Семь оттенков любви

      Прекрасное солнечное утро. На часах чуть больше девяти — времени до общего сбора предостаточно, так что я со спокойной душой устраиваюсь в кресле у панорамных окон, довольно морщусь от застилающих комнату ярких лучиков и строю максимально ленивые планы: не спеша насладиться питательным завтраком и под чашечку кофе полистать ленты социальных сетей. И все бы ничего, но есть одно слишком сильно отвлекающее меня НО. — Если ты продолжишь в том же духе, — доедаю свою порцию рисового супа и все-таки обращаюсь к соседу по номеру, — то прожжешь во мне дыру взглядом.       Баркод, самая очаровательная булочка нашего коллектива, тихонько сидит на кровати в нескольких метрах и, примерно, пятнадцатую минуту не сводит с меня своих больших красивых глаз — я не злюсь на него, мне на самом деле любопытно. — Прости, — тоненьким голоском лепечет себе под нос и виновато опускает голову.       Отрываюсь от телефона и повторяю за Баркодом, теперь уже я изучаю своего окончательно притихшего друга: он поджимает плечи, нервно перебирает свои пальцы и слегка приоткрывает рот, словно хочет что-то сказать, но не решается.       Поднимаюсь со своего места и присаживаюсь на край его постели: — Что тебя беспокоит? — немного наклоняюсь и спрашиваю настолько мягко, насколько вообще умею — сейчас мне хочется его успокоить, подарить немного комфорта. — Пи’Та, — в свойственной ему манере тянет мое имя, робко и невинно, и продолжает совсем на капельку увереннее, — я ведь могу попросить тебя о помощи?       Баркод довольно часто ведет себя скованно, он все еще учиться показывать себя и не бояться каких-то элементарных, простых для ребят постарше, действий. Но ни разу за годы нашего знакомства я не видел, чтобы он был напряжен до такой степени — что творится в этой славной головушке? — Конечно, — широко ему улыбаюсь, тянусь ближе и легонько похлопываю по плечу, — смелее.       Он морщится всем своим привлекательным личиком, плотно замыкает глаза и тараторит на одном дыхании: — Научи меня целоваться.       И я бы даже посмеялся с его милой моськи, да только подавился воздухом — даже не кофе, черт возьми — от такого предложения. — Чего? — в перерывах между отчаянными попытками откашляться уточняю, — чему тебя научить?       Я слышу, как Баркод суетиться: в несколько мгновений он оказывается рядом и деликатно постукивает по моей спине: — Пи, ты в порядке? — поднимаю на него свои застланные слезами глаза и утвердительным кивком усмиряю беспокойство товарища; без всякого смущения от непривычно близкого для нас расстояния Код возвращается к своей просьбе, — пожалуйста, мне очень нужно.       Я замираю от мысли, которая только сейчас дошла до моего глупого разума: Баркод никогда ни с кем не целовался — кажется, я слишком часто забываю, что ему совсем недавно стукнуло восемнадцать.       И если это так, а это, судя по всему, так, тогда: — Почему ты не обратился к Пи’Дж… — слишком внезапное озарение, — погоди, ты нервничаешь из-за предстоящих воркшопов?       Почему я не подумал об этом раньше? Баркод ведь получил главную роль в новом романтическом проекте — неужели он просто боится показаться своему обожаемому партнеру нелепым?       А я ведь близкий друг, с которым можно немного потренироваться… для другого. — Не переживай, Код, — хоть я и пытаюсь, спрятать накрывшую меня печаль не особо удается, — Пи’Джефф все сделает сам, он направит тебя… — Нет, — внезапно твердо произносит, не оставляя мне возможности закончить фразу, — из-за предстоящих воркшопов переживает, скорее, Пи, — ни то сочувственно, ни то ворчливо посмеивается, — думаю, ему неловко сближаться с тем, кого считает ребенком.       Сколько лет было Баркоду, когда мы приступили к съемкам, шестнадцать? Мне сейчас двадцать два, и мысль о том, чтобы увлечься совсем юным мальчишкой, кажется неправильной — Пи’Джефф тогда был еще старше, я могу его понять.       Только вот ощутимая разница в возрасте не помешала моему младшему товарищу безнадежно влюбиться — пусть он никогда не говорил об этом открыто, все знали.       Должно быть, поэтому легкость в интонации друга кажется мне необычной, неужели он: — Переболел? — с едва заметной надеждой спрашиваю — смотрю в его глаза и четко вижу: Баркод понимает суть моего вопроса.       Я желаю, но в то же время боюсь услышать ответ: все эти годы Пи’Джефф был моим стоп-сигналом, главной и единственной причиной, по которой я не позволял себе думать о Коде в романтическом плане — я не хотел боли ни для себя, ни для него. — Вроде того, — все также легко — радует; он нежно мне улыбается и все никак не может уняться, — так ты мне поможешь, Пи’Та? — Могу попробовать, — сдаюсь под его настойчивым бурчанием: для кого бы Баркод не старался, я могу сказать ему пару поддерживающих фраз, — на самом деле, в этом нет ничего сложного, Код. Все, что я могу тебе посоветовать, так это не бояться и просто действовать: ты поймешь, что надо делать, в процессе. Постарайся прислушаться к себе и своему партнеру — этого будет достаточно.       И пусть мне не сильно, а если быть честным, то совсем не хочется, чтобы Код с кем-либо целовался, я остаюсь доброжелательным и заботливым старшим, концентрирую его внимание на действительно важном: — И главное: целуй только тех, кто тебе по-настоящему нравится, — склоняюсь к нему и игриво щелкаю по носу — сам же, балбес, смущаюсь и начинаю нести какую-то несвязную чушь, — если это, конечно, не твой партнер по съемкам, где ваши поцелуи — это не более, чем рабо…       Скромный мальчик, который еще десять минут назад буквально сжимался в маленький беззащитный комочек из-за страха озвучить свою просьбу, сейчас четко следует моему совету: не боится и просто действует. Когда губы Баркода накрывают мои, я от неожиданности теряюсь и совершенно никак не реагирую.       А он… явно пересмотрел сериалов со школьной и университетской тематикой, где на полном серьезе показывают традиционный экранный поцелуй, чертовски скучный и нисколько не похожий на реальный. Наши губы просто соприкасаются на неловко долгие тридцать секунд. — Почему у меня теперь чувство, что я обязан позвать тебя замуж? — отшучиваюсь, чтобы побороть смущение, которое одолело, по ощущениям, только меня. — Может, просто продолжим? — показательно облизывается и с откровенным кокетством шепчет, — кажется, мне нужно больше практики.       А вот это уже не из невинных сериалов… черт, у этого парня явно большой потенциал.       Если Баркод пришел с подобным желанием именно ко мне, могу ли я просто отдаться своим собственным чувствам к значимому для меня человеку и не считать себя исключительным мерзавцем, который посмел воспользоваться чужой невинностью? — Хорошо, — решаю обдумать свое поведение позже и следую порыву, — только теперь позволь мне.       Устраиваюсь поудобнее и осторожно притягиваю ожидающего моих решительных действий Кода к себе. Одной рукой путаюсь в забавных темных кудряшках и бережно прохожусь по прелестным маленьким щечкам, второй — опускаюсь на приятный на ощупь, мягкий бочок. Некоторое время смотрю на него с щемящим трепетом — хочу, чтобы он увидел: сейчас я не подыгрываю ему, я впервые за долгое время абсолютно честен. И только после оставляю на его сладких, отдающих сочными плодами манго, губах череду нежных влажных поцелуев.

И лишь спустя пару месяцев мой драгоценный парень признался, зачем все это затеял. Баркод, правда, переживал из-за предстоящих ему воркшопов, но далеко не так, как я успел подумать: он просто не хотел, чтобы его первый поцелуй украл другой — тот, кто не я.