Эльза Крейл

Пребывание дома всегда было пренеприятным для Эльзы. Порой даже невыносимым, когда ей казалось, что она задыхается, что стены сжимаются вокруг неё. Слёзы наворачивались на глаза, руки сами находили окна и распахивали их , но этого было недостаточно. И даже выйдя на улицу, жадно глотая свежий воздух, предоставив ветру своё лицо, а небу свои печали, она не знала покоя — отец тут же загонял ее обратно. Здесь не было ей ни уюта, ни комфорта, не говоря уже о радости и счастье, что иные испытывают находясь дома с родными. Тогда ее отчаяние и грусть перерастали в гнев и ненависть. Все было ей ненавистно: отец (от одного его присутствия все внутри сжималось), тетя Герда, что рта своего гадкого не закрывала, скверный братец Альберт, что находил необходимым копировать отца. Одна Мэри была ей отрада, одну Мэри она любила и ради неё оставалась тверда. Мягкая и чувственная, ранимая, но заботливая — такова была Мэри, чудесный цветочек. Но цветочек, несомненно, нуждался в тепле и солнце, однако зачастую испытывал в них дефицит. И оттого не всегда расцветал, а порою забывался в собственных печалях. Но тем не менее Мэри была жизнерадостная двенадцатилетняя девочка,что имела доброе сердце. Она училась в пристройке той же школы, что и Эльза, только учеба ее начиналась значительно позже и домой она возвращалась позже. Эльза не видела смысла приходить домой раньше сестры, для того она и задерживалась в школе, брала на себе уйму обязанностей — лишь бы оказаться дома позже. Только когда там будет Мэри, тогда там будет лучше, они будут сидеть в комнате у Эльзы, быть может, даже не разговаривая, но присутствие друг друга будет им неукоснительно мило. Мэри зачитает все те рассказы про фантастически нелепых Дадлоков и Чурлоков, что она сочиняет, станет что-то рассказывать и о чем-то рассуждать. Параллельно слушая ее, Эльза окунётся в горячо любимый ею мир науки. Здесь что-то вычитает, отсюда что-то выпишет, здесь крайне непонятная тема, пусть ей составит компанию знак вопроса рядом. И тогда обеим сёстрам Крейл будет не так плохо, не так тошно, в своём маленьком мирке, полностью поместившимся в небольшую спальню Эльзы, жизнь которого зиждется только благодаря этим двум девчонкам, двум мечтательницам. Анатоль Франс говаривал:„ Есть великая мудрость в том, чтобы сохранять склонность к мечтанию. Мечты придают миру интерес и смысл. Мечты, если они последовательны и разумны, становятся еще прекраснее, когда они создают реальный мир по своему образу и подобию." Именно это Эльза и продекламировала однажды Мэри, когда та спросила, не вредно ли часто мечтать. И они мечтали, о том, кем станут в жизни, чем займутся и, главное, как это будет замечательно— вернуться к маме. В Соединённые Штаты, на их родину, туда, где они провели самые счастливые свои дни. Может, Мэри не так хорошо все это помнит, но Эльза уж крепко знает, как сладок вкус свободы, как приятно жить с любимыми людьми, как бывает любима мамина забота, как весела может быть  жизнь. „Мы к этому вернёмся. Мое детство, быть может, и подходит к концу, но у Мэри все впереди. Она ещё будет жить той жизнью, что была у меня”, думала Эльза, но не озвучивала это вслух. Обещаний давать она не спешила, ведь как именно они вернутся домой она не знала и представления также не имела. Ещё два года назад она совершала попытки побега (целых четыре); они были самые разные, самые необычные и даже отчаянные (такова была последняя). Но освобождения не удавалось. Не получалось сбежать. Киллиан Крейл, ее отец, обо всем прознавал. Всякий раз этот мерзавец узнавал, что Эльзы с Мэри дома нет. Он возвращал их домой и тогда жестоко наказывал Эльзу. И в последний раз обещал вновь перевести ее на домашнее обучение, как это было раньше. Но позвольте добавить, что это было никакое не домашнее обучение, а сплошное заточение! Никакой возможности выйти на улицу, покинуть дом, отдохнуть хоть чуточку от Крейлов — то был ад для Эльзы. До сих пор она вспоминает это с содроганием. Теперь она решила прекратить попытки, чтобы ослабить бдительность Киллиана. Она, можно сказать, втиралась тому в доверие, но своим планам не изменяла —лишь думала, как их усовершенствовать, как не совершить оплошность... Но в данную минуту это не тревожило ее, Эльза была так погружена в чтение, что не замечает ни течении времени, ни звуков многочисленных шагов внизу. Только Мэри была способна завладеть ее вниманием , когда стучалась в дверь, а позже, просовывая свою светлую головку в комнату, неуверенно бормотала: — Эльза... Сегодня будут гости. Нас вниз зовут... — Я не стану спускаться! — твёрдо заявила девушка, оторвав взгляд от книги. — Ну пожалуйста. — ответила Мэри. Она прошла в комнату. Уставший вид Эльзы беспокоил ее и огорчал, и тогда она подошла к ней, прижавшись своей щекой к ее щеке, аккуратно погладила сестру по голове. — Я знаю, ты это не выносишь, но отец будет сильно гневаться. Я чувствую, одними словами он не обойдётся.— вкрадчиво сказала девочка.— Бедная моя! Я расстроила тебя вчера, когда нагрубила? Прости меня! — Ты не расстроила меня. Но я бы хотела, чтобы ты сама как можно реже расстраивалась... Хотя в нашей ситуации это звучит почти что невероятно, да? — горькая улыбка промелькнула на ее губах— Что там Киллиан хочет?! — Герда велела слугам накрывать стол для гостей... — Очередной паршивенький приём! — усмехнулась Эльза.— Когда спускаться? — Через пять минут. — Дресс-код Герда назначила?— вопросила Эльза, ловко высвобождаясь из объятий Мэри, направляясь прямо к шкафу. — Сказала, чтобы ты надела ту юбку и кофту, которые она купила тебе. Эльза мигом вынудила их из шкафа: — Эти что ли?— сморщилась девушка. В ее руках была длинная , бесформенная юбка без фасона, серого цвета, и точь такая же жилетка. Тетя Герда, надо сказать, вкусом обладала безупречным. Можно было бы подумать, что она нарочно такие вещи покупает племяннице, затем чтобы ту позлить, но на самом деле ее собственный гардероб не сильно отличался. — Боюсь, что да... — Черта с два я в этом спущусь! Может, мы с отцом сделку заключим! Тогда мне надо будет произвести хорошее впечатление на гостей. А встречают,как известно, по одежке... — Ты красавица, Эльза.— ласково сказала Мэри. — Значит и одеться должна красиво! — вскричала та. И облачилась в симпатичную тёмную юбку и кремовую рубашку. Так вот, временами в доме Крейлов случались приёмы. Киллиан Крейл, отец Эльзы и по совместительству крупный предприниматель, принимал у себя дома своих бизнес-партнеров. Сами приёмы и люди, которых на этих приемах они принимали у себя, неизменно были ненавистны Эльзе. Все эти выскочки-богачи, желавшие видеть красивую картинку в виде жизнерадостной и внешне приятной дочери Киллиан Крейла, желавшие отведать предложенных им яств и приятно провести время, а после, удалившись в кабинет ее отца, подписать самые разные документы. И уйти домой сытыми и довольными. К тому же, эти приёмы были самым что ни на есть представлением, в котором Эльза вынуждена была принимать участие. Ее задача — заверить всех гостей в том, что она всего-то беззаботная богачка, страстно любящая свою жизнь, а ещё больше отца с тетей. — Я внушаю им доверие, когда мои дети счастливы со мной и любят меня. Невзирая на то, что это далеко не так, гадкая девчонка, я хочу, чтобы ты доказывала им обратное. — говорил Киллиан. Каким-то образом вышло так, что он заключал с Эльзой сделки. Отпустить ее на школьную поездку, какое-то мероприятие — вот что она требовала взамен на общение с гостями в удовлетворяющей их манере. Когда компромиссов с отцом она не находила, то специально вела себя, мягко говоря, не лучшим образом с гостями. Могла насмехаться, сначала как бы не намекая об этом открыто, а позже, уже не скрывая, как нелепы и смешны для неё эти претенциозные мешки денег и...других бумаг. Спускаясь по длинной лестнице, она знала, что потребует сегодня за свою роль в представлении. Но отца на первом этаже не обнаружила. Здесь возле стола крутилась тетка Герда, с хмурой миной. Склонная придираться к каждой детали, она отдавала кучу приказов прислуге и была решительно всем недовольна. Повара и серванты, как заметила Эльза, были растеряны и даже испуганы. „И как они ещё работают на неё? Вероятно, безвыходная ситуация, а может, недюжинная выносливость во имя денег выручает. ” При виде Эльзы и Мэри черноволосая женщина цокнула, а позже, обдав первую взглядом от головы до ног, пустив в голос яду, заговорила: — И это ты предпочла тому, что я тебе купила? Плачевно дурной вкус. Как у твоей матери. Впрочем, ты ее копия. Даже твои волосы, ох, как же они раздражают меня! Тебе следует всегда собирать их и никогда не распускать их, эти твои лохматые космы... Под «лохматыми космами» непосредственно подразумевались прелестные каштановые, но с редкими светлыми прядями, вьющиеся и густые волосы Эльзы, что небрежными волнами спускались по ее плечам.  — У тебя самые красивые волосы! — шепнула на ухо ей Мэри, что заставило Эльзу улыбнуться. Но тут же она увидела длинную худую фигуру, что размашистым шагом едва не влетела в столовую, и улыбка сошла с ее губ. Киллиан Крейл являл собой мужчину сорока трёх лет и был, выражаясь мягко, человек неординарный. Эльза считала, что все в нем было острым и резким,отталкивающим,а серые глаза колючими и хищными, вечно насмехающимися. Линия рта жесткой,и оттого казалось,что тот без устали скалится. Волосы чёрные,жёсткие, руки с торчащими венами, и глядя на них,без труда распознавалось,что они бдительные и рефлекторно отвечающие на любую потенциальную угрозу. — Гости будут через пятнадцать минут. Герда, кончай возиться, стол уже должен быть накрыт! Мэри, утри сопли и помалкивай за ужином. Эльза, расслабь своё бесовское личико! — ледяным рокотом разнеслось по всей столовой. — С удовольствием, только если получу что-то взамен. — сказала Эльза. — Меня удовлетворило твоё поведение с гостями в последний раз. Я хочу, чтобы ты повторила это. Чего ты хочешь? — отрывисто спросил Киллиан. — Ты отпустишь меня в Эдинбург на школьный матч. Директор считает, что я обязана взять на себя ответственность за него. И пусть Мэри поедет со мной. — Нет. — Я буду мила с гостями, только если Мэри со мной поедет! — с нажимом воскликнула девушка. — Ладно, черт возьми! Соглашаюсь только потому, что буду рад не видеть вас дома пару дней. — подчеркнул он, а затем, повернувшись к своему помощнику, в свойственной ему манере, приказным и безапелляционным тоном заговорил: — Отто, ты будешь встречать гостей у ворот. Альберт, сын, держись рядом со мной, ничего от себя не добавляй, хоть ты и так молчалив. Чего не скажешь о ней.— с усмешкой он кивнул на Эльзу.— Ну-с, дожидайтесь моих деловых партнеров здесь. Эльза кинула взгляд на стол. Герда всегда велела готовить самую невкусную еду на свете. Девушка и вспомнить не могла, когда в последний раз могла вкусно и сытно поесть дома, ведь все то, что было в меню ей было невкусно, то всегда либо были говяжьи или бараньи потроха и пресные разваренные овощи. Один хлеб среди всего этого «изобилия» мог стать отрадой для ее голодного чрева, да и тот частым гостем на их трапезам не был. Эльза не могла понять, почему отца устраивает такая диета. Но позже выяснила, что это привычная еда для Герды и Киллиана с самого детства, и они вообще не привыкли уделять пище хоть немного больше внимания, потому-то и питались таким скудным образом, несмотря на то, что любая пища была им по карману. Но сегодня на столе образовался новый устрой, точно какое-то шотландское празднество. Ведь Эльза заприметила традиционные шотландские супы, сторвонский чёрный пудинг, пироги и... жуткий хаггис. Хаггис был отвратителен на вид и запах, он решительно был сквернее всего того, что было в ежедневном меню у Крейлов. Эльза вообще-то немало знала о шотландских  традициях. То ли это были знания, подчепнутые от однокашников, то ли еще бог весть что... Но именно с шотландской кухни она вознамерилась сегодня начать беседу. Раз ей придётся ублажать этих важных, но ярых шотландцев (иначе Киллиан не стал бы так заботиться о еде), то сначала следует расхвалить их кухню, а заодно традиции. Это им прельстит, в этом нет сомнений. — Я очень рад, что вы приехали... — послышался голос отца из холла.— Нам многое надо обсудить, но для начала позвольте мне угостить вас ужином... — он все приближался и приближался. И теперь уж появился в дверном проёме, ведя рядом мужчину и женщину, наверняка семейную пару, а чуть сзади них шёл молодой парень. — Мистер и миссис Маршал, позвольте представить вам мою сестру Герду.— заговорил Киллиан, добавив в свой голос такие не свойственные ему гостеприимные  нотки. Тут же Герда подошла поздороваться к гостям.— Моего сына Альберта и двух моих дочерей — Эльзу и Мэри. — продолжал тот. — Какие хорошенькие!— воскликнула миссис Маршал.— Ты Эльза? — спросила она, когда Эльза оказалась близка к ней. — Да. — Ты немного похожа на своего отца.— задумчиво протянула она, этим самым кольнув Эльзу.—А вот Мэри совсем нет. Почему же я не вижу вашей мамы? — Мы с супругой не живем вместе. — тут же ответил Киллиан. — Но отношения у нас хорошие. — Как здорово!— добродушно сказала женщина. „Если бы вы только знали, как правда далека от вашей реплики”, с горечью подумалось Эльзе. — А как звать вашего сына? — поинтересовался отец Эльзы. — Джордж. „Вот почему я нужна Киллиану”, промелькнуло в ее голове, прежде чем она подошла к юному Маршалу, желая пожать тому руку, но опешила, когда он взял ее и галантно поцеловал. Она глянула на него своими большими глазами, несколько растеряно, но тотчас взяв себя в руки, пригласила к столу. Джорджа посадили как раз рядом с Эльзой, и она мельком успела рассмотреть его. Чёрные волосы и глаза, крупноватый нос, полные губы. Напротив неё сидела миссис Маршал, а рядом с ней Альберт. Мистер Маршал занял место в другом конце стола, зеркально от ее отца. Справа от Джорджа  была Мэри, и Эльза даже отсюда могла почувствовать напряжение сестры, но пока решила ничего не предпринимать. — Ну-с, Киллиан, чем ты нас угощаешь? — спросил Николас, как позже узнала Эльза, Маршал. — Папа ведь не обидится, если я продолжу за него?— Эльза тотчас подхватила.— Мы чтим шотландские традиции и в том числе, конечно же, кухню. Мы также считаем ее самой интересной в Британии. А отужинаем мы сегодня фирменными шотландскими блюдами: супами кокки лики и каллен скинк, сторновейским чёрным пудингом, который, кстати говоря, журналисты издания The Guardian признали  «лучшей колбасой во всей Великобритании», перекусим яйцами по-шотландски, а ещё отведаем нипс и таттис , простейшее, но очень питательное блюдо. И, конечно, пироги! По моему скромному мнению, пироги – лучшее, что придумали в Шотландии. Их огромное разнообразие, но при приготовлении каждого пирога всегда соблюдаются традиции. — Позвольте добавить, что каждый пирог - это кладезь сочного и вкусного мяса, а ещё большинство шотландских пирогов готовится с использованием эля, а это очень приятное дополнение. — Безусловно! Ну и, конечно, куда же без него — гордости и радости шотландцев — хаггиса! — задорно объявила Эльза гвоздя сегодняшней программы. — Боже! Я обожаю хаггис. Киллиан знает, как надо меня потчевать. Только вот мой сын, Джордж, совсем его не любит, и этим разочаровывает нас с Кларисой...— вставил свое слово мистер Маршал. — Боюсь, это так. Но мне неизменно противен хаггис, и я надеюсь, что вас, мисс Крейл, это не разочарует. — прозвучал голос Джорджа прямо рядом с Эльзой. Она не успела ничего сказать, как его мать заговорила: — Как складно ты говоришь, Эльза! Нам очень приятна твоя забота, Киллиан, и твоя дочь наверняка приняла во всем этом участие. — Приступим к трапезе. — торжественно сказал Киллиан Крейл. И тогда зазвенели миски и чашки, блюда и вилки. Еда с подносов исчезала, но по большей части при содействии Маршалов, этих патриотичных шотландцев. Эльза заметила, как молчалив и несоциален был ее братец Альберт. И его отец сделает преемником подумалось ей, такого неприметного и необщительного... Между тем она также замечала взгляды, какие бросал на неё Джордж, сидящий рядом. —Мисс Крейл,—позвал ее отец Джорджа.— Известно ли вам, что хаггис – это мясо редкого зверя, дикого хаггиса, обитающего в лесах Шотландии? — Мне также известно, что это версия для доверчивых туристов!— Эльза вздернула свой точеный подбородок. — Все-то вы знаете! — цокнул мужчина. Краем глаза она заметила ухмылку Джорджа. — И как много людей клюнули на это?— шепнула Крейл ему. — Очень много. Поверьте мне, он бы и дальше закидывал вам крючки, но своей проницательностью вы расстроили его планы. — На чем ещё мистер Маршал хотел меня поймать? — О, мифов и легенд отец знает много. — Вы не представили мне шотландского лосося, Эльза! Почему вы его обошли стороной? — снова обратился мистер Маршал к ней. — Боюсь, я не подозревала, что он шотландский. Я бы скорее назвала его норвежским. Не с Норвегии ли мы получаем морепродукты? — Шотландский лосось считается одним из лучших в мире: он невероятно питательный, но при этом не такой жирный, как тот же норвежский. „Все шотландское — самое лучшее! И под эту дудку мне плясать... ” — Что ещё меня удивляет, так это поэт Роберт Бёрнс, который посвятил хаггису целую оду. — адресовала Эльза это Джорджу, радуясь, что его отец теперь говорит с ее отцом, и ей нет надобности развлекать того беседой. Миссис Маршал тоже общалась с ними. — Вы находите это необычным? — поинтересовался молодой человек. — Пожалуй. Я привыкла к тому, что поэты пишут о духовных и возвышенных вещах, о пейзажах природы... но не о бараньих потрохах в желудке... — она засмеялась. — Шотландия и ее народ многими вещами способны удивить.— совершенно серьезно сказал Джордж. — Мне нравится приятно удивляться. — беспечно отозвалась Эльза и принявшись обводить  всех присутствующих взглядом, она подивилась тому, как пристально за ней и Джорджем следил Альберт. —  Чем бы я мог вас приятно удивить? — Дайте-ка подумать... Вы бы удивили меня, если бы стали плясать прямо на этом столе... или если бы отведали хаггиса! Но мучать вас я ни в коем случае не хочу. — А я мучений не люблю. Ведь вы проявите ко мне снисходительность?— послышалось справа. —Если только вы этого заслужите. — Думаю, мы можем общаться на «ты». Сколько тебе лет? — Мне семнадцать. Тебе? — Я ровесник твоего брата. У нас с тобой разница в четыре года, не приемлемо ли? Эльза не понял полёта его мысли. И потому промолчала, лишь краешком губ улыбнувшись и заговорила с мамой Джорджа, которой, судя по всему, Эльза симпатизировала. Та расспрашивала ее об учебе, об увлечениях, и обо всяком разном. В целом, у Эльзы вышла с ней хорошая беседа; там она проявила себя терпеливым слушателем, остроумным собеседником и просто милой девушкой. Такова была ее задача, и она выполняла ее. Выполняла, когда на короткой ноге общалась со взрослым Маршалом, когда распиналась о шотландских блюдах, интересовавших ее куда меньше, чем она это выказала. Когда была так легка и беззаботна, когда ласково говорила «папа» и с улыбкой на отца глядела, в душе его презирая... И весь этот спектакль ради поездки в Эдинбург. Ах, какой эффект произвела на неё эта мысль! Она согрела ее и придала сил. И теперь, глядя на мечтательное выражение лица Мэри, она знала, о чем та думает. Эдинбург, они с сестрой там вместе, вдвоём, без тяготящего присутствия своей семейки, на футбольном матче... Эльзе вспомнились слова Софи и то, как сильно она хотела туда поехать. Но своё удовольствие и радость от поездки делить с Софи она не хотела. Это была ее поездка. Ее и Мэри. ... Но общение с Джорджем, пожалуй, не было ни поддельным, ни вынужденным. Оно было чем-то естественным, тем, чего ей самой хотелось. Эльзе было приятно общаться с ним, расположившись на софе с гостиной, когда они все переместились туда после ужина, но впереди кофе и кранаханом ( то был десерт на основе взбитых сливок и обжаренных овсяных хлопьев, сдобренный мёдом, ягодами и виски). Их отцы удалились куда-то вглубь дома и теперь они, избавленные от их присутствия, предоставленные сами себе, чувствовали себя ещё свободнее и проще. Мэри частично тоже подключалась к разговору, теперь она была менее стесненная и более открытая. Реплики ее были точны и выразительны, и что-то в них было совсем не как у ребёнка. Альберт же мрачной тучей устроился в кресле в углу, неприветливым взглядом подглядывая за тремя увлеченно беседующими людьми. Герда и Клариса остались в кухне и тоже о чем-то толковали. Эльза и представить себе не могла, как тактичная и радушная Клариса найдёт общий язык с холодной и резкой Гердой, и само их общение казалось ей чем-то фантастическим. Но, сказать честно, эти две женщины ее мало волновали. Особенно сейчас, когда Джордж шепнул ей на ухо: — Я не могу на тебя налюбоваться. Это было нежданно-негаданно и оттого крайне приятно. Но Эльза не спешила этим ублажаться, ведь она привыкла расценивать мужские слова как нечто пустое и непостоянное, ветреное, памятуя, какие мужчины балаболы. Но она также не смогла сдержать легкомысленной улыбки, озарившей ее красивое лицо и лишь кивнула молодому человеку. — Я пойду спать. Все равно кофе я не люблю, а к десерту с виски притрагиваться не буду. — сказала Мэри. Джордж пожелал ей добрых снов, а Эльза поцеловала в щеку на ночь, и так Мэри удалилась, чувствуя, что она, быть может, чему-то мешает и лучше всего сейчас оставить сестру с этим привлекательным юношей наедине, а самой отправиться в царство Морфея. — Она очень милая. — сказал Маршал.— Но вот брат твой... он так угрюм. — заговорил он ниже, зная, что Альберт мог все слышать. — Почему? — Ах, я не знаю! Думаю, он по природе неразговорчив. По мне так, это плохое качество — нелюдимость... — И всегда он такой? — Почти всегда. Но в этот раз особенно...Бог весть знает! — Я вижу, вы с ним не большие друзья? „Какая проницательность!” — Я бы не сказала, что у нас с Берти плохие отношения.— придав твердости своему голосу, соврала Крейл. А «Берти» — это чистая импровизация под импульсом момента. Ей бы и в голову никогда не пришло бы его так называть. — А что тогда?.. — Мой друг, не думаешь ли ты, что слишком многое хочешь знать! Возможно, я хочу оставаться для тебя загадкой. Нельзя чтобы ты все выведывал у меня, пойми, это разрушит весь мой образ! — отшутилась Крейл. Тогда обоих молодых людей позвали к десерту. Джордж и Эльза за чашечкой кофе не обменялись ни словом, лишь слушали разговоры, какие велись за столом. Родители Джорджа были образованные люди, получившие чисто католическое воспитание и решительно западное образование. Они были учтивы, особенно миссис Маршал, которая была точно глоток свежего воздуха по сравнению с мрачной Гердой. Лицо ее было румяное и лучезарное, что тоже шло в рознь с теткой Эльзы. Крейл замечала взгляды Джорджа, но отчего-то избрала путь игнорирования — она ни разу не глянула на него в ответ. Так он и глядел на неё, пока не наступил поздний час и Маршалам не надо было ехать домой. — Эльза, дорогая, я очень хочу,чтобы ты пришла к нам в гости! — обратилась к ней миссис Маршал.— На следующих выходных, в мой день рождения, прийди обязательно! И Мэри с собой возьми.Киллиан, ты ведь разрешишь Эльзе прийти? Тот неопределённо пожал плечами, и надежда в сердце Эльзы угасла так же быстро, как и загорелась. — Ты сильно обидишь меня, если не позволишь ей прийти. Я позвоню тебе прямо перед праздником. Или Николас позвонит. Но пусть девочки придут к нам! „Умный ход! Уж Николасу отец вряд ли откажет...” Когда пришёл черёд Эльзы прощаться с Джорджем, то она сообщила ему, что приглашена на день рождения его матери. — Я буду ждать.— сказал он и поцеловал ее в щеку. Это был нескромный и поспешный шаг. Но, может, в этом нет ничего плохого? Эльза не знала, как это трезво расценить и что об этом думать. Ведь экспертом в подобных делах она отнюдь не была, а опыт ее составляли лишь прочитанные книги. Так что она не имела представления о том, как надо себя повести в такой ситуации. Поощрить или оттолкнуть?.. А лучше... Благо ее избавили от этого невесть откуда взявшиеся родители Джорджа (ведь когда она прощалась с ним, рядом никого не было). Они сели в свой дорогостоящий автомобиль, где их ждал шофёр. Теперь Маршалы покинули дом Крейлов. Ещё пять минут минут назад их звонкие голоса разносились по дому, а смех звенел, улыбки сверкали — и все было наполнено их присутствием, они заполнили собой все пространство. Но теперь их нет; все обратилось в свой привычный хмурый вид. Этот вечер, наступивши, подарил Эльзе две хорошие вещи: поездку в Эдинбург с сестрой на пару дней, а может и неделю, и, конечно, общение с Джорджем. Милым, галантным Джорджем и возможную повторную встречу с ним на следующих выходных... Теперь Эльза, уставшая, совсем выбросивши события сегодняшнего дня, укладывалась в постель. Сон быстро нашёл ее и властно загреб в свои тёплые объятия. Но вдруг тепло приобретает немного другую форму, становится другим, каким-то сладостно знакомым и уютным, родным.Все ещё не раскрывая глаз она слышит тихие шаги, ощущает чьё-то присутствие, но оно совсем не пугает ее — это присутствие она любит больше всего на свете. Оно светлое, почти что ангельское, магическим ореолом обвевает всю ее. И светится на всю комнату, и свет этот сочится отовсюду. Из-за свечения ничего не проглядеть. Эльзе будто слепит глаза; но она улыбается. Кажется, дыхание где-то совсем близко. Сейчас зазвучит голос... Дверь открывается,и видение расплывается и ускользает куда-то очень далеко. Перед ней возникает ребенок,с бардаком из светлых волос на голове и уставшими глазами. —Эльза,ты спишь?—тихонько спрашивает Мэри. —Нет.—отвечает она,с лучистым осадком от этого видения, разволнованная и возбужденная. —Можно мне лечь с тобой? Мне так холодно и страшно у себя...—шепчет девочка,всхлипывая. —Конечно, конечно, поди сюда. Обнимая  испуганную сестру, укрывая ее одеялом и прижимая ее к себе, Эльза задумывается о Мэри; эдакий ангелочек. И как же жаль,что отгородить от всего плохого ее невозможно,уберечь от всех мирских гадостей тоже,но покуда Эльза рядом —она приложит все усилия для этого... За окном идёт не то дождь,не то снег — но Эльзе хорошо в своей кровати, несмотря на тесноту. И на душе у неё ещё теплится какая-то незнакомая радость и нежная безмятежность, кои обычно образуются после мечтаний и наваждений,снов. И ей нравится истолковывать своё виденье как нечто хорошее,как некий знак, что скоро все будет хорошо.