***
— Ты хочешь нас всех опозорить? — заворчала Нейтири, указав на Ханнелору. Вся семья Салли обернулась, услышав недовольство матери. Они стояли у каменистых краев гор, где жили их банши. — Что случилось? — Джейк подошел к своей жене, и Ханн сразу же опустила голову. Ей было стыдно, что они еще даже не выехали, а от нее уже появились какие-то «проблемы». — Посмотри на нее. Она в человеческой одежде, это привлекает внимание. Как мы можем ее представить другому народу, если ее вид так и кричит о том, что она из Небесных людей? — Нейтири пыталась сдержать свое возмущение, поэтому старалась говорить спокойно, пусть и шипела так, будто кидала ножи своими словами. Джейк перевел взгляд на Ханн и поджал губы. Девушка была одета во все те же топ и шорты, которые никак не подходили под ее образ На’ви. Единственное, что в ней было от них — это босые ноги, потому что передвигаться по Пандоре в ботинках было невыносимо, стопы готовы были отвалиться после нескольких часов ходьбы. Нейтири говорила правильные вещи, поэтому Ханн быстро осознала свою ошибку и отбросила негативные мысли, связанные с обидой. — Она права, Ханн. Тебе нужно переодеться, — выразился Салли. — Кири, помоги Ханн найти подходящую одежду. Наблюдавший за этой сценой Нетейам почувствовал себя немного виноватым, потому что ему стоило еще с самого начала их совместных тренировок сказать Ханн о том, что одежда тоже важна и что она не сможет вечно ходить в том, в чем привыкла, если и дальше хочет быть в их обществе. Он начинал чувствовать ответственность за действия Ханнелоры, и это ему совершенно не нравилось. Кири увела девушку за руку. Она вытащила парочку своих masat и выбрала из них самый, по ее мнению, красивый. Он был соткан из пластичных веток, в которые были вкраплены мелкие желтые бусины, а на концах красовались перья, переходящие из белого основания в насыщенный фиолетовый цвет, чуть щекочущие кожу на ребрах. Этот нагрудник завязывался на шее и имел треугольную форму, которая оставляла открытыми ключицы и хорошо прикрывала зону груди. В качестве набедренной повязки Кири вручила Ханн темно-синюю легкую ткань, которая практически не ощущалась на коже. Поначалу было сложно ее завязать, потому что хвост не слушался, вдобавок было ужасно неудобно, но стоило Ханн немного пройтись, как дискомфорт постепенно исчез. Для пущего удобства Ханн присела на корточки и сделала небольшую разминку, чтобы проверить свой новый наряд, в котором ей придется ходить еще очень долго. К счастью, ничего не порвалось, что, в общем-то неудивительно. Учитывая образ жизни На’ви, у них априори не могло быть ненадежной одежды, ведь ресурсы Пандоры не такие, как на Земле, соответственно, все ткани и прочие вещи имели совершенно иную структуру. — Можешь еще надеть браслеты на руку, — Кири вытащила из плетеной сумки все имеющиеся у нее украшения. Взгляд Ханн привлек браслет из черных стеблей с двумя маленькими клычками, посередине которых находился камень небесно-голубого цвета. — Могу я взять этот? — она указала на заинтересовавший ее предмет и Кири согласно кивнула. Она завязала его вокруг запястья левой руки Ханн и взяла ее в свои ладони, нежно приговаривая: — Мы тут все сами не свои. Не переживай сильно. Слова Кири взбодрили девушку. Они редко общались наедине вне их круга, в который входил еще и Ло’ак. Поэтому у Ханн не было возможности поговорить с Кири именно по душам, узнать, как она себя чувствует, ведь само существование Кири тоже было полно загадок и тайн, тесно связывавших ее с миром Пандоры. Возможно, поэтому получать поддержку от нее было для Ханн наиболее приятно. Ханн прошептала неловкое: «Спасибо», после чего они вместе пошли к ждавшим им родителям и детям. Добраться до места жительства Тайранги можно было только при помощи икранов, поэтому вся семья забралась на своих верных спутников. Это был первый полет Ханн, который она решила разделить вместе с Кири и ее другом. Маленькую Тук усадили с Нетейамом, а Нейтири, Джейк и Ло’ак были на своих собственных икранах соответственно. Банши Кири был черно-белого окраса, с желтыми и оранжевыми узорами на спине и крыльях. Кири относилась к нему очень ласково, гладила по белой шее и обнимала как своего ребенка. Их связь была настолько сильной, что ее банши мог чувствовать каждое колебание в эмоциях своей хозяйки и слышать каждую мысль, которыми она делилась с ним всякий раз при полете. Их отношения строились на абсолютном доверии, которое позволяло их душам соединяться и слышать голоса друг друга. Интересен тот факт, что ее банши был достаточно взрослым, вероятно, он был одного возраста с банши Нейтири и Джейка, что помогало мудрому разуму Кири совладать с ним и не чувствовать разрыва в связи.***
Полет длился примерно часа два, за это время Ханн успела увидеть территорию, на которых находились Висячие сады — густые джунгли с живыми лианами и растениями, которые и покрыли всю территорию собой. Раньше там была база ОПР, которая осталась заброшенной из-за невозможности проведения операций на том месте. В Висячие сады обычно никто не лезет, поэтому они выглядят очень одиноко и тоскливо. Ханн изучала фауну здешних садов, но для исследований было слишком мало данных, так как организация не смогла проникнуть на территорию и взять нужные образцы. В результате Висячие сады так и остались тайной, сплошь покрытой зеленью. Преодолев равнины, они добрались до прибрежного поселения клана Тайранги у Восточного моря. Вокруг были огромные могучие скалы, возвышающиеся над морским пространством. Сам народ живет в рукотворных жилищах, так как открытая горная местность не позволяла им использовать массивные деревья-дома. Поэтому в основном они располагаются у отвесных скалистых берегов, что обусловлено также их образом жизни, связанным с деятельностью на воде. Когда семья Салли и Ханн прибыли к их месту жительства, то заметили пространство на вершине скал, где гнездилось большое количество икранов. Это было место их обитания; некоторые банши, которые живут у гор Аллилуйя и которыми пользуются Оматикайя, тоже прилетели с Восточного моря. Так что можно смело назвать эти потрясающие своей величием земли самой что ни на есть родиной икранов. Увидев подлетавших гостей, Тайранги начали оповещать других. Большинство вышло из своих жилищ, чтобы поприветствовать семью Салли. Они издавали громкие звуки и поднимали руки вверх, высказывая тем самым свое уважение представителям другого клана. Заходящее солнце яркими отблесками ложилось на море, своими уже слабо теплыми в преддверии вечера объятиями накрыв поселение. Икейни, Оло’эйкте клана, стояла у скалистого обрыва, внизу которого находился золотистый берег, наполненный цветными ракушками. Ее внешность была весьма примечательна — ядерный красный окрас с белыми линиями, проходившими через ее лицо и заканчивавшиеся у ребер выдавали в ней значимого лидера. Как глава клана, она была превосходной наездницей и воином, о чем свидетельствовал рог, закрепленный на ее голове. Он символизировал власть и силу, с помощью которой она охраняла свой народ. Джейк и Нейтири первыми приземлились, а за ними и дети вместе с Ханн. — Oel ngati kameie, Ikeyni, — произнесли главы Оматикайя, сопроводив свои слова характерным жестом. Икейни ответила им тем же. Она положила одна свою руку на грудь Джейка, а другую расположила на Нейтири и, прикрыв глаза, что-то сказала себе под нос и тяжело вздохнула. Таким образом она показала, что слышит и видит всю боль, настигнувшую их племена во время злосчастной войны за Древо Душ. Это было высшим проявлением сочувствия и благосклонности, которые связывали их общими воспоминаниями. — Мы рады приветствовать вас у нас, Джейк Сули, Оло’эйктан клана Оматикайя и Нейтири те Цкаха Мо’ат’ите, будущая тса’хик, — проговорила Икейни, оглядев гостей. Дети Салли также выразили свое приветствие, не исключая и проявления вежливости со стороны Ханн. Они слышали, как некоторые из Тайранги перешептывались между собой, указывая то на Кири, то на Ханн. Это было вызвано их «человеческими» особенностями в виде пяти пальцев на руке, а у Кири еще и нос был мало похож на на’вийский. Ло’ак и Нетейам, стоявшие по обе стороны от Кири и Ханн, инстинктивно прикрыли их, сделав шаг вперед и спрятав девушек за своими спинами. Несмотря на то, что Тайранги были знакомы с детьми Салли, все равно находились поводы поудивляться их гибридной внешностью. Рядом с Икейни стоял ее супруг Тсентей. Он оглядел прибывших и его взгляд остановился на незнакомом ему лице. Тсентей что-то шепнул на ухо своей жене, на что ее хвост дернулся, а пронзительные глаза уставились на Ханн, которая поймала взгляд предводительницы на себе, отчего внутри все сжалось в ком. — Fyape fko syaw ngar? — Икейни обратилась напрямую к Ханн. Ло’ак, до этого прикрывавший девушку, с волнением обернулся на нее. Ханн вышла вперед, встав рядом с Джейком. — Ханнелора, Оло’эйкте, — ее голос почти дрогнул в конце, но Ханн смогла ответить с достаточной уверенностью, тем самым показав не только свое небольшое знание языка На’ви, но и покорность. Джейк, поняв, что ему нужно объясниться перед Тайранги, положил свою большую ладонь на плечо Ханн и начал говорить: — Она друг нашей семьи и хочет познать наши обычаи, чтобы лучше понимать этот мир. Мы просим принять ее так же, как приняли нас. С левой стороны от Ханн стояла Нейтири, которая стиснула зубы, боясь негативной реакции. Икейни внимательно рассматривала Ханнелору, будто пытаясь увидеть в ней возможную угрозу. Это пятисекундной молчание было прервано чужим голосом, который донесся из-за спины Тсентея: — Она uniltìrantokx, значит, относится к Небесным людям. Владелицей голоса оказалась молодая на вид На’ви. На ее лице красовались желтые линии, тянувшиеся вдоль впалых щек; она была одета в бежевый нагрудник, закрепленный кольцами у шеи и такого же цвета повязку, помимо всего прочего на ее руках было множество браслетов, а на шее висело бирюзовое ожерелье, сплетенное из лент и джута. Судя по всему, она тоже занимала какое-то важное место, раз могла позволить себе вмешаться в дела, касающиеся разговоров исключительно вождей. Ее резкое высказывание заставило некоторых из Тайранги ахнуть и сжать челюсть в неприятии. — Так и есть. Я тоже был аватаром, но теперь я стал одним из На’ви. Она не несет волю Небесных людей, вам нечего бояться, — слова Джейка звучали правдиво и надежно. Ханн понимала, что ей лучше не встревать в разговор, чтобы не испортить первое впечатление. Та На’ви хотела снова что-то сказать, подавшись вперед, но ее остановила Икейни. — Мы не высказываем неуважение к тем, кто уважает нас. Мы доверяем тебе, Джейк Сули, поэтому принимаем вашу подопечную как своего гостя. В этот момент выдохнула не только Ханн, но и Джейк с Нейтири, которые больше всего были обеспокоены тем, что все могло пойти не по плану. — Irayo si, — осторожно произнесла Ханн, на что Икейни и ее муж кивнули, позвав всех за собой. Они отвели их в одно из жилищ, чтобы Салли и Ханн смогли там расположиться и отдохнуть после дороги. Сегодня они присоединяться к общей вечерней трапезе в честь почтения предков и погибших, поэтому вернуться домой получится только завтра. — Я знаю, что вы завтра должны улететь к себе. Но мы можем предложить вам остаться на пару дней, чтобы посмотреть на Säwäsul, — предложила Икейни, проводив гостей до жилища. Все удивленно посмотрели друг на друга. Джейк взглянул на Нейтири, которая была в замешательстве. Тук и Ло’аку понравилась внесенная Оло’эйкте идея, потому что речь шла о соревновании по воздушной езде на икранах. Это знаменитое событие проводится только в кругах клана Тайранги и проходит каждые шесть месяцев. К нему могут присоединятся и члены других кланов, однако еще никому не удалось победить самих Тайранги в искусстве полета. Из-за постоянной занятости, у семьи Салли не было подходящей возможности посетить клан, чтобы стать свидетелями такого интересного и захватывающего мероприятия. Нейтири не очень хотела задерживаться здесь, но горящие глаза ее детей заставили ее передумать, как и Джейка, который чувствовал, что ему нужен был отдых после постоянных патрулей и нахождения в режиме боевой готовности. Они так редко могли позволить себе расслабиться, пуститься в пляс и просто насладиться моментом. Это подтолкнуло его без раздумий принять предложение, согласовав его со своей семьей, которая без возражений сказала твердое «да». — Мы будем рады остаться, — сказал Салли, приобняв Нейтири и детей. — Думаю, нам будет чему научиться. — Вы умеете хорошо летать на икранах, но не знаете всех возможностей, которые может предоставить вам ваш спутник. Воздух — не единственная стихия, которую они знают, — подметил Тсентей, чем вызвал интригу и предвкушение момента у Ханн, когда мир перевернется с ног на голову, поменяв небо и землю местами. Каждому было суждено найти путь, о котором они еще не слышали.***
Всеобщая трапеза проходила в спокойной обстановке. Салли, Ханн и Тайранги уселись в большой круг, образовав внутри еще несколько слоев, а посередине горел костер, за которым сидели Икейни и Тсентей. Они проводили трапезу у большой скалы, которая была охвачена биолюминесцентными лианами, будто удерживавшими ее от падения. Небо покрылось космической темнотой, но благодаря открытому пространству Пандоры, она была максимально близка к звездам, что яркими пятнами были разбросаны по бесконечным небесам, отражаясь на море. Виднелись и другие планеты, и объекты Альфа Центавры, до которых можно было рукой подать, стоило только ее протянуть и почувствовать, как розово-фиолетовые диски врезались своим неповторимым свечением, отражая прелести галактики в глазах. Ночная Пандора завораживала своей мистичностью и нереальностью, обусловленной не только тем, что находилось на ней, но и тем, что было вне ее. Ханн не могла оторвать глаз от окружавшей ее красоты, что даже забыла о своем завернутом в лист ужине, который благополучно выпал из ее рук. — Эй. Низкий голос вывел девушку из ее воображаемого путешествия по необъятному космосу. Она взглянула на обладателя голоса и им оказался Нетейам, который все это время наблюдал за ней с хмурой гримасой, потому что Ханн не услышала его в первый раз. — Да? — ответила она, наконец начав есть. — Мы не закончили с тобой занятия по стрельбе, — пояснил Тейам. — А, точно. Когда сможем продолжить? — с набитым ртом спросила Ханн. Ее хвост снова игриво задергался из стороны в сторону, потому что ей понравилась еда, приготовленная Тайранги. Хотя в ней не было ничего особенного — рыба, зелень и плоды, но само рыбное филе было таким нежным и приятным на вкус, что было невозможно не восхититься. — Сегодня. — энергии у Нетейама, похоже, было не занимать. Ханн не была готова после плотного ужина начать тренировку «убей свои пальцы, но попади в цель». Она склонила голову набок и с опаской спросила: — А мы… Мы не можем ее перенести? — Нет, — тут же последовал отрицательный ответ Нетейама. Ханн раздосадовано взглянула на него, но возразить ничего не посмела. Все-таки он оказывал ей услугу, не время было своими условиями разбрасываться. Да и к тому же, чем быстрее научится, тем лучше. — Поняла. Ночь, похоже, будет длинная.***
— Стреляй, — говорил Нетейам, стоявший практически прямо под прицелом Ханн. Девушка держала лук и натягивала тетиву, готовясь отправить свою стрелу в полет. У нее сердце колотилось как бешеное, потому что перед ее лицом, всего в двух метрах от нее стоял Нетейам, который был совершенно расслаблен, хотя его жуткий взгляд, требовавший от нее четких действий, заставлял ее сильно волноваться. Когда он сказал, что они перейдут к последнему этапу познавания искусства стрельбы, она не думала, что старший Салли имел в виду «стрельбу с живыми препятствиями». Сейчас перед ней стояла задача попасть в чертополох, который рос сзади Тейама. Вот здесь и был важный момент — она должна выстрелить так, чтобы стрела прошла мимо Нетейама и попала прямо в плод растения. Ужасней испытания не придумаешь. — Если я попаду в тебя? — Ты так уверена в себе? — провокационно выразился Тейам, чем заставил девушку цокнуть от негодования. — Если я раню тебя, то Нейтири снесет мне голову. — Тетива уже натирала межпальцевое пространство, а из-за вспотевших ладоней лук начал соскальзывать с рук. — Так попробуй не снести мне голову. Стреляй, Ханн. Ты должна послушать себя и сосредоточиться не на том, чтобы не ранить меня, а на том, чтобы попасть в цель. Как же тяжело было отпустить эту проклятую стрелу из своих рук. Ханнелора закрыла глаза и постаралась дышать как можно ровнее, чтобы вспомнить все, чему ее учил Нетейам. Собрать все мысли в кучу и связать их в узел, потянув за который она бы пришла к правильному решению, было слишком сложно, потому что беспокойство за этого На’ви впереди было сильнее. Тем не менее, она успокаивала себя тем, что, наверное, Нетейам знал, что он делал. Может быть, это было проявлением своеобразного доверия, якобы, «вот тебе моя жизнь в твои руки, решай, как с ней поступишь». По крайней мере, Ханн такие сцены постоянно в земных фильмах видела, которые посматривала, будучи в ОПР. Собственно, благодаря ним она и знает многое о жизни на Земле. Ведь, по сути, она на ней никогда не была, и вся ее жизнь прошла только на Пандоре. Но, возвращаясь к тому, что она в данный момент должна решить не только судьбу Нетейама, но и в какой-то степени свою, чтобы наконец набраться решительности стрелять из лука без единой мысли. Всего лишь один выстрел. Один. Вдох-выдох, вдох-выдох. Дрожь в конечностях утихла, а на смену сомневающемся лицу пришло бесстрашное выражение, готовое выполнить свою задачу во что бы то ни стало. Она выстрелила. Стрела пролетела буквально в двух сантиметрах от лица Нетейама, что он даже на секунду поджал уши из-за резкого свистящего звука, и попала прямо в чертополох, заставив его содержимому растечься по земле. Ханн опустила лук и начала жадно глотать воздух, осознав, что малейшее колебание — и остался бы Нетейам без одного глаза. — О, Эйва! — воскликнула она, осознав, что цель была поражена. Она наконец-то смогла преодолеть свой страх. Нетейам демонстративно похлопал в ладоши, подойдя к девушке. Он был сам приятно удивлен, главное, чтобы такая победа была не единичной и не считалась делом случая. — Хороший выстрел, — он легонько улыбнулся, поравнявшись с Ханн. — Я тоже так считаю, — гордо заявила девушка, посмотрев на Тейама снизу верх. Между ними было от силы сантиметров пять расстояния, но Ханн уже так привыкла к периодической близости со старшим Салли, что не чувствовала никакого смущения. Однако его поглощающий взгляд, в котором читалось некоторое любопытство, вызывали у нее странные чувства, поэтому она опустила голову и отошла от него (от греха) подальше. — Продолжай в том же духе, — сказал Тейам, поддерживающе хлопнув девушку по плечу. После изнуряющей (в основном для Ханн) тренировки, они вернулись к семье, где Ханнелора успела похвастаться Ло’аку с Кири о своей маленькой победе, получив в ответ от Ло’ака что-то вроде: «Теперь тебя можно спокойно брать на охоту». Но, как говорится, ошибок прошлого мы не повторяем.***
На следующее утро, когда общая скорбь по ушедшим закончилась, Икейни и Тсентей вызвали к себе семью Салли, чтобы обсудить дальнейшие планы на их «отпуск» здесь. Как оказалось, Säwäsul должен начаться через три дня, а пока Оло’эйкте решила познакомить своих гостей с тем, как на самом деле нужно летать на икранах. — Мой муж, Тсентей — самый опытный наездник икранов. Он может обучать таких, как вы, искусству полета, — с достоинством проговорила Икейни. Они оба были лучшими в своем деле. Икейни была как ветер, свирепо несущийся вдоль морей, а Тсентей был подобен солнцу, своими лучами сопровождающий супругу. — Я буду рад поделиться с вами своими знаниями, Оло’эйктан Оматикайя, — сказал Тсентей, опустив голову в знак уважения и принятия. — Ваши дети также могут обучаться. Я приставлю к ним своих лучших учеников, они помогут вам летать еще выше. Нетейам и Ло’ак были рады услышать такую новость. Кири не особо была заинтересована в обучении, потому что для нее ее крылатый друг уже был достаточно близок, чтобы она могла отправиться с ним куда угодно. — Нан’ти, подойди. Высокая стройная На’ви вышла вперед, повинуясь своей наставнице — Икейни. Это оказалась та самая наездница, которая ранее высказала недоверие по отношению к Ханн, причислив ту к Небесным людям, что, по-научному говоря, вызвало «общественный резонанс». — Нан’ти — лидер собирателей ресурсов. У нее бесценный опыт, которым она может поделиться с вашими сыновьями. Ханн поняла, что ее не рассматривали как возможного кандидата на обучение воздушной езде, что было, в общем-то, весьма ожидаемо. — Oel ngati kameie, — сказала Нан’ти, взглянув сначала на Нетейама, а после на Ло’ака, которые ответили ей тем же. Ханн решила сделать пару шагов в сторону, потому что ей не было места среди них. Тем более, после надменного взгляда представительницы Тайранги, которым она смерила девушку. Что ж, если ей разрешат просто понаблюдать за ними, то и это будет отличным вариантом. — Ma karyu, — вдруг сказал кто-то. Рядом с Тсентеем появился другой На’ви, статного телосложения и тоже весь обвешанный украшениями, но сильнее всего привлекал внимание его шрам на животе, кривой линией проходивший наискосок. — Я могу помочь Нан’ти и показать нашему инопланетному гостю, как мы живем, — предложил неизвестный. Его голос звучал очень мягко, что Ханн не могла поверить своим ушам, что кто-то из другого клана вызвался помочь ей, ведь единственный инопланетный гость тут — это она сама. Но вместе с благодарностью появилось и гнусное подозрение — такой добрый жест сложно было расценивать как безвозмездный, но Ханн была не в том положении, чтобы кому-то отказывать или выражать свою неуверенность. — Хорошо, Ана’ан. Помоги нашим гостям, — согласно кивнул Тсентей. Если Нан’ти была ученицей Икейни, то Ана’ан был подопечным Тсентея. Получилось, что просвещением Джейка и Нейтири займется сам Тсентей, а дети остались на попечение их лучшим ученикам. Таким образом, им будет проще установить контакт и понять друг друга. Ана’ан бросил свой взор на Ханн. Она решила удержать зрительный контакт, чтобы не показаться слишком податливой в его глазах. Сам На’ви был чем-то похож на своего учителя, но недостаточно, чтобы указать на их прямое родство. Волосы Ана’ана были завязаны в толстый низкий хвост, внутри которого были вплетены перья и листья, а на лоб спадали две косички, накрывшие его летательные очки. На ногах также были надеты щитки, а бедра обернуты в синюю глянцевую ткань. Ханн продолжала стоять неподвижно, не решаясь начать разговор первой. Когда все начали собираться по своим группам, молодой На’ви подошел к девушке. Скорее всего, и он, и Нан’ти были старше них с Нетейамом. Перед Ханн теперь стояла новая задача — не заставить новоиспеченного наставника ненароком скинуть ее со скалы. — Могу я поинтересоваться, почему вы вызвались стать моим проводником? Ана’ан скрестил руки и с нескрываемым интересом осматривал девушку с ног до головы. — Я видел, как ты стреляешь, — четко произнес На’ви. Ханн не знала, что во время вчерашней тренировки с Нетейамом за ними кто-то наблюдал. — Я хочу узнать побольше о людях, поэтому у нас с тобой будет равноценный обмен, если ты сделаешь все правильно. Опять понятие «правильности», которое никогда не бывает универсальным. Оно индивидуально, относительно каждого случая, и когда кто-то говорит о правильности, он никогда не объясняет, почему эта правильность должна быть именно такой. — Справедливо, — тихо ответила Ханн. Ана’ан заметил, что девушку мучали сомнения. Человеческие эмоции все еще были для него загадкой, поэтому хотелось узнать об этом побольше. — В отличие от Нан’ти, я нормально отношусь к таким, как ты. Поверь, то, что я тебе помогаю, сопутствует твоей удачи. Расскажи мне о секретах человеческих, а я поведаю тебе о том, как стать частью Народа, — заманчивые речи На’ви лились как мед в уши Ханн. Истинные На’ви редко проявляли неподдельный интерес к расе человеческой, учитывая все то, что было связано с ними. Но у каждого правила должно быть исключение. — И правда. Мы, люди, храним много секретов. «И лучше, чтобы они никогда не вскрывались», — подумала Ханн. Там, где есть надежда, живет и отчаяние.