Зачем нам различать эту жизнь и грядущую?

— Долохова, ты кого-то из гриффов прикопала в Запретном лесу? В честь чего такое радостное лицо? — Ты уж определись, Кэрроу, тебе моё радостное лицо не нравится или мрачное славянское? — Амикус как всегда, лишь бы докопаться, а в последние пару недель так и вовсе. — Новости хорошие получила. Хотя и прикопать бы кого не отказалась. А то уже вон, до седых волос довели. Маскировать цвет волос я всё ещё продолжала, но заклинание постепенно истончалось, чтобы переход из чёрного в пепельный был не настолько заметным, так что тонкая белая прядь действительно имелась, но от больших магических нагрузок этот процесс мог ускориться. К тому же, повод для хорошего настроения действительно имелся: не только будущее потенциальное «условное» освобождение отца и вытекающие из этого перемены в мире, но и начало полноценной практики. В Хогвартсе я успела заметно отъестся, да и жизнь на мощном источнике магии вровень с кладбищем меня хорошо напитала, так что отец начал-таки моё обучение. Да, поднять труп я смогу ещё не скоро, даже мышиный, но вот призраки ощущают перемены, чувствуют изменившийся магический фон. Однокурсники-то пока не замечают, но и те будто стали чуть осторожнее. В целом, третий-четвёртый курсы стараются лишний раз не провоцировать, в пубертате возвращаются магические выбросы, так что никто не хочет рисковать зря. — Аттракцион неслыханной щедрости хотите? Мне нужна практика в предсказаниях, — пара старшекурсниц из «женского» угла гостиной заинтересовано поднимает головы. — Говорю сразу, эффект не гарантирован, так же как и тема предсказания. Так что если не готовы услышать что-то неприятное, лучше не лезьте. — Я всё равно хочу, — неожиданно раздаётся от диванов, занятых старшекурсниками. — Даже если ты предскажешь мне смерть во цвете лет. Подвиньтесь-ка! Рабастан Лестрейндж разгоняет товарищей, обеспечивая мне место. Кэрроу-старший фыркает, ну да, его-то в такую компанию не позвали. А я стараюсь не думать о том, что большинство из них вот-вот примет метку. Не думать, не сейчас, есть ещё пара лет. Устраиваюсь на предложенном месте, стягивая тонкие перчатки, в которых предпочитала в последнее время ходить, чтобы не ловить образы от всего подряд. Нормальная практика для провидцев, в переходном возрасте от дара начинает крыть, многие потому и не доживают до совершеннолетия, что сходят с ума. Рука у мага тёплая, но мне нужна не правая ладонь, а левая. От него ещё не фонит, там нет метки, уж запах её магии я знаю — не даром племянница Антона. Но в сплетении вероятностей уже висит этот чёрный паук с черепом вместо брюха, я не вижу варианта, который бы не тянулся к нему. Пальцы леденеют, сжимая предплечье Рабастана, наверняка останутся синяки. Море вероятностей, нити, сложная паутина, в этом хочется раствориться, настолько оно ужасающе-прекрасно, но меня жду в реальном мире, а потому я пытаюсь описать свои ощущения. — Это похоже на пиявку, которая тянет все соки. Магию, кровь, жизнь, — потом, после того как я «вернусь» мне расскажут, что посиневшими ногтями я выводила на руке оцепеневшего парня что-то смутное, хотя я прекрасно догадываюсь, что это было. — Разум. Умная голова уже не своя. Не без царя в голове, однако, нет, только царь этот — не владелец головы. Чудовище с шестью лицами. И у всех лиц безумные красные глаза. Оно охотится. Ждёт. Выжидает. Не паук — хищная рыба, утягивающая в омут. Не убежишь, Басти, не убежишь… В голове будто канал переключают. Вот я ставила синяки Лейстренджу, что-то неразборчиво шипя — Антон рассказывал, что когда мама предсказывала что-то лично, то кроме человека никто не слышал её слов — а вот я останавливаю текущую из носа кровь. Слишком глубоко нырнула. Но уже прогресс в сравнении с прошлым разом. Вот только вопрос в другом, как он истолкует увиденное, так ли, как нужно? Хотя, Рабастан обречён. Увы. И то, что я не вижу возможности изменить, парень читает по моему лицу. — Что там? Неужели смерть во цвете лет? — нас пытаются растормошить, но не могут. — То, что я не вижу другой нити, не значит, что её нет, — пытаюсь встать с дивана, но мне не дают, кто-то водит палочкой перед моим лицом, чтобы остановить кровь. Стараюсь не смотреть на мага как на смертника, приговор которому уже вынесен. — Хотя бы потому, что ты можешь её создать. — Спасибо, — сиплым голосом выдаёт парень, растирая синюшные отпечатки на предплечье. — Не то, что я надеялся услышать, но… мне надо подумать. Он вылетает из гостиной раньше, чем я успеваю что-то сказать. Что ж, такое действительно нужно осмыслить. Обвожу взглядом остальных. Кровь в этот раз и без заклинания остановилась бы быстро, так что могу посмотреть ещё кого-то, но вот желающих особо не видно, видно, настолько сильное впечатление на всех произвёл побег Рабастана. — Не думал, что ты будешь так напрягаться перед астрономией, — из мужской части общежития показалось серебряное трио моего курса. — На башню-то поднимешься? — Если что — вы и дотащите. — Мисс Долохова, — фыркает Эван скрещивает руки на груди, — мне кажется, что вы стали слишком много себе позволять. — Когда кажется — крестятся, так ведь? — ухмыльнулся Барти. — Пойдём, а то ещё лестницы одолеть надо. Да и Пивз совсем страх потерял, уже по подземельям летает. Легендарного полтергейста я, кстати, ни разу не видела, как-то мы с ним не пересекались. Так что если все студенты старались избегать этой встречи, я наоборот её искала. Было интересно сравнить с обычными приведениями. Но удача улыбнулась мне только сейчас перед парой. Мы брели по подземельям, стараясь не заснуть на ходу, как в воздухе в конце коридора завис улыбающийся карлик в дурацкой шляпе. Вот только стоило ему скользнуть по нашим лицам лукавыми глазами — как его словно парализовало, а мне вспомнилось, как Барти жаловался на бесславно погибшие записи наших занятий языком, и всё из-за вредной нежити. Фонари в коридоре на миг вспыхнули синим, почти воскрешая какой-то образ из полустёртой прошлой жизни, но зацепиться за него не вышло. Как только освещение вернулось в норму — Пивза на месте уже не было. — Сбежал что ли? — Давайте не будем искушать судьбу и пойдём уже на пары? — Про судьбу от тебя, конечно, особенно весомо звучит. — Я вас начну жалящими подгонять, — Лестрейндж возник за нашими спинами. — Пойдёмте, молодёжь, провожу, всё равно у меня сегодня дежурство. Рабастан поправил значок старосты. — Кстати, Долохова, — еле слышно выдохнул он, придерживая меня на двинувшейся лестнице. — У тебя заклятие с волос поползло. — Так задумано. — Собралась пугать маглокровок, не дожидаясь завтрашнего дня? — хмыкнул уже на площадке этажа. — Что-то вроде… На завтра, на начало тёмной стороны года, отец обещал мне какой-то огромный сюрприз. А вот Антон был более конкретен, посоветовав следить за прессой, так что от предвкушения у меня едва ли мотор не завёлся. — Я, кстати, слышал, что никто из наших так и не сделал верного предположения? — Не угадаете до завтра — всё поставленное переходит мне, — увлечённые высчитыванием места в «табели о рангах» софакультетники перебирали всех более-менее подходящих магов с континента в попытке вычислить моё происхождение, гадали, кого же Долохов мог посчитать подходящим вариантом для своей сестры. — Подсказки не дашь? Может какой-то магический талант? — Это слишком облегчит вам жизнь. — Но он жив? — Разумеется! — воскликнула я, оскорблённая таким предположением. — Живее всех живых! Хотя эта характеристика, как по мне, лучше всех Фламелю подходит… Маги синхронно фыркнули. Отголоски шевелений на континенте дошли и сюда, все знали, что что-то послужило причиной повышенного внимания к алхимику, но что именно — не знал никто. Разве что Дамблдор в последние дни слишком уж ко мне присматривался. Неужели-таки заметил сходство? На мгновение захотелось сорваться в паранойю в духе не к ночи упомянутого Грюма, но через пару мгновений я всё-таки взяла себя в руки. Попсиховать успею, когда правда о родстве вскроется, а сейчас… меня настоятельно просили побыть ребёнком — я им и буду. Всё, хватит. В конце концов, я не какая-нибудь попаданка в главную героиню, чтобы сюжет на себе тащить, правда же? Нога соскальзывает со ступеньки, меня ловят в четыре руки, кроме нашего старосты за моей спиной шёл ещё и Регулус. — И кто придумал занятия на башне после заморозков? — с шипением разминаю ногу. — Точно идти сможешь? — Всё в порядке. — Тогда я вас оставлю. После пары заберу, не разбредайтесь. — Анна, — Блэк всё-таки идёт шаг в шаг, позволяя опираться на свой локоть, в том, что с ногой всё в порядке, я немного приврала. — Да? — Эван и Барти, конечно, обсуждают впереди что-то своё, но голос повышать всё равно не хочется. — Я могу сделать предположение? Вне основных ставок, на призовые не претендую. — Удиви меня, — даже замираю, пропуская однокурсников ещё на десяток ступеней вперёд. В полумраке глаза Рега блестят тем самым звёздным небом, ради которого мы тащимся на башню, а вот щёки у меня начинают безбожно краснеть, когда Блэк наклоняется совсем близко. Так близко, что запах мятной пасты, кажется, оседает у меня на коже. — Я проводил исследование, в которое включил всех известных живых магов из старых семей, поочерёдно вычёркивая озвученные варианты. И сразу выкинув из него всех светлых и не имеющих ярких талантов. А после… Помнишь, уезжал на выходные? — Угу, — киваю, мне даже интересно, догадался ли он, хотя я вообще ставила на Барти в этом плане. — Пришлось отвлечься на проект по истории магии, — чувствую, как кровь холодеет, в последний месяц из связанного с мировой историей мы как раз затрагивали двадцатый век, и Регулусу впихнули тему о взаимосвязи исторических событий магического и магловского сообщества, но сроки сдачи — конец семестра, а он уже занялся работой? — И обнаружил удивительное сходство… — Блэк, давай без прелюдий, я тут скоро задубею, — хотя трясёт меня отнюдь не от этого, но согревающие чары он на меня накидывает. — Как я могу позволить вам замёрзнуть, мисс Долохова? Или правильнее, — голос становится совсем тихим, чтобы даже стоя рядом никто кроме нас двоих не расслышал, — мисс Гриндевальд? Тишина выходит слишком выразительной, не требующей подтверждений. — На самом деле странно, что никто раньше не догадался, вы же на одно лицо, — он отстраняется, мы принимаемся догонять ушедших вперёд. — Потому что слишком безумное предположение, да и цвет волос сильно влияет на восприятие лица. Хотя… я вот ставлю на директора. — С учётом слухов… — Только слухи, — отрезаю. — Поверь, ты не хочешь слышать, какими словами отец его характеризует. Кстати… Не страшно, Блэк? — А у меня есть повод бояться, Долохова? И, не волнуйся, мы не дадим тебя сожрать. — Фи, как грубо! Но спасибо… — Всегда пожалуйста. Мне кажется, что я что-то упускаю. Но я пока не понимаю, что именно.