал часть своей души в месте, где много пьяных волшебников? — Я не знаю, но я видел, как он зашёл туда и сразу ринулся к какой-то чёрной двери. — Гарри, это может быть ловушка, — вновь возмутилась Гермиона. — Вспомни, как он заманил тебя в отдел тайн! — Она права, — кивнул Рон. — Он знает, что мы ищем диадему. — Подождите, а что за название таверны? — спросил Теодор. — Там было что-то, связанное с пламенем, я не уверен, — Гарри напрягся, пытаясь вспомнить. — Всё было как в тумане, только обрывки. Резкий хлопок в коридоре заставил всех обернуться. — Паркинсон, — пробурчал Грюм, — какими судьбами? Мужчина прошёл в центр комнаты, неся на плече тяжёлую сумку, из которой торчали пергаменты и корешки книг. Глазами он сразу нашёл удивлённого Нотта, который буравил его взглядом. — Я по поводу книги, нашёл несколько сборников, которые, возможно, прольют свет на странные иероглифы в манускрипте, — он вздохнул, устраиваясь в ближайшем кресле. — Профессор! — сразу крикнул Рон, делая несколько шагов в сторону мужчины. — Вы рассказывали, что много путешествовали. Мужчина пристально посмотрел на парня, изучая его лицо, а затем кивнул. — Может, вы знаете какую-нибудь таверну с красным названием, связанную с пламенем? — Рон! — взвыла Гермиона. — Что случилось? — насторожено поинтересовался Огастес, бросая на всех присутствующих вопросительный взгляд. После краткого пересказа от Рона Паркинсон несколько минут сидел в размышлениях. Все притихли на время, ожидая от него ответа. — Есть несколько мест с таким названием, но одно является маггловской забегаловкой в Китае, а второе… — на несколько секунд он замялся, подбирая нужные слова. —А второе место является пристанищем беглецов. — Расскажите! — Гарри подбежал ближе к креслу, в котором сидел профессор. — Ну, это трактир, в котором останавливались знаменитые корнуолльские контрабандисты. У него жуткая репутация за счёт бесчисленных преступлений, которые происходили там, — Паркинсон уставился в одну точку, вспоминая всё, что знал об этом месте. — Я общался с одним волшебником, и он рассказывал, что в таверне есть потайной ход, который ведет в пещеры. Они использовались как место для встреч «Клуба Адского Пламени». Многие чистокровные волшебники на подобии Нотта, — мужчина бросил осуждающий взгляд на Теодора, который, услышав фамилию, сжал кулаки и поджал губы, — собирались там и пытали грязнокровок или тех, кто перешёл им дорогу. — Действительно, похоже на место, куда бы он мог отправиться, — пробубнил Блейз, опираясь на стену рядом с камином. — А сейчас что с этим заведением? — Таверна до сих пор работает, — мужчина вздохнул. — Вот видишь, — Гермиона повернулась к Поттеру. — Я же говорила, что это, скорее всего, ловушка. Если мы отправимся туда, то нас встретят пожиратели, так же, как и тогда. Девушка внимательно наблюдала за реакцией друга: после рассказа профессора его пыл поубавился. А горящие глаза стали приобретать прежний оттенок. — Да, наверное, ты права, — наконец, согласился Гарри, опустив голову. — А что, если это не ловушка? — задумался Тео. — Вы же говорили, что уничтожили чашу, следовательно, Волдеморт потерял часть своей души, он стал слабее. Возможно ли, что из-за потери части своих сил он не в состоянии контролировать свою связь с Поттером? — Нотт! — зарычала Грейнджер, бросив на того разъярённый взгляд. — Не неси ерунды. — Почему? — парень поднялся с места. — У него осталось два крестража, он сейчас очень слаб. Возможно, видение было настоящим, а обрывистым, потому что он пытается спрятать свой разум от Поттера. — Ты думаешь, что это не уловка, а лишь слабость? — осторожно спросила Джинни. — Возможно, — слизеринец посмотрел на Гарри. — Не проверим — не узнаем. — Грюм, ты что думаешь? — спросил Сириус. — Как я уже сказал Нотту, мы дождёмся Генри, возможно, он что-нибудь знает, — он перевёл взгляд на Паркинсона. — Мы этого старика ждём уже несколько дней, может, он уже давно мёртв! — воскликнул Тео. — В его возрасте не будет странным помереть от сердечного приступа. — Я всё сказал, — Грюм развернулся, уходя в коридор, где последовал щелчок аппарации. — Чёрт, — прорычал Нотт, пиная чайный столик. — Нотт! — завопила Гермиона, доставая палочку. Слизеринец вышел на веранду, вновь закуривая сигарету. Внутри него разгорался настоящий пожар. Он чувствовал, как его руки начинают подрагивать от предстоящего ожидания. Его раздражал тот факт, что, находясь здесь, он тратил драгоценное время, которое мог посвятить поискам того, за кем изначально возвращался. Все эти дни парень не мог толком расслабиться: мысли о будущем путались в голове, полностью захватывая сознание. Чтобы отвлечься, он заставлял себя думать о чём-то другом, например, о родословной Мордура, о лантах. Буквально утопая в информации, которую поглощал, Тео стремился заглушить своё беспокойство. В его голове по-прежнему не укладывался тот факт, что Пэнси встала на сторону пожирателей. Было столько вопросов, которые хотелось задать ей. Держало только одно — он не знал, как до неё добраться. Из размышлений его вывели шаги сзади. Ему не составило труда догадаться, кому они принадлежат: из-за долгих лет, проведённых под одной крышей, неторопливую тяжёлую походку Забини он не перепутает ни с кем. — И что это было? — спокойно начал парень. — Я устал ждать, сколько можно, в конце концов? — прорычал Тео, делая глубокую затяжку. — Может, он реально уже помер, а мы как цепные псы, сидим и ждём его указаний. — Для того, чтобы понять, тебе стоит трезво смотреть на вещи, пока что у тебя пелена злобы и чрезмерной самоуверенности, которая не даёт рационально мыслить. — Не начинай. — Я уже начал, поэтому слушай, — парень присел на скамейку. — Что ты хочешь сейчас сделать? — Отправиться к деду. — Зачем? Если верить твоим словам, ты вернулся за Паркинсон, — парень вздохнул. — Сейчас она с пожирателями, что ты собрался делать? Выкрасть её оттуда? — Что-нибудь придумаю. — На тебя это совсем не похоже, обычно ты тратишь уйму времени, дабы проработать свои планы от и до, чему и нас всегда учил. Так где же твои здравые мысли? — Блейз… — Она моя подруга тоже, и, поверь, я так же, как и ты, надеюсь, что с ней всё хорошо. Но, пока это чудовище живое, Пэнси никогда не будет в безопасности. К тому же, я думаю, Малфой за ней присматривает. — Он не лучше, пошёл вслед за отцом. Скорее всего, ему там мозги уже промыли. — Вспомни Люциуса, он держал Драко на коротком поводке. Всегда. А там ещё Беллатриса… эта сумасшедшая в могилу сведёт любого. Пойти против такой семейки — всё равно, что смертный приговор себе подписать. — Я просто не верю, что это всё реально. — Что с тобой сделал твой родной отец? Выкрал с рождественского мероприятия и кинул в ноги тёмному волшебнику на растерзание? Ты же, как никто другой, должен понимать, в какой ситуации сейчас Драко и Пэнси. Она пошла за матерью, он последовал за родителями. Единственный способ их спасти — это помочь Поттеру убить эту тварь. Только тогда мы освободим их. — Долго речь готовил? — Первое время я был зол так же, как и ты. Тоже проклинал каждого из них, мы с Дафной остались одни. — Мне жаль. Блейз тяжело вздохнул и поднялся. — Идёшь? Тео мотнул головой, закуривая очередную сигарету. В его голове забегали шестерёнки. Он обдумывал каждое слово, сказанное Забини. Парень был прав во всём. Война отняла у него мать, друзей, он остался практически один, но старался держаться. Внешне нельзя было сказать, тоскует он или злится. Все дни, что Теодор находился в поместье, он заметил, как Блейз тратит своё свободное время на шахматы или карты с младшей Уизли. Его любимое школьное занятие всегда поднимало слизеринцу настроение. Выгоды от такого подхода очевидны: Забини удаётся отвлечься от назойливых мыслей, а, значит, и расслабиться. Он умел ценить и наслаждаться минутами спокойствия, которые в скором времени должны были закончиться.