Не видать за туманною далью, Что там будет со мной впереди. Что там... счастье, иль веет печалью, Или отдых для бедной груди? Или эти седые туманы Снова будут печалить меня, Наносить сердцу скорбные раны И опять снова жечь без огня? ©️С.А. Есенин
Смерть всегда нас окружала. Но когда в 850-м году мы вступили в разведывательный легион, по-настоящему ощутили её когти на своих шеях. Разведчики... Погибнуть могу любой, будь то мастер-ветеран или зелёный новобранец. Я узнал, что такое ответственность и плата за свои решения, во время моей первой операции за Стенами. Это была пятьдесят седьмая вылазка. Вылазка, во время которой погибли сильнейшие бойцы, члены специального отряда капитана Леви. Петра Ралл, Оруо Бозард, Гюнтер Шульц и Эрд Джин. Они были сильнейшими из нас.•••
— Что за бред? Эрен Йегер... Чушь полная. — Ты не можешь это отрицать. Он уже приходил к тебе во снах и говорил на мёртвом языке, который ты и твой брат учили с детства. Хотя тебе не стоило спрашивать об этом свою маму, она ничего не знает. — Я могу поверить, что это, — провела рукой над книгами, — дневники моего тысяча-прадеда, но разговор во сне с умершим – это бред, папа. Да даже.. будь это правдой, сколько лет назад он жил? Кровь с того времени должна была сильно разбавиться. — Внимательно меня послушай, Ойшара. Мы потомки великой нации прошлого – элдийцев. Наши предки были способны на фантастические для сегодняшнего дня вещи. Подробности узнаешь из дневников. Эрен Йегер, написавший дневники, с того самого времени иногда связывается с двумя последними потомками – родителем и его ребёнком, это необходимо, чтобы передача знаний не нарушилась. До этого Эрен приходил ко мне и Григорию, но ввиду смерти Гриши, — в его низком голосе была слышна скорбь, хотя обычно Шамиль скуп на эмоции, — предок обратился к тебе. Давным-давно он завещал своим потомкам хранить мир на Земле и не позволить повториться войне его времени, уничтожившей восемьдесят процентов населения планеты. Услышав его пафосную и ужасно фанатичную речь, Ойша часто, почти панически задышала. Ей захотелось сейчас же позвонить в психиатрию и заявить, что её отец болен. Кто в здравом уме в это поверит? Потомки «великой нации», о которой ничего не написано ни в одном учебнике истории. Предок, общающийся с потомками в их снах. Война, погубившая почти всё человечество. Слишком нереально, чтобы быть правдой. Девушка подняла недоверчивый взгляд на отца. И сделала то, что никогда раньше не посмела бы. Но абсурдность ситуации толкала совершить другую абсурдность. Воспротивиться. — Ты не в себе, отец. Кроме того, если ты говоришь правду, как объяснить все войны, произошедшие в прошлом и происходящие в наши дни? Почему же мы, потомки Эрена Йегера, не помешали им начаться? Шамиль Рау глубоко вздохнул, показывая, насколько его утомил их разговор. Он потёр переносицу и посмотрел на дочь исподлобья, из-за чего его взгляд показался Ойше ещё суровее, чем обычно. Сказать по правде, она всегда остерегалась своего отца, была в нём эта черта, присущая людям с властью в руках. — Как же с тобой сложно... Нас, посвящённых, слишком мало для восьми миллиардов человек. Да и не было настолько масштабных войн, чтобы мы вмешивались. — Не было?! — Ойша вскочила, ощущая нарастающий внутри гнев. — А война 1812-го года?! А Первая и Вторая Мировые?! А Хиросима и Нагасаки?! Мы на пороге Третьей Мировой с ядерным оружием! — Замолчи! — Шамиль тоже встал, сильно возвышаясь над дочерью, одним лишь тоном указывая на её место, о котором та забыла. — Несмотря на это, Земля по-прежнему перенаселена! Рождаемость выше смертности – вот настоящий показатель! — Это не отменяет смерти миллионов невинных! — Ойшара Рау! — прогремел он так, что Ойша вздрогнула и на секунду даже зажмурилась, боясь, что получит удар за свою наглость. — Уясни: ты не можешь и не должна менять прошлое. Поэтому при следующих встречах с Эреном Йегером будешь ему говорить, что войн за всё время было крайне мало, что можно по пальцам пересчитать. — Он замолчал в ожидании новых возражений, но дочь только с неверием и шоком смотрела на него. — Не я начал эту ложь, мы обязаны выдавать её за правду. — Почему? — спросила шёпотом. — Потому что если ты раскроешь Эрену Йегеру правду, он может изменить решение, изменить прошлое. Знаешь, что тогда будет? Он встал ближе, обхватил её лицо ладонями, приподнимая. — Нас не станет. С большой вероятностью. — Именно. Всё изменится. Не будет ни меня, ни Гриши, ни тебя. Неужели ты готова пожертвовать нашей семьёй? — Шамиль наклонился, поцеловав Ойшу в лоб, и восстановил зрительный контакт. — Ты умная девочка, Ойшара. Не совершай большую ошибку, о которой мы все потом пожалеем. Ты поняла меня? Рау-младшая поймала себя на мысли, что даже не заметила, как начала говорить на эту тему всерьёз. Её в самом деле злило, что они веками лгали Эрену Йегеру. Она действительно недоумевала, почему предки не пытались остановить войны, если обо всём знали. «В какой момент я ему поверила?» — Ты поняла меня, Ойшара? — Стиснув зубы, Ойша кивнула, но это не удовлетворило главу семьи. — Я не слышу. — Да, я поняла, отец. — Отлично, — проговорил без доли радости от согласия. Кивнул на диван, безмолвно вынуждая дочь сесть обратно для продолжения беседы. — Что касается второго вопроса, ты правильно заметила разбавление крови с каждым новым поколением. Именно поэтому ты не можешь быть с тем, с кем хочешь. Из-за моего деда и прадеда кровь рода ослабла. Наша задача и задача следующих поколений не дать этому случиться снова. Ойша опустила взгляд, тихо сглотнула и медленно выдохнула. У неё не осталось сил на гневные тирады и горячие споры, потому она заговорила тихо, чуть с хрипотцой, будто болела: — Так человек, которого ты выбрал для меня... элдиец? И это единственное, что тебя заботит? Чистота крови? А на мои чувства тебе плевать? — Мне не плевать, но нам не уйти от долга, Ойшара. Тебе восемнадцать, ты ещё почти ничего не знаешь о жизни и трудностях... Мартин хороший молодой человек, пусть не сразу, но ты его полюбишь. — Я уже люблю другого, папа. Пожалуйста, — взмолилась, — пожалуйста, послушай мен... — В твоём возрасте рано говорить о любви. Со своим нынешним ты расстанешься и забудешь его. Мартин Новак в прошлом году закончил университет международных отношений в Чехии, откуда он родом. Мы были в этой стране двенадцать лет назад, если помнишь, вы тогда встретились впервые. Выйдешь за него замуж, переедешь в Европу. — Но я учусь в Петерб... — Поступишь в вуз заново уже там, если хочешь. Вы встречаетесь послезавтра в четыре часа, будь готова и не подведи свою семью. До того советую ознакомиться с дневниками. И надеюсь, не нужно объяснять, что обо всём этом нельзя никому рассказывать? Ни единой душе, Ойшара. Девочка, покинувшая малую родину ради свободы и мечты, казалось, вырвавшаяся из оков семьи и убежавшая на поиски собственного счастья, сейчас чувствовала неимоверное отчаяние и беспомощность. Что ей делать? Бежать некуда, и Ойша это понимала. Хотя они жили в советской пятиэтажке, Шамиль Рау являлся весьма влиятельным человеком. Если его слова и мотивы правдивы, он найдёт её, поднимет все свои связи и не позволит скрыться. Ойша смотрела на своего отца и не узнавала. Шамиль и раньше был строгим, но сегодня впервые отказался даже выслушать мнение собственного ребёнка. Это вызывало настоящий ужас и страх перед будущим, которое всё больше покрывалось тёмной дымкой печальной неизвестности. Сглотнув слёзы, Ойшара забрала дневники и до вечера заперлась в своей комнате, погрузившись в чтение и периодически прерываясь из-за волнами нападающей истерики. Сна не было ни в одном глазу, так что Рау всю ночь изучала дневники Эрена Йегера. Она не могла полностью поверить в то, что всё, описанное в этих книгах, когда-то происходило на самом деле. Титаны, пожирающие людей. Особенная нация. Война двух лагерей человечества... Разве могло всё это быть правдой для девушки, что с шести лет перестала верить в сказки и волшебство? Биология титанов противоречила законам их мира. Тяжёлые при жизни и лёгкие после смерти. Возникновение плоти из ничего. Слишком фантастично, нереально. А Аккерманы? Люди, по силе равные титанам? Немыслимо. И в каком временном промежутке всё это вообще происходило? 845-й год по какому календарю? — Бред. Какой же бред, — устало прошептала Ойша, сидящая на кровати в окружении рукописей, откинув голову и прислонившись затылком к стене. — Ты отличаешься от предыдущих. Рау подпрыгнула от неожиданности. Напротив неё стоял Эрен Йегер со скрещенными на груди руками. После прочтения большей части дневников Ойша начала побаиваться этого человека, пусть ещё и не определилась, верить ли ей в его реальность. То, что он сейчас появился в её комнате, означало, что она всё же вырубилась. Ойша молча сверлила Эрена взглядом, ожидая от того каких-либо действий. Но Йегер ничего не говорил, замерев истуканом и просто смотря на неё холодно. В конце концов нынешняя хранительница дневников не выдержала. — Даже если тебя никогда не существовало, я ненавижу тебя, Эрен Йегер, — обессиленно бросила она тоном человека, смирившегося со своей нелёгкой судьбой. — Из-за тебя... Из-за твоей чёртовой крови сегодня разрушилась моя жизнь. Элдиец ничуть не изменился в лице. — Страдания одной семьи можно стерпеть, когда на кону целый мир. Разве не так? Ей очень хотелось плюнуть в его спокойное лицо и высказать всю правду. Желание всё рассказать возрастало с каждой секундой. Поведать о войнах, про которые смолчали предки, о невозможности быть с любимыми из-за долга их рода. О многом. Ойша могла согласиться с тем, что целый мир важнее одной семьи, но... но ведь в итоге получается, что страдания их рода были напрасны. Какой в этом смысл, если мирное будущее – лишь мираж, который показывали Эрену Йегеру на протяжении многих лет предки Ойшары? — Ты желал свободы для своих близких, так? Если верить твоим же записям. Ты дошёл до того, что решился забрать жизнь и свободу мира в угоду своей семье. Однако... собственных потомков обрёк на существование в цепях. Эрен ничего не ответил. Медленно моргнув, Рау увидела на его месте пустоту – она проснулась.***
Погода не радовала. Было пасмурно и холодно, примерно минус двадцать два по Цельсию, а звенящая тишина и сумерки придавали кладбищу особо жуткую атмосферу. Сидя прямо на снегу перед новой могилой, сложив руки на коленях, девушка тихо пересказывала погибшему брату события последних дней и плакала, отчего щёки на морозе сильно жгло, ресницы и выбившиеся из-под шапки пряди волос покрылись инеем. — Наверное, ты обо всём знал чуть ли не с пелёнок, да, Гриш? На тебя отец мог положиться, а я... я сбежала из дома, чтобы отложить встречу с женихом, представляешь? Папа, должно быть, вне себя от ярости. Даже страшно теперь возвращаться. Через несколько минут послышался скрип снега под ногами. Ожидая, что некто, как и она, пришёл навестить кого-то на кладбище, Ойша не стала обращать на человека никакого внимания. Однако тот не прошёл мимо, а остановился рядом с ней. — Не стоит вам сидеть на снегу, простудитесь, — по-доброму сказал незнакомец с мягким акцентом. Подняв голову и обернувшись, Рау увидела молодого парня в чёрном пальто, да и сам он был словно монохромный: бледная кожа, чёрная одежда и такие же тёмные глаза, в которых с большим трудом ей удалось разглядеть зрачки. Тут же возникла уверенность, что он брюнет. И как-то сразу в голове сложился пазл: иностранец возрастом до двадцати шести, очутившийся в Молотове. — Вы... Мартин Новак? Хотя Шамиль упомянул, что они уже виделись в прошлом, никакие воспоминания в сознании Рау не всплыли. — Для начала, пожалуйста, поднимитесь. — Рассудив, что теперь уже точно сбежать не удастся, и действительно уже немного замёрзнув, Ойша встала и отступила на два шага от незнакомца. Тот слабо улыбнулся. — Я не знал, что вам показали моё фото. — Я не видела ваше фото. Вас выдал акцент. Как вы меня нашли? — Ваша мать подсказала. Она хорошо вас знает. Успокоив Ойшу фактом о том, что поговорил с Шамилем и тот пообещал не злиться на дочь, Новак предложил проводить её до дома и по дороге всё обсудить. Не то чтобы у неё был выбор, конечно. По пути, предупредив, что о ней ему уже всё рассказали, поведал о себе. Двадцать шесть лет, работает помощником консула при посольстве Чехии в Москве. Потомок элдийцев. Отец чех, мать русская. В целом Мартин Новак производил впечатление человека достойного и порядочного. К моменту, когда они покинули кладбище, у Ойшары появилась надежда, что она сможет хотя бы не ненавидеть будущего мужа. — Я сочувствую вам касательно Григория. — Рау кивнула в знак благодарности. — Честно говоря, меня гложет чувство вины перед вами. Я вам никто, мы только познакомились, но уже вынуждены пойти на этот брак по крови... Вы не замёрзли? Я видел недалеко отсюда кофейню, можем согреться там. Снова кивнув, Рау молча пошла за Мартином. Она вообще по большей части ничего не говорила, кроме односложных ответов. В иной ситуации ей было бы неудобно за своё поведение перед другим человеком, но сейчас, будучи морально выжатой, Ойша считала, что имеет на это право. Хотя бы на это. Кофейня и вправду оказалась близко, за парой поворотов. Уточнив, точно ли девушка не голодна, Новак заказал два карамельных капучино и провёл свою спутницу за дальний столик за углом, где им никто не помешает, хотя заведение и так почти пустовало. Сняв верхнюю одежду, первое время они молча пили кофе. — На какую дату назначена свадьба? — наконец, почти шёпотом поинтересовалась Рау, чуть робко подняв взгляд на Новака. — Двадцатое января. Решили провести всё без шума, будут только самые близкие. «У меня всего полтора месяца, чтобы уладить всё с Димой...» — Первая... Кхм. Первая наша ночь должна будет произойти тогда же? Мартин несколько секунд внимательно смотрел на Рау, анализируя выражение её лица и настрой. Кивнул. — Да, но... если для вас это сложно, мы можем с этим немного повременить. Понимаю, вы ещё совсем молодая. Я обещаю не говорить об этом вашему отцу. — Спасибо. Но нет смысла это откладывать, — пожала плечами. — Раньше, позже... Какая разница. Только... не знаю, как вы предпочитаете, но я могу попросить вас... быть аккуратным и терпеливым? Ойшу едва не передёрнуло от осознания, что они – молодые люди двадцать первого века – сейчас всерьёз обсуждали свой договорный брак и зачатие наследника с элдийской кровью. Мартин мягко накрыл её лежащую на столе руку своей, слегка сжав пальцы. — Разумеется, не волнуйтесь на этот счёт. — Он протянул руку к лицу Ойши, но не довёл, вопросительно взглянув на будущую невесту. — Вы позволите? Рау только пожала правым плечом как бы в безразличии. Большим пальцем Новак нежно стёр остаток кофейной пенки с уголка её рта, заправил светлые пряди за ухо и слегка наклонился, чтобы поцеловать, но Ойшара вдруг поднялась на ноги и сделала шаг назад. Её взгляд против воли выражал мольбу не приближаться к ней. Сначала недоумевающе сведя брови, Мартин затем выдохнул и уже с пониманием посмотрел ей в глаза. — У вас кто-то есть, верно? — Это не имеет значения. Моё будущее рядом с вами. Это не изменить. — Нет, подождите! — начал с пылкостью. — Мы ведь можем поступить иначе, не жениться. Родите от меня наследника с элдийской кровью и воспитывайте ребёнка вместе со своим возлюбленным. Я не буду больше вмешиваться в вашу жизнь, клянусь. У нас обоих есть долг перед кровью, исполним его, и больше вы меня не увидите, если не захотите. — Вы хороший человек, Мартин. — Губы Ойши тронула грустная улыбка. — Боюсь, я не смогу быть с любимым, однажды предав его. — Но подаренная чехом надежда на жизнь вместе с Дмитрием не позволила молчать, и Рау быстро добавила: — Я должна буду поговорить с ним об этом. Прошу прощения за мои эмоции, я ещё не до конца свыклась со всем... И спасибо.***
— Эй, — Доглатов догнал торопящегося на пары третьекурсника, положив тому руку на плечо, чтобы остановить, — ты же Дмитрий? Парень бегло оглядел подошедшего с ног до головы, сразу узнав преподавателя Ойши. Нахмурился, не понимая, что Доглатову могло от него понадобиться. — Да. Чем могу помочь? — Ойша Рау отчислилась. Сегодня из деканата выслали её документы. — Какого... Она всё-таки была с тобой в ту ночь? — Да. Но это единственное, о чём я тебе соврал. — Они отошли в сторону, чтобы не мешать прохожим, и встали под козырьком киоска. — Сейчас не об этом. Ты ведь знаешь про её брата? — Дмитрий кивнул. — Неделю назад она уехала на похороны, но проблема в том, что отец Ойши решил выдать её замуж за удобного ему человека. Ваши отношения его не заботят. Ойшара говорила, что постарается всё уладить и вернуться, но если судить по отозванным ею документам, ничего не вышло. Дмитрий сжал челюсти, отвёл взгляд, размышляя. По ходящим туда-обратно желвакам легко угадывалось смятение и негодование. Он настороженно посмотрел на Михаила, не зная, обвинять ли его в том, что молчал до сих пор. — Почему ты ещё здесь? — вдруг с наездом спросил Доглатов, удивив Дмитрия. — Что? — Лети в Молотов, идиот! Спаси свою девушку от грёбанного брака по расчёту. Я бы и сам это сделал, но здесь у тебя больше прав. Не совершай мою ошибку, Дмитрий. Не бросай её одну. — ..Спасибо. Он сорвался с места и помчался в метро. Добравшись до общежития, молнией собрал необходимый минимум, не забыв и бархатную коробочку с кольцом, которое собирался предложить Ойше после зимней сессии. Вызвав такси, поехал в аэропорт, по пути купив билет на ближайший рейс. Благо, на дворе стоял не конец декабря, и ещё была возможность спонтанно куда-то улететь. Дмитрий и думать забыл о Доглатове, полностью сосредоточившись на мыслях о Рау. С их знакомства он всегда знал, что отец Ойши весьма трудный человек, но не мог предположить, что всё настолько паршиво сложится. По расписанию вылет должен был быть через семь часов. Но Дмитрий не знал и не мог знать, что в ближайшее время не попадёт в Молотов.***
На часах пробило пять утра, когда Михаил проснулся от кошмара. Сходив до кухни и налив себе стакан воды, он уже по привычке включил мобильник, чтобы проверить соцсети. И сразу же увидел одно непрочитанное сообщение, пришедшее прямо на номер. От Дмитрия. Сегодня. 2:23 Самолёт падает. Чёрт знает, выживем ли. Помоги Ойше, Доглатов. Передай ей, чтобы жила для себя. Пожалуйста. Вместо меня. От мигом окатившего ужаса сонливость как рукой сняло. Мысль о том, что это он отправил Дмитрия на смерть, острой болью врезалась в голову. Он не хотел этого. Он просто желал помочь Ойше и, зная, что Дима куда лучше подойдёт для этой роли, уступил ему место. Крушение не должно было случиться. Почему именно этот самолёт? Не значит ли это, что сама Вселенная против вмешательства в дела семьи Рау? Как ещё это объяснить? «Прости, Дмитрий, Ойша. Простите...» Решив, что не время терять самообладание, Михаил купил билет до Молотова на скоростной поезд. Отъезд через десять часов. Он собрал вещи, открыл и сохранил на телефоне вкладку экстренных новостей и вышел из квартиры, вбив на картах пеший маршрут до вокзала. Времени до отправления было ещё много, а проветрить голову лишним не будет. Пока шёл, вдыхая морозный утренний воздух, размышлял о том, где совершил ошибку. Чувство вины не отпускало, как и ощущение несправедливости. Он ведь всё правильно сделал. Как только узнал об отчислении Ойши, попытался выведать в деканате причину, но безуспешно. Потом не стал утаивать информацию от Дмитрия, рассудив, что парень имеет право всё знать. Отправил его к Рау, а не поехал сам, потому что так было правильно. А в итоге получается, что послал её любимого на гибель? Михаил очень надеялся, что с ним всё в порядке, каждые десять минут проверяя веб-сайт, несмотря на холод и на то, что уровень заряда устройства на морозе падал всё быстрее. В экстренных новостях уже сообщили о крушении воздушного судна, куча раненых, пара десятков погибших, но никого с именем Дмитрий Белов не было упомянуто ни в одном списке. Это вселяло надежду. Между тем, Михаил Доглатов с нетерпением ожидал момент, когда окажется в родном городе, из которого три с половиной года назад буквально сбежал, как и Ойшара Рау двумя годами позже.***
— Значит, наши родители договорились ещё тогда? Двенадцать лет назад мне было... шесть-семь лет? И вас, тогда подростка, всё устроило? — Ну... Я с детства знал свою судьбу, возражать не имело смысла. Да и за вами было интересно наблюдать, если честно. Такую любопытную семилетнюю девочку ещё нужно было найти. Помню, вы лезли во все щели, едва не нарушили заключение союза. Мартин тихо рассмеялся, вспоминая первую встречу с этой непоседой. В отличие от неё самой, Новак прекрасно помнил тот июньский день, когда маленькая Ойша случайно запустила в кабинет его отца голубей, испоганивших большинство документов. — Как всё должно было произойти изначально, Мартин? Тот поджал губы. Это была не самая приятная тема для беседы на прогулке. — У меня скоро заканчивается рабочий контракт. Планировалось, что весной я якобы случайно с вами встречусь, вспомню ваш приезд в Чехию, слово за словом, обменяемся контактами, и дело пойдёт. Я прошу прощения за то, что изначально всё должно было построиться на лжи. — Я вас не виню... Я ещё не говорила о нашей ситуации Дмитрию, но могу я попросить об одолжении на будущее? Новак некоторое время молчал, впившись в её лицо взглядом. — Кажется, я догадываюсь... Мы не можем прекратить это, Ойша. У наших предков, у нас, у наших детей и их детей есть нерушимый долг. Мы не можем отказаться от него в угоду собственным желаниям. — И вы готовы пожертвовать счастьем своих детей ради этого долга? Вы готовы заключить контракт с другой семьёй элдийской крови, наплевав на чувства и желания своего ребёнка? Вы поступите с ним так же, как наши родители поступили с нами?.. — Мартин отвернулся, посмотрев на другую сторону дороги, где какой-то бедолага поскользнулся и упал, выронив кучу пакетов. Почувствовав, как чужая маленькая рука накрыла его ладонь, Новак вновь обратил взор на Рау. В её глазах по-прежнему не угасала надежда на лучший исход из оставшихся им. Мартину стало ясно, что девушка уже почти смирилась с собственной участью, но ещё не была готова обречь на ту же судьбу ребёнка, которому до рождения оставалось ждать не меньше года. — Я же вижу, вы тоже не хотите так поступать, Мартин. Вы добрый человек. Пожалуйста, не делайте этого. Не ради меня – ради своего же ребёнка! Мартин тихо вздохнул, силясь скрыть утомлённость. Для него было весьма странно слышать подобное от девчонки без месяца девятнадцати лет. Что он мог ей ответить? Пообещать исполнить просьбу с его стороны значило солгать. Непреклонно отказать – спугнуть её. — Об этом рано говорить, — наконец ответил он, слегка ободряюще улыбнувшись. — Давайте оставим эту беседу до срока. Засунув руку в карман пальто, Ойшара достала телефон и проверила уведомления. Доглатов спрашивал, где она. Сомневаясь, что из-за её отчисления Михаил примчался бы в Молотов, и решив не задумываться о причине вопроса, Ойша в пару движений скинула ему геопозицию и отключила смартфон. Разговор теперь не клеился. Оба понимали, что они далеко не родственные души, несмотря на общение без особых конфликтов. Они были просто... разными. С разными интересами, разными идеалами и взглядами на жизнь. — Ойша! Рау и Новак остановились и обернулись, наблюдая подбегающего к ним парня. — Что ты здесь делаешь? — спросила Ойшара, отойдя от шока. Михаил отдышался, выпрямился и, прежде чем ответить, с подозрительностью оглядел Мартина, с недоумением смотревшего в ответ. — Почему отчислилась? Насколько всё плохо? И кто это? Она покачала головой, ненадолго прикрыла глаза, успокаивая собственное сердце, и спокойно произнесла: — Я не смогу продолжать учёбу. Пожалуйста, просто уезжай. — Я так понимаю, вы – молодой человек Ойшары? — с уравновешенностью настоящего дипломата предположил Мартин и протянул ему руку. — Я могу оставить вас на сегодня, если нужно. — Нужно, — кивнул Доглатов, так и не пожав руку нового знакомого. — Я приведу её домой до девяти. Уточнив у Рау, всё ли в порядке и может ли он оставить их наедине, Новак ушёл. Ойшара вкратце обрисовала свою ситуацию, наименовав всю тему элдийской крови просто «вескими доводами». Сказала и том, что Мартин Новак действительно хороший человек, потому Михаил может не бояться за неё касательно данного аспекта. — Не знаешь, как Дима? Он перестал писать мне три дня назад. Михаил остановился, развернулся к ней лицом и, взяв Ойшу за плечи, погладил их в успокаивающем жесте. — Прости меня... Я сразу рассказал ему всё, как только прознал о твоём отчислении. — Зачем ты... — Ойша, он имел право знать! Я всё ему рассказал и велел лететь сюда, к тебе. Но самолёт... — Дима был на том самолёте? Разумеется, о произошедшей три дня назад трагедии кричали из каждой подворотни, ведь крушения пассажирских лайнеров за последние двадцать лет случалось крайне редко. Рау постаралась глубже дышать и не поддаваться горю раньше времени, потому что Михаил ещё не озвучил самое страшное, что могло бы произойти. А он смотрел в эти полные страха и надежды разноцветные глаза и всё не решался сказать подлую, жестокую и неумолимую правду. Вместо каких-либо слов Михаил притянул Ойшару к себе и сжал в объятии. Сама Ойша по одному этому жесту поддержки всё поняла. Поняла, что её родной и любимый Дима больше никогда на неё не посмотрит. Не обнимет и не поцелует. И она отныне не улыбнётся ему, не заварит для него чай и не подурачится с ним. Её плечи задрожали, сил сдерживать рыдания не осталось. Слишком мало времени прошло со смерти Гриши, а уже погиб второй невероятно близкий и значимый в жизни Ойши человек. А она... даже не попрощалась с ним, ничего не объяснила, и умер он со знанием о том, что его любимая выйдет замуж по расчёту. — Прости меня, — прошептал Михаил, уткнувшись ей в макушку. — Прости. Прости, Ойша, пожалуйста... Я не хотел. Город Молотов всегда приносил им несчастье и сковывал в своих цепях. Будь то смерть близкого или просто чужие ожидания, требующие их исполнения. Из-за вставшего в горле кома она не могла ничего сказать, только тщетно пыталась, заикаясь на первой же букве. Михаил не торопил, следующие несколько минут смиренно ожидая момента, когда его обвинят во всех земных бедах. Но вместо этого услышал жалобное: — Забери меня домой.•••••